Как вам это понравится

СЦЕНА II. Лужайка перед дворцом герцога.

Входят СЕЛИЯ и РОЗАЛИНДА

СЕЛИЯ:

Тебя прошу я, Розалинда, милая кузина, будь веселей.

РОЗАЛИНДА:

Выказываю больше я веселья, дорогая Селия, чем мне по силам. А ты хотела, чтобы я была весёлой больше этого? Пока меня ты не научишь забывать об изгнанном отце, ты не научишь, как мне помнить о любой необычайной радости.

СЕЛИЯ:

В этом ты, как я смотрю, не так же преисполнена ко мне любовью, как я – к тебе. Когда бы дядя мой – твой изгнанный отец, изгнал бы дядю твоего – теперешнего герцога и моего отца, так чтобы, всё же, ты была со мной, то я смогла бы научить свою любовь принять и твоего отца, как моего. И ты бы поступила так, когда бы верность у твоей любви ко мне была бы также справедлива и мягка, как у моей любви к тебе.

РОЗАЛИНДА:

Что ж, я забуду состояние моих владений, чтобы веселиться в ваших.

СЕЛИЯ:

Ты знаешь, больше нет детей у моего отца, лишь я. И не похоже также, что прибудут. Воистину, когда умрёт он, станешь ты его наследницей, ведь то, что силой он забрал у твоего отца, тебе отдам я снова из любви – клянусь я честью. Если ж я нарушу эту клятву, то пусть я в монстра превращусь. И потому ты, Роза нежная моя, ты, дорогая моя Роза, будь весёлой.

РОЗАЛИНДА:

Отныне буду. Я хочу, кузина, изобретать забавы. Дай-ка мне подумать. Что думаешь о том, чтоб нам влюбиться?

СЕЛИЯ: Вот как?! Я, пожалуй, этим занялась бы, кроме прочих развлечений. Но не любить мужчин всерьёз и больше, не заходить в забаве дальше, чем ещё возможно выйти с честью из неё, румянец непорочный сохранив.

РОЗАЛИНДА:

Но что ж, тогда, забавой главной нашей будет?

СЕЛИЯ:

Давай сидеть и издеваться над Фортуной – этой доброй колеса хозяйкой, которая свои дары отныне могла бы равномерней раздавать.

РОЗАЛИНДА:

И я хотела бы, чтоб можно было сделать так. Ведь блага от неё весьма неадекватны, эта щедрая, слепая женщина серьёзно ошибается в своих подарках женщинам.

СЕЛИЯ:

Да, это – правда. Ибо тех, кто наделён ей красотою, праведными редко создаёт она, а тех, кто ею праведными создан, плохо наделяет красотой.

РОЗАЛИНДА:

Нет, вот сейчас ты от Фортуны перешла к делам Природы. Фортуна властвует лишь над дарами мира, а не в чертах Природы.

Входит ОСЕЛОК

СЕЛИЯ:

Как, «нет»? Когда прекрасное создание Природа сотворила, разве не благодаря Фортуне может и оно в огонь попасть? Хотя Природа наделила нас умом, чтоб мы Фортуну презирали, разве не Фортуна нам прислала этого шута, чтоб этот спор прервать?

РОЗАЛИНДА:

И впрямь, Фортуна тут к Природе слишком уж сурова, когда естественность Природы огранила этаким природным остроумьем.

СЕЛИЯ:

Но, может быть, и это тоже – не Фортуны дело, а Природы, которая заметила, что наш врождённый ум – весьма тупой для рассуждений о таких богинях, и нам она, естественно, шута прислала, как точильный камень. Ведь, вечно тупость дурня – оселок ума. Откуда ты теперь, остряк! куда бредёшь?

ОСЕЛОК:

Вы, госпожа, должны идти к отцу.

СЕЛИЯ:

Тебя посыльным сделали?

ОСЕЛОК:

Нет, клянусь я честью, но велели мне сходить за Вами.

РОЗАЛИНДА:

Где научился этой клятве, шут?

ОСЕЛОК:

От рыцаря, кто клялся честью, что оладьи были хороши, и клялся честью, что была плоха горчица, тогда как точно знаю я, что были никудышними оладьи, а горчица – хороша. Однако, не был рыцарь тот клятвопреступник.

СЕЛИЯ:

Как обоснуешь ты такое из таких огромных залежей своих познаний?

РОЗАЛИНДА:

Да, ну-ка, ну, теперь открой-ка рот своей премудрости.

ОСЕЛОК:

Теперь предстаньте обе предо мной, погладьте ваши подбородки и клянитесь бородами вашими, что я – мошенник.

СЕЛИЯ:

Клянёмся бородами нашими, когда бы мы имели их, что ты – такой.

ОСЕЛОК:

Клянусь, своим мошенничеством я, что если бы имел его, то был бы я мошенник. Но, если вы клянётесь тем, чего и нет, то не в чем и нарушить клятву вам. Не более нарушил клятву рыцарь тот, кто клялся честью, потому что никогда он не имел её, иль если и имел, то от неё отрёкся прежде, чем увидел те оладьи и горчицу.

СЕЛИЯ:

Скажи, пожалуйста, кого имеешь ты в виду?

ОСЕЛОК:

Того лишь одного, кого отец Ваш – старый Фредерик так любит.

СЕЛИЯ:

Любви отца достаточно для чести этого любимца. Достаточно! Не говори же больше мне о нём, иначе за подобные намёки ты будешь выпорот в один прекрасный день.

ОСЕЛОК:

Жаль более не то, что не дают глупцам сказать разумно, а то, что глупость мудрецы творят.

СЕЛИЯ:

Воистину, ты верно говоришь. С тех пор, как рот глупцам заткнули, то даже глупость мелкая людей разумных стала зрелищем великим. Но вот сюда идёт месье Ле Бо.

РОЗАЛИНДА:

С его устами полными вестями.

СЕЛИЯ:

Которые он выложит пред нами, как кормят голуби своих птенцов.

РОЗАЛИНДА:

Тогда напичканы мы будем новостями.

СЕЛИЯ:

Тем лучше – спрос на нас повышен будет.

Входит месье ЛЕ БО

СЕЛИЯ:

Бонжур, месье Ле Бо. Какие новости?

ЛЕ БО:

Прекрасная принцесса, вы упустили грандиозную забаву.

СЕЛИЯ:

Забаву! Но какого сорта?

ЛЕ БО:

Какого сорта, госпожа! Как мне бы Вам ответить?

РОЗАЛИНДА:

Как пожелают разум и удача.

ОСЕЛОК:

Иль, как судьба укажет.

ЛЕ БО:

Прекрасно сказано: и это было грубой лестью.

ОСЕЛОК:

Нет, если я не поддержу свой чин…

РОЗАЛИНДА:

Теряешь ты своё чутьё былое.

ЛЕ БО:

Вы, дамы, удивляете меня. Хотел я рассказать Вам о большой борьбе, какую упустили Вы из вида.

РОЗАЛИНДА:

Нам объясните нравы той борьбы.

ЛЕ БО:

Я расскажу начало вам, и если то угодно будет Вашим милостям, вы сможете увидеть окончанье.

Ведь лучшее ещё там впереди – сюда, где вы, они придут его исполнить.

СЕЛИЯ:

Начало это – то, что мёртво и погребено.

ЛЕ БО:

Туда пришёл старик и трое сыновей его…

СЕЛИЯ:

Могла бы я начало это сравнить со старой сказкой.

ЛЕ БО:

Достойных трое молодых людей, отменных роста и сложенья.

РОЗАЛИНДА:

И с ярлыками на воротниках: «По предъявлению сего считать известным всем».

ЛЕ БО:

Тот, старший из троих, боролся с Шарлем, герцогским борцом. И Шарль его в одно мгновенье бросил и сломал ему аж три ребра, так что имеет мало шансов выжить тот. Потом он так же услужил второму, после – третьему. Вон там они лежат. Тот бедный старец – их отец так сокрушается над ними, что со слезами все свидетели сочувствуют ему.

РОЗАЛИНДА:

Увы!

ОСЕЛОК:

Но что же это за забава, сударь, что упустили дамы?

ЛЕ БО:

Да, ту же, о которой говорю я.

ОСЕЛОК:

Так и умнеют люди с каждым днём. И это – в первый раз, когда я слышу, чтоб ломанье рёбер было дамскою забавой.

СЕЛИЯ:

И – я! Тебе ручаюсь.

РОЗАЛИНДА:

Но, неужели кто-то есть ещё, желающий в своих боках познать такую переломов музыку? Иль этот кто-то обожает рёбра сам ломать? Посмотрим на борьбу, кузина?

ЛЕ БО:

Придётся, если тут останетесь. Назначено здесь место для борьбы – её они готовы провести.

СЕЛИЯ:

Вон там, наверняка, они идут. Давайте мы теперь останемся и всё ж посмотрим.

Фанфары. Входят ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК, лорды, ОРЛАНДО, ШАРЛЬ и слуги

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Начинайте. Раз этот юноша неумолим, пусть будет риск его на дерзости его.

РОЗАЛИНДА:

Так это он – тот человек?

ЛЕ БО:

Он самый, леди.

СЕЛИЯ:

Увы, он – слишком молод, однако кажется успешным.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Как, теперь ещё и дочь с кузиной! Пробрались сюда, чтоб посмотреть борьбу?

РОЗАЛИНДА:

Да, мой государь, коль будет Вам угодно разрешить остаться нам.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Особой радости Вам это не доставит, уверяю вас. Настолько эти люди не равны. Из состраданья к претенденту, к юности его, хотел бы я его разубедить, но он не поддаётся уговорам. Поговорите с ним, посмотрим, леди, способны ль вы его подвинуть с места.

СЕЛИЯ:

Его сюда, месье Ле Бо достойный, позовите.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Так сделайте, а я не буду рядом.

ЛЕ БО:

Месье соперник, Вас зовут принцессы.

ОРЛАНДО:

Я им внимаю с полным уважением и долгом.

РОЗАЛИНДА:

Вы, юноша, свой вызов Шарлю бросили – борцу?

ОРЛАНДО:

Нет, прекрасная принцесса, он обычно вызывает всех. А я, как и другие, испытать с ним вышел только силу юности моей.

СЕЛИЯ:

Молодой джентльмен, Ваш дух для Ваших лет – весьма отважен. И доказательство жестокое Вы видели, какая мощь у этого борца. А если бы Вы видели себя своим же взглядом, иль поняли себя своим сужденьем, то ужас перед Вашей авантюрой Вам дал совет о предприятье, которое Вам более равно по силам. Мы просим Вас, для Вашего же блага, избрать свою же безопасность, и отказаться от попытки этой.

РОЗАЛИНДА:

Так поступите, юный сэр, и репутация не пострадает Ваша. Мы герцога попросим, чтоб борьба не продолжалась.

ОРЛАНДО:

Я умоляю не наказывать меня жестоким мненьем вашим, в чём признаю себя весьма виновным, отказывая в чём-нибудь столь благородным и прекрасным дамам. Но пусть прекрасные глаза и ваши пожеланья добрые идут со мной на испытание моё, где, если быть мне в лавровом венке, то опозорен будет только тот, кто милосердным не был никогда, а если – быть убитым, то умрёт лишь тот, кто был готов к тому, что будет так. Моих друзей не огорчу я, ведь некому оплакивать меня, и миру этому вреда не нанесу, ведь ничего я не имею в нём. Я в этом мире только заполняю место, которому найдётся лучше примененье, когда его освобожу.

РОЗАЛИНДА:

Хотела бы я, чтобы сила малая, что я имею, была бы с Вами.

СЕЛИЯ:

И моя, к ней в пополненье.

РОЗАЛИНДА:

Прощайте, небо я молю, чтоб ошибиться в Вас.

СЕЛИЯ:

Да сбудутся же сердца Вашего мечты!

ШАРЛЬ:

Ну, где же этот бравый молодец, что так лежать желает со своею матерью – землёй?

ОРЛАНДО:

Готов он, сударь, но его желание – скромнее.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Так: ваша схватка – лишь до одного паденья.

ШАРЛЬ:

Нет, я ручаюсь, Ваша милость, Вам не придётся о втором просить того, кого от первого отговорить бессильны.

ОРЛАНДО:

Раз Вы хотите после посмеяться надо мной, то Вам не следует заранее смеяться: сперва свой путь пройдите.

РОЗАЛИНДА:

Да быть сейчас Геракла быстроте твоею, юноша!

СЕЛИЯ:

Хотела бы невидимой я быть, чтоб ухватить за ногу силача.

Они борются.

РОЗАЛИНДА:

О, превосходный юноша!

СЕЛИЯ:

Когда бы скор, как молния, был взгляд мой, могла бы я сказать, кто упадёт.

Крик. ШАРЛЬ падает.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Довольно! Довольно!

ОРЛАНДО:

Да, я прошу Вас, Ваша милость: я ещё не отдышался.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Как, Шарль, поступишь ты?

ЛЕ БО:

Милорд, он говорить не может.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Его отсюда унесите. Как, юноша, зовут тебя?

ОРЛАНДО:

Орландо, государь. Я младший сын Роланда де Буа.

ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК:

Хотел бы, чтоб ты сыном был другого.

Мир чтит достойным твоего отца,

Но я врагом считаю до сих пор.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.