2061. Быть человеком

– Успокойся, Юзуки, я тебя не обижу…

Она слышала его голос, даже плотно зажав уши. «Да перестань же ты произносить это имя!» – хотела крикнуть она, но не могла. А он произносил его снова и снова, будто издеваясь. Ей хотелось ударить его, оттолкнуть, заткнуть ему рот или хотя бы убежать, спрятаться где-нибудь! Но ни того, ни другого она сделать не могла. Всё, что она могла, это сидеть на полу, прижав ладони к ушам, и делать вид, что её не существует.

Может быть, он поймёт? Может быть, уйдёт, оставит её одну и перестанет наконец произносить это имя! «Нет! Я не Юзуки, я Флаффи! Я Флаффи, я – собака! – повторяла она про себя спасительную мантру, пытаясь мысленно перекричать его. – Я Флаффи! И ты купил Флаффи! Ты купил собаку! Юзуки не продаётся, ты не можешь завладеть Юзуки, ты не можешь делать с ней всё, что захочешь! Юзуки – свободна! Юзуки трогать нельзя!»

Артур смотрел, как она сжимается всё сильнее, отчаянно давая понять, что «её нет», и ему вдруг стало неловко. Ему захотелось уйти и оставить её одну, но как он мог? Она мотала головой и раскачивалась из стороны в сторону, словно сумасшедшая. Надо было успокоить её!

Забыв о том, что она боится прикосновений, он сделал единственное, что пришло ему в голову в попытке утешить девушку. Он присел рядом с ней на корточки и попытался приобнять её за плечи, но почувствовав его прикосновение, она открыла глаза и посмотрела на него таким гневным взглядом, что от неожиданности он тут же отдёрнул руки. Она пару секунд прожигала его взглядом, а затем, ловко вывернувшись, вскочила на ноги и, не оборачиваясь, помчалась на второй этаж.

Наверху хлопнула дверь.

Смысла бежать за ней не было. Артур сидел на полу и изумлённо глядел ей вслед. Так, значит, он всё-таки разозлил её. А он и не думал, что в этой скромной, такой пугливой девушке может быть столько огня.

К шоку потихоньку примешивался стыд. «Зачем я это сделал? – думал он, откинув голову и глядя в потолок. – К чему был весь этот пафос? Хотел впечатлить её, удивить, а вместо этого умудрился разозлить девушку, которая, казалось, вообще не способна на злость. Какой же я идиот!».

Последующие два дня стали для Флаффи настоящим испытанием. Что может быть хуже, чем контрастный душ из страданий и счастья? Она хотела умолять его не называть её по имени, но не могла сделать этого, не нарушив устав. Она оказалась зажатой между двумя фундаментальными основами её нынешней жизни и не могла соблюдать одну, не нарушив при этом вторую. Она проклинала выходные. И кто только их придумал! Артур весь день проводил дома, пытаясь достучаться до неё, подманивая её приманкой, как дикое животное, а затем, когда она расслабится, заваливая вопросами.

Решив загладить свою вину за вчерашнее, он сразу после завтрака повёл её на площадку играть в бадминтон.

«Наверное, мистер Харсман рассказал ему, что это моя любимая игра», – думала Флаффи, рассекая ракеткой горячий воздух. Она не умела надолго зависать в обидах. Она была отходчива и настроение её менялось слишком быстро. Поэтому уже через пять минут игры, забыв обо всём, она смеялась, посылая воланчик Артуру и чувствуя, как каждая клеточка её тела наполняется энергией.

Но дома ждал очередной допрос с пристрастием. Артур не хотел отступать. Он всё пытался вывести её на разговор, при этом не переставая повторять её имя. Ей казалось, что ещё чуть-чуть, и она будет погребена под грудой тяжёлых вопросов, каждый из которых задевал болезненные струны в её душе. Вспоминать о своей предыдущей жизни, жизни человека, было для неё невыносимо. «Юзуки больше нет! Её нет, она исчезла! – повторяла она себе снова и снова, пытаясь отгородиться от нахлынувших воспоминаний. – Юзуки исчезла и больше не появится. Нужно смириться с этим. Забыть её, забыть, забыть!»

Но это не помогало. Юзуки вырывалась из глубины её сердца, расправляя крылья. Подобно тому, как мотылёк летит на огонь, рискуя опалить крылышки, Юзуки пробуждалась на зов Артура, рискуя вновь испытать боль смерти. И как отчаянно ни пыталась Флаффи, для собственной безопасности, затолкать её внутрь, этого не получалось. Юзуки становилась всё сильнее, с каждым его вопросом, с каждым новым кусочком воспоминаний.

Обед был великолепен. Артур лично приготовил его из настоящих свежих овощей. Такой еды она не ела никогда в жизни. Пока она жила с родителями, они просто не могли себе такого позволить, а здесь, в Америке, её кормили в основном собачьим кормом. Обед прошёл в гробовой тишине, лишь вилки и ножи звенели о тарелки. Только однажды Артур спросил, вкусно ли ей, в ответ на что Юзуки, не удержавшись, восхищённо покачала головой в знак согласия.

Примечания