Бог Проклятых

Твердыня Гор Правосудия. Святослав Дакар

В кабинете Верховного царит полумрак, солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь плотную ткань тяжёлых штор. Лёгкий беспорядок указывает на усталость хозяина. Он не спит уже четвёртые сутки. Черты лица вытянулись, стали более резкими, глаза потемнели, кожа приобрела болезненно-нездоровый оттенок. Святослав задумчиво прокручивает в голове события последних дней, изучая непростительно большую щель в рассохшимся дубовом полу.

– Так что ты будешь с ней делать? – голос с нотками лёгкого раздражения звучит из глубины зеркала, белокурый юноша в третий раз повторяет вопрос.

– Не знаю, – лёгкая улыбка пробегает по лицу хозяина замка. – Главное: что делать с остальными?

– Может, стоит перенести Генерис3? – эльф подносит к губам деревянную трубку, наполненную мятным табаком.

– Тогда все решат, что твердыня под угрозой, – вампир разминает плечи, стараясь сбросить накопившееся за последние дни напряжение.

– Думаешь, угрозы нет?

– Кем я себя выставлю, подняв тревогу без веских причин?

– Правителем, думающим о безопасности своего народа, – собеседник выпускает изо рта клубы зеленоватого дыма.

– Ты хотел сказать трусом, – губы Верховного изгибаются, обнажая белоснежные клыки.

– Слишком драматизируешь. – кронпринц вновь окутывает свою фигуру мятным дымом, – Я прибуду через два дня. Делегация через четыре.

Святослав Дакар разрывает заклинание связи. Он изначально знал, что Алес не найдёт ничего полезного. Девчонка явно из чужого мира, но увидеть таящуюся в ней опасность никак не получается. Да, колдовать она точно умеет, возможно, даже к заклинанию Хаоса может подступиться, но не исходит от неё запаха смерти. Всё было бы гораздо проще, если бы не толпа зевак, начавшая прибывать ещё за месяц до торжества. Святослав наполняет свой кубок дубовым виски из Багряных рощ, и погружается в воспоминания.

Солнце клонилось к закату, листья деревьев приобрели вызывающе кровавый оттенок, он медленно шёл по выжженной земле, прислушиваясь к крикам перепуганных птиц. Кучке придворных колдунов Дакар велел остаться на границе там, где трава ещё медленно тлела, разнося по рощам запах гари и копоти, рядом только Лон – главный советник и главный головорез. «При каждом хорошем правителе должен быть свой хороший палач» – эту фразу отец произносил слишком часто.

– Близко… – ноздри Верховного уловили запах человеческой крови… – Самка… одна…

Лон медленно вытащил меч и прибавил шаг, слегка обгоняя своего хозяина. В корнях побуревшего от старости дерева лежало израненное тело. Верховный присел, склоняя голову набок, хищно втянул воздух, повернул лицо девушки к себе, невольно заляпывая ладони запёкшейся кровью. Разорванное платье, явно дорогое, разбитые губы, ссадины по всему телу, пробитый затылок, скорее всего, часть травм получена от удара об дерево во время падения. Сердце бьётся ровно, пульс слишком сильный, для такой потери крови.

– Размести и выстави охрану, целителя пускай только в своём присутствии.

В тот день Верховный ещё долго пробыл на месте «преступления» пытаясь уловить хоть какие-то следы, но воронка телепорта выжгла всё на милю вокруг. «Огромный ущерб для древнейшей рощи» – думал он, обходя почерневшую землю по третьему кругу. Портал такой мощности открыть почти невозможно, конечно, какой-нибудь недоучка мог сделать ошибку, но в нелепую случайность верилось с трудом.

Дакар делает большой глоток и открывает глаза. Нужно дать официальное заявление. Слишком многие знают о случившемся. В народ уже ползут слухи о попытке нападения и древнем пророчестве. «Пророчество – как только происходит то, что объяснить бывает сложно, все тут же говорят о пророчестве. Сразу ждут либо конец света, либо героя, который спасёт от этого конца» – Святослав опустошает бокал и решает навестить свою незваную гостью.

Он быстро пересекает расстояние от своих покоев до девушки, жестом выставляет всю прислугу и подходит к кровати. Дакар пытается отыскать в лице незнакомки ответы на мучащие его вопросы, но иномирянка продолжает хранить молчание. Внешность у гостьи вполне обычная для Аониды4: мягкие черты лица изящно вписаны в овальную форму, мраморно-бледную кожу у висков пронзают нити голубых вен. Пухлые губы напряжённо сомкнуты, густые, тёмные ресницы трепещут, свидетельствуя, что их обладательница видит таинственный сон. Тёмно-русые волосы разбросаны по подушке. Верховный делает несколько взмахов руками и ещё раз убеждается в своих выводах.

– Как же вовремя ты появилась, – шепчет Дакар с победоносной улыбкой на лице. В этот момент девушка тяжело вздыхает, её веки открываются.

Резиденция династии Рубинового Полумесяца. Лариэль

– Ты не посмеешь воплотить это в жизнь! – двери небольшого кабинета распахиваются, пропуская внутрь раздражённую императрицу со свитком в руках.

– Уже посмел, – император не отрывает глаз от рукописной книги. Лариэль давно привык к постоянным капризам жены. Сначала они его забавляли, иногда даже возбуждали, затем начали раздражать, теперь и вовсе перестали хоть как-то задевать.

– А как же наши дети? – визгливые ноты проскакивают в обычно благородном голосе Калиниэль, – Бастард взойдёт на трон, а законнорождённые будут жить в тени его полукровного зада?!

– Алес имеет точно такое же право на престол, как и наши дети. Дерион принесёт больше пользы, как главнокомандующий, а Элеон ещё слишком мал для такой ноши. К тому же теория колдовства ему гораздо интереснее, чем дипломатия и экономика, – эльф, не спеша, переворачивает очередную пожелтевшую страницу. В данный момент труд одного из последних заклинателей Хаоса по исследованию феномена переходных камней, волнует его гораздо больше, чем очередная истерика на тему престолонаследия.

– Ты можешь оторваться от своей глупой книги и посмотреть на меня? Речь идёт о судьбе наших детей! Если понадобиться, я подниму всю знать империи, дабы сохранить чистоту правящей крови!

– Мне стоит напомнить тебе, что к правящей крови относится только моя? Наши дети – сами решат свою судьбу, без твоей помощи. – Лариэль закрывает книгу и встаёт, заслоняя собой единственное окно в помещении. – Если бы ты больше читала, возможно, времени на истерики было бы меньше. Алес старше Дериона, он сражался и выжил в Кровавой Войне; успел проявить себя, как отличный дипломат в то время, когда Дерион только окончил своё обучение. Именно поэтому Алес будет моим преемником.

 Я люблю всех своих детей и точно знаю, кому из них проще будет тащить на себе груз этой несчастной жестянки… – раздражение заставляет Лариэля оттолкнуть подальше, лежащую перед ним корону, – Ты стала причиной раздора между наследниками, это именно из-за твоих амбиций мальчики так и не смогли поладить. В собственных детях видишь только инструменты для получения власти! – в этот раз император чертовски разочарован. Как он не заметил превращения собственной жены в нечто столь зацикленное и злобное?

– Если ты хотя бы пикнешь против правления моего сына, если в мою голову закрадётся мысль о возможном предательстве или бунте с твоей стороны, я уничтожу тебя без применения колдовства и общедоступной казни.

– Глупец…твоя слепая любовь не позволяет разглядеть, какое чудовище ты воспитал! Самодур, пьяница, полукровка на троне великой империи! – лицо эльфийки искажается презрением, – его никогда не примут.

– Твоего отца же приняли, чем мой сын хуже? – Лариэль насмешливо изгибает бровь, вспоминая, как тесть частенько напивался до беспамятства и начинал сношаться с кем-нибудь прямо посреди банкетного зала, игнорируя присутствие внуков, детей и достопочтенной супруги.

– Он был эльфом! Чистокровным! Знатным!

– Он был моим тестем и только поэтому его боялись поливать грязью. Алесандриэль мой сын и никто не посмеет выступить против него! Тем более ты, дорогая жена.

– Папа, ты ругаешься? – в резных дверях появляется главная слабость эльфийского императора: маленькая девочка, копия сводного брата, только щёчки пухлее, а глаза зелёные, как у отца. Волосы Алики, как всегда, растрёпаны, тканый халат заляпан черничным вареньем, в руках сделанный из бумаги цветок. Босые ноги звонко шлёпают по полу. Увы, обувь она любит ещё меньше, чем заплетённые косы.

– Это тебе, я сама сделала, – Принимая цветок из рук дочери и сажая её на колени, Лариэль чувствует, как вновь обретает контроль.

– Вы ругались? – не по-детски проницательный взгляд сканирует мать.

– Нет, просто обсуждаем грядущие события, мама уже уходит, ей пора расслабиться и принять ванну.

Калиниэль, рассыпаясь ругательствами, вылетает из кабинета. Они не ладят уже очень давно. Возможно, причина в матери Алесандриэля5, следующей за ними по пятам незримой тенью. Император точно не был в этом уверен, но допускал мысль, что именно первая любовь не смогла дать разрастись новой. Их брак стал тем редким случаем, когда чувства всё же посетили политический союз. Но можно ли винить женщину за отсутствие любви к ребёнку, пусть и её мужчины, но рождённому другой. Когда они поженились, Алес уже заканчивал своё обучение, он никогда не нуждался в ласке, хотя и ненависти к мачехе не испытывал, наоборот – он всё всегда понимал, ему всё удавалось и в какой-то момент, Калиниэль пыталась стать ему матерью. Светлый император явно видел попытки жены, принять его ребёнка, но потом она забеременела. С появлением собственных детей в женщине что-то меняется, её инстинкты усиливаются, и, она пойдёт на всё, лишь бы у них было только лучшее. С этого и начался их разлад. Каждый раз она твердила о незаконном происхождении Алеса. Каждый раз срывалась, пытаясь дискредитировать его в глазах отца, увеличивая пропасть между собой и мужем. С рождением дочери Лариэль всё чаще стал искать уединения, а позже и вовсе перевёз свои вещи в отдельные покои.

– Мама была расстроена? – Алика пристально следит за реакцией отца своими большими глазами.

– Самую малость. – Не может же он честно сказать, что мама всегда расстроена, что она не умеет жить мирно и не готова принимать всех членов семьи. Слишком тяжело думать о депортации императрицы подальше из дворца, но даже разговоры о возможном восстании недопустимы. – Ты уже была у Алесандриэля?

– Да, он спит с девочками, – звонкий голос маленькой эльфийки затихает, когда она понимает, что проговорилась.

– И сколько было девочек? – «В этот раз».

– Он просил не говорить.

Самый младший и самый старший из отпрысков Лариэля души друг в друге не чают. Они делятся непонятными тайнами, в которые никогда не просвещают отца. Обсуждают важные дворцовые дела, принимают решения, восхищающие даже правящий совет. Постоянно находят новые темы для разговора невзирая на разницу почти в двести лет и с учётом того, что младшая всё ещё отказывается засыпать без сказки на ночь. Их связь восхищает отца, давая надежду, что семья ещё не до конца разрушена.

– Я дам тебе конфету. – Правитель решает воспользоваться дипломатическими уловками, но дочь сдаётся, лишь выторговав отсутствие дневного сна на два дня, десерт вместо обеда, разрешение пить молоко с печеньем в постели и корзину сладостей. Только после всего этого, она скромно показывает три пальчика, и её глаза наполняются слезами.

– Я ещё слишком слаба духовно для ваших интриг, – всхлипывая, причитает принцесса, – Алес всегда так говорит.

***

– Это так ты готовишься к отъезду?

Наследник правящей династии светлых эльфов с трудом поднимает голову, щурясь от полуденного солнца, светящего прямо в левый глаз. Лариэль давно привык к загулам своего первенца и прекрасно понимал: просить Алесандриэля остепениться – глупая трата времени. За свою долгую жизнь император видел множество великих вождей, успешных реформаторов, талантливых воинов, гениальных учёных и непревзойдённых мастеров, но все они, как правило, обладали сиюминутными слабостями: неприкрытой манией величия, неконтролируемыми порывами гнева или зависимостью от трав, дурманящих разум, поэтому такую оплошность, как вечный зуд в штанах, правитель со спокойным сердцем прощал своему отпрыску.

Император разместился на обтянутом белой замшей диване. Даже вдали от посторонних глаз ему приходится носить упрощённую версию церемониального костюма: брюки из белого ситца, свободную рубаху и накрахмаленную зелёную накидку без рукавов, достающую до самого пола. Тонкий узор золотых листьев, покрывающий изумрудную ткань, свидетельствовал о годах, проведённых на троне. Один год– один лист. Свободного места на мантии Лариэля почти не осталось.

– Мне повторить вопрос?

– Не стоит, – присев на кровати, Алес довольно отмечает, что общество обнажённых красавиц, столь полюбившееся за последнюю ночь, его покинуло. Слуги уже успели навести порядок и накрыть небольшой столик между диванами к завтраку, а вернее, к обеду. – К отъезду всё готово… кроме, меня, – бубнит кронпринц, натягивая замшевые бриджи.

Сходство между первыми лицами эльфийского государства заметно невооружённым глазом: гибкое, статное тело; острые черты лица; высокие скулы, тонкие прямые носы с заострёнными крыльями, миндалевидные глаза, бледные губы и длинные, выглядывающие из-под волос уши. Глаза кронпринца, напоминают смесь расплавленного серебра и сирени, а иногда становятся золотыми, струящиеся до колен волосы имеют пепельный цвет; император же обладает зелёными глазами и пшеничной шевелюрой, спадающей чуть ниже талии; также стоит отметить, что отец на целую голову выше сына.

Кронпринц недовольно морщится, шлёпая босыми ступнями до столика, источающего ароматный запах запечённой в мёде оленины. Он категорически не разделяет утверждений о том, что светлые эльфы должны питаться лишь фруктами и травой, а животных беречь из гуманных соображений. Нет, конечно, эльфы теснее прочих связаны с лесом, но это не говорит о том, что они большие гуманисты.

– Ты общался со Святославом?

– Атаки не повторялись. Выяснить, откуда выстроили портал, не удалось. Девушка в себя не приходила.

– Любопытно, – Лариэль облокачивается на спинку дивана и делает небольшой глоток полупрозрачного вина. Его любимый сорт – эльфийское золотое с нотками бадьяна, хрустальной груши и красного винограда.

– Я поднимал архивы, но никакой информации не нашёл, – наследник направляет на отца задумчивый взор. Явно ждёт подсказки. Всегда так делает. Тупик и Алес старается найти ответ в глазах императора.

– Трактаты о неизвестных дамах, упавших с неба, мы не составляли, – Лариэль вновь делает небольшой глоток лёгкого вина, – Тут либо ошибка, либо она может быть отверженной, других идей у меня нет.

– Отверженной?

– Последний из них появлялся, когда я был моложе тебя. Его звали Сион, мы виделись всего раз… может… два. Долго он не прожил. Дед тогда всё время твердил, что парнишка разгневал богов и те сбросили его на Аониду в наказание. Сион поселился у хайв6, естественно, пророки начали на него молиться, но их счастье длилось немногим больше трёх лет. Потом Сион пропал, а в его постели нашли лишь горстку пепла да обгоревшие обрывки одежды.

– Чем он отличался от нас?

– Он появился из портала, выжегшего всё вокруг на добрые две мили. Сильный колдун, обладающий проблемами с памятью и неконтролируемыми порывами ярости. Хайвы увидели в его появлении знак и назвали отверженным.

– Но дед тоже называл его отверженным. Почему?

– Тогда дед ещё дружил с одним из заклинателей Хаоса, они вызвали Сиона на разговор, после которого запретили парню вход на земли империи, а хайвам рекомендовали прирезать его во сне. Отверженные опасны в своей ярости, они теряют контроль и способны уничтожить себя, вместе со всеми окружающими.

– Святослав уверен, что девушку не изгоняли: она убегала, а он тоже способен заклинать Хаос – «Святослав уверен» – сколь много скрыто за этими словами. Они так сильно верят в правоту друг друга, что даже завидно – император не может позволить себе подобной веры ни в кого другого.

– Я выслал укрепление гарнизонов и усилил оборону столицы.

– Ты всё-таки не поедешь?

– Нет, если есть хоть малейший шанс того, что Верховный прав и эта девчонка в попытке бегства смогла пробить его защиту, то непонятно кто может явиться за ней следом. К тому же тебе давно пора перенимать бразды правления.

– Ты же не собираешься на покой? – в голосе сына скользнула тревога и что-то ещё…возможно, страх или нежелание слышать ответ.

– Нет, но, чем больше у тебя будет практики, тем лучше. Я должен быть уверен, что у моего наследника не только огромная мужская сила, но ещё и голова на плечах ей соответствующая, а желательно в разы её превосходящая.

Лариэль ловит на себе взгляд серебристо-сиреневых глаз и воспоминания о первой любви наполняют его грудь теплом, заставляют сердце замедлить биение. Безусловно, он любит каждого своего ребёнка, но старший вызывает особые чувства. В Алесандриэле он видит опору, компаньона, надежду. Старший сын никогда не просил любви или внимания, всегда делал всё правильно. Он даже восхищается тем, как виртуозно Алес умеет совмещать серьёзный подход к делам кронпринца и разгульный образ жизни.

Сложно сказать, на кого из родителей наследник эльфийского престола похож больше. Скорее он являет собой нечто абсолютно новое. Лариэль уважаемый правитель, мудрый, рассудительный, к нему многие обращаются за советом и с большой охотой приглашают на решение споров. Император точно знает: его сын будет вести внешнюю политику гораздо жёстче. Алес искусный дипломат, он всегда выжимает максимум и чуточку больше. Множество раз иностранные делегации пытались добиться личной аудиенции императора, дабы избежать встречи с его сыном. Эльф довольно улыбается своим мыслям, наблюдая, как его наследник тянется к бокалу с медовым вином руками, перемазанными сочащимся из мяса соком.

– Ты совсем не разбираешься в алкоголе, – констатация отца, заставляет сына оторваться от трапезы, – Разве можно запивать мясо, приготовленное в меду сладким вином?

– Только не говори, что опять отправишь меня на лекцию к сомелье, – Алес делает демонстративно большой глоток.

– Нет, просто пообещай мне, что на Генерисе будешь пить только крепкие напитки. Ещё не хватало слухов о пробелах в твоём образовании.

– Каждый, кто посмеет сказать, что ты плохой наставник, заплатит двойную торговую пошлину, – хищная ухмылка искажает лицо кронпринца, вытаскивая на поверхность тёмно-эльфийские черты.

– Нам нужны не пошлины, а договор с дроу. Нельзя допустить срыв исследования. – Лариэль вновь наполняет свой бокал. Император пьёт вино с особым наслаждением. Он всё знает об этом напитке, умеет различать сорта по запаху, по вкусу может определить точный состав и место происхождения.

– У меня есть идея, – Алес достаёт из стопки документов кожаную папку и протянул её отцу, – если ты готов потерять в прибыли, то мы сможем их переиграть.

Император бросает удивлённый взгляд на сына и раскрывает предложенные ему документы.

Дом Тёмной Лилии. Алериэ

В этот день шумные споры сотрясают своды ещё одного благородного дома, находившегося за сотни миль от первого, в окутанном оазисом величественном городе, разросшемся посреди Пустыни Милосердия. Дроу давно облюбовали эти земли, прячась от ненужных глаз за зноем и непроходимыми песками. Суровые нравы тёмных эльфов веками пропитывают их образ жизни, взаимоотношения и быт. Великий дом Тёмной Лии собрал в себе все клишированные пороки расы тёмных эльфов, полностью погрязнув в теневых играх правителей.

– Ты будешь представлять наш дом и точка! – крупное лицо Растариона заливается краской гнева.

– Я не готова…

Споры бесполезны – для дроу интересы дома выше личных, она это знает, как никто другой. Наследница банка Тёмной Лили, Дочь Фурии7, обязана склонить голову и стойко принять поручение, как делала это уже десятки раз. Её негодование вряд ли будет волновать отца. Растарион не выносит непокорности, за каждым неправильным ответом всегда следует наказание. Возможно, эту особенность он перенял у своей матери. Алериэ плохо помнила бабку, она и видела её всего-то пару раз, но сварливый, сморщенный образ иногда всё же всплывает в памяти. Салазар рассказывал о жестокости этой женщины. Старая заставляла его смотреть, как псы загоняют провинившихся слуг или часами стоять голыми коленями на холодном, сыром полу. Наверное, хорошо, что Растарион получил власть не так давно, страшно подумать, какое детство он мог бы устроить, погибни мать чуть раньше.

 Девушка, стоящая под высокими сводами, в окружении массивных статуй и каменных стен выглядит невероятно хрупкой: небольшой рост; тонкая талия, пышные формы; белые волосы, заплетённые в сложную объёмную косу, спадающую чуть ниже поясницы; серебристые глаза сканируют всех из-под густых, белых ресниц ища поддержки, но слуги хранят непоколебимое молчание, а брат и вовсе предпочёл избежать семейной драмы. Живот начинает крутить, а воздух пропадает из лёгких. Дышать всё труднее. Паника нервно барабанит в висках. «Нужно согласиться».

–Ты поедешь! – отец бьёт рукой по подлокотнику своего кресла. Его взгляд становится ещё более суровым. – Всё – это, я создавал ради тебя. Тебе нужно лишь сохранить моё наследие. Брось свои глупые отговорки, собирай вещи и будь готова к отбытию! Ведёшь себя, хуже подзаборного мальчишки! – задыхающиеся слёзы сдавливают грудь. «Хуже подзаборного мальчишки».