Темная Библия
«Что он делает?» – спросил он.
«Я читаю это, капитан. Позвольте мне сделать это спокойно, и я все объясню».
Сантини продолжил чтение, не слушая никого. Капитан сделал выпад, чтобы вырвать документ из его рук, но его небрежно отодвинули, как будто не было его в этом месте. Сантини прочитал на одном дыхании весь текст, не отвлекаясь, затем взял зажигалку и поджег его под ошарашенными взглядами присутствующих, в том числе и бедного Барези, который уже видел себя арестованным, по праву осужденным и запертым в тюрьме Королевы Коели.
«Но он сошел с ума? – прогремел капитан, тут же достал оружие и наставил его на Сантини. – Оставьте его, повторяю, немедленно оставьте его или я выстрелю!»
Глаза Сантини вспыхнули, его взгляд стал жестким и ледяным, Барези, зная друга, сразу же понял, что в нем вот-вот взорвется смертельная ярость, но не успел вмешаться. Сантини внезапно разоружил капитана с молниеносной скоростью, что никто не мог понять, как он это сделал, схватил его за шею, поднял, и повалил на стол, как мешок с картошкой. Бесчеловечным взглядом он посмотрел капитану в глаза, этого было достаточно, чтобы капитан понял, что этот человек убьет его, не моргнув и глазом. Каждый из присутствующих был психологически заблокирован страхом перед этой внезапной и неожиданной реакцией.
«Я не принимаю приказов ни от кого!» – прогремел Сантини, сжимая еще больше шею незадачливого военного.
Ситуация разрешилась вмешательством Барези, который обратился к Сантини с должной деликатностью, чтобы избежать дальнейших внезапных реакций друга, предлагая оставить капитана. Сантини бросил еще один угрожающий взгляд на военного и ослабил захват. Затем резко развернулся и вышел из комнаты, не сказав ни полслова.
Через несколько минут, догнав друга за пределами дворца, Барези заметил, что тот идет совершенно спокойно, даже не проявляя признаки беспокойства.
«Какого черта на тебя нашло? – сразу же начал он. – Мы рисковали быть арестованными, ради Бога! Я должен был извиняться тысячу раз, не хочешь мне объяснить?»
Сантини посмотрел на друга и положил ему руку на плечо: «Я должен был это сделать, Андреа, доверься мне».
Было очевидно, что Барези слепо доверял ему, уважал его, как никто другой, на самом деле, подобное доверие испытывала и его старая подруга Соня Казони. Именно мысль о ней отправила его в еще большее волнение.
«О, черт возьми, нет!»
«Что с тобой теперь?» спросил Барези у Сантини.
«Соня убьет нас обоих».
«О, Боже! – Сантини воскликнул так, что казалось, он взошел на эшафот, ожидая приговора быть повешенным, – мы забыли об ужине, Соня действительно убьет нас. Я скажу, что это была твоя вина, она любит тебя, и она ничего тебе не сделает. Ведь мы же друзьями, не так ли?»
«Ах да, дружище действительно! – ответил Барези, – но если мы должны покрывать друг друга, то почему бы тебе не взять на себя вину? В любом случае, я позвоню ей, и это будет лучше для всех».
Барези позвонил в Казони и Сантини ясно услышал ряд эпитетов против него и его друга.
Сардинский ресторан – Рим, время 22.45
Барези и Сантини вошли в ресторан сардинской кухни, в центре Рима, далеко за полночь. Касони простила их, она была осведомлена о причинах задержки, она ожидала их почти два часа, а леди никогда не должна ждать своего рыцаря. К счастью, с ней была Лючия Арагонези, подруга Барези, и они определенно не скучали. Две женщины подружились с тех пор, как они были представлены друг другу в первый раз, этот вечер должен был быть особенным для пары Барези и Арагонези, готовые объявить о своей свадьбе. Компания не хотела портить ужин, отложили все рабочие вопросы, и провели беззаботный вечер. Заведение закрывалось в час ночи, но владельцу, учитывавшему известность Барези и Казони, которые были его постоянными клиентами, не было никаких трудностей, чтобы просто оставить их на месте, кроме того, он предложил огромное количество сардинских сладостей в сопровождении нескольких бутылок «Фило ди Ферру», бренди из Сардинии высокого градуса. Сантини собрался поздравить короткой речью суженных, поднимая третий бокал бренди.
«Я не думал, что такой, как Андреа, вообще может понравиться женщине, и тем более не объясню, чтобы в него влюбилась редкая красавица, такая как Лючия. Генетически это почти невозможно, но я счастлив, за вас двоих».
Последовали смех, нежные и искренние объятия.
Барези обратился в Сантини: «Я многим обязан тебе, Томмазо. Я был бы счастлив, что ты был моим шафером».
Настала очередь Лючии, обращаясь к Казони: «А ты с моей стороны, Соня».
Позже они потеряли счет тостов, и выпитое начало производить свои эффекты, по крайней мере, на Сантини, который чувствовали себя немного в тумане. Время приближалось к трем, и для друзей настало время уходить, когда внезапно начался ад: вооруженная группа, появившаяся на входе, открыла шквальный огонь против четырех посетителей. К счастью, многочисленные телохранители были трезвы и хорошо вооружены, сразу же ответили на огонь, защищая четырех персонажей. Барези и Сантини среагировали, перестрелка продолжалась всего пару минут, коммандос разделившись, улетучился в одно движение по узким улочкам Рима. Сантини и часть жандармов бросились в погоню. Вход изрешетили пулями, но казалось, что никто из посетителей не пострадал, кроме легких травм у некоторых телохранителей, вызванных сумасшедшим дождем осколков из стекла. Барези справился о состояние здоровья Казони, что спряталась за перевернутым столом, она еще не оправилась от испуга.
«Ты в порядке?» – спросил он ее.
«Да, Андреа, все в порядке, но где Лючия?»
Оглянулись вокруг и увидели, что ноги Лючии видны из-под перевернутого стола, Барези поднял его, как бумажный, и наклонился, чтобы убедиться в состоянии женщины. Он позвал ее, прошептал ее имя, а затем, когда осознал ситуацию, заорал, наполненный болью. Между тем, Сантини вернулся вместе с жандармами, злоумышленники смогли скрыться, не оставив следов. Он увидел отчаянно икавшую Казони, и как Барези обнимает Лючию, с ужасом и отчаянием в глазах. Он осторожно подошел, боясь узнать то, что уже предполагал: Лючия Арагонези умерла.
Прямой выстрел в сердце прервал молодую жизнь.
16.
Падова, время 09.00
Роскошная, историческая вилла паладиана семьи Бомпиани вписывалась в средневековый контекст Центра Падова, завидного размера парк лесного содержания. Витторио Бомпиани был успешным промышленником, его мебельные фабрики насчитывали более девяноста филиалов по всему миру, с миллиардными счетами. Вместе со своей женой Сарой он вел роскошную и впечатляющую жизнь, всегда занят на работе, часто в командировках, они имели великолепную жизнь неувядающей пары. В дополнение бизнес интересам и любви двое супругов разделяли еще одно соучастие: они были главными представителями Секты Темных; антиклерикальной организации с пагубными традициями. Фанатизм пары проявлялся во всем, что касалось Секты, она заставила их пожертвовать своей единственной дочерью Паолой, когда в далеком 1977 году они провели с ней грандиозный и жуткой сатанинской ритуал, который человек когда-либо пытался осуществить раньше: искусственное оплодотворение с использованием спермы особого донора, парня, одержимого дьяволом. Согласно древним ритуалам, известным секте, эта процедура была описана в гнусной книге под названием Библия Дьявола, от которой и пошло название секты. Ребенок, рожденный подобным образом, является прямым потомком Дьявола. Были другие лица, избранные Сатаны персоны прошлого тысячелетия, но ничто и никто не могло приблизиться к греховности, которую воплощал законный сын Дьявола; Белиал Бомбиани был настоящим, единственным и неоспоримым сыном Сатаны, Антихристом на земле. Витторио и Сара Бомбиани, бабушка и дедушка по материнской линии, начали процедуру усыновления Белиала, когда он только появился на свет. Организация сделала так, что ребенок был как бы оставлен перед входом в частную клинику. Супругам Бомбиани удалось оформить Билиала по всем норам закона, благодаря вмешательству друзей из высших эшелонов власти и огромным суммам денег, все было поставлено на правильные рельсы. Белиал был воспитан, в любви приемных родителей, которые ему приходились бабушкой и дедушкой. Они его наполнили вниманием, дали ему безупречное образование, отдавали учиться в лучшие школы, где он всегда отличался изобретательностью и прилежанием. Последние семь лет Белиал был перезен в тайное место, отдаваясь чтению пресловутого текста: Библии Дьявола. В сентябре того же года, именно двадцать восьмого числа, Белиалу исполнится тридцать третий день рождения, возраст, необходимый для того, чтобы осуществить древнее пророчество.
Настоящая дочь супругов Бомпиани, Паола, была найдена мертвой в 1978 году, в результате страшного дорожно-транспортного происшествия. Никто никогда не знал о реальной причине смерти и истинных фактах катастрофы.
«Какое счастье, что нам удалось перехватить телефонный звонок солдата швейцарской гвардии невесте, он рассказал ей все о документе, обнаруженном сестрой Беатрис» – так начал Витторио Бомпиани.
В тот момент на вилле собрался ограниченный круг членов Секты Темных.
«О да! – отвечал старый профессор Джанни Каллегаро, который также являлся ярким представителем Секты. – К счастью, мы были предусмотрительны, до события осталось всего несколько месяцев, очевидно, что ученые Ватикана возможно уже проанализировали пророчества Нострадамуса придя к выводу, что произойдет неизбежное явление. Наша организация создала условия, этому приходу, и, как мы и думали, туда прибыл представитель Ватикана, но уже поздно, наконец-то Церковь, будет повержена».
«Это будет не так просто, – сказал Белиал вставая с кресла и оглядывая присутствующих своими черными глазами, окруженными жутким красным ореолом, – Папа поручил этому человеку выследить меня и убить».
Белиал был обворожительным, образованным и гениальным мужчиной.
Витторио Бомпиани возразил: «Сынок, что может сделать простой человек против Избранного?»
«Ничего не может, отец, – ответил Белиал, – но я видел глаза этого человека, они выражают большую внутреннюю силу, а не только физическую, и Вера его очевидна. Этого человека не стоит недооценивать, он является носителем чего-то, что все еще ускользает от меня».
«Хорошо, моя любовь, – отвечала приемная мать Сара, – но эта монахиня не успела поговорить с ним, он знает только о пророчестве, он не знает, где искать и с кем он имеет дело. Организация защитит секрет, защитит тебя, пока ты не будешь готов. После вступления в силу, ни Ватикан, ни другие, никто больше не сможет остановить события».
Белиал встал на колени перед приемной матерью или бабушкой. Взял ее руку и коснулся ее нежным поцелуем.
«Моя дорогая мама, – сказал он ей успокаивающим голосом, – я знаю, что вы поклоняетесь своему сыну, но я не могу спокойно смотреть, что происходит, я должен доминировать над событиями. Я не желаю, чтобы ваша жертва оказалась напрасной фантазией. Я одержу победу над Церковью, но сначала я должен остановить этого человека, он единственный, кто может вызвать у меня проблемы, я предчувствую его решимость».
«Что ты собираешься делать, Избранный?» – спросил профессор Каллегаро.
«Я убил монашку, – ответил он, – сейчас самое время умереть и этому человеку».
Белиал осмотрел всех огненным взглядом и постановил: «Умрет и жандарм, который был с ним, как и кто-либо другой собирающийся восстать против меня».
17.
Ватикан
Сантини и Казони остались на всю ночь с Барези в больнице «Близнецов» Рима, молчаливое присутствие в момент огромной боли. Барези был сильным человеком, но эта смерть потрясла его душу. Они находились в его кабинете Жандармерии Ватикана, пока друг спал на диване. Врач прописал ему сильное успокаивающее средство, которое заставило его уснуть, по крайней мере, на пару часов, но сон Барези был взволнованным, он часто тревожился во сне. Казони продолжала его гладить, хотела успокоить, дать почувствовать свою близость и причастность. Сантини проверял показания и видео наблюдения, которые Жандармерия собрала вместе с карабинерами. Несчастная Лючия Арагонези была гражданкой Италии, поэтому Ватикан не мог принять участие в расследовании его смерти, но Сантини посоветовал заместителю Барези утверждать, что нападение было совершено против жандармов Государства Ватикан и против судебной власти Святого Престола. Сам он не хотел ничего говорить, но постоянно контролировал информацию о каждом элементе. Мало кто понимал, кто он, однако каждый жандарм знал, что он был важной фигурой Государства, более того, всем хорошо известна значимость Кольца Папы, никому и никогда не придет в голову поставить под сомнение его авторитет. Лука Барбьери, заместитель Барези, срочно вызвал Сантини в свой кабинете, когда они вошли, они увидели, что там был гость.
«Ваше Превосходительство, пожалуйста, проходите, – сказал Барбьери, – я попросил капитана Донолетти пояснить ситуацию. И хотел, чтобы Вы тоже присутствовали на встрече».
К сожалению, Барбьери не знал конкретных характеристик конфиденциальности о Сантини; этот инцидент не сулил ничего хорошего.
Почему, каждый раз, когда я прихожу в Ватикан, всегда поднимаю все с ног на голову? Сказал сам себе, приветствовав дружелюбно капитана.
«Без обид!» – с необычной любезностью он обратился к капитану.
Ну, это он их забрал! Думал Сантини, которому отвечали: «Взаимно!» затем он уселся, думая о том, что сделать, чтобы выйти из этой неловкой ситуации.
«Похоже, вы, капитан, уже знаете его Превосходительство доктора Сантини» – начал активно Барбьери, обратившись к капитану Мауро Донолетти.
«Конечно, я знаю его, я имел удовольствие вчера встретиться с Его Превосходительством, доктором Сантини, – саркастически отвечал Донолетти, и продолжал, – однако, на мой счет не поступало распоряжений, что его звание Превосходительство».
Сантини ни на кого не смотрел, потому что он чувствовал себя придурком: «Томмазо, капитан, Томмазо Сантини».
Капитан записал имя в своем блоке: «Я запишу это, чтобы я не забыть об этом, если Вы не возражаете Ваше Превосходительство?»
«Разумеется, капитан, – ответил Сантини, который уже собирался взорваться, – если его забудете, у меня не возникнет проблем с тем, чтобы освежить его в памяти, возможно, закончим вчерашнее обсуждение, на том, когда мы встретились».
Капитан не теряя спокойствия отвечал: «О, мне так жаль, что я не смог продолжить приятную беседу. Я хотел, чтобы она продолжалась следующие несколько лет, что бы я снова мог с удовлетворением наслаждаться Вашей компанией».
Черт, этот мне угрожает? Подумал Сантини, чувствуя, как начинают набухать вены не шее.
«Это конечно было бы лучше, для вас капитан», – затем, он убедительно дал ему понять, что если тот снова возобновит перепалку, то преждевременно завершит свою работу.
«М..да! Не думаю, что я многое понял из вашего разговора, но, возможно, нам лучше поговорить о проблеме, из-за которой мы здесь» – заключил Барбьери, подключившись к таинственному разговору связав его с атакой и за несколько часов до этого и с убийством монахини.
«Мы проверили, – продолжил он, – напали на доктора Сантини и сестру Беатрис не швейцарские гвардейцы. Я бы сказал, что вполне возможно провести связь между этими нападениями и атакой утром на ресторан».
«Согласен с в ами, инспектор, – ответил Донолетти, – добавлю, похоже, что целью этих людей был Его Превосходительство, доктор Сантини».
Сантини размышлял над подобной гипотезой, но не было никаких логических доказательств, и кроме того, он был в бешенстве.
«Этим людям была нужна монахиня!» – уверенно заявил Сантини.
«Как говорится, Превосходительство…» – Донолетти притих.
«Перестань брать меня за задницу с этой историей с «превосходительством», – Сантини посмотрел на него, – скажи любое другое слово или я уничтожу тебя идиота».
Настал момент напряженности и обмена враждебными взглядами, но Барбьери быстро принял правильное решение: «Я оставляю вас одних в офисе, чтобы вы могли переговорить».
Это было хорошее решение, двое избили бы друг друга до смерти, если бы не выяснили отношения, Барбиери не хотел быть посредником между ними, в момент когда они подстегивали друг друга. Поэтому, он сказал, что должен выйти из комнаты, оставив двоих, которые выглядели несколько неловко.
Сантини, взял инициативу на себя: «Прошу прощения, капитан. Я не думаю, что провел последние часы с должным спокойствием ума, и я еще не хорошо владею головой. Без обид?»
Он предложил ему руку, которую Донолетти сильно сжал: «Конечно, да! Мы на одной стороне, не так ли?»
Сантини кивнул: «С разными задачами, но все же на одной стороне!»
«Скажите мне, кто вы, Сантини?» – спросил капитан.
«Я знаю, что ты попытаешься это выяснить», – ответил Сантини, убеждённый, что капитан займется этим. – «Однако ты ничего не найдешь. Тебе будет достаточно знать, что я хороший парень, надеюсь, этого будет достаточно, потому что я не могу предложить больше, чем это».
«Я уже слышал однажды о каком-то сверхсекретном агенте Ватикана с исключительными полномочиями, – Донолетти произвел настоящий выстрел из пушки, – выдающийся, преданный и верный боец за правое дело Церкви. Говорят, что он действует от имени Папы во многих миссиях, которые затем секретируются правительствами всех стран, в которых он действовал. Что и говорить, персонаж высокого уровня и конфиденциальности, ходят многочисленные слухи, Вы знаете, многие детали непосредственного участия этого человека во внушительной разведывательной операции чуть больше года назад. Она была проведена судом Италии, который отделен от Святого Престола, доктором Соней Казони. Мне кажется, я помню, что этот процесс был против преступной организации, которая потрясла половину мира; как ее звали: сум … суме…»
«Сумерки?»
«Да, Сумерки! Вы тот человек, не так ли? И доктор Казони была в ресторане в вашей компании и генерала Барези: два главных героя этого знаменитого процесса. Но я убежден, что Вы персонаж, который осуществил эти выдающиеся аресты, а затем вернулся в тень, покрытую непроницаемой Государственной тайной».
Сантини не ответил.
Донолетти не нуждался в подтверждениях, он был уверен: «Ничего не говорите, я знаком с конфиденциальностью, которая была проведена в свое время. Но мир тесен, и ваше прикрытие слишком зыбко, и кто-то хочет, устроить праздник всех злодеев, которых, как я полагаю, нужно отправить за решетку».
Сантини уточнил: «Уверен, что мы оба закончили наш разговор, и я считаю, что уместно, чтобы наша беседа завершилась сейчас».
Он встал и вышел из офиса преследуемый капитаном, которому не хотел бросать кость.
«Почему они хотели убить ее, Сантини?» – кричал он в спину, и бежал по коридору, который они пересекали, чтобы выйти из здания Жандармерии. «Что связывает убийство монахини с Вами? Кто эти люди? Чего они от нее хотят? Вы должны ответить мне, иначе…»
«Иначе что? – Сантини остановился и поставил себя перед капитаном, который доходил ему до груди. – Что вы можете сделать со мной, если я не отвечу?»
Капитан показал, что не боится сравнения: «Воспрепятствование осуществлению правосудия, например».
«Это не выдерживает критики, я дипломат Святого Престола» – Ответил Сантини
«Я мог бы арестовать вас официально».
«Не правда, я присягнул на верность и конфиденциальность моему Государству» – Сказал Сантини.
«Шпионаж?»
«Не смешите меня, я ни за кем не шпионил» – Сантини с усилием не засмеялся.
«Тогда, за неправильную парковку автомобиля взятого на прокат» – Донолетти показал Сантини штраф с хитрой улыбкой на лице.
Сантини взял листок и начал читать, действительно это была машина, которую он взял напрокат и припарковал вне стен Ватикана, на итальянской территории и в неположенном месте. Он не удержался, засмеялся и капитан сделал то же самое.
«Не играйте со мной, капитан, – сказал он ему, пока он все еще смеется, – это не будет для меня антипатией, которая заставит меня изменить мнение о наших отношениях».
«Ну! По крайней мере, я попытался» – ответил Донолетти и порвал штраф.
Сантини посмотрел на мужчину, глядя ему прямо в глаза, кроме симпатии, которую, обнаружил в последние мгновения, капитан, действительно казался заинтересованным в понимании ситуации, а не в поиске какой-то государственной тайны.
«Ты меня проводишь? – спросил Сантини. – Мне нужно подышать свежим воздухом».
Они прошли долгий путь, по дороге, ведущей к стенам Ватикана.
«Ты только слышал о Сумеречной операции, – сказал ему Сантини, когда они шли, – но даже не знаете самого маленького аспекта или деталей».
«Возможно, это тоже правда, – ответил Донолетти, – это была моя попытка заставить вас понять, что у меня нет ничего против вас. Оба нападения, в которых вы участвовали, однако, ведут к вам; мне кажется логичным, что, я должен провести расследование смерти сестры Беатрис и Мисс Лючии Арагонеси, я должен начать с единственного элемента, который объединяет два убийства: с вас Сантини. Кроме того, Арагонеси – дочь сенатора Итальянской Республики, видного деятеля, который, скорее всего, будет назначен министром. У моей команды не перекрыта задница».
«Я уже сказал, что вчерашние парни хотели, сестру Беатрис, а не меня, – сказал сухо Сантини, -я не знаю причин, но бедняжка остановила меня, потому что она хотела поговорить со мной, но не успела».
«И почему тогда уничтожили письмо, которое сестра Беатрис имела при себе?» – спросил военный с намеком на профессиональное любопытство.
«Этого я не могу сказать. Знаю, что это был секретный документ Ватикана» – ответил Сантини.
«Где гарантии, что это не могло быть важным следом, полезным в обнаружении его убийц?» – сказал капитан властным тоном.
«В этом случае вы можете быть обвинены в уничтожении доказательств ведущих к верному направлению в расследовании, были свидетели, которые видели, как вы уничтожили доказательство расследования убийства: это очень серьезная уголовная ответственность».
Сантини остановился и уставился на него: «Вы думаете, что я могу беспокоиться о такой вещи? Вы уверены, что если вы это докажете судебной власти, меня арестуют и отправят под суд, как обычного преступника? Это то, чего вы от меня хотите, капитан?»
«Нет! Дело не в этом» – он ответил более спокойным тоном. – «Мне нужна ваша помощь, Сантини, если вы еще не поняли, что я ищу в темноте, и она определенно не помогает. Если за атаками есть секреты Церкви, я никогда не стану руководителем. К сожалению, я знаю, как это работает: Ватикан будет покрывать все, чтобы убедить Правительство Италии сделать то же самое, а я буду жертвой, которую обвинят в профессиональной некомпетентности. И я знаю политику, никто не пойдет против Ватикана, по крайней мере, не в Италии. Я знаю так же ценность людей, с которыми я имею дело; вы человек, который может мне помочь, у вас уже есть ответы, и я знаю, что полиция по всему миру хорошо знает, кто вы, доктор Сантини, в любом случае, вы всегда гарантировали конфиденциальность своей роли. Я сделаю это, даю вам слово военного и мужчины».
Сантини усвоил каждое слово этого человека. На самом деле, он рисковал не вытащить паука из дыры с такими скудными уликами, которые у него были. Группа в первый же вечер исчезла без следа, напавшие на ресторан так же. Но он узнал в ложной швейцарской гвардии накануне вечером одного из стрелявших в ресторане. Хотя лицо этого человека, было покрыто шлемом, он узнал его глаза и движения, такой опытный физиономист, как Сантини, не мог не заметить этого сходства. Он предоставил фоторобот Жандармерии, ожидая ответа, тем временем он убедился, что два нападения связаны. Во-первых, им была нужна сестра Беатрис и документы, которые у нее были с собой, во-вторых, они хотели убрать его, возможно, потому, что они думали, что сестра поговорила с ним. Сантини, прочитав документ, намеревался разработать свою личную версию, которая связывала два эпизода с пророчеством Антихриста: кто-то хотел помешать расследованию.
Но кто? Предполагалось, что он должен вести расследование. И, чтобы сделать это, должен был быть только он и Совет, без каких-либо препятствий, даже со стороны этого милого капитана.
«Однако две атаки не могут быть связаны, в этом нет никакого смысла, – ответил он не слишком убедительно, вынужденный не предоставлять события для обмена с кем-либо, – но я обещаю, что дам вам знать. Теперь я должен пойти убедиться, что у моего друга Андреа все в порядке».
«Я рассчитываю, Сантини! – Донолетти вручил ему свою визитную карточку и вызвал своего водителя, ожидавшего его рядом, садясь в служебную машину, повернулся к Сантини, который уже уходил. – Я был племянником Архиепископа Паолини, Вице Префекта Библиотеки Ватикана, убитого Сумерками. Вот почему я знаю так много вещей о них, Сантини, я подробно изучил всю операцию в прошлом году, хотя мне не хватает многих деталей этого дела, я думаю, что я знаю достаточно. Монсеньор Паолини был братом моей матери, и я должен вас поблагодарить за то, что вы выследили и наказали тех парней. Поэтому я и удалил из доказательств документ сестры Беатрис».