Литературные страницы – 4. 2020. Группа ВКонтакте «Стихи. Проза. Интернациональный Союз писателей»

Купе СВ оказалось действительно на двоих человек. Но никакого решения экономического вопроса здесь и не было: качества подобного СВ он не видел даже в современном российском плацкарте. Друг напротив друга были установлены два дивана, над ними висели какие то ковры производства годов семидесятых прошедшего столетия, также как и убранство всего прочего, что создавало атмосферу фильмов того же периода. Складывалось ощущение, что по каким то причинам за все время жизни этого вагона здесь не было обновлено абсолютно ничего. И праздник жизни, все же невозможно предложить в кризис.

Напротив сидел парень, на столе ближе к нему стояла початая бутылка пива. Сам он разговаривал по телефону. Судя по ноткам акцента, был он из того же географического расположения, как и сам поезд. А если точнее, то, исходя из пути его следования, с южных окраин Украины или из Крыма.

Леве в жизни не приходилось сталкиваться вплотную с людьми из этих мест, чтобы можно было самому как-то характеризовать этот народ.

Однако из воспоминаний детства он помнил разговоры взрослых о том, что люди из этого региона несколько отличаются от других, в первую очередь своей хозяйственностью, затем непревзойденными упрямством и хитростью, а также способностью хорошо устраиваться в жизни. Но это все были обрывки разговоров взрослых в том или другом месте. Сам он не мог точно знать, как это все есть на самом деле. Ему даже было интересно.

В школе, с ним в классе, иногда учились одноклассники из Украины, но это было недолго, так как они были детьми военных и после года обучения, как правило, переезжали куда-то еще вслед за своими родителями. Вместе с тем ничего необыкновенного и крайне отличительного, кроме характерного говора, он заметить в них не мог. Может они приобретают упомянутые навыки по мере взросления? Лева не задавался тогда сильно данным вопросом. А затем он сам по себе иссяк, так как большое государство распалось на множество малых и хаотичное перемещение семейных групп, вообще из разных частей страны, прекратилось. Соответственно, отпала нужда в поиске ответа. Ну нет практической связи, о чем можно думать и говорить? Про Украину можно было слышать только из новостей, большей частью относительно газоснабжения, что не особенно было интересно и ответа на детские вопросы никак не давало.

Вот и сейчас, Лева присматривался к парню и пытался определить его человеческую характеристику. Все-таки, он не был похож на тех, с кем ему приходилось общаться. Что-то в его поведении настораживало необычностью формы. В чем именно, Лева пока не мог себе объяснить.

На вид парню было лет 25, высокий, физически развитый, высокий и стройный. Девушкам, определенно, нравится.

По телефону он говорил непрестанно. Только при входе Левы в купе, протянул ему руку, сразу указав пальцем на телефон возле уха, что-то вроде в знак извинения.

Когда ему приходилось замолчать, по всей видимости, слушая оппонента по разговору, он отхлебывал из бутылки с пивом. Которое тоже было украинским, такого Лева в магазинах в Москве не видел.

Впрочем, несмотря на алкоголь, впечатления пьянствующего он не производил, как и не был похож на представителя межсоциальной прослойки людей, то бишь интеллигенции. Так же как и на стремящихся вверх людей, которые точно бы не стали брать билет в столь насыщенное раритетами место.

Лева стал устраиваться и дальше осматриваться. Да, такой обстановке и этим коврам над диванами не хватает только мышей. Хотя… Надо будет у проводницы уточнить. В любом случае, поезд к вечеру прибывает и возможным ночным гостям будет не удивиться, да, Леве подумалось, что и к качеству постельного белья также не придется поразиться. Кто знает, но, судя по всему, должно быть соответствие общепринятому здесь стандарту.

Настроение как-то сникло. Спать может лечь? Но и это не удалось, так как сосед закончил разговор и приступил, к нему, с расспросами.

– Чего такой грустный? Ты куда едешь?

– В Москву.

– А чего так?

Вопрос был поставлен таким тоном, словно в Москву едут, в самом крайнем случае в жизни, когда других вариантов просто не остается. Лева не совсем понял этого настроя, но решил ответить просто:

– В командировке был.

– А что делал?

– Считал. – Лева не пытался острить или обидеть собеседника, как-то само вышло так, что может неосознанно, но от первых впечатлений окружающего вести долгие беседы не хотелось. При этом он отметил, что парень смог начать беседу так, словно он был уже сто лет как знаком с ним или около того. Не было ощущения границы нового знакомства. Может, от того Лева и ответил, не думая так скоро новому знакомому, как уже давнему приятелю.

Тот не сообразив сразу, немного подумал и хлебнул из горла бутылки пиво.

Лева решил его не мучить:

– Деньги считал, на переговоры ездил. Экономист я. – Закончил Лева и внимательно посмотрел на собеседника.

– А, – тот, вероятно, успокоился и выпил еще пива, по всей видимости, для закрепления удовлетворения.

– А ты чего? – решил не отставать в марафоне Лева.

– Я работать еду. Строитель.

Теперь Леве стало понятно относительно тона «последней возможности в жизни» в виде Москвы. Делать, видно, совсем там, у них нечего. Вот и разъезжаются туда, где растет экономическое благополучие. Лева снова осмотрелся вокруг: в глаза бросилась отваливающаяся краска с металлических поверхностей, местами ржавчина. Подумалось, что быстрее надо как-то закончить все эти разговоры и лечь спать. Во сне не так жутковато, а то становилась навязчивой мысль и связанные с ней представления о том, как люди могут постоянно жить в прошлом веке, когда во многих странах уже не знают, уда идти в будущее. Лева пристальней вгляделся в сидящего напротив парня.

Тот внимание заметил и продолжил:

– Платят хорошо на работе?

– Да, вроде, хватает, – немного задумавшись, протянул Лева.

– Понятно. А я хорошо получаю. Только вот жене моей все мало: все больше и больше надо. Я и так последний раз пришел ну чуть подшофе и прямо пачку денег ей за грудь затолкал. Постоянно кричит.

Он снова отхлебнул пива, вздохнул и произнес:

– Все равно люблю ее, – потом добавил, – но дочку больше. Прямо вот такая вот…

Он зашевелил пальцами «крабом» перед лицом, прямо в направлении бутылки пива.

Лева откинулся на диване:

– А как зовут тебя?

– Степа.

– Лева.

– Ну, будем знакомы, – слушай, ты прости, не предложил сразу, может, пива будешь? У меня есть еще.

– Да нет, спасибо. Завтра на работу.

– Ну, смотри, если что, не стесняйся.

Степан снова выпил, посмотрел на остатки в бутылке и поставил ее на стол.

– В жизни всем доволен. Умею делать все, зарабатываю хорошо, люблю жену и дочку.

Лева смотрел на него и не мог понять: он так пытается получше свою жизнь выставить или действительно так счастлив? С чего бы, спрашивается?

Не банкир, не инвестор, наследства нет, миллионов, соответственно, тоже. Профессии, как таковой, не имеется. Интересов в жизни, по всей видимости, особенных не имеется. Чего он от нее, вообще, хочет?

Может они, там, все на позитиве? – задавался себе вопросом Лева. – Паша, вон, на работе, русский, но родом из Украины. Тоже отличается какой-то оптимистичностью. И всегда. Может довольно тонко пошутить.

Как-то Лева, возле кофе-машины, в ожидании пока она сготовит ему чашку напитка, впал во внутренние рассуждения.

– Чего, – грустишь? – с улыбкой появился Паша.

– Да, я вот, думаю, чем мы на работе занимаемся, какой от нас толк? – начал Лева с позиции осмысления их профессиональной деятельности.

– Ну, какой от тебя толк? – засмеялся Паша, – приходишь на работу только кофе переводить и мебель портить.

Имея в виду, что Лева еще и наносит дополнительный износ рабочему месту, ерзая на нем круглые сутки.

Вот и сейчас, по телефону, парень нет-нет, отбрасывал подобного рода шуточки. Откуда они взялись?

В детстве, Лева любил Валентина Катаева, и ему очень нравились описания Одессы, моря, людей. Казалось, все они, словно частью солнцем созданы, – такое жизнелюбие проглядывало, несмотря на описываемые смутные времена. В институте ему полюбился Бабель. Там, уже, люди были характеров и нравов более суровых. Но, все равно, это самое жизнелюбие было как сердцевиной их сущности. Но, подобное чувство юмора, как у Паши и этого парня, из книг, от авторов у Левы не отложилось. Может, это наследие, уже, позднесоветского времени?

– Одно только, вот, – парень продолжил свой рассказ, вырвав Леву из аналитического процесса, – ее родители в жизни только все портят. Точнее, теща. Тесть так, ни то ни се. Все ей подчиняется, она его совсем подавила, слова не говорит. Но лишний раз тоже не будет выступать. А та…

Парень посмотрел в окно, затем на Леву, эмоционально пытаясь наклониться к нему через стол, словно обнаружив какой-то спасение в нем:

– Она все жену «пилит»: «Мало он тебе денег приносит, мало». Жена, ясное дело, заводится. А я? Мне же много не надо, я все ей отдаю.

– И много ты зарабатываешь?

– Много.

Лева вопросительно и с сомнением смотрел на него. Он никогда раньше не думал о том сколько могут зарабатывать в «немодных» профессиях. На первый взгляд, что там можно заработать? С другой стороны, вспомнились слова профессора о том, что не нужно ему рассказывать, сколько зарабатывает сантехник. Чтобы столько заработать выпускнику филфака нужно лет пять в профессии поскитаться.

Тогда они в аудитории сопроводили его слова смехом и не придали им большого значения. Сейчас же Лева повнимательнее присмотрелся к спутнику: одет довольно прилично, ведет себя довольно независимо, в друзья «на всякий случай» не набивается и телефон спрашивать не пытается, как делают приезжие.

Он никогда не думал – какой может быть образ жизни у людей другой социальной группы. Сколько зарабатывают, что с деньгами, вообще, делают? Попросту даже и не было времени ни знакомиться ни близко общаться. На работе все свои, в командировках примерно то же, да все больше руководители предприятий.

А тут, он все взвесил и ему пришло на ум, что по уровню заработка этот парень, в среднем – то, получает даже больше, чем большинство «их» юристов и экономистов. Да только те, постоянно только и заняты тем, чтобы показать, что у них не хуже, чем у других, а то и гораздо лучше. Неясно только кто роль других выполняет. Главное не вступать с ними в разговоры подобной тематики, а то с легкостью можно превратиться в жертву. Потом доказывай – где белое, а где черное. Страшные люди.

Этому, же, абсолютно все равно. Он даже далек в мыслях о подобных «звездных войнах», а, точнее, видах сумасшествия. Его деньги – его жизнь. Кому какое дело?

Разговаривая с ним, Лева все больше старался понять, что же так настораживает его в нем? И ему все больше стало казаться, что парень какой-то неуправляемый, словно для него нет границ. Или может, это только до определенной, еще неосознанной им, границы? Местами было даже ощущение, что парень, не догадываясь, почему так пристально на него смотрит Лева, словно хотел на него наброситься с кулаками в знак протеста непониманию.

Лева решил быть на всякий случай более осторожным. Может это у него только сложилось впечатление, что тот общается, будто со старым знакомым. Тот, на самом деле, скорее всего более хитрый и сам присматривается. Но как-то по-своему, по-хищному, что ли, чувствуя со стороны Левы некую опасность. «Которую, быть может, сам в себе носит и примеривает ее на всех, – закончил для себя Лев.

– А та еще и забирает. – Степан продолжал свой сказ. – А мне иной раз пива бы спокойно попить. Я что алкаш какой, что ли?

Он вопросительно посмотрел на Леву, тот протянул несколько осторожно:

– Да, не похож, вроде бы.

– Вот, и я о том же.

Он посмотрел пристально на бутылку, словно выискивая в ней что-то, потом энергично схватил ее и опустошил до дна, отер ладонью губы и продолжил:

– Мне много не надо: Не трогайте только меня! Я свое отработал, все домой принес, мне отдохнуть нужно. А тут. Все и начинается. Ну, что я, не имею права дома спокойно находиться?

Лева пожал плечами, не зная какой тут ответ можно подобрать. Даже в отрицательном смысле, на ум не могли прийти причины, по которым – нельзя. Ему даже не знакомы были подобные ситуации. Много можно наслышаться разговоров о тещах, но чтобы самому претерпевать такие трудности… Раньше он думал, что это из области наигранного народного юмора и что на деле не все так страшно. Постепенно, былые анекдоты, в подобного рода поездках и знакомствах, вообще, стали приобретать реальные совершенно небеспочвенные основания.

Как-то Лева возвращался домой на такси в довольно уже позднее время, ближе к утру, часа в 3 ночи. Вез его таксист, который показался ему довольно странным в выражениях. Но не в плане их смысла, а именно в выражении. Он не то заикался, не то, было ощущение, что он тщательно обдумывает каждую букву во время самой речи. При этом у него было несколько нервных тиков: в области шеи, глаза, иногда подергивал рукой. Говорил он правильные вещи, но, вот, самовыражение…

Тут у него раздался телефонный звонок. Отвечая, он резко поднял тональность голоса, который приобрел оттенки несколько наигранной вежливости и сдержанной учтивости.

Лева с удивлением посмотрел на него:

– Жена?

– Да, какой там! Теща!!! – с выражением ответил шофер.

– В такое время, Вам, звонит теща? Можно было бы понять, если жена. Да в этом время! Мало ли, может, Вы спите уже? – Лева посмотрел на него.

– Ей все равно! – отрезал мужик. – Ну да. Совсем изъела. Поговорить ей не с кем, вот и…

– Так она что не спит то в это время?

– А, пойми ее.

Лева подумал, что эта женщина напрочь лишена ума, тут безо всяких оскорблений, чистая констатация факта. Как же вот так жить можно? Неудивительно, что нервы стали выпирать из бедного таксиста уже в осязаемых формах.

Сейчас, слушая всего спутника в поезде, на ум стали приходить мысли о том, что может быть в этих новых для человека, связывающегося узами брака, появляются какие-то новые семейные формы общения, недоступные внешнему взгляду. Может, и прочие также страдают, только не говорят никому? Как же жениться тогда? Надо сразу будет срочно куда-нибудь подальше уехать. Лева стал думать, может, в Питер потом перебраться? Подальше от такого внимания. Кто знает, до каких пределов может подобная «новосемейная забота» может дойти. Может, до таких, что и сказать страшно кому будет.

– Ты вот, посмотри, – Степан вырвал Леву из состояния глубокого «задумья». – Однажды, закончили объект. Получили оплату. Иду домой, думаю, взять что ли пива и креветок. Середина дня, дома никого, сделаю маленький праздник себе, думаю. Зашел в магазин, приготовил все. Сижу себе спокойно на кухне – креветочки, пиво.

– Да, классно, – Лева поддержал спутника.

– Нет же! Пришла!

– Кто? Жена? – отчего-то встрепенулся Лева. Он уже незаметно стал переживать за найденное временное спокойствие рассказчика.

– Да, что ты! – тот энергично отмахнулся. – Теща. Я сижу на кухне, никого не трогаю, что бы нужно было ей? Так нет ведь. Как начала ходить вокруг, то одно зудит, то другое. Это ей не так, другое, впрочем, как всегда. Я не обращаю внимания, продолжаю давить на креветки, ну делом занят, не до нее мне. Только посматриваю на нее, как она ходит из угла в угол по кухне. Думаю, успокоится и уйдет. Ну не хотелось мне в такой день спорить и что-то вообще ей говорить, тем более что ничего по существу она и не говорила. А что ей нужно, совсем непонятно. И с этой стороны подойдет, и с той. Я думаю, ну надоест, сколько же можно. Только смотрю ей в глаза прямо. Спокойно смотрю и креветки ем. Ну, показываю, тем самым, что не склонен я сейчас ни к чему больше.

– И что, ты, думаешь? – Степа посмотрел на Леву.

Лева не понял, нужно ли отвечать на вопрос в данном случае, или он носит риторический характер. Но на всякий случай удивленно поднял брови, мало ли.

– Взяла стул и села напротив. Наверное, приревновала к креветкам, что я все внимание им…

Степа полез под стол и достал еще одну бутылку пива, открыл ее и, сделав глоток, продолжил:

– Я спокоен. Сижу, продолжаю заниматься своим делом, ем креветки, пью пиво, – он сделал еще глоток.

Так она сидит теперь прямо передо мной, смотрит на меня и продолжает, стонет и стонет, ну невозможно, креветки даже уже не идут.

Так я сижу, смотрю на нее, смотрю.

И тут, Степа, объясняя, поднимает правую ногу, поднимает колено вверх и выпрямляет ногу в воздухе, имитируя удар.

–… прямо ей в голову! Очки у нее набок перекосились, сама она назад ка-аа-ак ухнула, только ляшки вверх взметнулись.

Я даже не встал. Смотрю на нее только невозмутимо. Она поднимается, заохала, очки у нее через все лицо, побиты стекла, морда красная, стонет: Ай, я вот!

И уползла из кухни.

А я, спокойно продолжил с креветками. Да! – закончил паренек с чувством полного права в своих действиях, взял бутылку, откинулся на диване и сделал два крупных глотка, по всей видимости, в знак окончания повествования.

Лева лежал на диване купе, согнувшись от смеха, и кусал подушку. Спазмы смеха перекрыли дыхание, он пытался схватить вокруг себя руками воздух, словно ища спасения, оперевшись на что-то невидимое и необъяснимое, но страшно желаемое в данной ситуации.

Отдышавшись, он приподнял голову на уровне столика купе. Заметив его, Степа подмигнул ему.

– Серьезно, – словно оправдываясь, сказал он, – ну как так можно?

– А дальше то что было? – еще с трудом выдавливая из себя слова, спросил Лева. – Ведь и посадить могут.

– Дальше она пошла в полицию. Завели дело. Тесть был на моей стороне, сказал, что ничего не может сказать, ничего не видел.

Передали в суд. Я на суде все рассказал в точности, вот, как тебе. И, ты представляешь? Меня оправдали. Назначили административный штраф за разбитые очки.

Теща стала возмущаться, обещала пойти жаловаться. Конечно, никуда не пошла. Теперь смирная ходит. С женой только шепотом разговаривает, а со мной только через нее. А мне спокойней в жизни стало.

Степа снова отхлебнул из бутылки и, задумавшись, стал смотреть в окно.

При приближении к Москве, он начал быстро собираться. Неизвестно откуда появилось множество сумок.

– Как ты все это потащишь? – удивился Лева.

– А, – он махнул рукой, – меня встречают.

На перроне его, действительно, ждала целая толпа. Сначала Степа выбежал к ним, через окно было видно, как он там прыгает от одного к другому, обнимаясь. Все смеялись и улыбались. Наверное, он не давал никому грустить вокруг себя. Затем часть толпы ворвалась вместе с ним в окно, похватали сумки. Степа на прощание бросил пятерню:

– Давай.

И, убежал.

Лева не торопился. Вечер – на работу сегодня уже не надо.

Зато отчего-то после этой поездки расходы на командировки всем урезали, так как менеджеры, которые никуда не ездили стали жаловаться, что как это получается, что наши ребята на СВ по стране разъезжают?

Все сразу поняли, что жаловаться могла только одна всем известная своей неугомонностью по всем вопросам менеджер. Но сделать уже ничего было нельзя с ситуацией, потому что она стала уже открыто освещенной.

Вслед за сокращенными командировочными незаметно подобрался и общий кризис в стране. Но Лева не стал ждать окончания праздника и перешел в другую компанию. И вовремя. Он был последним, кто получил полную оплату. В следующем месяце зарплату уже не платили.

Менеджер-боец совершила знаменательный поступок. Невзирая на «высокую» любовь к себе со стороны руководства, собрала вещи в виде клиентской базы, махнула на все рукой и ушла к другим, точнее, бывшим «своим»: начальнику отдела и его заместителю, которые организовали свое дело. Там-то, она, собственно, и обрела столь вожделенную вторую половину.

Аюр стал готовиться вместе с женой к встрече второго ребенка и решил поехать дожидаться его к себе, в Бурятию, заодно и кризис переждать, а квартиру другу сдать.