Эксперимент

© Гела Стоун, 2020

ISBN 978-5-4498-2399-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Каждый год в мире пропадают без вести миллионы людей. Это происходит не во время катастроф и не в зоне боевых действий, а в мирное время, в больших и маленьких городах, селах и поселках. Люди пропадают самые разные, практически все слои населения и представители всех возрастных групп. Ну что тут сказать? Вариантов исчезновения много, но основных не больше десятка. Это и бегущие из дома по самым разным причинам дети и подростки, это пожилые, страдающие амнезией, люди, склонные выходить из дому и исчезать, это мужья или жены, ушедшие «в ночь», после семейной ссоры. Бомжи —социальная группа людей, передвижения которых вообще отследить сложно, а исчезновение либо не выявляется вообще, потому, что нет заявления, либо устанавливается через продолжительное время. Люди с сомнительной репутацией, бегущие от кредиторов, также склонны внезапно исчезать в неизвестности. А есть еще группа лиц, пропавших без видимых причин. Это когда был человек еще накануне, и видели его все: родные и близкие, сослуживцы и сокамерники. А сегодня уже нет. Исчез, как в воду канул…

Глава 1

********************

«Группа GURE55558914 укомплектована, приготовления завершены, командор» – главный научный сотрудник исследовательской миссии, изучающей поведенческую реакцию высших форм углеродной жизни в этой части галактики Кхан ГвЭ смотрел большим фиолетовым окуляром на плавающее изображение командира флагманского корабля Дэиро Шо. «Отлично, вы и так задержались на этой планете, Кхан. Отправляемся через пять лун».…

********************

Марь Ванна, пятидесяти лет от роду, заведующая хозяйством в одном региональном психоневрологическом интернате, открыла глаза и обнаружила себя, парящей в форме морской звезды. Она находилась в невесомости, в совершенно незнакомой ей обстановке. В полном недоумении она поворачивала голову налево и направо, пытаясь понять, что это может означать… Её окружали многочисленные панели с тихо жужжащими, перемигивающимися разноцветными огоньками приборами, а прямо перед ней располагался большой эллипсоидный иллюминатор, в котором она с удивлением обнаружила мириады сверкающих звезд, щедро рассыпанные на черном полотне космоса. «Так, пришла домой вечером в одиннадцать, ну задержалась с Лидией Тимофеевной из процедурки, а куда мне было спешить?, диван с телевизором подождут… тем более Николай, сбежал на прошлой неделе к этой молодухе …,как её там?, а черт» – это Марь Ванна, дрейфуя, приложилась головой об боковую обшивку с какими-то выступающими металлическими элементами, но отчаянные попытки вспомнить хронологию событий вчерашнего вечера не оставила. «Вспомнила, пили мы с Лидкой что-то, а что пили?.. коньяк, кажется молдавский… хороший коньяк был, зараза, фельдшерице один из родственников пациента преподнес, она не пьющая, но торговаться горазда, за бутылку Аиста пятилитровую банку подсолнечного масла запросила. А фиг ей с маслом, обошлась парой литров… Ну выпили, закусили, к нам еще инженер Толик заглянул, и его угостили, да и разошлись… Вроде все». На этом ее воспоминания заканчивались и ни коим образом не проливали свет данную ситуацию. В конце концов ей надоело это подвешенное состояние, она попыталась изменить положение своего большого тела и, к удивлению, ей это удалось. В следующий момент выяснилось, что из помещения, где она очнулась, а это был командный отсек космического корабля, есть выход в коридор, она повернулась и подплыла к прозрачным створкам люка. При ее приближении створки бесшумно раскрылись, пропуская ее вперед.

Марь Ванну переполняла широкая гамма чувств от ужаса и паники от неизвестности, в которой она оказалась, до удовольствия от ощущения легковесности собственного тела и неожиданного умения свободно и легко перемещаться в любом направлении. Она продолжала свой путь по огромному безлюдному кораблю, проплывая бесчисленные коридоры с каютами и большие, пустующие отсеки. Каюты все были пусты, несколько раз она попыталась позвать кого-нибудь, но безрезультатно. Через час блуждания по кораблю она научилась использовать большие металлические скобы, одни из тех, об которые ударилась головой в рубке. Они были установлены в каждом отсеке на переборках и в коридорах. Она ловко использовала их для изменения направления движения и придания ускорения своему телу. Везде перед нею послушно расступались створки люков для беспрепятственного движения и, вскоре верхняя палуба была обследована. Несмортя на весь ужас своего положения, в своем блуждании по кораблю она успела изрядно проголодаться, а еды или даже намека на нее нигде не было видно. Наконец, в одном из коридоров она обнаружила двери лифта и таким образом попала на нижнюю палубу. Там она наткнулась на большой отсек, напоминающий столовую в их дурке. Множество столиков со стульями, прочно прикрепленными к полу, вот только едой нигде не пахло. Но на одной из стен сработала система опознавания и тут же призывно замигали большие кнопки с разными картинками. Марь Ванная подплыла поближе и поняла, что этот «шведский стол» включился для нее. Он представлял из себя панель, занимающую целую стену. Тут были разноцветные кнопки, расположенные в ряд. Сверху был ряд мясных блюд с изображением курицы, рыбы, говядины, ниже располагался гарнир: пюре, гречка, рис, макароны и еще много чего, изображенного на кнопках-картинках. Еще ниже ряд с супами, дальше десерты. На другой стене призывно переливалась всеми цветами радуги панель с напитками: чай, кофе, соки, лимонады. Рядом располагалась еще одна панель, но она была не активна, и на кнопках были нанесены неизвестные символы.

Марь Ванна нажала на кнопку с курицей, из панели выехал лоток с прозрачным тюбиком. Сломав колпачок, она осторожно попробовала содержимое. Восхитительный вкус свежеприготовленного цыпленка немного успокоил ее, призрак голодной смерти, маячивший перед ней через несколько часов после пробуждения, уже не выглядел устрашающе. Уж если кто-то позаботился о еде для нее, значит им не нужна ее смерть, во всяком случае от голода. Эта уверенность окрепла после того, как она опустошила пару тюбиков со свежайшим паштетом и одним тюбиком с жареным шпинатом. Она еще долго крутилась у панели, пробуя то одно, то другое блюдо, и каждый раз ее восхищал их чудесный вкус.

Наевшись и напившись, она продолжила исследовать корабль, палуба за палубой. В одном из нижних ярусов Марь Ванна наткнула на гигантскую оранжерею: цветы, кустарники, деревья, все это росло, цвело и пахло …где-то рядом журчал искусственный ручей. Тут была гравитация, уже успев от нее отвыкнуть, она резко ощутила большой вес своего тела и тут же привычно заныли поясница и колени. Но здесь было так замечательно, что она все же задержалась, разглядывая пальму с большими кокосами у самой верхушки. Эти деревья Марь Ванна видела только на открытках или слышала о них от главврача Эммы Павловны, которая пару раз съездила в Египет. Она потрогала ворсистую коричневую крону и провела взглядом до самой верхушки пальмы. Прямо над ней на высоте более десяти метров висел большой кокосовый орех. « Еще в лоб прилетит…», она поспешно отошла от пальмы. Погуляв еще с полчаса по этому космическому парку и посидев немного на лавочке у пруда, в который впадал ручей, она пребывала в полной уверенности, что кто-то свыше решил подарить ей этот рай.«Интересно кто он?, или они? за какие такие заслуги? почему именно она? и почему тут больше никого нет?». В общем, рой вопросов крутился в ее бедной голове и ни на один пока не было ответа. Рассуждения эти были прерваны естественным желанием сходить в туалет. Она покинула оранжерею, и получив возможность снова летать, двинулась на поиски туалета. Собственно туалеты были, как и полагается, в каждой каюте. Кроме того, она располагались на каждой палубе возле больших отсеков, вроде столовой. В общем, туалет она нашла быстро по соответствующему символу на дверях, и была приятно удивлена тем, что ее покровители позаботились даже о том, чтобы этот естественный для каждого из нас процесс, усложненный невесомостью, прошел не только с соблюдением всех санитарных норм, но и с максимальным удобством и комфортом.

В общем, через несколько часов, Марь Ванна чувствовала себя Робинзоном на большом, мчащемся в космосе «острове», с той лишь разницей, что у Робинзона на его острове не было кают и круглосуточного питания в режиме «all inclusive». Более того, его остров был полон опасностей, а здесь, на каждом шагу она видела продуманный, практичный комфорт и относительную безопасность. Да, но Робинзон был не один, а тут рано или поздно вынужденное одиночество даст о себе знать, и это Марь Ванна прекрасно понимала. «Эх Николая бы сюда, дурака моего неверного, зажили бы душа в душу, отсюда бы точно не убежал…» с тоской думала она о муже.

Разумеется, что никакой комфорт и хорошее питание ни коим образом не компенсировали отчаяние и страх, которое испытал бы каждый, попади он на место Марь Ванны. Но время шло, и по ее ощущениям, прошло несколько дней, с момента пробуждения на этом корабле, ставшим непостижимым образом ее домом. На одном из верхних ярусов она выбрала себе вполне комфортабельную каюту с большой широкой кроватью, туалетом и душем. Все-таки, что ни говори, а ей тут определенно нравилось… Правда, все тяжелее было втискивать свое изрядно оплывшее жирком тело в душевую капсулу, но, на ее взгляд, это были незначительные трудности.

За двадцать восемь лет их совместной с Николаем жизни, она так и не познала удовольствия пользоваться элементарными удобствами, не выходя из дому. В туалет она ходили в нужник, построенный еще в первые годы совместной жизни, как временное решение насущной проблемы, а мыться раз в неделю ездили в баню. Обещания мужа так и остались обещаниями. Устав бороться с этим, Марь Ванна смирилась и даже как-бы успокоилась, а все потому, что большую часть времени проводила на работе в интернате, там и наслаждалась удобствами.

Свободное от еды время она проводила на большой обзорной площадке верхнего яруса, где ей открывались фантастические красоты глубокого космоса: большие и яркие звезды, кометы, болиды, ослепительные рукава далеких галактик, все это ежедневно кружилось перед ее взором в вечном завораживающем танце… Но, как человек приземленный и бесконечно далекий не только от астрономии, как науки, но даже от обывательского интереса к ночному небу, сейчас Марь Ванна воспринимала эту красоту чисто интуитивно, и она ее притягивала и завораживала. По тому, как быстро менялись космические узоры за окном, она понимала, что корабль летит с большой скоростью и не имела ни малейшего представления о пункте назначения. И невдомек ей было, что. собственно. сам ее корабль никуда не движется, а пришвартован в доке гигантской каравеллы, следующей в составе эскадры кораблей, выполняющих исследовательскую миссию в этой части вселенной. Ее корабль был надежно закреплен в доке таким образом, чтобы его иллюминаторы смотрели в открытую часть космоса и не захватывали в свой обзор элементы креплений. Она и понятия не имела о том, каким образом пополнялись запасы пищи на корабле, фильтровалась вода и очищался вдыхаемый ею воздух, что в то время, пока она находилась на верхних ярусах, нижние подвергались автоматической уборке и дезинфекции, та же ситуация, только с верхними ярусами, происходила пока она гуляла внизу. Специальные роботы-садовники поддерживали идеальный порядок в оранжерее, а мощные фильтры очищали воду в пруду. За каждым ее шагом следило бесчисленное количество камер, расставленных по всему кораблю, включая душевые и туалетные комнаты. Все ее мысли, чувства, эмоции тут же улавливались сверхчувствительными сонарами и передавались на наблюдательный пункт. Весь этот бекграунд был недоступен ни ее взору, ни ее пониманию. Всю, приключившуюся с ней ситуацию, она воспринимала, как неожиданно подаренный рай, неким могущественным покровителем. И все равно, отчаяние и страх не покидали ее ни на минуту.

Одиночество день ото дня настойчиво давало о себе знать, ситуация усугубилась тем, что однажды, гуляя в нижних ярусах она набрела на люки, которые почему-то не раскрылись перед ней, как это происходило везде на корабле. Ее любопытство только усилилось, когда она заметила на запертых дверях символ, изображающий человеческие силуэты, лежащие горизонтально в ряд. «Странно, что они прячут от меня здесь?, кладбище? или большую общую спальню?…». В тот раз ей так и не удалось проникнуть, хотя сначала она думала, что сломался элемент, обнаруживающий ее приближение, но нет, эти двери ей не подчинялись. Она пришла сюда на следующий день, тот же результат, и на следующий, и во все последующие дни. Имея в распоряжении неограниченное время, и захваченная идеей во что бы то ни стало попасть в закрытое помещение, она теперь проводила перед запертой дверью дни на пролет. Пыталась открыть руками, выбить плечом, отталкивалась от противоположной стены с пикировала своим немалым весом на двери. Все напрасно, эти двери могли выдержать любую атаку.

***************************************

«Субъект ZH58966624 длительное время предпринимает попытки проникнуть в зал гибернации» – доложил младший научный сотрудник Жас Хе руководителю экспедиции Кхан ГвЭ. В это время Кхан ГвЭ пребывал в состоянии высшего блаженства, погруженный в капсулу с жидким аммиаком, щедро приправленным оксобензизосульфоназолом. Все его двенадцать щупалец были необычайно расслаблены, центральный большой окуляр был полузакрыт, остальные три просто спали. Сигнал от Жас Хе он принял телепатически и так же телепатически ответил. «Открой проход, пусть зайдет».

«Неконтролируемое поведение субъекта ZH58966624 может поставить под удар весь ход эксперимента» – робко попытался возразить Жас Хе.

«Ты вынуждаешь меня напомнить тебе о том, что согласно условиям контракта, подписанного с межгалактической телекорпорацией ZYTR, между прочим финансирующей весь этот проект, мы беспрепятственно предоставляем им все наши исследовательские материалы, связанные в этим экспериментом.

Да будет тебе известно, что пилотная серия шоу с участием ZH58966624, транслируемая на сотни миров, побила все рекорды, триллионы жителей Империи с нетерпением ждут продолжения, а некто младший сотрудник Жас Хе вознамерился помешать этому??? Немедленно открой эту чертову дверь и не беспокой меня больше по пустякам!!!»

************************************

Глава 2

Марь Ванна открыла глаза, взгляд ее привычно уперся в переборку над головой. В условиях невесомости, она пристегивалась к кровати и неизменно просыпалась в позе морской звезды, других поз тут и быть не могло. Уже много дней она следовала установившемуся режиму дня. Туалет, душ, завтрак и еще пару тюбиков с собой, чтобы не носиться туда-сюда, и к загадочной двери, которая никак не хочет открываться. «Сегодня мне повезет» -подбадривала она себя, «Должна же эта чертова дверь когда-нибудь открыться!». Её мыслеобраз был немедленно зафиксирован невидимым сонаром и передан в наблюдательную рубку. Жас Хе вздрогнул и дал приказ снять блокировку. Не успела Марь Ванна подплыть к заветному люку, как дверцы, много дней подряд выдерживающие удары ее массивного тела послушно разъехались в стороны.

– Вот, я же говорила, мне сегодня повезет!!! – закричала она в пустоту.

Медленно дрейфуя и оглядываясь по сторонам, Марь Ванна вплывала в помещение. Это был полутемный большой отсек с высоким куполом. Откуда-то сверху лился сине-голубой свет. При ее появлении свет стал гораздо ярче, помещение осветилось и в центра зала она увидела четыре большие камеры гибернации и рядом с ними одну маленькую. «Все-таки кладбище..» – мрачно подумала она, осторожно подплывая ближе.

Первая камера представляла собой большую капсулу с полусферическим прозрачным окошком, в котором Марь Ванна разглядела мужское лицо, её вдруг на ум пришло слово «богоподобный». «Покойник» был невообразимо красив. Волевой подбородок, четкий контур губ, чувственный рот, прямой нос, скульптурные скулы, большие закрытые миндалевидные глаза, густые черные локоны ниспадающие на лоб и рассыпавшиеся по подушке. Заглядевшись, Марь Ванна проглотила слюну, представив себе все его тело, скрытое в камере.» Как же жаль» заохала она и поплыла к следующей камере.

Вторым «покойником» тоже был мужчина, пожилой, лет 65-ти. Жидкая седая бороденка, высокие восточные скулы, кустистые, насупленные брови, большой нос, обиженные, поджатые тонкие губы. В момент «смерти» он явно был чем-то очень недоволен. Особого интереса Марь Ванны этот субъект не привлек, и поэтому она поплыла дальше.

Третьей по счету была камера с окошком, в котором Марь Ванна разглядела женское лицо.

Молодая, привлекательная, короткие, вьющиеся светлые волосы, упрямый разлет бровей, пухлые губы, вздернутый, аккуратный носик. Чем —то она отдаленно напомнила Марь Ванне одну американскую актрису, она даже вспомнила передачу, где этой актрисе Оскар дали, а за что давали уже не помнила. Освещенная бледно голубым сиянием, красавица безмятежно спала… Будь в Марь Ванне хоть капля креатива, она бы живо представила себе сцену из какого-нибудь гипотетического голливудского фильма, снятого по мотивам стихотворений А. С. Пушкина с юной Шарлиз Терон в роли царевны, спящей в хрустальном гробу в ожидании чудо-поцелуя. Но креатив и Марь Ванна жили по разные стороны вселенной и никогда не встречали друг друга, поэтому спящая девушка, напомнившей ей именно Шарлиз Терон, так и воспринималась ею, как просто красивая девушка.

«За что же их всех, господи??» -искренне сокрушалась Марь Ванна, переходя от одной камеры к другой. «А меня зачем пожалели?» -задала она сама себе вполне резонный вопрос.

В четвертой камере лежал мужчина средних лет. Это лицо могло принадлежать кому угодно: от муниципального сантехника до мирового светила нейрохирургии. Сухое, обветренное, без растительности, ежик выгоревших волос, некий намек на брови и ресницы, все бы ничего, но было нечто зловещее в его облике. То ли ниточка рта, застывшего в недоброй усмешке, то ли трещинки морщин, идущие от носа к уголкам рта… Марь Ванна задержалась немного над ним и поняла, что же ей не понравилось: вокруг рта и кое-где на скулах имелось множество маленьких черточек- шрамов. Не понятно, были ли это осколочные ранения, или резаные раны. В общем, обладатель этого лица хранил какую-то тайну, которую, по мнению, Марь Ванны, он так и унес с собой в могилу.

Заметив последнюю маленькую камеру, Марь Ванна охнула: «Неужели ребенок?». Но, подплыв поближе, заметила в окошке черную собачью мордочку. Она не разбиралась в породах, для нее все собаки делились на большие и маленькие, так вот, эта была из маленьких. Но собак она любила, тем более, что в их доме собаки были всегда. Она вспомнила своего Пирата,«немца», подаренного ей с Николаем восемь лет назад кем-то их знакомых, и в душе ее черной волной поднялась тревога. «Как он там без нее? Кто его кормит?.

Она еще раз обошла этот загадочный зал с саркофагами, в голове томился рой вопросов, но ни на один из них у нее не было ответа. У изголовья каждой камеры находилась приборная панель с датчиками состояния основных показателей организма спящих. Большая красная клавиша запускала процесс пробуждения. Особую жалось у Марь Ванны вызвала мертвая собачка, причем ее мало беспокоил вопрос, почему собака была похоронена вместе с людьми, она вообще, после того дня, когда проснулась на корабле перестала чему-либо удивляться. Ей почему-то очень захотелось погладить эту бедную собачку, не останавливало даже то, что собака была мертва. Истосковавшаяся по общению, и доведенная до отчаяния своим одиночеством она, не долго думая, она нажала на красную клавишу.

******************************************

На приборной панели наблюдательного пункта замигал светодиод. «Активирован субъект SW 66655884» -через секунду доложил младшему научному сотруднику Жас Хе дежурный оператор. Далее по телепатическим каналам связи информация распространилась на все уровни иерархии вплоть до Кхан ГвЭ. «Ну хоть какая-то интрига…» – вяло мелькнула его мысль, услышанная по меньшей мере сорока его подчиненными. «Продолжать наблюдение» -приказал он.

*****************************************

Камера с собачкой ожила, послышался тихий свист, и крышка с полусферическим смотровым окном плавно поехала вверх и вправо. Собака китайской породы мопс, поджав задние лапы, неподвижно лежавшая на боку, в отсутствии гравитации начала плавный подъем вверх. Марь Ванна не решалась к ней прикоснуться. Наконец, когда собачка поравнялась с ней, она протянула руку и погладила по слегка влажной абрикосовой спинке. Странно, но плоть дрогнула под ее рукой, собачка дернула короткой плоской мордочкой и открыла глаза. Марь Ванная, глядя на беспорядочно перебирающего лапками мопса, поняла, что люди в камерах просто спят. Это дало совершенно новое направлению потоку ее мыслей. Одиночество, как мрачная перспектива ее будущего, медленно таяло в лабиринтах сознания. Она еще раз прошлась вдоль камер со спящими людьми. Мысли ее напряженно работали. Невидимые сверхчувствительные сонары, улавливающие малейшее изменение потока нейронов в ее мозгу, преобразовывали эту информацию в мыслеобразы и передавали ее в наблюдательный пункт, находящийся на борту каравеллы, а дальше закодированный сигнал транслировался на мощнейшую приемную антенну межгалактической телекорпорации ZYTR. И уже оттуда, что называется в прямом эфире, раздавался по бесчисленным телепатическим каналам связи триллионам жителей Империи, простирающей свои владения более, чем на сотни звездных систем. Марь Ванна еще только подумала о том, кого из спящих она будет будить первым, а в системе, известной нам как Бетельгейзе, уже вовсю принимались ставки от многочисленных «зрителей».

Первой ее мыслью было разбудить всех одновременно. Но, Марь Ванна медлила, схватив бедолагу мопса под мышку, она проплывала над спящими, еще и еще раз вглядываясь в незнакомые лица. Далекая от аналитического размышления, она могла полагаться только на интуицию, которая подсказывала ей, не торопиться, все еще раз обдумать. Потому, что обратного хода в данной ситуации быть не могло. Разбуженный ею человек становился таким же жителем это космического оазиса, как и она сама. И поместить его обратно в капсулу гибернации (в ее сознании фигурировало слово «гроб») у нее, разумеется, не было возможности. И она не подозревала о том, что те, у кого такая возможность имелась, сейчас пассивно наблюдали за ходом ее мыслей и активно делали ставки. Кроме того, Марь Ванна, вполне допускала ситуацию, что это могли быть не такие же потерпевшие, как и она сама, а люди, похитившие ее, и летевшие теперь вместе с ней в одном, только им ведомом направлении. Очевидная абсурдность этой версии тут же была подкреплена рациональной мыслью: «Ну кому я на хрен сдалась…» и «Почему они все спят, а я нет?». Первую мысль сонары передали с опозданием в 0,0003 секунды, затратив несколько больше мощности на расшифровку мыслеобраза. В любом случае, Марь Ванна резонно допускала, что спящие могут оказаться враждебны, как по отношению к ней, так и по отношению друг к другу. И поэтому сегодня она решила никого не будить, еще раз все хорошенько обдумать, а пока удовольствоваться обществом милого песика, тем более что песик был с ней на удивление ласков.

Последующие несколько дней Марь Ванна и ее новый четвероногий друг провели, не расставаясь ни на минуту. Мопсик, как и положено любой собаке, хотел видеть в человеке любящего и заботливого хозяина, а Марь Ванна, в свою очередь, старалась найти в собачке хоть какую-то отдушину от растущего чувства одиночества. Песик оказался сукой и получил кличку Дана. Утром они шли завтракать, причем любимым лакомством Даны оказался паштет. Все бы ничего, но Дана не умела пользоваться человеческими туалетами, а ловить летающие по кораблю собачьи экскременты и пузырьки мочи было для Марь Ванны не самым приятным занятием. И тогда она придумала следующую схему. Выводить с утра Дану прогуляться в парк, где гравитация была всегда, причем псинка облюбовала именно пальму, привлекшую внимание Марь Ванны в первый день ее пребывания на корабле, а уж после ходить на завтрак. Далее шли прогулки по многочисленным отсекам, обзорному мостику. Пару раз они забредали в командный отсек. Вообще, Марь Ванна старалась туда не заходить, она понимала, что корабль, летящий по какому-то заданному «покровителями» маршруту, полностью автоматизирован, и ее участия, даже если бы она располагала хоть какими-то знаниями в этой области, не требуется. Кроме того, она смутно осознавала, что существа, создавшие этот корабль, поместившие в него людей, и отправившие его по некоей траектории, располагают немалыми техническими знаниями и возможностями, и такой фактор, как искусственная гравитация, едва ли не является для них проблемой, тем более, что в парке была постоянная гравитация. И все же она была рада тому, что на остальной территории корабля гравитация отсутствовала, причиной этой радости был ее излишний вес. Создай они земную гравитацию на остальном корабле, ей пришлось бы весьма и весьма ограничить зону своих перемещений, в силу тут же возникшей боли во всем теле. Но при этом посещение парка входили в ее ежедневный моцион….