Сквозь сон
– Ну и темень, хоть глаз выколи, блин! Свет, что ли провели б сюда, – я толком не успел смолкнуть, как светильники медленно возгоревшись, озарили пространство этой комнаты, вероятно, прореагировав на условленный сигнал.
– Свет потухнуть, – поэкспериментировал я, и светильники также медленно погасли, а после очередной моей команды снова даровали свет.
– Ну, надо же, – вслух сказал я, оглядывая ни чем, ни примечательные каменные стены холла, и расположенные напротив две полупрозрачные двери. Поражаясь такой скромности, невычурности жилища, с очевидно стариной мебелью, лампами накаливания, где виделись даже внутри колб чуть дрожащие спиралевидные нити накаливания и, одновременно, современными выключателями освещения с голосовым управлением. Словно страна, в которой жила Виклина в чем-то довольно продвинулось, как и вся остальная цивилизация планеты, Земля, а в чем-то топталась на месте. Или это только бабка Виклины топталась на месте, будучи фанаткой старины, а может я и не прав, и все, что вижу у них дома очень дорого и престижно.
Вот я только ни как не мог вспомнить (обладая плохими знаниями по географии), где находится та самая страна Тэртерия. Предполагая все же, что она является, каким-то образом, близкой к русскому народу, ведь я без труда понимал Синю и Беловука, как и говорил на их языке. Очевидно, родственным русскому.
Я еще немного оглядывал сам холл, а после торопливо шагнул к правой в отношении от меня двери. Уж, и не ведаю почему, предположив, что именно это и есть комната Виклины… Лины.
На двери вместо ручки находилась круглая скоба, и, ухватив ее, я медленно потянул створку на себя, а она, отворившись, явила мне довольно большую, с высокими потолками комнату. Удивительно, но я в своих предположениях не ошибся. Так как из комнаты, очень светлой, на меня вдруг дохнула такая теплота и очень приятный, нежный аромат. Напитанный сладостью распустившихся цветов, свежестью и необычайным пряным духом, напоминающим горько-миндальный, терпкий вкус.
Да, да! именно вкус. Вкус этой комнаты, и девушки в которой находился, я почувствовал во рту, на языке, небе, словно он вошел в мое прежнее тело, или только в мой мозг, его нейроны, нейронные связи, чем-то напоминающие снежинку, с лучами и мерцающими синими огоньками света.
Это была довольно уютная спальня. И здесь в отличие от остальной части дома на стенах были установлены деревянные панели, приятного такого песочного цвета, в тон потолку и полу, придавая самой спальне солидность и некую долю роскошества.
Небольшая кровать опиралась на мощные, будто лапы чудовища изогнутые ножки с утолщением вверху, имея того же песочного цвета раму, и резную, закругленную спинку. Она поместилась по правую сторону от входа в комнату, спинкой и одной частью рамы касаясь стен помещения. Достаточно высокий матрас был укрыт плотной белой тканью с вытканными на ней розовыми узорами в тон глубокому сидению стула стоящего на соседней стене, точно заняв пространство между кроватью и круглым окном, расположенным на ней. Стул, впрочем, смотрелся довольно мощным, больше напоминая все же кресло, только в отличие от последнего, не имел положенной мягкой спинки. Тут она была деревянной с узкой дощечкой в средней части. Такими же деревянными оказались подлокотники и изогнутые, низкие ножки типа зажавшей шар птичьей лапы.
И если кровать и кресло вновь подражали старинной мебели, то стоящее несколько в углу на соседней стене трюмо, в виде двух невысоких шкафчиков и расположенным между ними полукруглым зеркалом, вспять смотрелось современным. Не только прямоугольной формой шкафчиков, но и структурой самого дерева, и поместившемся рядом овальным (прям как подушка) пуфиком для сидения.
Впрочем, поразил меня в этой комнате двухметровый, массивный деревянный шкаф, застывший, как изваяние, по центру стены противоположной входу. Его две створки, как и сама форма, материал с очевидным в таком случае старением древесины, заметными вдавленностями и даже червоточинами, трещинами, указывали на его древность. Как и бюро-кабинет расположенный и вовсе напротив двери. Покрытый красным лаком с изогнутыми тонкими ножками, где распахнутые дверцы изображали выполненные в золотых тонах пейзажи, а сам шкаф с тремя горизонтальными полочками (уставленными книгами) и небольшими, выдвижными ящичками, сверху украшал резной карниз, бюро-кабинет, казалось, явился сюда откуда-то из восемнадцатого века, и походу из стран Европы. Столь разнясь со стоящим возле стулом с высокой спинкой, мягким сидением и ровными ножками, на который можно было сказать обыденный, ни чем не привлекательный. И, конечно же, согласуясь с подвешенной в центре потолка на тонких, бронзовых цепочках деревянной люстрой, подобной той, что освещала на первом этаже гостиную. Узкая, бочковидного вида, сверху по деревянной поверхности, которой была проложена бронзовая тонкая полоса, а внутри просматривались небольшие восемь ламп накаливания, эта лампа, указывала, что все-таки мебель в комнате не столько старинная, сколько стилизована под старину.
Я медленно вступил в помещение, оглядывая мебель, отсутствие, и, здесь на втором этаже, на окне какой-нибудь занавеси. Неторопливо скользя взглядом по поверхности деревянного пола, местами прикрытого ковровыми дорожками с печатным цветочным рисунком на стриженной ворсе. Такие дорожки отдельными латками лежали возле кровати, трюмо и бюро-кабинета.
Неспешно приблизившись к бюро-кабинету, на ровной глади его столешницы я увидел планшетный персональный компьютер, диагональ экрана которого составляла не больше пятнадцати дюймов. Устройство было отключено, а находящиеся справа на корпусе выгрированные знаки лишь, я поднял компьютер, моргнули светом, будто отсоединились от сети. Это я так подумал, потому как на столешнице просматривалась белая квадратная планка, при касании с подушечками пальцев слегка вибрирующая. Планшетник управлялся, наверно, металлическим стилусом, потому как около десятка их, разнообразного оттенка были воткнуты наконечниками прямо в столешницу, в небольшие такие и специально созданные выемки. Компьютер, несмотря на размеры, казался очень легким. Но как я не пытался, нажимая на знаки в его корпусе, не включался.
Пристроив его на столешницу и совместив заднюю панель с планкой, я направился к трюмо, наконец-то, собираясь посмотреть на Виклину. Однако я шел медленно. Вроде боялся разочароваться в ней или наоборот…
Но я не разочаровался.
Так как она была очень красивой.
Ее высокий чистый лоб свидетельствовал об уме этой девушки. Уме, благородстве, невинности, а черты самого лица, его форма говорили, что в ней заключено все прекрасное, что отличает лучшую сторону этого мира. Мира красоты и чистоты!
Лицо Виклины формой напоминало сердечко, то самое которое рисуют, чтобы признаться в любви. Поэтому лоб был самим широким, а само лицо степенно сужалось к острому подбородку. Вместе с тем в чертах лица обращали внимание ярко выраженные скулы, видимо, являясь характерными признаками народа к которому относились Виклина и Беловук. Небольшой с еле заметной горбинкой и чуть приподнятым кончиком был нос Виклины, тонкими надменно-изогнутыми темно-русые брови, и более светлыми, хотя длинными, загнутыми ресницы окружающие, широко расставленные и очень крупные миндалевидные глаза. Чья радужка, будто блестящая поразила меня темно-синим цветом, кажется, совсем не заглушаемым розовой склерой. Ее не слишком толстые или тонкие, а прямо-таки пропорционально одинаковые губы имели ровный, светло-красный… Нет! все-таки алый цвет. И как я правильно отметил у нее были белокурые, чуть вьющиеся до плеч волосы со ступенчатым переходом от коротких на затылке к более длинным, в солнечных лучах прямо-таки поигрывающих желтоватыми бликами. Удлиненная шея, идеальная фигура с тонкой талией, и пропорциональными бедрами, грудью, и, естественно, нежность розово-белого оттенка кожи, придавали Лине схожесть со сказочными персонажами: феями, волшебницами, пери, а может все-таки богинями. И это несмотря на современность одежды: белые, кожаные шорты, легкую голубую рубашку и широкий браслет на правом запястье.
Словом, она была прекрасна!
И если раньше меня только завлекала, то сейчас, когда я ее увидел, сразила!
И если говорить про искру, пролетающую между людьми, то в моем случае это был тяжеловесный удар в лоб!
Как говорится, сразу и наповал!
И в этот момент…
Мгновение нашей встречи, свидания с Линой мое сердце (выражаясь фигурально) не просто дрогнуло, оно прямо-таки потрескалось, освободившись от каменных оков защищающих его, которые распавшись на части, рухнули вниз, выставив напоказ его трепещущую, нежную сердцевину, тем самым делая меня беззащитным перед чувствами и самой жизнью.
– Ты, очень красивая, Виклина! Лина! Линочка, – прошептал я, и, протянув руку, провел подушечками пальцев по отраженным в зеркальной поверхности ее губам, а потом по темно-синим глазам. – Я бы хотел тебя любить. И, наверно, ради тебя мог бы измениться. Перестал бы быть избалованным эгоистом и бессовестным хамом.
Глава восьмая
В каком-то непривычном беспамятстве я покинул комнату Лины, спустившись по лестнице и сразу выйдя на двор. Забыв о том, что хотел осмотреть кухню, плохо воспринимая бой часов возвестивших, что уже десять часов.
Стало почему-то тяжело дышать, точно от волнения, нахлынувших на меня чувств, в груди расширились легкие, поддавив сердце почти к горлу, а легкий озноб покрыл кожу крупными мурашками.
Я бы понял такое состояние, если б находился в собственном теле. Однако это было тело Виклины и почему оно так отреагировало на испытанное мозгом, мною в мозгу, стало не понятно. Вообще-то в данной ситуации все являлось непонятным.
Та страна, местность, где я нахожусь. Язык на котором говорю. И само мое нынешнее состояние, способное видеть через глаза Лины, управлять ее телом, говорить за нее.
Стало ясно одно для меня. То, что я влюбился в Лину окончательно. Стоило мне только ее коснуться, только на нее взглянуть.
Все эти мысли, рассуждения ярились в моей голове весь срок, что я неторопливо плелся по асфальтной дороге сквозь поселок. Лишь изредка, впрочем, без особого энтузиазма оглядывая дома, подобные тому, в котором жила Виклина… Лина… такая необыкновенная Лина.
Двухэтажные, сложенные из каменных блоков блекло-желтого цвета с черепичными крышами, стрельчатыми на первом и круглыми на втором этаже окнами, деревянными дверями и даже старинными светильниками, они смотрелись построенными, по одному принципу. А выложенные в шахматном порядке двухцветной плиткой дорожки, пространство земли вокруг него, вплоть до приподнятых бордюров уличного проезда поросшее низкой зеленой травкой (как и возле дома Лины) говорили, что в этом поселке общий такой дизайн или всего-навсего замершая картинка бытия. И только низенький Иван-чай, слегка покачивающий кистями слева от дороги, хоронящийся в зелени растительности придавал данной местности чувство живости, существования.
Впрочем, теплота наполняющегося мощью солнца также застывшего слева от меня, и легкий, чуть обволакивающий лицо, колеблющий белокурые локоны Виклины, ветерок свидетельствовал, что жизнь в этой местности шла своим неспешным ходом. А мятно-сладкий запах поступающий в нос, и, кажется, ощутимый на губах, однозначно, указывал, что спало лишь мое тело, а мозг… личность… душа продолжали бодрствовать.
Таким неторопливым шагом я миновал четыре дома, когда увидел стоящего возле нарисовавшегося впереди пятого, пожилого мужчину. Он замер возле машины, опираясь рукой о капот.
Видимо, в данной стране не одна бабка Лины было фанатом старины. Впрочем, сейчас марка и модель автомобиля соответствовали французскому автопрому. Это я знал наверняка, так как по юности лет, еще тогда, когда не разучился учиться, очень интересовался машинами, даже собирал миниатюрные модельки. В частности данный автомобиль относился к двухдверному кабриолету Пежо 403, который выпускался во Франции в 50—60-е годы двадцатого столетия. Его мягко очерченные линии с визитной карточкой белых бортов шин, стальной оттенок кузова и, одновременно, массивность, все указывало на знакомую с детства модель автомобиля.
– Здравствуй, Лина! – обратился к девушке мужчина, очевидно, зная ее очень хорошо. Потому как после тех слов широко улыбнулся. – Ты, что-то припозднилась сегодня. Земко уже ушел. Да и маглев утрешний на сегодня последний, скорее всего, уже отбыл в город. А Синя тебя, что не стала подвозить? Если хочешь, я тебя довезу, меня ожидают в центре подготовки кадров. Маглев мы, скорей всего, не догоним, но на трамвай до университета ты, определенно, успеешь.
Он сказал так много, что я сразу-то и не сориентировался в его речи, лишь вырвал из нее уже знакомую Синю, возможно, новое имя Земко, и университет.
– Да, – не подумав, ляпнул я и тут же осекся. Понимая, что «да» сейчас прозвучало моим согласием на поездку в город или даже университет.
«А, чё! – произнес я про себя и туго вздохнул, стараясь отвлечь от мыслей про Лину и ее красоту, вновь возвращая привычный мне эгоизм. – Почему бы не развлечься».
Пока я это обдумывал, принимая решения, мне удалось рассмотреть самого мужчину. Он был пожилым, это однозначно. Не высокого, скорее всего, как Лина роста, крепкого сложения, хотя уступал в том Беловуку. Его лицо формой напоминало квадрат, так грубо было вытесано с широким, угловатым подбородком. Крупные черты лица и тут указывали на общий признак данной нации, а именно выступающие скулы, розовую склеру. Впрочем, сама форма миндалевидных глаз утаивала в себе серо-голубые радужки. Небольшой с горбинкой нос, словно списанные с Лины светло-красные одинаковой формы губы, и белокурые, волнистые волосы (в данном случае коротко подстриженные) выдавали в нем очевидного ее родственника.
Он был одет в оливковые, широкие с многочисленными складками штаны и темно-серую навыпуск атласную косоворотку. У рубашки разрез с застежкой располагался справа, а подол, косой ворот и рукава вплоть до локтя были расшиты ярко красными узорами. Подпоясанный красным тканым поясом с кистями на концах, этот мужчина всем своим видом напомнил мне русского мужика вышедшего с картинки учебника. А его белая с золотистым оттенком кожа, белесые брови, ресницы и редкие веснушки на щеках и вовсе роднили с народом, из которого был я сам.
Хотя, оливковые, замшевые туфли, одетые на голую ногу (словно у них и не носили носков) смотрелись достаточно современными. У моего друга, Влада, были такие только тканевые и клетчатые.
– Отлично, тогда, садись, внучка! – голосом старшего указал мужчина, определенно, имея власть над Виклиной. И собственной фразой вызвал возглас удивления у меня, благо он прозвучал не вслух, а лишь про себя. Ну, словом где-то в мозгах, их нейронах, а может только душе, личности.
«Получается, что это очередной родственник, Лины. Дед!» – констатировал я про себя.
А дед Виклины между тем, подобно Сини вскинул с капота рука и слышимо щелкнул зажатым в пальцах брелком. И обе двери похожего на Пежо 403 автомобиля мягко отворились, зазывая нас внутрь. Мужчина тотчас развернулся и направился к левой двери, на ходу махнув мне в сторону правой. Я медлил совсем чуть-чуть, не столько волнуясь, сколько переходя на более энергичный шаг. И обойдя автомобиль, оглядывая его формы, опустился в единственное пассажирское сидение, оно как в отличие от известной марки в этой было только два посадочных места.
Внутри, транспортное средство, однако, ничего не имело с архаичностью его внешнего вида. Поразив меня достаточным пространством, удобными черными кожаными сидениями с высокими подголовниками, элегантностью, плавностью линий интерьера салона и отсутствием не только панели прибора, но и привычного руля, коробки передач, бардачка. На месте руля находилась слегка выступающая вперед плазменная панель, экран монитора, что ли, а может даже планшет. Словом то было похожее на экран устройство, точно укрепленное на рулевой колонке, верно, поэтому и выступало над закругленной панелью, на которой должны были располагаться приборы. На экране на голубом фоне сияла какая та надпись, нанесенная теми же непонятными знаками изображающими прямоугольники, квадраты, кресты, волнистые линии, или недописанные буквы русского алфавита, которая, стоило мне опуститься в сидение, и вовсе зарябила радужными переливами.
Дверь дома, напротив какового стояла машина, грубо вырубленная, украшенная тремя горизонтально расположенными железными копьями, справа и слева от которой висели деревянно-кованные светильники, внезапно открылась. И из жилища на каменное крыльцо вышла женщина, сухопарая, невысокая, чем-то напоминающая Синю. Так, что я вначале подумал, это она и есть. Но потом, приглядевшись, понял, что обознался.
У этой женщины, в отличие от бабки Лины, лицо смотрелось более круглым, да и черты лица: несколько широкий нос, пухлые губы, крупные глазницы, и водянисто-серые радужки разнились с ней. Впрочем, цвет бело-розовой кожи с золотистым оттенком, розовой склеры глаз и выступающие скулы, такие же, как у всех кого я тут встретили, говорили мне, что она однотипна этой нации, народу, а может всего-навсего является родней Лине. Пепельно-каштановые (видимо длинные) волосы она собрала в шишку на затылке, утянув их так, что по первому мне почудилось, будто женщина и вовсе лысая. На ней, теперь в унисон одежде деда Виклины, был одет сарафан. Один-в-один, какой носили мои предки в архаичные времена. Это было тяжелое, распашное платье, без рукавов, ворота, пошитое из цветастой с преобладанием красного цвета ткани. Одетое на белую с длинным рукавом рубашку, подпоясанное на талии тканым поясом с кистями.
Походу данная женщина, как и дед Линочки, были приверженцами старины, а может, являлись какими-нибудь староверами. Ну, теми, которые откололись от русской церкви во времена царя Алексея Романова в связи с реформой патриарха Никона. А, возможно, теми, которые называли себя родноверами, и верили в древних богов Сварога, Перуна, Дажьбога, и в нынешние времена засилья всего иностранного, чуждого помнили свои славянские корни, старались возродить древнюю веру, нравственность и духовность обычаев собственного народа.
«О, блин! сколько я, оказывается, знаю», – подумал я про себя, поражаясь собственным знаниям или только отдельным крохам, крупинкам, когда-то услышанного.
– Горясер! – довольно громко крикнула женщина, обращаясь к деду Виклины, и тотчас слегка пригнув голову, воззрилась на меня, стараясь разглядеть сквозь открытую дверь машины. – Линочка, здравствуй, милая! – ласково обратилась она ко мне, и ее пухлые, прямо-таки толстые, розовые губы растянулись, показав ряды ровных, белых зубов. Тем вновь указав, что у данного народа эти органы во рту являли собственное здоровье или правильный уход. – Ты, что-то припозднилась, сегодня, в университет. А Синя, тебя, почему не довезла до остановки?
– Да, так получилось, – обтекаемо ответил я, все время контролируя собственную речь, стараясь не допустить в ней употребления мужского рода к которому я привык с детства, всегда ощущая себя мальчиком.
– По-видимому, у них опять вышел спор, – вставил в мой ответ дед Виклины, которого, как оказалось, звали Горясер. Он дернул взгляд в мою сторону, ухмыльнулся, демонстрируя и вовсе жемчужность зубов, которым мог позавидовать даже я. Точнее мое тело. – Дискуссия, которая закончилась скорым отъездом Сини. Ничего, Ягла, сейчас я довезу свою внучку, дочь моего старшего сына до Мологи, – дополнил он свою речь.
«Отлично, значит отец Виклины сын этого Горясера», – подумал я и широко улыбнулся, не столько Ягле, как называл ее дед Лины, сколько радуясь собственной сообразительности и, наконец, немного разобравшись в сих хитросплетениях родни.
– Горясер, – заговорила Ягла, приняв мою улыбку, как подтверждение слов деда Лины. – Не забудь после работы заехать в прачечную и забрать чистое белье. Мне уже второй раз пришло оповещение.
– Да, да, дорогая, постараюсь не забыть. Сейчас внесу в ежедневник, – откликнулся незамедлительно Горясер и теперь крутнул голову в сторону супруги, скорей всего, не являющейся бабкой Лины. Он довольно засмеялся, а его голос мужественный, сильный, чем-то напоминающий мой, относимый к баритону, прежде звучавший ровно, внезапно наполнился такой радостью, которую я уловил поверхностью кожи, отчего на ее гладкости появились мельчайшие мурашки, будто пробежавшего озноба. Просто я раньше никогда не ощущал, таким образом, радость.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги