Братство: Опалённый

Но в этот раз ничего подобного не произошло – Вечные Огни не гасли, шпили ратуш также ярко сияли – там, где не были разрушены, разумеется. Да и эфир, забитый низкопробной развлекаловкой не прерывался, являя шокированной публике дракона – Символа Двадцать Восьмого Императора, грустно склонявшего свою голову с экрана.

– Ну… Вообще-то ты прав, – признал правоту слов Сэма Шнек: – Раз нового нет, значит старый жив. Думаешь эти его, – он кивнул на экран, где продолжал метаться монах: – Заперли? Ну – в келью сырую, – он добавил в голос трагизму: – И сидит наш Двадцать Восьмой весь в цепях, на хлебе и воде…

– Или на каком-то из Орденских миров, где климат помягче, с монашками отжигает. – Качнул головой его собеседник: – А что – вполне мог с попами договориться – вам галактика, мне планета с девками.

– Ха! Ха-ха! – заржал во весь голос Шнек: – Сэм! Вот свои фантазии на других переносить не надо!

– А по-серьёзному, – не обратив внимание на подколку товарища продолжил Люциус: – Если Император – настолько устал, что послал подальше Империю – почему он всё ещё жив? Он должен был умереть, а на Трон взойти следующий – Двадцать Девятый.

– Верно, – враз став серьёзным, Шнек озадаченно потёр лоб: – Все предыдущие – ну, с ними так и было. Империю никто не бросал. Хм…

– И – электроника эта. И – развал Империи на кучу княжеств. Хорошо хоть война закончилась.

– Что кончилась, хорошо, не спорю, – начал было он, но раздавшийся от тактического пульта сигнал, заставил Шнека замолчать и вернуться к рабочему месту.

– Так… – продолжил он спустя пару минут: – Корветы «Архангел» и «Святитель» под нашим контролем. «Благовест», «Меч Веры» и «Благонравный» сдуются минут через пять – наши там уже около рубки. А вот на «Очищающем» – проблемы. Дерутся как черти. Уже два раза наших от рубки отгоняли. Поп твой – Корнелиус этот, даром, что монах – оборону так выстроил… – Не договорив, Шнек махнул рукой.

– Живым его взять надо. Только живым – передай… Кто там старшим? Самсонов?

– Ага, он.

– Передай ему – пусть живым берёт.

– Да в курсе он, – раздражённо поморщился Шнек: – В курсе. А толку? Всё одно сдохнет – сам знаешь, этих, что исповедников, что кастелянов… Сколько мы их уже брали – до Дока ни один живым не добрался – все по дороге дохли.

– Должно же нам свезти, – упрямо мотнул головой Люциус: – Да чего я тебе говорю – нам язык нужен. Хороший, разговорчивый.

– Угу. Вот только… – новый сигнал опять не дал ему договорить: – Ага! «Благовест», «Меч Веры» и «Благонравный» – наши.

– А «Очищающий»?

– В рубке уже, – пожал плечами Шнек: – Ещё пару минут потерпи.

– Вот лучше бы я с Михой пошёл, – недовольно потёр шрам на щеке Сэм: – Самому – оно надёжнее.

– Ага. И опять бы вляпался. Сиди уж. Во – лёгок на помине, – щёлкнув тумблером он активировал канал связи и над тактическим столом высветилась голова Самсонова.

– Сэр? – козырнув старший десанта откашлялся: – Корвет «очищающий» взят, сэр! Потерь среди личного состава – нет.

– Ещё б они у тебя были, – хмыкнул Шнек: – В броне-то.

– Погоди, – жестом попросив его замолчать, Люциус весь подался к проекции: – Что с исповедником? Жив?

– Ну… Жив. Почти жив, сэр. – посмотрел куда-то в сторону Самсонов.

– Это как – почти?!

– В отключке – мы ему по голове, ненароком, сэр, случайно, прикладом заехали. Часа через два – очнётся.

– Случайно? Прикладом?

– Тут такая драка была, – пожал плечами Михаил: – Вахта – как с цепи сорвалась, дрались всем. К самоликвидатору раза три прорваться пытались. Ну вот мы исповеднику и того…

– Он хоть живой?

– Дышит, – пожала плечами голограмма: – Бошку мы ему перевязали, кровь остановили. А в остальном…

– Ладно. Молодцы. Спасибо за корабли, Самсонов! Давай этого брата сюда. – Прервав связь, Сэм вызвал мед отсек: – Док?

– Да, сэр?

– Сейчас к тебе очередного попа приволокут. Посмотришь?

– Труп?

– Пока нет. Вырубили его – слегка прикладом по кумполу приголубили. Говорят – живой пока.

– Пока – понятие растяжимое… Жду.

Брата исповедника, связанного и с перемотанной бинтами головой, на которых бурыми пятнами, несмотря на толстую обмотку, проступала кровь, доставили в медотсек довольно быстро – корабли только закончили разворот, ложась на курс возвращения домой – на Новый Акзар.

– Прикладом? – Ворчал Док, осторожно срезая слои торопливо намотанного бинта: – Слегка? – Сняв последний слой он, окинув месиво из крови и костей, аж присвистнул: – Да его теперь пристрелить проще. Сэр? – поковырявшись пинцетом в ране он достал оттуда кусок кости, и приподняв его на уровень глаз, вздохнул: – Не жилец. Можно за борт вываливать.

– Погоди, Док, – показав на приборы, чьи экраны демонстрировали более-менее ровные зелёные линии: – Он же жив?

– Жив, – кивнул врач, выуживая из черепа очередной кусок: – Как цветок на могилке. И вот, глянь, – в пинцете красовался обломок микросхемы: – Его так долбанули, что вся их электроника, святая, на куски разлетелась.

– А говорить-то он сможет?

– Ну… – Брезгливо выбросив обломок в ванночку, уже почти на треть, заполненную кровавым месивом, Жвалг пожевал губами: – Может. Если вколоть ему…

– Вкалывай!

– Только зря потратим, да и было бы на кого… – Продолжая недовольно бурчать, он отломал кончик ампулы и наполнив шприц, ввёл содержимое в шею Корнелиуса.

Пронёсшееся по сонной артерии лекарство подействовало моментально – не прошло и нескольких секунд, как монах вздрогнул, открыл глаза и прошептал, хриплым, с трудом различимым шепотом:

– Пить… Дайте…

– Дайте ему, доктор, – кивнул на поильник, стоявший на соседнем столе Сэм, накидывая на голову капюшон своего так и не снятого епископского облачения.

– Это убьёт его… Впрочем, – пожал плечами Жвалг: – Ему всё одно минут десять осталось.

– Вам лучше, брат Корнелиус, – наклонился Люциус над умирающим, когда тот закончил пить: – Не волнуйтесь, брат мой, всё прошло успешно – еретики отогнаны и я скорблю только о том, что мы, наши силы, прибыли сюда слишком поздно.

Стоявший рядом Жвалг недовольно поджал губы – ему, как врачу, подобная ложь умирающему в его заведовании пациенту, была неприятна.

– Спа… сибо… Брат… – прошептал исповедник: – Вы… Исповеду… ете меня?

– Конечно, брат мой. In aeternum misericordia eius… Скажи мне, брат мой… Грешен ли ты?

– Грешен, отче. Грех…ов много. И крал, и… клятвы нарушал, – слова давались ему с трудом, было видно, как жизнь буквально сочится из него, выветриваясь вместе с медикаментами, закаченными в его тело.

– Отпускаю, брат мой, – поспешил перейти к следующей части лже-монах: – Сие грехи тяжелы, но покаявшись ты облегчил душу свою. Чувствуешь ли ты облегчение, брат мой?

– Да… отче… Теперь я готов предстать… – по телу Корнелиуса пробежала первая судорога, предвещавшая скорый конец.

– Нет, ты не готов! – Возвысил голос Люциус: – Есть ещё один грех – и должно мне отпустить его прежде!

– О чём… вы… Отче?

– Император. Покайся – ты же знаешь где он?!

– Не… знаю, отче.

– Врёшь! Врёшь грешник – и гореть тебе в аду за ложь твою. Спаси душу свою – где Император.

– Отче… – Задёргался он – судороги накатывали на брата исповедника всё чаще и чаще: – Это… Не мой грех… Вы же знаете… Брат Амброзий с ним… Был. Не мучьте меня… Отче…

– Не мучьте его, сэр, – подошедший Док, осторожно тронул Сэма за плечо: – Всё. Отходит.

Распростёртое на койке тело выгнуло дугой и из уголка рта Корнелиуса потянулась, пачкая собой подушку тонкая струйка крови.

– Nunc dimittis брат Корнелиус. – торопливо совершая над начавшим распрямляться телом знак Веры, произнёс, стягивая с головы капюшон, Сэм: – Requiescat in pace…

– Зря вы так, сэр, – накрывая тело простынёй, неодобрительно покачал головой Док: – Зачем было его так мучать? Я понимаю – враг он, и всё такое… Но вот так – над умирающим, – он снова неодобрительно качнул головой.

– Без тебя знаю, что нехорошо, – дёрнул головой Сэм: – А что делать было? Пожалеть и ничего не узнать?

– Можно подумать – вы, сэр, узнали много. Всего лишь имя – да таких Амброзиев в их среде, – недоговорив, врач отвернулся, всей своей спиной прямо-таки излучая неодобрение.

– Много, – не став спорить, Люциус взял из ванночки, лежавший на её краю, пинцет и принялся ковыряться в кровавом месиве: – Но то, что этот Амброзий чином не менее брата исповедника… Ага… вот оно, – зажав обломок микросхемы он поднёс перепачканный кровью кусок пластика к глазам: – Согласись, Жвалг, чинов таких даже в Церкви не много.

– Немного, – так и не поворачиваясь к собеседнику, хмыкнул врач: – Несколько тысяч.

– Верно. И так же верно то, что отследить путь покойного – мы тоже сможем. Значит что?

– И что?

– А то, дорогой мой, что этим мы отсеем те сектора и созвездия, где он, – пинцет с обломом описал дугу, завершая её над телом: – Где он не бывал.

– Ну хорошо, – повернувшись, наконец, лицом к Сэму, Док сложил руки на груди, оперившись спиной о край высокого стола: – Останется несколько сотен. Всех выкрадем? Да легко! Возьмём штурмом десяток монастырей, сожжём сотню-другую приходов. Так, сэр? И всё это – ради одного монаха? Не велика ли цена? А сдохнет он? С этим, – вытянув руку, Жвалг указал ей на тело: – Повезло – хоть что-то сказал, в отличии от предыдущих. А сдохнет, Амброзий этот? – повторил он свой вопрос: – И что – всё за зря?

– Во-первых – ради Императора. А во-вторых… Вот, держи, – обломок приземлился в ладонь врача, пятная её каплями не успевшей застыть крови: – Этот разговорился потому, что парни Самсонова его по башке отоварили – поломали электронику.

– Допустим. – Сделав пару шагов, Док скинул кусочек обратно в ванночку: – Что теперь – всем головы прикладом кроить будем?

– Будем! Раздам дубины и будем, Док!

– Варварство.

– А хоть и так. Ты мне лучше скажи – удалить её ты бы смог? Не задевая мозг?

– Смотреть надо, – развёл он руками: – По этим обломкам – не скажу, сэр.

– Так смотри, сюда смотри, – откинув простыню с лица Корнелиуса, Сэм ткнул пальцем в лоб трупа: – Вот – смотри! Мало? Ещё трупов притащим. Послушай, Жвалг, – подойдя к врачу, он взял его за лацканы халата: – Ты – знаешь, что я чужой здесь. Это – не мой мир, и мне, мне, Док, плевать на вашего Императора. Но – не на людей. С ними-то зачем так? Вот об этом я его спросить хочу – зачем? Глядя ему в глаза спросить – зачем?! Понимаешь?

– Да понимаю я, – осторожно высвободив свой халат он отошёл к своему столу: – Это я, как раз и понимаю. Сам бы спросил – за что такая цена? Вот только не верю я, что найдём мы его. Святая церковь – сам знаешь, свои секреты эти парни хорошо прятать умеют.

– Вот и посмотрим, насколько они хорошо прятать умеют. Пять лет прошло, Док. Пять. Расслабились они.

– С чего бы вдруг?

– Ты это видел? – протянув ему планшет, Люциус снова вывел на экран картинку с игрушкой.

– Мило. Но не более – нам-то какой с неё прок?

– А такой… – вызвав более подробную информацию, Сэм ткнул пальцем в адрес изготовителя: – Вот!

– Ну? Созвездие Черепахи. Обычные, среднеразвитые миры. – Наморщил лоб, припоминая детали: – Немного фермеров, немного шахтёров. Курорт местного значения… Нравы патриархальные. В общем – типичный середнячок. Что там может быть интересного, сэр?

– Ага, Жвалг – именно – ничего интересного и вдруг они начинают вот такие игрушки клепать. С какого перепоя? Это же другая технология.

– Эээ… Купили? Завод?

– Тогда уж заводы… Не. Сам подумай – это же новинка, только-только в продажу выкинули – причём сразу массово. А значит – заводы, логистика, дизайнеры, художники – про тех, кто тут всю начинку придумал я и вовсе молчу – это же надо микросхем, плат всяких наделать – и не просто наделать – скомпоновать – что б компактно было.

– Думаете, сэр? – он чуть склонил голову раздумывая над услышанным: – Там всё это?

– Надеюсь, – кивнул Сэм: – Но, даже если там ничего нет – какие-то хвосты мы найдём. В чистое поле – с коробками, забитыми игрушками, я не верю.

Палуба под их ногами мягко качнулась, показывая, что корабль ушёл в прыжок и Люциус довольно потёр ладони: – Движемся к Черепахе, Док. Так что…

Раздавшийся стук в дверь, заставил его замолчать.

– Заходите, что случилось? – Напрягся врач, увидев, как в отсек начали заносить тела, упакованные в одинаковые чёрные пакеты: – Кто это? При захвате?

– Да не наши это, – зашедший последним Самсонов, стащил шлем и вытер ладонью вспотевшее лицо: – Это те, с «Очищающего». Люциус приказал вам тушки доставить. Вы тут, сэр? – Увидев своего командира, Михаил поспешно нахлобучил шлем и неловко откозырял: – Выполняю ваше приказание, сэр – по доставке тел особо упороты… простите – упорных.

– Вижу. Спасибо, – коротко кивнув ему, Сэм повернулся к врачу: – Лететь нам с неделю Док – я к тому, что времени у тебя достаточно будет. Ищи. Очень прошу – найди, как гадость эту электронную у них из мозгов вытащить. Амброзий – мне разговорчивым нужен, а эти железки… Впрочем – чего говорить, ты и сам всё понимаешь.

– Понимаю, – присев на корточки Док расстегнул один из мешков, высвобождая голову неудачливого защитника корвета. Это был мужчина средних лет ничем ни примечательной наружности – человек как человек, в толпе глянешь и тут же забудешь, не желая загромождать память лишними деталями. От обычного прохожего он отличался только одним – на его голове, пережив все перипетии произошедшего, красовалась небольшая, расшитая белым бисером по черному фону, шапочка, смотревшаяся абсолютно инородной в сочетании с перемазанным копотью и засохшей кровью комбезом.

– Он что? На мессу собирался что ли? – Наклонившись, Сэм попробовал стащить с головы покойника пилеолус, часто украшавший собой тонзуры слуг Божьих. Но – то ли эта ермолка была приклеена, то ли она держалась на голове каким-то другим образом – пальцы только скользили по материи, не позволяя обнажить череп погибшего в бою брата.

Снять её удалось только, применив скальпель – его тонкое лезвие рассекло скрытые под материей путы и пилеолус откинулся назад, обнажая целый ворох тонких проводов, шедших от небольшой изогнутой пластинки, пришитой к изнанке шапочки, прямо в череп, на коже которого ещё краснели следы швов от проведённой совсем недавно операции.

– Ого… – Избегая прикасаться руками, Жвалг потыкал тыльной стороной лезвия скальпеля по местам вхождения проводков в плоть и покачал головой: – Нет, я, конечно допускал, что они себе что-то имплантировали… Но вот на таком уровне. – резко выпрямившись он отошёл от трупа, и, подкатив стоявший от стены столик взялся за ноги убитого: – Мих, помоги.

– Всё господа, – уложив вывалившуюся при толчке руку на грудь трупа, Жвалг недвусмысленно указал на дверь: – Прошу не мешать.

– А…? – начал было Сэм, но врач был непреклонен: – Вы сами просили разобраться, сэр. Вот как будет что-либо – сообщу вам. А пока… – надев прозрачный фартук, закрывший его от горла почти до ботинок, Док вскинул наперевес нечто, более всего напоминавшее небольшую циркулярную пилу: – Рекомендую удалиться, господа. Сейчас здесь будет грязно… До невозможности грязно.