Истра
– Ну что, вы готовы выдвигаться?
– Мы почти готовы, о великий архимаг, – она ещё обижалась на него за то, что он принял такое решение, не посоветовавшись с ней.
– Да-да, почти готовы, – отозвался Олин, который, пыхтя на морозе, пытался закрепить железной скобой последнюю лыжню. Когда все приготовления были закончены, Иль поднял свой посох и произнёс заклинание быстрого шага, дарившее небывалую лёгкость в ногах и позволявшее передвигаться значительно быстрее. И как только магия подействовала, то он сразу же скомандовал отправление. Под управлением гномов лошади с повозками, немного скользя и разъезжаясь в стороны, но всё же аккуратно спустились на лёд, а рядом с ними по разным сторонам шли маги. Иль ступал аккуратно и постоянно прислушивался. Айна же с каждым сделанным шагом с напряжением всматривалась в холодную синюю бездну под своими ногами.
Так они дошли почти до самой середины озера. Тишину нарушил Иль, который с гордостью произнёс:
– Ну вот, видите? Я же вам говорил, что знаю безопасный и короткий путь, – такие моменты поднимали его чувство собственного достоинства до небывалых высот.
– Да, и вправду в твою голову иногда приходят здравые идеи. Не зря же ты когда-то занимал пост архимага, – её ответ вернул его с небес на землю.
Да, он понимал, что она говорит это в шутку, но это до сих пор его задевало. И он недовольно забурчал себе под нос. Но в этот момент в паре метров от них раздался треск, и длинная извилистая трещина пронзила ледяное зеркало. С хрустом лёд начал ломаться, распадаясь на небольшие льдины. И тут они краем глаза заметили огромный плавник, мелькающий между образовавшихся расщелин. Лошади в панике громко заржали и начали метаться из стороны в сторону.
– Вот же гадство! Только не говори мне, что ты облажался, – срываясь на бег, она не останавливаясь начала сыпать на него проклятья.
– Да помолчи ты хоть минуту! Лучше скорее открой портал на берег, нужно спасти гномов с повозками, – он пытался сохранять хладнокровие. Он знал, чтобы его открыть, Айне требовалось несколько минут, но в сложившейся ситуации у них просто не оставалось времени.
У него никогда не было хорошо продуманного плана, он любил импровизировать и действовать по ситуации. На бегу Иль начал произносить одно за другим защитные заклинания, потом в ход пошли усиливающие. Гномы гнали лошадей что есть сил, но на скорости по льду их стало всё больше и больше заносить, от чего двигаться по прямой было большой проблемой.
– Нам надо сбросить скорость, иначе повозки не смогут попасть в портал! – кричал Золан, придерживая одной рукой шлем, который норовил слететь, а другой крепко схватился за вожжи.
Айна же не слышала никого, она лишь чувствовала накладываемые на неё эффекты от усиливающих чар Иля. Сейчас ей надо было сконцентрироваться на открытии портала – для начала мысленно представить то место, куда хочешь попасть, потом само заклинание и в конце нарисовать в воздухе рунический знак. Она уже была на завершающей стадии, как вдруг лёд сзади них окончательно треснул и разошёлся на льдины. Чародейка поскользнулась и упала – руна растаяла в воздухе.
Из образовавшейся проруби показался водяной змей. Все на несколько секунд застыли в изумлении. Его голубовато-бирюзовая чешуя сверкала на солнце, а с огромных зубов, больше напоминавших острые сабли, свисали кусочки водорослей. Изогнув свою голову в их сторону, без секунды промедления он атаковал их, ударив мордой в то место, где они были буквально мгновение назад, и исчез под водой. Эта атака разделила путников на две группы. Иль и Айна оказались в одной, а гномы с повозками в другой. Прошло, наверное, не больше минуты, как морда чудища снова появилась из проруби – едва оглядевшись, змей бросился вперёд, решив выбрать на сей раз своей добычей гномов.
– Срочно открывай портал или он их убьет, – распределял задачи Иль, поднимая сидевшую на льду Айну, – а я пока его отвлеку на себя.
Оказавшись на ногах, она быстрым движением руки вскинула посох и начала заново чертить руну в воздухе.
– Золан, быстрее скачите вперёд, там будет открыт проход! – кричал он, указывая рукой направление, а сам в этот момент приступил к сотворению заклинания огненного шара.
Олин и его отец замерли от страха, видя, как огромный змей смотрит на них немигающим взглядом изумрудных глаз, но тут до них донёсся голос Иля. Первый из оков страха вырвался Золан.
– Сын, приди в себя, надо сматываться отсюда, – раздался хлёсткий удар вожжей, и повозки, уходя в занос, повернулись в сторону, куда указывал маг.
Гномы, не переставая, хлестали лошадей, чтобы те набрали потерянный темп как можно быстрее, и вот впереди с фиолетовым свечением открылся портал. Спасение было близко. Атака чудища должна была попасть прямо в цель, но тут в последнюю секунду в голову змея прилетел огромный шар огня. Удар был такой силы, что монстр сначала накренился в противоположную сторону, а потом с оглушительным грохотом погрузился под воду. Заклинание Иля пришлось как раз вовремя, последняя повозка успела въехать в портал.
– Это наш шанс. Теперь надо лишь достичь линии берега, и мы будем в безопасности, – он на удивление для себя самого почувствовал, как пробудилось давно забытое чувство азарта, а адреналин бурным потоком растекался по его телу.
Взяв Айну за руку, он рванул в сторону берега. Вокруг них трещал лед, а ледяные брызги воды сверкали в солнечных лучах. А они бежали что было сил.
Рывок, ещё рывок – и вот уже в паре метров впереди видна спасительная полоса берега. Вдруг позади из-подо льда ударил змеиный хвост, откинув их двоих прямиком на берег и окатив водой. В полёте Иль успел произнести заклинание левитации, что смягчило удар и позволило ему приземлиться на ноги. Айне повезло меньше, и она упала на бок, острая боль пронзила её, но собравшись с силами и оперевшись на посох, она смогла встать.
Быстро развернувшись лицом к озеру, они буквально синхронным движением рук достали из-за поясов флаконы с красной жидкостью и выпили их – раны и ссадины, полученные от падения, моментально затянулись. Потом в ход пошёл флакон с синей жидкостью – запас магической энергии у обоих был пополнен. Теперь они были готовы к новой атаке водяного змея. Однако чудовище, видимо, потеряло к ним интерес и, скрывшись под водой, больше не нападало.
Осознав, что им ничего не угрожает, обессиленные, они молча уселись на заснеженный берег. Иль достал из внутреннего кармана магической робы металлическую фляжку и сделал несколько глотков, содержимое разошлось по его телу теплом. Выдохнув, он всё так же молча протянул фляжку Айне. Она повторила те же самые действия, что и её спутник, и выдохнув прошептала:
– Прямо как в старые, добрые, – и передала сосуд обратно.
Он сделал глоток и с лёгкой ностальгией в голосе ответил:
– И правда, как раньше.
Так, мокрые с головы до ног, в полной тишине, они и сидели в ожидании гномов, наблюдая, как с серого неба, медленно кружась, падали белоснежные хлопья снега. Было холодно, тем не менее никто из них не переживал, что может простудиться, ведь, благо, в этом мире ни один странник не мог заболеть ни одной из известных серьёзных болезней.
Прошло около получаса, прежде чем до них стали доноситься звуки ржанья лошадей и голоса гномов, которые явно о чём-то спорили. А тем временем снег прекратил своё падение, и чистый небосвод окрасился оранжевым заревом. Подъехав поближе, повозки остановились. Первый с козлов спустился Золан и направился к ним.
– Я так рад, что вы живы! Мы уже думали, что вы оба погибли, – с широкой улыбкой на лице он спускался по покатому берегу, а за ним шёл сын.
– Да мы – крепкие ребята, за нас можно не беспокоиться. Главное, что вы остались живы, – Иль искренне был рад их видеть, пусть они и были, на его взгляд, всего лишь малознакомыми местными. Да и не хотелось, чтобы пострадали те, кто ему вверил свою жизнь совсем недавно.
Отряхнув свою мокрую робу от снега, он встал, Айна тоже поднялась. Золан подошёл к ней и поцеловал руку. От неожиданности она покраснела. Чародейка вряд ли смогла бы припомнить, когда ей в последний раз были так благодарны.
– Ох, госпожа чародейка, вот честное слово, мы остались целы только благодаря вам, – от переполнявшего его счастья, казалось, что он сейчас расплачется.
Она ещё больше покраснела и смущаясь, тихо проговорила:
– Главное, что все остались целы.
Тут в разговор вклинился Олин:
– Мой отец порой становится таким сентиментальным, что я иногда себя спрашиваю: а гном ли он? Поэтому предлагаю опустить эту всю «сопливую часть» и перейти сразу к делу – обсудить причинённый вашим планом ущерб.
Иль и Айна были поражены таким хладнокровием, но, с другой стороны, они понимали, что имели дело с настоящими гномами.
– О каком ущербе идёт речь? Все же целы остались, – удивлённо спросила чародейка.
Тут отойдя от нахлынувших на него чувств, в беседу вернулся Золан:
– Как вы помните, перед тем как отправиться через озеро, архимаг привязал свою лошадь к повозке Олина. И в общем, ну как вам сказать, змей всё-таки её сожрал.
– Разорвал на части, – для полноты картины добавил младший.
– Так что да, как только мы оказались на берегу, то обнаружили её половину, всё так же привязанную к повозке, – эти слова и представленные образы повергли Айну в шок.
– Подведя итог, мой отец хочет сказать, что мы вычитаем из вашей награды четверть, – он выдержал лёгкую паузу, дождавшись, пока все воспримут сказанную им информацию, а после продолжил, – а теперь пора двигаться дальше, вы же не хотите просидеть тут на берегу до самой ночи, – договорив, он развернулся и отправился обратно к повозкам.
Золан побрёл за ним и всё причитал себе под нос:
– Да, лошадку и правда жалко, хорошая кобыла была, в стольких путешествиях побывала, столько мест интересных повидала, – настроение гнома поменялось, и теперь, казалось, утешить его сможет лишь хорошая выпивка.
– И правда пора выдвигаться, но сначала нам надо переодеться, а то от такой дрожи в теле я могу себе и все зубы повыбивать, – дрожавшим голосом произнёс Иль.
Конечно же, сейчас его абсолютно не волновала сумма награды, его мысли были о другом. Как небо заволакивают тучи, так и его сердце в данный момент заволакивало чувство вины, что из-за его непродуманных действий мог погибнуть кто-то ещё.
Медленно, не торопясь, они вернулись к повозкам, гномы уселись на своё привычное место, а Иль и Айна разместились внутри и начали переодеваться. Снаружи ветер всё так же колыхал ветки кустарников и перегонял искрящиеся на солнце снежинки из стороны в сторону на фоне закатного неба. Воздух был наполнен чувством спокойствия и безмятежности, и лишь неровная ледяная гладь озера напоминала о недавних событиях.
Глава 3. Полный отчаянья мир
Истра – искусственно созданный людьми виртуальный мир. Огромный материк, окружённый бескрайним штормовым океаном, в котором находились несколько небольших необитаемых островов. На севере материка располагались величественные синие горы и край Тандурин, где жили гордые гномы.
В западных краях на бескрайних полях и лугах Уалы раскинулась империя, столицей которой был город Алентра с множеством улочек, похожих на лабиринт, с лавками торговцев со всего мира и мастерскими искусных ремесленников. Возле центральной площади находились чёрный дворец императора и белый храм архиепископа. А рядом с ними в районе вечнозелёных садов возвышалась Эндра – башня великого архимага, у вершины которой и днём, и ночью парили огромные бесцветные кристаллы магии. Башня была гордостью столицы и приковывала к себе взгляды всех путников, забредших в город, оставляя незабываемые воспоминания на всю жизнь. Да и горожанам башня очень нравилась. И всё это было защищено высокими крепостными стенами.
В противоположной стороне, через леса эльфов в жаркой безжизненной пустыне на востоке, располагался оазис Саала, похожий больше на волшебный мираж, в центре которого был воздвигнут город Варантис, объединявший всё Восточное царство. Сказочные дворцы и прекрасные храмы вызывали искреннее чувство удивления при виде их красоты и создавали постоянное впечатление нахождения в сказке. Эти города разделяло ни много ни мало около тысячи километров, и на этом просторе раскинулись изумрудные озёра и густые леса, а также непроходимые топи.
А если решиться отправиться на юг, то можно было забрести в бесплодные лавовые земли. Отважиться на такое путешествие могли лишь самые опытные авантюристы в поисках редких минералов или же необходимых для посохов магических драгоценных камней.
Мир Истры населяло множество рас и существ – от людей до огромных и очень опасных чудовищ, обитавших в глубинах подземелья, в которых они охраняли свои сокровища и редкие артефакты. На момент начала в Истре оказалось около ста тысяч странников и чуть больше миллиона местных. Странники – это люди, пришедшие в Истру из нашего мира, а местные – те, кто изначально здесь находился, со своей историей, чувствами и характерами.
Этот мир живёт по своим законам и правилам, во времена средневековья в котором наравне с мечами существует и магия. Таинственная и завораживающая, она манила многих странников своими безграничными возможностями и могуществом, что скрыто в ней. Поначалу было пять всем известных школ магии, и каждой из них можно было овладеть при должном усердии. Четыре основывались на стихиях и в основном носили атакующий характер, а вот пятая – магия исцеления, способная излечить серьёзные раны и даже вернуть отрубленную в бою руку или какую-нибудь другую конечность. Тех, кто овладел магией исцеления высокого уровня, уважали и почитали на всём континенте, однако её сила была небезгранична, она не могла воскрешать мертвых. Со временем пребывания в этом мире стало известно и ещё об одном направлении магии, изучить её могли только сильнейшие существа Истры. И имя ей было некромантия, запретное учение на всём континенте. Это тёмное искусство давало магу неограниченную власть над мёртвыми, но всё имело свою цену.
По естественным законам природы все – и местные, и странники – были смертными, однако вторые имели преимущество. Каждый, кто попал в этот мир, получал один свиток воскрешения, но использовать его можно было только на другом игроке, и всего лишь единожды позволялось спасти своего товарища от вечного забвения. И в тот момент, когда перед странником ставился такой выбор, из тёмных глубин его души поднимался лишь один вопрос «А спасёт ли он меня?».
Умерев в этом мире, местные исчезали из него навсегда, а участь странников оказалась намного туманнее, ведь никто из них не знал, окажутся ли они живы в своём мире после смерти, поскольку покинуть Истру так же оказалось невозможным. Все известные выходы были заблокированы, связь с внешним миром оборвана. Странники оказались запертыми в этой иллюзорной тюрьме. Поэтому в первые месяцы многих охватила паника, анархия творилась в городах, отчаянье проникло глубоко в головы и поселилось там. Кто-то искал спасение в вере, а кто-то – в крепком вине. Многие находили выход в самоубийстве. Конечно, не все решились на этот шаг, каждый думает, что лишить себя жизни может только слабак, трус или человек, павший в пучину мрака. Но на самом деле, дабы сделать этот шаг даже тому, кому больше нечего терять, необходима невероятная смелость. Однако были и те, кто воспользовался сложившейся ситуацией. Жадные до власти, алчные до денег, они просочились во все сферы жизни нового мира и наслаждались этим. Так шли месяцы, а за ними года и постепенно многие просто смирились с происходящим. И приняли свою судьбу такой, какая она есть.
Вновь наступило ещё одно утро в этом мире ложных надежд и веры в чудо. Архиепископ Лутцио проснулся от стука в дверь его опочивальни. Заёрзав в кровати, он нащупал рукой подушку и постарался как можно сильнее прижать её к своим ушам, в надежде, что источник его дискомфорта исчезнет. Но стук не прекращался и, кажется, становился настойчивее.
– Ладно, бог с тобой, входи уже, – с недовольством проворчал Лутцио.
Дверь распахнулась, в дверном проёме стоял человек. И, как считал Архиепископ, порой тот слишком нахально себя вёл и весьма много себе позволял. Звали его Сольт, работал он личной прислугой великого и несравненного Лутцио, по крайней мере Архиепископ сам о себе был такого мнения. Слуга, склонив голову, проговорил:
– Господин, пора просыпаться, у вас скоро утренняя служба, вы же не хотите, чтобы ваша паства ждала? – прозвучало это как упрек, и он направился к окнам, чтобы впустить в комнату побольше света.
Архиепископ явно никуда особо не собирался и продолжал нежиться в своей кровати. Звук распахивающихся штор нарушил сложившуюся тишину, вспышка яркого света разогнала тьму, на что он зажмурил глаза. При свете утреннего солнца взгляду Сольта открылся весь тот бардак, творившийся в комнате после вчерашней небольшой пирушки, правда, господин их так часто любил устраивать, что он уже привык к этому.
Круглый стол, стоявший возле окна, был завален различными фруктами, а несколько виноградин укатились вообще куда-то под кровать. На огромном зеркале, стоявшем возле стены напротив кровати, неопрятно висела женская одежда. Возле же самой кровати стояло множество кувшинов из-под вина, многие из них были перевернуты, что привело к образованию небольших винных пятен под ними. Сам Архиепископ лежал на огромной кровати с балдахином и шёлковыми подушками в окружении двух миловидных девушек. И по уже сложившейся традиции, это были брюнетка и блондинка, на первый взгляд, лет по двадцати, но слуга знал, что господин любит помоложе. Лутцио громко вздохнул.
– Ладно, девочки, единственному светочу в этом мрачном мире пора нести слово божье в массы.
Шлёпнув блондинку по заднице, Архиепископ улыбнулся. Улыбка на его лице была омерзительна, в ней крылись похоть, жадность и праздность. Скинув одну ногу с кровати, он всё-таки стал подниматься, что давалось ему довольно тяжело из-за тучной фигуры. Встав, он оказался абсолютно голым, его нижнее бельё было разбросано где-то по комнате.
– Сольт, чёрт тебя дери, что стоишь как вкопанный, неси мне одежду. Долго мне стоять вот так, в чём мать родила? – возмущался Архиепископ, хотя если быть откровенным с самим собой, ему доставляло удовольствие вот так вот стоять нагишом.
– Извините меня, господин, сейчас я всё подготовлю, – слуга откланялся и ушёл за одеждой.
– Пошевеливайся, да поскорее, – вслед кричал ему Лутцио.
Через несколько минут Архиепископ уже стоял полностью одетый в свою белоснежную рясу с оранжевой епитрахилью.
– Ну-ка Сольт, напомни мне, что у нас сегодня по плану? – поправляя рясу, деловито проговорил Лутцио.
– Сначала завтрак, потом в честь праздника «весны и перерождения» утренняя служба в храме, потом обед у императора, с которым вы хотели решить кое-какие вопросы, а затем пир у вас в особняке, – учтиво перечислил слуга.
Подводя итог, Лутцио проговорил:
– Сегодня будет тяжёлый день, но мне, главному Архиепископу столицы Алентры, нельзя опускать руки, ибо кто, если не я, направит ко свету Божьему все эти заблудшие души, – после этой вдохновляющей горделивой речи он направился завтракать.
Поместье, принадлежавшее его святейшеству, было поистине великолепным. Фасад здания украшали резные колонны и позолоченные фрески с изображением герба Лутцио. К дому прилегала огромная территория с парками и озёрами, а обязанностью многочисленных слуг являлось следить и ухаживать за всем этим великолепием.
Внутри особняка находилось несколько спален, обставленных лучшей и самой дорогой мебелью в Алентре. Ещё в доме были две ванные комнаты на первом и втором этажах и огромный обеденный зал, где Архиепископ принимал важных гостей. Была кухня и несколько комнат для прислуги, но в них Архиепископ почти никогда не появлялся.
Пройдя по длинному коридору второго этажа, который был украшен различными картинами и полотнами на тему средневековых битв, он дошёл до винтовой лестницы, полностью сделанной из белого мрамора. Лутцио в последнее время тяжело давались лестницы, особенно подъём по ним, но отказываться от такой роскоши он не хотел. Опираясь на перила, он начал свой спуск. Спустившись на первый этаж, прошёл ещё через один коридор, который по убранству не уступал первому, и вот наконец оказался в обеденном зале.
Попадая сюда в первый раз, любой от удивления невольно приоткрывал рот и испытывал желание всё детально рассмотреть и потрогать. В середине зала расположился массивный прямоугольный стол из красного дерева на двадцать персон. Его изюминкой было то, что поверхность стола была зачарована и напоминала водную гладь – если кто-то ставил на неё какой-либо предмет, то от него исходили во все стороны водяные круги, такое зрелище невольно завораживало. Вокруг стола стояли отделанные бархатом стулья, так же из красного дерева и покрытые позолотой.
Потолок расписали лучшие художники столицы, на нём была изображена сцена, как ангел с золотыми крыльями спускается с небес на поле брани и протягивает руку воину, истекавшему кровью и облокотившемуся на сломанное древко копья, на вершине которого развевалось по ветру порванное красное знамя с изображенным на нём драконом. В центре под самым потолком парила в воздухе огромная хрустальная люстра. Она выглядела массивно и дорого, но главной её ценностью было то, что каждый хрусталик являлся на самом деле огранённым лунным камнем, добытым из самого сердца эльфийских лесов, и в ночное время по залу разливался мягкий белый свет.
По периметру комнаты на стенах располагалось различное оружие: щиты, мечи, алебарды. Одни из них были покрыты рунами, другие переливались и испускали голубоватый или красноватый свет, что говорило об их редкости и ценности.
– Ну наконец-таки завтрак, кажется, будто я не ел целую вечность, – хоть путь его и не был столь долгим, но появившаяся одышка ещё звучала в голосе.
И минуты не промедлив, Архиепископ поспешил усесться за свою трапезу. Слуги, приготовившие завтрак и накрывшие на стол, стояли рядом в ожидании команд. На завтрак Лутцио любил жареный стейк из телятины, украшенный кусочками овощей, пирог с яблоками и различные фрукты. И обязательно должно было быть красное сладкое вино. Все прихоти господина всегда исполнялись в полном объеме, иначе слуг ждало наказание.
У него во рту скопилось так много слюны, что ещё чуть-чуть, и она начала бы стекать по подбородку. Не в силах больше сдерживать себя, он приступил к трапезе. Забыв про какие-либо манеры, Архиепископ чавкал, громко отхлёбывал вино из бокала, а столовыми приборами он вообще пользовался в исключительно редких случаях, поэтому вся пища попадала ему в рот прямиком из его рук. Иногда Лутцио казалось, что еда, приготовленная по его предпочтениям, приносит даже больше наслаждения, чем плотские утехи с молодыми девушками.
Покончив с трапезой и вытерев руки о лежавший на столе белоснежный платок, он потребовал подать экипаж, чтобы отправиться сначала на утреннюю службу, а потом на встречу с императором для решения вопросов государственной важности.
Путь Архиепископа от особняка в Белый храм пролегал через крестьянские поля, засеянные пшеном и просом, а потом и через саму Алентру с её запутанными улочками и открытыми просторными площадями с памятниками героям прошлого. Карета, запряжённая двойкой серых лошадей, уже ожидала Лутцио возле крыльца дома. Выйдя на улицу, он подошёл к ней и открыл дверь, ухватился за внутреннюю ручку, поставил ногу на ступеньку, и вся карета под его весом накренилась. Сделав усилие, он всё-таки залез внутрь, от чего центр тяжести сместился назад, слегка приподняв вверх кучера, сидящего на козлах. Устроившись поудобнее, Лутцио нетерпеливо проворчал:
– Ну, чего ждёшь? Поехали!
– Сию минуту, господин, – раздался хлёсткий удар вожжей, и карета тронулась.
Вот они выехали из парковой зоны особняка – большую часть времени, как и сейчас, по ней важно ходили диковинные птицы и звери, привезённые в подарок из самых разных уголков Истры, коими Лутцио частенько хвастался перед своими гостями. На выезде с приусадебной территории его взору открылись бескрайние изумрудные поля, на которых с раннего утра до позднего вечера, не поднимая головы, работали крестьяне из близлежащих деревень. Вот вдали показались высоченные стены столицы с многочисленными охранными башнями с бессменными постовыми, оберегающими покой жителей. На черепичных конусообразных крышах торжественно развевались поднятые в честь праздника весны флаги. От всего увиденного исходило ощущение безопасности, надёжности и спокойствия.
Проехав центральные ворота, карета попала на широкую центральную улицу, ведущую прямиком к рыночной площади – она так же была украшена цветами и разноцветными флажками, в городе царила атмосфера праздника. Мимо сновали туда-сюда люди разных сословий и достатка. Многие из них улыбались и кланялись при виде кареты Лутцио, ибо считалось великой благодатью, если наисвятейший Архиепископ помашет рукой в ответ. Но в этот святой день у него не было настроения.