Одесский листок сообщает

Гордостью Одессы была так называемая эстакада. Другой такой не имелось во всей империи. Дубовая, длиной в три версты и четыреста саженей, она шла на высоте трех саженей от набережной до Карантинного мола. По ней то и дело сновали поезда с зерном. Они подъезжали прямо к пароходам, и груз высыпали в трюмы через специальные отверстия в днище вагонов. Там, где это было невозможно, зерно подавалось на ленты конвейеров, и те уже доставляли его на корабли.

Весь порт был как огромный муравейник: в нем кипела напряженная деловая жизнь. Бегали тысячи грузчиков, отправителей, получателей, матросов с капитанами, страховых агентов, мелких гешефтеров и прочего гаванного люда. Пароходы дымили, лебедки визжали, народ отчаянно матерился на всех языках. Содом и Гоморра! Прямо над ухом Алексея Николаевича какой-то лапетутник заорал диким голосом:

– Улька закончилась, запускаю сандомирку! [37]

Ему ответил строгий бас с парохода:

– Гезель, тебе кавуны торговать, а не серьезное кле! [38] Вот я тебя попробую вприкуску!

Глядя на эту суету, Лыков рассказал помощнику о своем втором задании от Военного министерства. Сергей выслушал и убежденно заявил:

– Я всегда знал, что в Одессе полно шпионов!

– Даже так?

– И никак иначе. Сами посудите: здесь штаб военного округа. А войскам этого округа, напомню, в случае войны предстоит захватить Проливы. Вы слышали про Тринадцатую пехотную дивизию?

– Нет, – ответил Лыков. – Чем она так знаменита?

– Дивизия входит в Седьмой армейский корпус. Стоит в Крыму, но подчиняется Одессе.

– Ну и что?

– Тринадцатая дивизия уникальна. Ее держат в усиленных штатах даже в мирное время. При каждом из полков состоят гребные и паровые катера с командами. И регулярно проводятся учения по высадке с моря десанта. Задача дивизии – захватить Босфор. Сведения о ней наверняка интересуют агентов всех разведок. Те же агенты занимаются и минными заграждениями. Вот закончим с Балуцей, и я вам помогу.

Лыков посмотрел на помощника с неодобрением:

– Ты полагаешь, что Степка уже у нас в кармане? В прошлый раз мы так же думали.

– То было в прошлый раз. А теперь ему хана. Пехоту его мы повязали, скупщиков тоже. Куда идти атаману без банды?

– Бежать прочь из города, как уже было. Отсидеться, и опять за старое – людей убивать.

На лице Азвестопуло заходили желваки.

– То-то, – назидательно вымолвил коллежский советник. – Кончил дело – гуляй смело. А пока не кончил, не загадывай. Балуца только кажется заурядным, хоть и предельно жестоким головорезом. Заметь: все его сообщники попадаются, а он нет. Думаешь, случайность или везение? В негодяе есть животная хитрость, и она его выручает. Пока.

За разговорами сыщики вышли на Платоновский мол. Осмотрели спасательную станцию имени генерала Зеленого, хотя в этом и не было никакого практического смысла. Потом не спеша вернулись к лестнице и поднялись наверх на фуникулере. Они уже проголодались. Грек объявил, что есть надо непременно на Привозе. Там очень вкусно жарят украинскую колбасу, а еще угощают ухой из морской рыбы с затиркой. На вопрос шефа Сергей пояснил, что затирка – томатный сок с чесноком и приправами, и эта незамысловатая смесь делает уху смакотой [39].

Сыщики поехали на Привоз. Там тоже оказалось людно – то ли по случаю Пасхи, то ли всегда так… Лыков с любопытством обошел рынок. Особенно ему понравились рыбные ряды.

Цинковые прилавки были внутри набиты льдом, а снаружи покрыты чешуей вперемешку с солью. Чего только не лежало на этих прилавках! Одних бычков было три вида.

Титулярный советник завел шефа в свою любимую обжорку, и там туристы угостились на славу. Помимо обещанных ухи и колбасы Алексей Николаевич отведал дунайской сельди и балыка из черноморской белуги, а запил все это греческой водкой под названием мастика.

Водка ударила сыщикам в голову. Обнявшись, они пошли куда глаза глядят. К ним приставали проститутки с накрашенными губами:

– Дуся, какой вы цикавый! [40] Угостите даму! А дама угостит вас.

Азвестопуло улыбался и говорил шефу:

– Вот бароха восемьдесят четвертой пробы. А вот, гляньте – девяносто шестой. У нас в Одессе все красавицы!

Неожиданно для себя полицейские очутились перед воротами с надписью «Минная рота». Возле них скучал часовой.

– Сережа, – опомнился Лыков, – мы загулялись. Пока шпионы воруют наши планы, мы дунайскую сельдь лопаем. С мастикой. Отведи меня в гостиницу и не тревожь до завтра. Утром займемся делом с новыми силами…

На следующий день питерец явился на Преображенскую с больной головой. В дежурной комнате агенты обменивались крашеными пасхальными яйцами; досталось и Лыкову. Он зашел к начальнику. Перед ним навытяжку стояли двое громил, а Черкасов их отчитывал:

– Что же вы делаете, галота! И в какой день! Креста на вас нету.

– Провинились в чем, Андрей Яковлевич?

– Стыдно сказать, Алексей Николаич… Расстрелять их из поганого ружья! Прям обидно за Одессу. Эти два подлеца вчера в писсуаре Ланжероновского спуска ограбили ботинки у кочегара Иоганна Мюллера с английского парохода «Эльевник Гренж». В светлый пасхальный праздник! Ну ничего святого. Срам!

– А они сами-то хороши, – стал защищаться один из скоков. – Вспомни-ка, вашебродие, в какой день англичане бомбардировали Одессу?

– Это когда? – опешил начальник сыскного отделения.

Тут Лыков заступился за арестованных:

– Ведь он правду говорит. Мы вчера с Азвестопуло проходили мимо памятнику Ришелье. Там ядро в постаменте, помните? И на том ядре надпись: «Страстная суббота, тысяча восемьсот пятьдесят четвертый год». Им, значит, можно, а нам нельзя?

– Точно, – подхватил второй налетчик, – это мы за ту бомбардировку отомстили. Матери ихой черт! Шоб издохли все британцы! А то ходют, ломают фасон…

– А ведь и впрямь… – пробормотал губернский секретарь. – Я забыл. Ну раз такое дело, ступайте, ребята. В камеру.

Скоков-патриотов увели, и питерец заговорил о деле:

– Андрей Яковлевич, я хочу допросить всех «ежиков» по одному. И блатер-каинов тоже. Пусть дадут зацепки, где искать Степку Херсонского.

– Только, чур, не как в тот раз, – строго потребовал Черкасов. – Мне прокурорские проверки не нужны.

– Все будет чисто, – заверил коллежский советник. И добавил: – Зуб даю на холодец!

Примечания