Волчий Лог
Пушистое чудовище обнаружилось на кухне. Кругом валялись осколки тарелок, а кошарик сидел на шкафу и истошно орал.
– Ну? И чем тебе полка с посудой помешала?
Ор перешел в обиженное мяуканье.
– Да? Голодный? А подождать – не вариант?
– Мря-а, – рявкнул Крыся.
Господи, не кот, а настоящее стихийное бедствие.
– У-у, рыжее злосчастье!
– Мря-у!
– Поговори мне еще! Знаю, что тоже рыжая, но это не дает тебе права…
За спиной раздался кашель.
Оборачиваясь, я уже догадывалась, что увижу. Ну кто бы сомневался? Снова она. Пуговица. Черная, гладкая, с дырочками.
– Что? – не хуже Крыси, рявкнула я.
Не дом, а проходной двор какой-то! То кобели приблудные заходят, то мужики… Тоже приблудные.
– Развлекаетесь? – уточнил мой неотвязный кошмар.
– Чего надо?
– Зашел узнать, не появились ли в вашей голове умные мысли?
– Других в ней и не водится. Что-то еще?
На стол легли семь аккуратных пачек.
– Что это?
– Деньги.
– Знаете, я была более высокого мнения о вашей сообразительности.
– Ладно.
На стол легли еще три пачки.
Я внимательно посмотрела на них, перевела взгляд на этого… И молча наклонилась за совком.
Тишину комнаты нарушил звук высыпаемых в ведро осколков.
– Упрямитесь, – задумчиво констатировал незнакомец.
Я согласно промолчала, продолжая сметать фарфоровую крошку. Что толку разговаривать, если этот… нормальный человеческий язык не понимает? Приперся, трясет своими деньгами, покупатель недоделанный!
Входная дверь громко хлопнула, заставив меня вздрогнуть.
Что же, скатертью дорожка, как говорится! Не нужны нам такие гости, пусть они хоть трижды мачо.
День прошел в трудах.
Я закончила уборку дома, перестирала покрывала и шторы, приготовила еду и уселась за ноут. Нет, не отдыхать. Деньги зарабатывать. За копирайт платят немного, но пишу я быстро, заказчиков у меня немало, так что на хлеб с маслом хватает. И даже на кошачий корм остается. Помню, поначалу переживала и каждую статью по нескольку раз переписывала, все боялась, что не очень интересно получилось. А потом освоилась, привыкла, и теперь пишу уверенно, оставив бесконечные переделки в прошлом. И меня даже хвалят. Типа, легкое перо и все такое.
Со статьями провозилась почти до ночи. Тема попалась сложная, но заказчик платил неплохо, и это перекрывало все недостатки.
Оторвав глаза от экрана, устало разогнулась, со смаком потянулась, посмотрела в окно… И подскочила на стуле. Опять! Опять эти проклятые желтые огоньки! Много, много огоньков! Загадочные, мерцающие…
Ма-ма… Тут уж на покойного дядюшку не спишешь!
Я закрыла лицо руками, постояла так пару минут, потом отвела ладони и уставилась на пустынную улицу. Ничего. Ни огоньков, ни таинственного мерцания, лишь темная, безлунная ночь насмешливо наблюдала за моей растерянностью и подмигивала редкими звездочками.
Я потерла щеки и покосилась на монитор ноутбука.
М-да, всегда подозревала, что работа – зло, а моя так особенно. Вон, уже глюки мерещатся. Как там Ирка прикалывалась? Копирайт-копирайт, кого хочешь выбирайт…
Лодыжки коснулось что-то мягкое, и я испуганно взвизгнула.
В ответ раздался возмущенный мяв.
– Крыся! Ты еще! Смерти моей хочешь?
Я рассерженно уставилась на рыжее недоразумение, по ошибке называемое котом. Это не кот. Это ходячее стихийное бедствие.
Крыся, словно почувствовав мое настроение, ласково потерся о ноги и заглянул в глаза.
– Ладно, подхалим, – сдалась я. – Прощаю. Пошли спать.
***… Бесконечные полки, блестящие бока стеклянных банок, утоптанный земляной пол и деревянные настилы, на которых стоят многочисленные дубовые бочки с соленьями. Воспоминание такое яркое, что я даже воздух подвала чувствую – прохладный, пропахший рассолом и свежевыструганными деревянными кругами, закрывающими кадушки.
Я словно воочию вижу низкий дверной проем, ведущий в темную глубину, и слышу тишину – особую, вязкую, обволакивающую и утягивающую в воронку беспамятства. И мне хочется поддаться и скользнуть в безвременье. Не думать, не бояться, не знать. Но нет. Память сохранила все до мельчайших подробностей. То, что я хотела бы забыть…
***Ночь выдалась спокойной.
Даже сны никакие не снились, и едва начало светать, я открыла глаза. Привычно улыбнулась, сладко потянулась, мурлыкнула что-то невразумительно-радостное и… неожиданно наткнулась на застывшую в паре сантиметров от меня морду. Серую, огромную. Собачью, если быть до конца точной.
– Кыш!
Я махнула рукой, и морда отодвинулась.
Темный влажный нос сверкнул круглой пуговицей. Янтарные глаза внимательно уставились в мои.
– Нет, ну это уже полная наглость! – возмутилась я. – Чего смотришь? Иди отсюда! Кормить не буду, нам с Крысей самим есть нечего!
Морда продолжала внимательно наблюдать за мной, даже не думая двигаться с места. Интересно, как пес оказался в спальне? Неужели через черный вход попал? Вот хотела же его вчера чем-нибудь забаррикадировать, и забыла, руки не дошли. А там замка нет, только хлипкая щеколда и огромная щель, в которую, похоже, этот «неопознанный ходячий объект» и просочился.
– Не уйдешь? – обреченно спросила я.
Морда скептически скривилась.
– Ладно, пошли, – вздохнув, поднялась с постели.
Тонкая бретелька ночнушки соскользнула, открывая весь мой неполный третий размер, я машинально подтянула ее вверх и накинула халат.
– Чего сидим, кого ждем? – выходя из комнаты, поинтересовалась у пса.
Тот неохотно поднялся и, аккуратно ступая, пошел за мной.
– Так, что у нас осталось?
Я открыла холодильник и задумчиво обозрела его полупустые внутренности.
– Колбасу будешь?
– Ма-у, – раздалось в ответ.
– Крыся, я не тебе, – резко осадила своего иждивенца. – В твоем меню сегодня только «Вискас». Вот получим деньги за статью, тогда, так и быть, отметим.
Я вытащила оставшийся кусок варенки, вздохнула, прощаясь с завтраком, и повернулась к псу.
М-да. Такому бугаю этот огрызок на один зуб будет. Что у меня еще есть? Взгляд остановился на хлебнице. Точно.
Отрезала щедрый ломоть, уложила на него колбасу и протянула собаке.
– На, ешь.
Пес как-то странно покосился на угощение и наморщил нос.
– Ты что, не голодный?
Морда скривилась еще сильнее.
– Странно. А чего тогда пришел?
Разумеется, ответа я не услышала.
– Ну, как хочешь.
Я пожала плечами и плюхнула гигантский бутер на разделочную доску.
– Сама съем. Всяко вкуснее овсянки.
Пес покрутил головой, прошелся по кухне и сел на пороге.
– Ты тут не осваивайся, – решив сразу расставить все точки над «и», заявила наглому оккупанту. – В доме все равно не оставлю.
Морда дернулась и посмотрела на меня укоризненно.
– И нечего тут породистого изображать, – хмыкнула я. – На лайку ты не похож, на овчарку – тоже, так что не прикидывайся.
В умных глазах мелькнула обида.
– Ладно-ладно, не расстраивайся. Не выгоню я тебя. Но жить будешь во дворе.
Серый хвост напряженно дернулся, а я задумалась, прикидывая, сумею ли прокормить такого питомца. Все-таки, собачка не маленькая. И это минус. Но, с другой стороны, хорошая защита от любителей без спроса проникать в мой дом. И это плюс.
– Решено, – ставя на плиту чайник, заявила псу. – Оставайся. Надо только тебе кличку какую-нибудь придумать.
Я внимательно осмотрела нового постояльца. Пес был серым, крупным, с темными подпалинами по бокам.
– Волчок, – тихо пробормотала пришедшее на ум прозвище.
Высокие ушки чуть дрогнули. Ага. Понравилось.
– Волчок! – уже уверенно повторила я и улыбнулась. – Точно. Так и буду тебя звать.
Вода вскипела быстро. Я дождалась, пока заварка приобретет красивый красно-коричневый цвет, вытащила из шкафа единственную уцелевшую кружку и уселась чаевничать.
Пес неподвижно сидел на пороге, наблюдая за каждым моим движением.
Меня не удивляло его появление. Я давно уже привыкла к необъяснимой любви животных к собственной персоне. В любом месте обитания все окрестные собаки и кошки неизменно выказывали мне свою симпатию.
Ну а я… Я отвечала им тем же. И подкармливала, по мере сил и средств. Правда, первого у меня всегда было в избытке, а вот второго…
Вздохнув, покосилась на ноут. Интересно, Бежин переведет сегодня гонорар?
Я постаралась отвлечься от грустных мыслей. Подумаешь, деньги почти закончились… Зато у меня теперь есть собственное жилье, собака и кот. Прям как у простоквашинского дяди Федора. Осталось только почтальона Печкина завести.
Усмехнувшись, покосилась на свой зоопарк.
Пес все так же невозмутимо восседал на пороге, а котенок с аппетитом трескал корм, торопливо заглатывая мясные кусочки и нервно поглядывая в сторону нового соседа.
– Да не давись ты так! – не выдержала я. – Никто у тебя еду не отнимает!
Крыся мое высказывание проигнорировал, но чавканье стало громче.
Понятно. Не верит. Несмотря на свой «юный» возраст, моя животинка на редкость своенравна и не привыкла доверять ни словам, ни хозяйке, ни самой жизни.
– Не трусь, Крыся, прорвемся! Первый раз, что ли? Вот получу деньги, и устрою вам с Волчком настоящий пир.
Мысль о гонораре подняла и без того хорошее настроение до отметки отлично. Если успею отправить статьи сегодня, то уже завтра моя карточка снова станет волшебной!
Крыся быстро схомячил остатки корма и вспрыгнул на освободившуюся табуретку.
– Нам бы ночь простоять, да день продержаться, – тихо пробормотала я. – Главное, чтобы Геннадьевичу все понравилось. Он тогда точно нас не обидит.
Крыся согласно мяукнул, развалился на небольшом сиденье во весь свой рост, а я помыла кружку и подошла к Волчку.
– Ну что, иждивенец, идем?
Пес посмотрел на меня с неприкрытым удивлением.
– Что? Ты же не думал, что я тебя в доме оставлю?
Серый хвост нервно ударил по коврику.
– Ты мне тут пыль не поднимай, – строго прикрикнула я. – Давай, отрывай свой пушистый зад от пола – и вперед!
Пес неохотно поднялся и потрусил за мной к выходу.
Интересно, и почему это я почувствовала себя виноватой?
Выйдя во двор, огляделась по сторонам. Кругом лежали настоящие сугробы. Надо же, сколько снега навалило! В городе зима так не лютует.
– Ничего себе, снежок! – пробормотала вслух и поплотнее запахнула кофту. – Эй, ты чего?
Я удивленно посмотрела на Волчка. Пес успел обойти меня и теперь упорно подталкивал к двери.
– Зайти обратно?
Толчки стали активнее.
– Ладно, захожу. Сам тогда ищи себе место.
В ответ раздалось невнятное фырканье, и я ввалилась обратно в сени.
– Ну и питомцы, – проворчала, потирая озябшие руки. – Так и норовят покомандовать!
Ладно. Хватит бездельничать. Работу никто не отменял. А жаль.
Я снова уселась за ноут, но мысли бродили далеко от садовых инструментов, о которых нужно было писать. Вспомнился родной город, лица родителей, тихий голос бабушки.
Я провела рукой по лбу и попыталась сосредоточиться. Так. Отставить ностальгию. Не за то мне деньги платят.
Взгляд скользнул по экрану и задержался на логотипе садовой фирмы. Яркие краски, цветущие кустарники, горшки с рассадой – дизайнер постарался на совесть. Даже мне, далекой от садоводства, неожиданно захотелось чего-нибудь посадить. Правда, я тут же напомнила себе, что земледелец из меня тот еще и вернулась к написанию статьи. Первое предложение, второе… А дальше все пошло как по маслу.
Я так увлеклась, что оторвалась от ноута только глубокой ночью. Крыся давно уже дрых на облюбованной табуретке, на стене тихо тикали старые ходики, в оконном стекле отражался свет настольной лампы.
Я разогнула уставшую спину, зевнула и, поднявшись с табуретки, поплелась в спальню.
***…Дверь не поддавалась. Я пыталась ее сдвинуть, но там, на той стороне, что-то мешало: то ли замок, то ли засов. В узкую щель проникал тонкий лучик света, он не рассеивал темноту, скорее, подчеркивал ее, и я ощутила, как тоскливо стало на сердце. Эта тишина, эта темнота, это давящее ощущение беды…
– Мама! – тихо позвала я.
– Мама! – уже громче крикнула в светлую полоску, застрявшую в двери. – Мамочка! Я здесь! Помоги, выпусти меня отсюда!
Голос утонул в окружающей тишине, увяз в ней, и мне показалось, что слова рассыпались пластмассовыми шариками и упали на цементные ступени – ненужные и неприкаянные. На лбу выступила испарина, ладони стали липкими и влажными, по спине тонкой струйкой побежал ледяной пот.
Я села на холодный пол и беззвучно заплакала…
Глава 2
Утро выдалось солнечным. О вчерашнем снегопаде напоминали только огромные сугробы вдоль ограды да пышные шапки снега, укрывшие резные наличники и колышки забора. Я выглянула из сеней, поежилась и поплотнее запахнула пуховик. Холодно. Сосульки, свисающие с крыши, ярко, словно насмехаясь, сверкнули в лучах солнца. Ну да. «Морозоустойчивой» меня не назовешь. Ненавижу, когда приходится кутаться в сто одежек. И когда ноги мерзнут – тоже. То ли дело лето! Короткие ночи, длинные дни, тепло… И никакой тебе аллергии, со слезящимися глазами и покрасневшими щеками.
Я натянула варежки, перехватила поудобнее сумку и решительно направилась к калитке. Хватит мечтать. До лета осталось всего ничего, каких-то полгода, а потом… Длинные дни, короткие ночи, тепло – красота!
Снег весело скрипел под сапожками. В душе зрело предвкушение чего-то особенного, нового, того, что полностью перевернет и изменит жизнь. Хотя, она и так уже изменилась.
Я оглянулась на свой домик. Вот она, главная перемена! А ведь наверняка будут и другие, может, и личная жизнь наладится.
Калитка захлопнулась за моей спиной, с забора посыпалась белая снежная крошка, и я решительно потопала вперед, по пустой и безлюдной улице.
Странно, кстати. Если бы не дымок, поднимающийся над трубами домов, поселок казался бы вымершим, настолько здесь было тихо. Ни людей, ни собак, ни вездесущих кошек… Нет, ладно бы кошки, они, как и я, не жалуют холод, но собаки-то где? Эти голосистые охранники просто обязаны быть в каждой поселковой усадьбе! Стоять на страже, так сказать. Прошла уже с десяток домов, и никто меня не облаял – невозможное дело для деревни.
Я вертела головой, рассматривая огромные особняки. Вчерашнее впечатление, что в Волчьем Логе живут одни богачи, усиливалось с каждым шагом. Кованые заборы, живые изгороди из туй, тщательно очищенные от снега каменные дорожки, ведущие к двух, а то и трехэтажным домам, гаражи с автоматическими воротами. На всей улице только один домик выглядел более-менее скромным. Тот, что стоял напротив моего. Невысокий, основательный, с большими широкими окнами и длинным рядом самшита, закрывающего железную ограду, он казался совершенно обычным. И это немного вдохновляло. Похоже, там живут простые люди, а вовсе не какие-то олигархи.
За всеми этими рассуждениями я не заметила, как отошла на приличное расстояние и добралась до перекрестка. Справа светилась вывеска супермаркета, слева – зеленый крест аптеки, а прямо по курсу виднелась небольшая площадь, на которой стоял заснеженный памятник. Я замерла, разглядывая окрестности. Улицы в Логе ровные, прямые, широкие. И тротуары просторные. Так и не скажешь, что деревня, больше похоже на какой-нибудь немецкий городок.
В интернете, куда я перед отъездом залезла узнать, что представляет из себя поселок, сведений о Логе было до обидного мало. Упоминалось только, что он основан на месте Волчьего урочища помещиком Брагиным – его усадьба, кстати, сохранилась до наших дней, и сейчас в ней находится музей, – и что в поселке проживает полторы тысячи человек. Школа, Дом Культуры, больница и администрация – вот и все общественные учреждения. Между прочим, наличие больницы в таком небольшом поселке меня удивило. Вроде, их сейчас везде закрывают, а тут почему-то оставили.
От размышлений меня отвлек шум работающего двигателя. Я оглянулась и увидела, как из того самого дома, что показался мне относительно скромным, выезжает машина. «Калина». У моего бывшего соседа по коммуналке была такая же.
Юркий красный автомобиль ехал быстро, и, когда он поравнялся со мной, я увидела, что водитель – девушка. Я успела разглядеть длинные русые волосы, спадающие на обтянутую бежевой водолазкой грудь, пухлые губы, ровные темные брови, аккуратный носик. Внешность незнакомки была из тех, что сразу привлекают внимание и запоминаются надолго. Бывают же такие красотки! Наверное, у моей соседки отбою от кавалеров нет.
«Калина», не сбавляя скорости, свернула направо, к супермаркету, правда, не остановилась рядом с ним, а помчалась дальше, а я, понаблюдав за тем, как она исчезает вдали, направилась к аптеке.
***В небольшом светлом помещении было тепло и пахло лекарствами и мясным супом. Странная смесь. Похоже, пожилая аптекарша, что смотрела на меня поверх сидящих на кончике носа очков, принесла из дома обед, который и благоухал теперь на все помещение.
Желудок обиженно взвыл. Ну да. Я не часто балую его мясом, но это же не повод меня позорить?
– Доброе утро, – улыбнулась аптекарше, стараясь заглушить голодные рулады.
– Здравствуйте, – кивнула та, продолжая разглядывать меня так пристально, что это казалось невежливым.
Хотя, чему я удивляюсь? Поселок маленький, скорее всего, тут все друг друга знают, и вдруг – новое лицо. Конечно, тетушка заинтересовалась.
Я обвела глазами высокие стеклянные витрины, заставленные яркими упаковками.
– Что-то хотели? – спросила аптекарша, и в ее голосе появились прокурорские нотки, а взгляд стал еще более въедливым.
Я даже опешила. Ну и тетя! Ей бы в каком-нибудь ФСБ работать!
– У вас есть Лоратадин?
– Сто двадцать рублей, – заявила аптекарша, достав из шкафчика небольшую упаковку таблеток.
– Сколько?
Я удивленно уставилась на знакомую коробку. В последний раз она стоила рублей шестьдесят, не больше.
– Сто двадцать, – невозмутимо повторила тетка и поправила очки. – Так что, пробивать?
М-да. Похоже, тут не только дома большие. Вот что значит поселок для богатых.
Я вздохнула и полезла в кошелек за карточкой.
– Одну?
– Что?
– Одну упаковку? – повторила аптекарша, и в ее словах я расслышала всю ту же недоверчивость.
– Да, – широко улыбнулась в ответ, привычно не реагируя на чужой негатив. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на всякие глупости.
Тетка молча пробила таблетки, я расплатилась и уже собиралась уйти, когда услышала резкий вопрос:
– А вы к кому приехали?
М-да. Прямолинейно, однако.
– К себе, – обернувшись, сообщила любопытной дамочке.
– К себе? – тонкие, выщипанные брови поднялись, собрав невысокий лоб некрасивыми морщинами. – Вы живете в Логе?
– Вас это удивляет?
Ну что за народ? Вчера мачо недоумевал, сегодня вот аптекарша…
– А на какой улице?
– А вы с какой целью интересуетесь? – подпустив в голос ироничной любезности, уставилась в светло-серые, отдающие зеленью глаза.
– Я всех местных жителей знаю, – убежденно заявила тетка. – За последние несколько лет у нас никого чужих не было. И дома не продавались.
– А я и не покупала. Мне дом по наследству достался.
– Это чей же?
– Ковалева Дмитрия Петровича.
Я решила, что будет лучше, если аптекарша выяснит интересующие ее сведения и поделится ими с односельчанами. Нужно же как-то вливаться в местное общество?
– Митяя? – задумчиво переспросила тетка, вглядываясь в мое лицо так внимательно, будто пыталась обнаружить в нем сходство с неизвестным мне родственником.
Зря старалась. На старой фотографии, которую я сумела отыскать на чердаке дома, никакого сходства и близко не было. Дмитрий Петрович был огромным, темноволосым мужчиной, с грубыми, словно вырезанными из камня чертами и пудовыми кулаками, а я… Среднего роста, рыжая, симпатичная – нет, совсем ничего общего.
– Вон оно как, – протянула аптекарша. – Значит, наследство получили. И что? Сколько за дом просите?
Да что ж такое-то?! Они что, сговорились?
– Я его не продаю. Я здесь жить буду, – заявила вредной тетке и потопала к двери.
В ответ донесся какой-то странный сдавленный звук, но я не стала оглядываться и вышла из аптеки.
Егор
– Егор Николаевич, вы не понимаете! Это не женщина, это терминатор какой-то! Мышей она не боится, привидений – тоже. Ее даже мистикой не испугаешь!
Парни переминались с ноги на ногу, поглядывая на меня настороженно, с опаской. Правильно, между прочим, опасались. Мне эта девчонка вот уже где! Как кость в горле застряла и никак ее оттуда не достать.
– И что? – посмотрел на молодняк.
– Мы не знаем, что делать! – покаянно вздохнул Леха Кучерявый, склонив свою кудрявую голову. Бывает же такое – фамилия в масть пришлась.
– Да? Десяток здоровых лбов не может справиться с одной мелкой вздорной девчонкой?
«Мелкой, рыжей и дурной», – добавил про себя.
И тут же вспомнил, с каким вызовом Ника в глаза смотрела. «Больше сюда не приходите!» Можно подумать, великое удовольствие к ней таскаться. Хотя, фигурка у нее ничего. Как она бедрами восьмерки выписывала! Не отказался бы еще разок посмотреть…
Перед глазами мелькнуло яркое воспоминание: обтянутый джинсами аппетитный зад, завязанная под грудью рубашка, смешные косички.
Мля… Нашел, что вспоминать! Под этими косичками мозгов ни грамма нет.
– Егор Николаевич, да она на всю голову больная! – словно подслушав мои мысли, затарахтел Сотник. – Представляете, уставилась на меня и спрашивает: – «Чего вылупился?». Это среди ночи-то! Другая бы уже верещала от страха, а эта – хоть бы хны.
– Витя, не пытайся оправдать свою неудачу. Я вам что велел? Чтобы к Новому году этой особы здесь не было. А вы?
– Так до Нового года еще два дня, – подал голос молчавший до этого Родька.
– И?..
– Мы постараемся, – вразнобой ответили мальчишки.
– Ответ неправильный.
Покачав головой, внимательно посмотрел на молодняк. Стоят, вздыхают, на лицах растерянность, от былого азарта ничего не осталось. Неужели не смогут с девчонкой сладить? Может, Сэма к ней отправить?
Почему-то эта мысль вызвала резкое отторжение. Чадов скор на расправу, он даже рассуждать не будет – выкинет мелкую из поселка, еще и пинка для ускорения даст. Нет. Не стоит. Нужно, чтобы девчонка сама уехала. По-хорошему.
– Ну? – посмотрел на парней.
Те переглянулись и замялись.
– Даю вам сутки. И чтобы послезавтра духу ее здесь не было.
Мальчишки молча кивнули и потянулись из кабинета, а я раздраженно покосился в окно.
Проклятый старик! При жизни ехидной был, и после смерти изловчился подгадить.
Где он только откопал эту девчонку? Сроду бобылем жил, ни баб, ни детей, ни прочих родственников. Сколько лет воду мутил, сладу с ним не было, а помер – и снова проблемы!
Вспомнился въедливый взгляд деда Митяя, презрительно поджатые губы, обещание устроить всем сюрприз. Что ж, ничего не скажешь, устроил.
Как от Генки услышал, что у нас гости, сам решил посмотреть, что за птица такая. А уж когда девчонку эту посреди поселка увидел, сразу почувствовал какой-то подвох. Сидит на чемодане, по сторонам озирается, глазищами своими сверкает и перчатки в руках комкает, волнуется. Ну, а когда она адрес назвала… Поначалу не поверил. Митяй огромным был, темноволосым. А тут – малышка. Мелкая, рыжая, верткая. Племянница. Какая она племянница? Что ж я, волка от человека не отличу?
Хотя, если судить по мерзкому характеру, тут бы и сомнений не возникло. Два дня меня динамит. «Мой дом не продается!»
Я рассерженно хмыкнул. Дом… Не дом, а куча хлама. Снести его и забыть. И о несносном старике, и о глупой девчонке. Где он ее только раздобыл?
Отложил бумаги, снял очки и потер глаза. Шестые сутки без сна. Устал, как собака. Сейчас бы завалиться в баньку, а потом проспать пару дней кряду, так нет! Не успел с Закрецким разобраться, как новая проблема нарисовалась. Мелкая, рыжая, языкастая. С характером. Чего она в нашей глуши забыла? И кот у нее такой же. Бойцовский. Хоть и крошечный. Как там она его называла? Какая-то смешная кличка.
Перед глазами снова возникло веселое веснушчатое лицо, ясные серые глаза, яркие всполохи вьющихся прядей. А еще… Мелькнувшая в вырезе сорочки грудь. Крепкая, полновесная, аппетитная. Такую в ладонях сжать – одно удовольствие! На какой-то момент я почти ощутил в руках эту приятную, спелую тяжесть.
Вот гадство! Мысли тут же повернули не в ту степь.
Нужно подумать о чем-то другом. О работе, например. Или о грядущем празднике. Завтра надо не забыть парней за деревьями отправить. Пусть в центре перед администрацией ель поставят, да и въезд в поселок тоже бы неплохо украсить. Зима – наше время, нельзя об этом забывать.
Неожиданно повеяло чем-то уютным, теплым, живым. Я будто наяву увидел просторную комнату, пламя свечей, услышал треск поленьев в камине, ощутил аромат ванили… А потом им на смену пришли нежные губы, смеющиеся глаза. Серые, теплые. И остро захотелось избавиться от постылого одиночества, ощутить рядом родную душу, почувствовать вкус простого человеческого счастья.