Вишнёвка. Часть вторая
– Спасибо! – пробормотала Мэри, почти бегом устремляясь в указанном направлении.
* * * * *
Уже издалека слыша громкие голоса, Мэри всё прибавляла шагу.
Чуть не скатившись по крутому склону, она остановилась, выискивая Глеба.
Народа было довольно много, и до неё не сразу дошёл смысл видимого ей.
В заливчике мелком вроде огромной лужи, возились малыши.
Го́лые! Совсе́м го́лые! Причём и девочки и мальчики играли вместе, и их родителей это явно не беспокоило.
Потрясённая, Мэри повела взгляд дальше.
Она увидела девочек постарше – только в трусиках, а мальчишки, возившиеся в сторонке, даже и не поглядывали в их сторону.
Мэри зажмурилась.
«Ничего-ничего, – пыталась она успокоиться. – В Африке даже взрослые женщины ходят с голой грудью».
Перед её мысленным взором заплясали мультипликационные дикари в набедренных повязках и с бамбуковыми копьями.
– Глеб Олегыч! – услышала она возбуждённый женский визг. – Ваша Маша тута!
Мэри открыла глаза и сразу увидела Орлова.
Держа Энн, завёрнутую в полотенце, он смотрел на жену вроде как спокойно, но Мэри видела, что он еле сдерживает себя.
– Ой, чё ж она шубу-то не надела? – крикнула другая деваха, стоя по пояс в воде и отжимая волосы.
– Ж*** тоща – застудить боится! – поддержала другая.
– Зато силиконки потонуть не дадут!
– Да, спасательного круга не надо!
Под дружный хохот и ещё более выразительные комментарии Мэри развернулась и кинулась вверх по какой-то тропинке в лес.
У неё ноги подгибались и, едва деревья отгородили её от купающихся, она опустилась, села прямо на дорожку.
«Лучше б все алкаши Вишнёвки полезли ко мне», – думала она, уткнувшись лицом в бесполезные вещи, по-прежнему зажатые у неё в руках.
– Не обращайте на них внимания – вы очень красивая! – услышала она странно знакомый мужской голос.
Взглянув, Мэри увидела солдата из отряда «R», сидящего на дорожке.
Рядом с ним примостился пёс, тоже несуразно огромных размеров, явно помесь: тело у него было, как у сенбернара, но морда и окрас – совершенно волчий.
«Овчарка?» – мелькнуло в голове Мэри.
– Ты что выскочил? – спросила она раздражённо.
– Инструкция… – отозвался он робко. – Вас обидели…
Мэри затрясло. Она поднялась, солдат хотел сделать то же самое, но она прикрикнула:
– Сидеть!
Пёс видимо решил, что это относится к нему – и тоже замер.
Женщина приблизилась, вглядываясь в охранника:
– Имя?!
– Альберто Гонзалес.
– А! Фух! – Мэри перевела дыхание. – У меня и так, в Городе, от тебя де-жа-вю постоянное, а сейчас, с рожей размалёванной, показалось… Вам разве можно с собаками-то?
– Для меня исключение сделали.
– Да, ты у нас – всеобщий любимчик. Интересно, все крупногабаритные парни такие тупые? Помнится, был у нас один парнишка, вроде тебя – дядя-шкаф – тоже все приказы буквально воспринимал, и ахинею нёс, к делу совсем не относящуюся!
– Вы отца Энн имеете в виду? – спросил он холодно.
– Во-во! – Мэри кивнула. – Шила в мешке не утаишь. Ну, сперма-донора я выбрала неплохого.
– Он же вроде как любил вас? – произнёс Альберто с раздражением в голосе, не обращая внимание на предупреждающе зарычавшего на него пса.
– Ой! – Мэри фыркнула. – Да почти вся наша солдатня мечтает переспать со мной, да только тот – дурак был, даже скрывать толком – мозгов не хватало.
– Почему вы не верите, что он искренне любил вас? – солдат не мог успокоиться.
– Заткнись, Арес!
– Да ты, видать, просто толком не знаешь о нём, – Мэри пожала плечами. – Ты-то бандюга, а тот ещё и насильник был. Как у такого монстра язык только поворачивался даже слово «любовь» произносить?!
– Он же вроде покаялся?
– Да, мне Рон говорил… – Мэри вздохнула. – До сих пор не пойму, что на Ронa нашло? Ляпнуть такое! Ведь знал, что запрещено…
Не оглядываясь, она медленно пошла по дорожке вверх.
* * * * *
Когда Мэри вернулась домой, никого ещё не было.
Она положила памперсы обратно в общую пачку, а купальнички сунула в ящик.
Доставая вязание, она увидела рушник, подаренный Лисицей.
Взяв весь пакет, Мэри снова вышла из дома и, поглядывая на рушник словно на карту, пошла к реке.
* * * * *
Лисица встретила её на самом же краю леса:
– Вечер добрый!
Мэри не могла понять: оскалилась та или улыбнулась?
Рыжий зверёк поскакал к деревьям словно белка, забрался наверх в точности как этот зверёк, а развернувшись на толстой горизонтальной ветке-суку, вдруг превратился в обнажённую женщину.
Её изящное сильное тело, загорелое до золотисто-коричневого цвета, гармонировало с летящей гривой огненно-рыжих волос.
– Принесла пряжу? – спросила она.
– Уже готовые нитки вас устроят? – Мэри показала клубочки.
– Вполне… А что это у тебя?
– Шарфик? – уточнила Мэри.
– Прелесть какая! – Лесная Русалка захлопала в ладоши. – Можно, я «тако́й же» свяжу?
– Да на здоровье! – Мэри повесила сумку с нитками на ветку, а сама прошла вниз, к реке.
Место ей очень понравилось: заливчик, где вода явно прогревалась достаточно в течении дня, а на «пляжике» словно специально набросаны были какие-то деревянные брусочки.
«Да, – подумала Мэри. – Прекрасное местечко. Надо будет как-нибудь прийти сюда с Даниелем».
* * * * *
Дети спали, а Мэри в ночнушке, обхватив себя руками, стояла в спаленке у окна, глядя на тропинку в лес, по которой несколько часов назад ушли Артур и Олег Петрович, ведя Огонька под уздцы.
Она слышала, как вошёл Глеб, но не обернулась.
А он приблизился и начал нежно оглаживать её.
– Мышка моя, – прошептал он, целуя ей ухо.
– Отстань! – грустно огрызнулась Мэри.
– Обиделась? Они ж не со зла! Ты – первая горожанка, здесь появившаяся, а я, оказалось, жених завидный был, а уж таперича, как говорится… – он засмеялся, лаская её всё настойчивее.
– Да причём здесь они! – произнесла она с такой горечью, что Глеб остановился.
– А что, милая?
– Обними меня…
Он так и сделал, понимая, что вовсе не сексуальные чувства руководят ею.
– Опять этот козлина ускакал, хвост задравши! – Мэри заплакала. – Я-то надеялась… Что хоть здесь «мобильник выключать» не будет.
– Так он же – на охоту…
– Какая разница! – Oна вырвалась из его рук и снова встала у окна.
– Мне куда ложится? – спросил он спокойно.
– Ай, да куда хочешь!
Она выскочила из комнаты, накинув шаль, села на крылечко.
Уже совсем стемнело. Где-то лаяли собаки. Отдельные деревенские шумы стихали.
Мэри замерла, расстроенная, потерянная, чувствуя себя такой же одинокой как до встречи с Артуром.
Она сидела долго, очень долго, пока совсем не замёрзла.
Тогда она вернулась в спаленку, легла в кровать и сразу заснула, не заметив, что Глеба нет в комнате, и даже не подумав: «А где же всё-таки он?»
Глава 4
Валентина Макаровна возилась у печи, когда её муж подошёл и встал так, что она поняла: он хотел сказать что-то важное. Бабка глянула на него через плечо.
– Что так? – спросила она, вытирая руки тряпкой.
– Знаешь, мать. Ты не смейся тока. Но Артур-то, кажется, ведьмак!
Она нахмурилась.
– Сидим мы в засидке-то, – рассказывал старик, опускаясь на лавку, а жена примостилась рядом. – Ну, я ж Глебкин бинокля взял, ночной который. А Артурка-то: «Вот там! – Вон здесь!» Безо всякого биноклю!
– Это ладно! – перебила его старуха. – Слух, небось, хороший, а ты уж глохнешь!
– Ну, может, и так… – старик задумчиво почесал затылок.
– Вот другое хужее… – она вздохнула. – Точно Машка в Артурку-то влюблённая! Сегодня утречком, как увидала вас, возвращающихся, – чуть Нюрку не уронила! Аж встрепенулась вся, как голубка к голубю!
Она оттёрла глаза кончиком тряпки в руках.
– Не напридумывай, мать! – Олег Петрович ласково похлопал её по широкой крепкой спине. – Моя мамка, Царствие ей Небесное, то ж на каждый твой взгляд на дыбы вставала – ты забыла, небось, уж? А тогда по-молодости сколько раз мне плакалась? А ща сама на девчоночку надумываешь?
– Да, тоже верно… – она решительно поднялась. – Давай иди, не мешайся тут!
Она произнесла это вроде как сердито, но он-то чувствовал, с какой глубокой любовью это звучало.
Этот вечер, казалось, должен был быть одним из самых лучших.
На ужин пожарили шашлык из добытой Артуром косули, и чарующий аромат жареного мяса и приправ наполнял дворик.
Вечерело, дети уже спали, и взрослые наслаждались спокойным отдыхом.
Барс на цепи вдруг поднялся, но не залаял, а, доброжелательно поскуливая, завилял хвостом: во двор вошли две девушки.
С одной Артур говорил позавчера утром, а другая, белёсенькая, с глазами как у той косули, что они завалили в эту ночь.
Двигаясь плавно словно настоящая лебёдушка, она приблизилась к навесу, подталкиваемая в спину другою девахой.
– Вот, с приездом! – заговорила «Позавчерашняя». – Олькина мамка пирогов напекла да моя пяток добавила – угощайтесь.
– Спасибо! – Мэри улыбнулась. – А тебя как зовут?
– Алька! А можно вас «Тёть Маша» звать?
– Конечно… Да просто: «Маша».
– А вы разве не ровесница дяде Глебу-то? – хитро улыбаясь, поинтересовалась Алька.
– Ты к ней в паспорт не лезь, а «Тётей Машей» зови! – Валентина Макаровна «расставила точки над i».
Она, переложив пироги с поданной тарелки, положила мяса и, также завернув, отдала Оленьке. – От нашего дома – вашему с поклоном!
– Присоединяйтесь, красавицы, к нашему застолью! – Артур вроде бы смотрел только на гостий, а сам прекрасно видел, как Мэри опустила голову, явно страдая, но сдерживаясь.
«Сейчас ты поймёшь, дорогуша, ка́к я́ тогда́ себя чувствовал», – подумал он, продолжая обсыпать девушек комплиментами.
Алька краснела, вертелась и теребила косынку, а Оленька, прижав к себе тарелку, застенчиво улыбалась. Её полупрозрачные голубые глаза с длиннющими ресницами, цвета пшеницы, робко перебегали с лица на лицо.
Барс вдруг залаял радостно, с подвизгиванием, подпрыгивая и звеня цепью.
Во двор вошёл явно местный молодой человек, крепкий, плотно сбитый, хоть и не такой высокий, как Глеб. Он замешкался на минуточку, погладив и пса и лайку Найду, тоже ласкавшуюся к нему.
Глеб тут же направился к нему и пожал, встряхнул, руку:
– Здорово, Юрка! О, вымахал – не узнать прям!
– А вы, дядь Глеб, не изменились нисколько… Мамка сказала, конечно.
– Ну, город не деревня, – Орлов дружески хлопнул его по плечу. – Чего ж не заходил так долго?
– Работы много.
– Ну, проходь-проходи, вон Оленька твоя как раз заскочила!
Глеб сделал вид, что не понимает, почему молодой человек зашёл именно сейчас.
Глеб и Юра взяли с обоих сторон лавку, до этого стоящую около забора, и поставили её с другой стороны стола, чтобы и гости могли сесть.
Мэри отметила: молодого человека и Оленьку посадили вроде как случайно вместе, но и Артур заметил это тоже.
Он изогнулся словно охотящийся змей, его ухмылочка и вспыхнувший взгляд не сулили ничего хорошего.
– О, – произнёс он вкрадчиво. – Школьная любовь? Да нет, ты ж из армии уже вернулся… Соседушкина дочка? Дождалась-таки своего принца на белом коне? Ах да, теперь-то кони железные? Ба, на тракторе прокатиться – чисто деревенская романтика!
– У меня, может, и не «ЕКХ»6 номера, – отозвался Юрий, не отводя взгляда. – Да внедорожник свой!
– Жаль, что не на ходу, – Артур закурил, усаживаясь поудобнее.
– Починю – и будет!
– Да-а-а-а, – Чёрнсын подмигнул. – Тогда уж ни одна дурочка деревенская не устоит!
– Да я те ща в глаз дам, чтоб не говорил такого! – у Юрки лицо изменилось. – Олька – не дурочка! Просто не треплется абы с кем!
– Ну, это не я́ назвал её так! – подколол его Артур, и у Мэри сжалось сердце – так наивно-растерянно замер молодой человек.
– А Оленька, – мурлыкнул Чёрнсын. – прекрасная Снегурочка, вполне достойная стать Снежной Королевой!
– Я тебе от всех наших парней передаю, – набычившись, заявил ему Юрка. – Будешь к нашим девкам лезть – так уделаем, на карачках уползёшь, если сможешь, конечно.
– Ой, да зачем же мне? – ухмылка Артура стала ещё шире. – У меня – жена… в Городе…
– А тут, думаешь, б*** деревенские?
– Тебе виднее. Насчёт б*** твои́х, – и он выразительно стрельнул глазами в сторону девушек.
Глеб, несмотря на всю свою тренированность, едва успел перехватить – и с трудом удерживал Юрика, ринувшегося в сторону Артура, который-то и бровью не повёл.
Сыпя угрозами и эпитетами, из которых самым мягким было «урою козла паскудного», молодой человек напрасно пытался вырваться «из рук Смерти», но и Глебу пришлось применить Энергетику, чтобы справиться с ним.
– Б***и? – выкрикнул Юрка. – У нас девки чистые, не то что ваши Питерские! Понавезли сук, моделе́й пере***!
«Так, – отметила про себя Мэри. – Это моя часть наказания за "брачный контракт" с Глебом».
– Ты нашу Машку не трожь! – строго прикрикнула Валентина Макаровна.
Олег Петрович решительно поднялся, но Глеб крикнул:
– Сидите, батя, я сам!
Он встряхнул Юрика как тигр – огрызающегося волка:
– А ну, заткнись!
Тот не сдавался.
– Смирно! – рявкнул Глеб.
Рефлекс сработал: молодой человек замер и взглянул на него, словно проснувшись.
– Он – гость здесь! – Орлов говорил сквозь стиснутые зубы. – И жену мою приплетать не смей! Изволь уважать дом Орловых! Выйди на задки: щас приду – поговорим!
– Простите, баба Валя, – Юрка опустил глаза. – Олег Петрович…
– «Мария Михайловна!» – Голос Глеба прозвучал как приказ Генералиссимуса.
– Марья Михална… – не поднимая головы, молодой человек ушёл.
– Пойдём-ка, Оленька, я к твоей мамке схожу, пожалуй… – Бабка вылезла из-за стола.
Подождав, пока девушки немного отойдут, Валентина Макаровна обернулась к Глебу:
– Ты аккуратней там давай!
Он понял.
– Мама, – прошептал он, обнимая её за плечи. – Я никогда больше не исчезну из вашей жизни!
– Спасибо тебе, сыночек! – она ответила ещё тише, погладив его щёку. – Кто бы ты ни был.
Он замер, потрясённый услышанным.
Не дожидаясь ответа, не оглядываясь, Валентина Макаровна «погнала» девах со двора словно овечек.
Орлов-младший помедлил.
Он сунул в карман хлеб и огурчиков и, прихватив пару бутылок, вышел на задворки.
– Ну, Артур Дариусыч… – начал было старик, но Чёрнсын повернул голову в его сторону, гордо и угрожающе как королевская кобра и, вспомнив ночную засаду, Олег Петрович почувствовал, как сердце замерло от страха.
Он тоже поднялся и ушёл в дом.
Чёрнсыны остались вдвоём.
– Какой-же ты подлец, – Мэри не смотрела на Артура. – Сам драться с Глебом струсил – мальчонку натравил!
– Что, боишься ему сил на тебя сегодня ночью не хватит? – он подмигнул.
Когда Мэри тоже покинула навес, Артур рассмеялся.
Он откинулся назад, на спинку лавки, положил ноги на стол и рассматривал осиротевший дворик с тем же чувством, что и Отец его рассматривает поле боя после сражения.
Глеб вышел на задворки и сел на лавочку рядом с Юркой.
Профессионал, Орлов мгновенно заметил парней у дома напротив. Они вроде как просто «тусовались», кто сидел, кто курил, они даже не смотрели в их сторону, но вспомнив, как он боролся с Юриком там во дворе, Глеб прикинул: хватит ли у него и физических сил и Энергетики, если они накинутся на него все скопом?
«Вот стыдоба будет, если парней придётся на подмогу звать», – он ухмыльнулся от этой мысли.
Достав рацию, он послал код: «Не вмешиваться ни при каких обстоятельствах».
– Что, начальнику своему отчитываетесь? – ехидно поинтересовался молодой человек.
Не отвечая, Глеб убрал рацию, а сам выложил на лист газеты принесённый им «закусон» и передал одну из бутылок Юре. Тот поставил её рядом с собой.
– Ну и г***нюк ваш начальничек-то, – Юрка покачал головой. – Я щас посидел тут, остыл маленько, подумал: об такого даже руки марать неохота.
– Да я сам знаю, что он м***д***, – искренне ответил Глеб, закуривая.
Он протянул молодому человеку начатую пачку6
– Вроде твои любимые?
– «Любимые?» – восхищённо воскликнул Юрка, беря сигареты. – Да я только раз в жизни и попробовал! С тех пор даже и не мечтал…
– Ну, так возьми, – Орлов передал ему не раскупоренный блок. – Ребят угостишь. И скажи ты им то же самое, что и мне сейчас! Не тронь г*** – вонять не будет! Трепло он и провокатор, а так – как ужак безобидный.
– Да? – Юрик хмыкнул. – Я тут сено Бурюшке нашей ложил, так тама змей чёрный полз. Огромный. Не стал я разбираться, гадюка он или как – поддел вилами да в навозник!
Глеб только глаза закатил:
– Да ты знаешь, какие у него связи?
– Догадываюсь. Но у нас здесь свои правила. А со стороны сунутся – разговор короткий: ушёл, мол, в лес. С миноискателем не найдут.
– Если б это было так просто… – пробормотал Орлов. – Ребята, ну разбирайтесь со мной, если что. Я привёз его – мне и отвечать!
– А что вы так за него грудью стоите?
– Ты б «та́м» командира своего не закрыл бы? Контракт у меня с ним, ясно тебе?
– Ясно, – отозвался Юрка угрюмо, прихлёбывая из принесённой бутылки. – Вот почему я и не остался, хоть мне и предлагали. Мать и так, когда я целым вернулся, неделю токо и рыдала, всё плакала, хваталась, перед людьми стыдно было. И крови на руках моих нет! А вон Степан-то, бабка Фрося говорит, до сих пор ночами вскрикивает. А ведь всего на три года раньше призвали. А чё вы ему протез-то привезли? Вы ж вовсе и не дружили особо?
– А это-то как всплыло? – изумился Орлов. – По пьяни проболтался?
– Да тут и дурак бы догадался! Вы как раз объявились. Мы-то разминулись с вами, в марте меня ещё здесь не было. А вы «Афгана» не боялись? – полюбопытствовал молодой человек. – Мамка говорила, в ваше время ещё посылали, а?
– В какой «Афган» на лыжах? – Глеб рассмеялся. – А там началась катавасия с распадом Союза, не до спорта стало…
– Это вы тогда-то с мафией связались?
– Откуда вообще эти разговоры пошли?
– Ну, – Юра пожал плечами. – Вроде как лет десять назад один из наших в Питер ездил. Не знаю толком, я клоп тогда совсем был. Но мать говорит: он всех уверял, что вы, дядь Глеб, киллер крутой, чуть ли не номер «раз». Да и в новостях вроде что-то проскочило.
– Ну, в новостях и не такое иной раз услышишь, – Глеб покачал головой.
– Мы тут далеко от Центра-то, а теперь кавказцы, выходит, и до нашей Вишнёвки добрались!
Глеб руками всплеснул.
– Какие на х*** «кавказцы»?! Итальянские корни у него!
– Ну, каждому не объяснишь…
Глеб провёл рукой по лицу: «Как я об этом нюансе не подумал? В голову прийти не могло!»
– А у него, правда, похоронное бюро? – продолжал Юрка расспрашивать.
– Да, что-то вроде этого.
– И вы там трупы режете?
– Ещё и катафалк вожу и охраной его ведаю.
– Жуть какая, – Юрка передёрнулся.
– Я видел, – заговорил Глеб снова, – как ты с тачкой своей возился. Там теперь движок новый – катай свою Ольку сколько вздумается!
– Правда, что ль? – спросил молодой человек неуверенно. – Когда ж вы успели? Я вчера только вечером…
– Сегодня днём.
– Это пока ваш начальничек Марью Михaлну е***?
Глеба словно обухом шибанули.
– Дали бы вы ей пендаля хорошего, – продолжал Юрка, затягиваясь, – пусть катится с вашим начальничком куда подальше. Да что вы, Глеб Олегыч, правда, не знали? Чё вы думаете, я так назвал её, извиняйте, конечно!
– Я ей ещё и не такое могу простить, – заговорил Орлов медленно, – потому как ты в таком месте служил и такого навидался, что поймёшь. Жизнь она мне спасла. Да не одного меня, а целую роту мужиков, в западню попавших. Я не уверен, смог бы я сам повторить её подвиг, такой ценой ей это досталось! Так настрадалась – не каждому врагу пожелаю!
– Её… что?..
– Да нет, Дьявол миловал, а Бог не допустил! Всё равно на ней, буквально, живого места не было, когда я её увидел.
Юрка внимательно взглянул на него.
– Мужики-то поймут, а вот бабы – вряд ли.
– Поэтому-то я стараюсь её за ворота не пускать, – Глеб хмыкнул, прихлёбывая.
– У вас чё, бутыля бездонная? – Юрка взболтнул свою, проверяя оставшееся количество.
– Хорошо бы, – отозвался Орлов, только сейчас сообразив, что наполнял бутылку с помощью Энергетики.
– А чё вы вaще вернулись-то?
– Я каждое лето теперь приезжать буду, – объяснил Глеб. – Видел, племянник бабы моей какой задохлик? Мне дело принципа его выходить. Тёща моя бывшая порчу на него навела.
– Тёща может, – Юра кивнул без улыбки. – Я бабусю свою люблю очень, но я уверен, что это она батяне моему крысиный яд-то подсунула, а не он сам глотнул. Как раз он мамку избил в очередной раз…
– Вот именно! Так что сеструху свою обижать и не думай!
– Дык она на этого гада лезет!
– Да уедет он скоро! Моя жена предыдущая, вот дочка-то как раз тёщина, из-за него и погибла. – Глеб глотнул прямо из горлышка.
– А вы, дядь Глеб, так на него и работаете?
– Платит хорошо, – объяснил Орлов мрачно. – А я её столько раз и предупреждал, и умолял – своих мозгов не вложишь. Думаешь, морду бы ей набил, поумнела бы?
– Ну, у нас говорят, баб учить нужно…
– Ты не мужик, если бьёшь того, кто слабее тебя. А в машине твоей я кнопочку установил, глушитель отключает. Выпендриваться захочешь – нажми, громче ракеты рычать будет.
– Спасибки! – Молодой человек глянул Глебу в глаза. – Помянем покойницу вашу? Как звали-то?
– Ядвига. Полька была.
– Дед в Польше служил, – Юрка понимающе кивнул. – Говорит, когда бабуси рядом нет, что девки там – «красоты неописуемой».
– Вот-вот.
Они выпили, не чокаясь, и Юрик направился к дружкам, а Глеб Орлов – к своему дому.
– Вроде твои любимые? …Ребят угостишь.
Уже стемнело.
Глеб добрался до дома и почти не удивился, увидев своего Хозяина, сидящего на крыльце.
Тот курил и встретил своего компаньона без улыбки.
– Я не могу видеть вас в таком состоянии! – заговорил Глеб на итальянском. – Ну, зайдём в сарай – измочальте меня, душу отведите! Хоть ногами топчите! Неужели у вас даже мысль могла мелькнуть, что я сопротивляться вам буду? Мальчик мой, ну хочешь, я сам себе х*** оторву, только б тебе угодить!
– Да ладно, приятель, что мы из-за дамочек ссориться будем? – Чёрнсын затянулся. – Раз уж у неё так п*** чешется, лучше уж ты, чем какой-нибудь «Джерри» очередной. Мне здесь в принципе не нравится. Вроде и склоки, и пьянки, и мордобой бывает… А…
– Энергия светлая?
Артур кивнул.
– Зачем ты оставил его воспоминания? Жили себе тихо-мирно…
– Ну и поезжайте домой… А!!! – вдруг догадался Орлов. – Вот из-за чего вы хотите остаться! Смуту здесь устроить?
– А вот ты из-за чего? Что, с алкоголизмом вместе «любовь к отеческим гробам» втянул?
– Я знаю, что вам Даниель не очень нравится. Но я мальчонку не оставлю. Сами чувствуете, какие здесь Энергополя.
– Кто его родители? – Артур уставился на него как удав перед броском. – Почему вы так заботитесь о нём? Зачем блокируете информацию? Я уж проверил, думал, может быть, это сын Джерри? Что молчишь?
– Вы знаете, я не скажу это ни под какой пыткой.
– Вот меня-то это и волнует! Не хочется верить, что ты с жёнушкой моей какую-то пакость задумали.
– И правильно, что не верите. Ну и наказывайте меня! А дикари-то местные чем перед вами провинились? Что в каждом доме хоть одна-две иконки да стоит, и алкаш распоследний крестик нательный не снимает?
– Иди… спать! – окрысился на него Артур.
Он отбросил окурок и направился к летней кухоньке:
– И Мэри мне пришли! – бросил Чёрнсын через плечо.
Когда Глеб вошёл в спаленку, Мэри не спала: в ночнушке, с шалью на плечах, она сидела на краю кровати.
Увидев Орлова-младшего, Мэри открыла было рот, но он обвёл рукой полукруг – и женщина исчезла.
Глеб вздохнул. Он проверил детей и уже начал раздеваться, когда Мэри снова возникла в комнате, ловко удержавшись на ногах.
Она молча подошла к Глебу и, подпрыгнув, залепила такую пощёчину, что у него в ушах зазвенело.
– Вообще-то, если следовать сценарию, – он улыбнулся. – Это я тебя бить должен. Вся деревня уж знает!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.