Книга Спасители града Петрова - читать онлайн бесплатно, автор Владимир Васильевич Каржавин. Cтраница 4
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Спасители града Петрова
Спасители града Петрова
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Спасители града Петрова

– Долго ты ещё, братец? – спросил его Ярцев в надежде, что процедура закончится нескоро.

– Минут двадцать придётся повозиться, – отозвался возчик.

Улыбнувшись новоявленной знакомой, Ярцев опять склонил голову в поклоне:

– В таком случае, графиня, не будете ли вы столь любезны, чтобы уделить скромному капитану несколько минут для прогулки по этой прекрасной набережной?

– С удовольствием, граф. Набережная действительно прекрасна, чего не скажешь о петербургских мостовых.

– Вы где-то видели лучше?

Мазовецкая не ответила, и это Ярцеву показалось странным. Несколько шагов проделали молча, потом он спросил:

– Держу пари, ваш отъезд связан с приближением французов?

Похоже, и на этот вопрос она не хотела отвечать, но всё-таки он услышал:

– Да… я удаляюсь в своё имение в Тверскую губернию. Но… как вы это определили?

– О, это несложно. Достаточно взглянуть на обилие тюков и чемоданов на заднем сиденье кареты. Да и запасное колесо говорит о том, что вы собрались в долгий путь.

Мазовецкая остановилась и с интересом посмотрела на него:

– Вы удивительно наблюдательны, граф.

В её словах Ярцев почувствовал скорее упрёк, чем комплимент. Он хотел что-то добавить, но она его опередила:

– А, вон и Казимир заменил колесо. Как ни печально, граф, пришло время расстаться. Но я очень рада знакомству. Думаю, мы ещё увидимся.

…Провожая взглядом удаляющуюся карету, Ярцев вспомнил про предстоящую аудиенцию. Достал свои карманные часы: в его распоряжении были двадцать две минуты. Быстрым шагом направился он к знакомому дому Военного министерства.

* * *

У дома Военного министерства, а по-старому министерства военно-сухопутных сил, всё происходило, как два года назад: тот же парадный подъезд, тот же дежурный офицер, та же дверь в кабинет начальника Секретной экспедиции, и также никакой таблички на двери. И вот сам начальник… Стоп! Ярцев опешил: в знакомом просторном кабинете за столом сидел не полковник Воейков.

Большой лоб, залысины, нижняя губа слегка выдвинута вперёд… а взгляд изучающий, даже насмешливый какой-то… Ба! Да это же…

– Неужто не признал? – сидящий за столом резко встал и двинулся навстречу; рука полковника Закревского подпирала левый бок – последствия ранения.

– Арсений Андреевич! – воскликнул Ярцев и, увидев, что перед ним полковник, смутился. – Ваше высокоблагородие…

– Да ладно тебе, – Закревский первым подал руку. – Тогда близ Оровайса мы были на волоске от смерти и говорили друг другу «ты».

– Но тогда вы были штабс-капитан, а я поручик.

– Правильно, были. Сейчас я полковник, а ты капитан. И что из этого? Погоди, доведётся и тебе надеть мундир полковника. Я же, брат, вращался сам знаешь где. – Закревский для убедительности поднял указательный палец вверх. – А там чины получать проще.

Сослуживцы Закревского уважали. При несомненной строгости в служебных делах он был привлекателен в личном общении: любил поболтать, пошутить над кем-нибудь, но сам не обижался на шутки. И ещё: он был скромен, о своих боевых заслугах говорил редко. Да, он вращался, как это принято говорить, в высоких сферах – был адъютантом у генерала Каминского, которого спас в битве при Аустерлице, был адъютантом у Барклая-де-Толли. Но в то же время имел многочисленные награды за храбрость в различных сражениях, был дважды ранен, дважды контужен.

Предложив сесть, Закревский позвонил колокольчиком. Вошёл дежурный офицер:

– Чаю изволь подать.

После того как дежурный ушёл, Закревский негромко произнёс, обращаясь к Ярцеву:

– Признайся, удивлён, увидев меня на месте Воейкова?

– В немалой степени… Позволю задать вопрос: почему?

– Долго рассказывать, да и время поджимает. Скажу только, что это было связано с отставкой Сперанского, а Воейков с ним был связан. Так что я теперь имею честь быть начальником Особенной канцелярии при военном министре, – Закревский лукаво усмехнулся. – Ты не против?

– Никак нет.

– Ну и отлично. По правде сказать, я здесь ненадолго. Все наши агенты из Особенной канцелярии, – Закревский сделал паузу и посмотрел на удивлённое лицо Ярцева, – так теперь называется наша служба; два года назад, когда ты уезжал, она называлась Секретная экспедиция… Так вот все её работники в действующей армии. Я утренней лошадью отбываю в 1-ю Западную армию к генералу Барклаю-де-Толли. Кстати, он читал твои донесения из Европы и остался доволен, особенно тем, что касается артиллерии и инженерных сооружений французской армии. Велел передать благодарность.

– Благодарю. – Ярцев поднялся. – Весьма польщён!

Похоже, Закревский хотел добавить к сказанному что-то ещё, но Ярцев не смог удержаться:

– Значит, и я отправлюсь в свой Финляндский корпус?!

Как ему хотелось вернуться к своим, увидеть Граббе, Петушкова и «самого» Гогнидзе. Но Закревский строгим голосом, перейдя на «вы», остудил его горячие устремления:

– Нет! Вам, капитан Ярцев, надлежит прибыть в штаб корпуса генерала Витгенштейна, где вы поступаете в распоряжение полковника Мещерина. Согласно замыслу командования, в задачу корпуса входит прикрывать дороги, ведущие к Петербургу. Впрочем, для вас это не ново. В одном из ваших донесений говорилось, что направление на Петербург Наполеон рассматривает как стратегическое, наравне с Москвой. Так?

– Так точно.

– Кстати, как вам удалось это установить?

– Человек, которого я завербовал, занимался изготовлением и корректировкой топографических карт для французской армии. Последний раз я видел его два месяца назад в Берлине. К этому времени на картах уже были обозначены направления движения войск.

– Браво! Именно благодаря таким заслугам вы отбываете не просто в 1-й пехотный корпус генерала Витгенштейна, а в маленькую самостоятельную армию, защищающую нашу столицу. Кстати, о картах, естественно топографических.

Закревский достал из шкафа свёрнутую в несколько раз большую карту и разложил на полу кабинета – стол для такой карты был существенно мал. Затем достал ещё одну такую же и разложил рядом:

– Перед тобой два варианта топографической столистовой карты Российской империи и близлежащих заграничных владений. Карты в масштабе 20 вёрст в 1 дюйме изготовило Собственное Его Императорского Величества Депо карт. Схожие карты выпускались ещё в 1805 году. А эти карты особые. Раз ты вербовал француза – составителя карт, значит, должен в них разбираться. Посмотри внимательно.

Ярцев несколько минут рассматривал карты, поражавшие своей величиной.

– Особые они, наверное, потому, что на них нанесены военные объекты: крепости, склады, мосты…

– Правильно. А теперь приглядись ещё более внимательно: есть между ними двумя различия?

Ярцев снова стал рассматривать карты, думал, анализировал:

– Похоже, есть… Даже можно точно сказать, что есть!

– Правильно. Вот только та, что справа, фальшивая, а слева – настоящая.

– Как прикажете понимать?

– Мы пустили слух, что Депо карт к 1812 году выпустит обновлённый вариант карты специально для военного министерства. Что, по-твоему, стали делать французы?

– Французы? Ну, конечно же попытались выкрасть такую карту.

– И снова правильно. Ну а мы что должны были делать?

– Мы? Подсунуть фальшивку.

– И опять правильно. Ты мыслишь не только как разведчик, но и как контрразведчик. Именно так мы и сделали, подсунули фальшивку. У французского посла Лористона шпионской деятельностью в Петербурге руководил некто барон Клеман. Запомни это имя. Мир тесен, вдруг придётся свидеться. Мы за ним давно следили. Так вот: он якобы завербовал человека из Депо карт и хорошо заплатил ему за медные оттиски такой столистовой карты. Естественно, фальшивой, хотя эту фальшивку мы готовили так, что многое, кроме военных объектов, соответствовало действительности. Поэтому не удивлюсь, если в данный момент Бонапарт глядит вот в эту, – Закревский рукой указал на карту справа, – только с названиями, переведёнными на французский. Каково, а?.. Может быть, твой завербованный француз наносил направления ударов их армии на краденную у нас карту-фальшивку?

Закревский с Ярцевым рассматривали карты, опустившись на колени, что вызвало недоумение дежурного офицера, принесшего чай.

– Спасибо, брат, ступай… – Закревский отпустил его и поднялся. Ярцев последовал его примеру.

После того как они выпили по стакану чая, начальник Особенной канцелярии подвёл итог:

– Как видишь, граф, печатная продукция в военном деле вещь далеко не последняя. А поэтому отбываешь в корпус Витгенштейна не с пустыми руками.

После этих слов Закревский пригласил Ярцева в небольшую комнату, что примыкала к его кабинету. Там царил полный бедлам: на полу лежали обвязанные верёвками тюки не то листовок, не то каких-то афишных объявлений; также всюду валялись обрывки бумаги, картона; пахло свежей типографской краской. На середине комнаты стоял единственный стол. А вот на нём царил порядок в виде нескольких, аккуратно сложенных стопок, состоящих из отпечатанных листов. На верхнем первом листе каждой стопки красовалась яркая надпись, сделанная чёрной краской.

Закревский взял один листок из ближайшей стопки, протянул Ярцеву:

– Вот, изволь взглянуть.

Ярцев осторожно взял листок. Там говорилось:

«Немцы! Зачем вы воюете с Россиею, перешли её границы, вражески относитесь к её народонаселению, тогда как в продолжение многих столетий она постоянно находилась в дружеских к вам отношениях, принимала к себе тысячи ваших соотечественников, вознаграждала их дарования и поощряла их занятия торговлей и промыслами?»

– Воззвание к немцам составлял лично Барклай-де-Толли, – прокомментировал Закревский. Отпечатано 10 тысяч экземпляров.

Ярцев продолжал читать. Далее говорилось, что война Наполеона с Россией грозит немцам гибелью. В то же время Барклай-де-Толли призывал их вспомнить о своей национальной гордости. Пустыми словами эта прокламация не заканчивалась. Для тех, кто перейдёт на сторону России в этой войне, предполагалось создать немецкий легион, который должен бы был возглавить один из государей раздробленной Германии.

Ярцев дочитал, задумался. Начальник Особенной канцелярии, наблюдая за его выражением лица, пояснил:

– Наш человек, работавший в Пруссии, доносил следующее. – Закревский достал из лежащей на столе папки два листка: – Вот, изволь ознакомиться. Занятно…

Сообщения были следующего содержания:

«В Пруссии говорят, что все отставные и находящиеся в подвижном войске прусские офицеры желают перейти в Россию, но встречают многие препятствия в позволении, почему стараются под разным одеянием переходить границу.

Жители прусские сильно раздражены против французов, молят Бога о ниспослании русскому оружию счастия и желают, дабы Император Российский присоединил их землю к своей…»

Об авторе сообщений Закревский, естественно, умолчал. Ни в нынешние времена, ни в те далёкие имена разведчиков не разглашались, даже их товарищам по службе. А сообщения из Пруссии в Особенную канцелярию отправлял подполковник Чуйкевич. Пётр Андреевич Чуйкевич, как разведчик, сыграл ведущую роль в разработке стратегии ведения войны с Наполеоном.

Чуйкевич подготовил записку, которую озаглавил «Патриотические мысли или политические и военные рассуждения о предстоящей войне между Россиею и Франциею». В этом документе подводился итог анализа разведывательных сведений, поступивших от русских военных агентов и давались рекомендации русскому командованию. Чуйкевич не только внимательно изучил состав французской армии, но и оценил стратегию Наполеона. Чуйкевич пришёл к выводу о том, что Наполеон, навязывая противнику генеральное сражение, пользуется мощью своей армии и наносит ему существенное поражение. В своей записке Чуйкевич предлагал избегать генерального сражения и навязать Наполеону бой тогда, когда ему это будет невыгодно. Чуйкевич пишет:

«Гибель русской армии в генеральном сражении против французов могла бы иметь пагубные для всего Отечества последствия. Потеря нескольких областей не должна нас устрашать, ибо целостность государства состоит в целостности его армии… Уклонение от генеральных сражений, партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии, недопущение до фуражировки и решительность в продолжении войны: суть меры для Наполеона новые, для французов утомительные и союзниками их нетерпимые».

Ярцев дважды перечитал записку. Ценность записки подполковника Чуйкевича состояла в убедительном обосновании необходимости отступления русской армии до момента достижения равенства сил.

– Военный министр Барклай-де-Толли внимательно изучил записку и высоко её оценил. Думаю, именно так мы и будем воевать с Бонапартом, – заключил Закревский и довольный тем, что её содержание, а также листовка для немцев произвели на капитана Ярцева впечатление, достал ещё одну листовку, но из другой пачки. – А вот это для французов.

Листовка, обращённая к французским солдатам, призывала прекратить военные действия и вернуться на родину.

– Но для тебя, наверное, самым интересным будет обращение к итальянцам, ведь ты по матери итальянец? – и Закревский протянул следующую листовку, которую Ярцев едва не выхватил из рук. Хорошо знакомые слов и выражения заставили его быстро прочесть:

«Итальянские солдаты! Вас заставляют сражаться с нами; вас заставляют думать, что русские не отдают должной справедливости вашему мужеству; нет, товарищи, они ценят его, и вы убедитесь в этом при сражении… Не обманывайте себя относительно наших первых движений; вы слишком хорошо знаете русских, чтобы предположить, что они бегут от вас».

Далее для убедительности Закревский показал Ярцеву схожие листовки, с обращением к испанским и португальским воинам наполеоновской армии.

– Так что те, кто думает, что пули, ядра, пушки и сабли главное, а листовки, воззвания и прочие бумажные прокламации – чепуха, ошибаются, – подытожил Закревский и кивнул рукой на стол. – Это оружие не менее грозное. В армии Бонапарта почти половина не французы, и наша задача их отсечь, а ещё лучше перетянуть на свою сторону. Такие, брат, дела…

* * *

Начальник Особенной канцелярии полковник Закревский в своих рассуждениях был прав. Война 1812 года между Россией и Францией велась не только на поле боя. Помимо военных и дипломатических столкновений, разведывательных и контрразведывательных операций была организована и агитационная деятельность в рядах противника.

Историческая справка

В 1807 году император Александр I повелел высочайшим указом при всех губернских правлениях завести типографии и положить на их содержание ежегодную сумму. К началу войны в одном только Петербурге насчитывалось около полутора десятка типографий, как казённых, так и частных. Но была среди них особенная – походная типография Кайсарова.

В самом начале войны в Петербурге в главном штабе было задумано вести широкую антинаполеоновскую пропаганду непосредственно через армию. По этой причине был создан пропагандистский центр с походной типографией. Правительство идею поддержало. Руководителем типографии был назначен Андрей Сергеевич Кайсаров. Он считал, что «…один печатный листок со стороны неприятеля наносит больше вреда, нежели сколько блистательная победа может принести нам пользы». Французы уже активно пользовались этим способом воодушевления своих солдат и устрашения противника. По мнению Кайсарова, нечто подобное необходимо было создать и при русской армии.

Русским офицерам было приказано оставлять по мере отступления различные листовки и прокламации, обращённые к армии Наполеона. Все они были написаны на национальных языках тех солдат и офицеров, к которым были обращены.


Не все пропагандистские материалы дошли до адресата, не все сумели убедить противника перейти на сторону России. Но определённые положительные результаты были. Из сдавшихся в плен испанцев и португальцев в конце 1812 года будет сформирован испанский Александровский полк; из перешедших на русскую службу немцев создадут Русско-немецкий легион. Сформируются, правда, меньшие по численности, французские и итальянские части. Все они повернут оружие против Наполеона.

Но всё это будет потом. А сейчас…

* * *

– Эти баулы с листовками передать лично полковнику Мещерину, – пояснил Закревский. – Надеюсь, не забыли такого?

– Что вы, как можно… буду рад встрече.

– Вас будут сопровождать трое казаков во главе с урядником.

– Каковы мои дальнейшие действия?

– Я уже сказал: поступаете в полное распоряжение Мещерина, – на лице Закревского появилось подобие улыбки. – Не сомневаюсь, капитан Ярцев ещё послужит Российской империи, и не только как артиллерист или военный инженер.

– Когда мы должны выехать? Завтра утром? Днём?

– Сегодня и немедленно!

Около часа они подробно обсуждали все тонкости предстоящего дела. Прощаясь, Закревский подал руку, окинул взглядом:

– Ну, Павел Петрович, с Богом!

– Благодарю, Арсений Андреевич! – Ярцев ответил рукопожатием и тут же вскрикнул.

– Что с тобой? – они снова перешли на «ты».

Ярцев потряс правой рукой в воздухе, как бы отгоняя боль:

– Часом назад имел неосторожность порезаться. Помогал чинить карету одной весьма привлекательной особы.

– Кто такая?

– Графиня Мазовецкая, направлялась в своё имение в Тверскую губернию. Видимо, испугалась прихода французов.

И Ярцев, сам не зная зачем, поведал о своём случайном и в то же время приятном знакомстве. Начальник Особенной канцелярии внимательно слушал, насмешливый взгляд его становился серьёзным.

– Мазовецкая, говоришь? Но это же польская фамилия! Я сам из Тверской губернии, и могу поклясться на Евангелие: у нас сроду таких не водилось. – Закревский для убедительности отрицательно качнул головой, потом тронул Ярцева за плечо. – Будь осторожней с женщинами, капитан.

Часть вторая

Клястицы

Это был первый военный совет после получения приказа пехотному корпусу Витгенштейна оставаться на правом берегу Западной Двины между Дриссой и Полоцком и защищать дорогу на Петербург. Совет проходил в селе Кохановичи, где расположился штаб корпуса.

Ласковое солнце приветливо заглядывало в окна крестьянской избы, в которой сидело несколько высших офицеров корпуса, отбрасывало тень на стол с разбросанными картами, планами и прочими документами. Открыл совет, как и положено, командующий корпусом генерал-лейтенант граф Витгенштейн.

Пётр Христианович поднялся и с высоты своего немалого роста оглядел присутствующих – тех, с кем ему предстояло воевать. Все люди достойные, участвовавшие в военных кампаниях с Францией, Швецией, Турцией: командующий 5-й пехотной дивизией генерал-майор Берг; командующий 14-й пехотной дивизией генерал-майор Сазонов, начальник артиллерии генерал-майор Яшвиль (точнее – грузинский князь Яшвили), начальник кавалерии генерал-майор Каховский, обер-квартирмейстер корпуса полковник Дибич, начальник инженерных войск полковник Сиверс. Ну и, конечно, сидящий справа от него за столом начальник штаба корпуса генерал-майор Довре и сидящий слева адъютант его, Витгенштейна, полковник Игнатьев.

Едва Витгенштейн заговорил, наступила тишина:

– Господа офицеры, согласно воле государя-императора и предписания, данного мне военным министром, командующим 1-й Западной армией генералом от инфантерии Барклаем-де-Толли, на нас возложена весьма ответственная и в то же время трудная задача: остаться на правом берегу Западной Двины между Дриссой и Полоцком и защищать дорогу, ведущую в нашу столицу Санкт-Петербург. Мы имеем две пехотные дивизии: 5-ю и 14-ю и три полка кавалерии. Всего 20 тысяч войска. Против нас выступают два французских корпуса Удино и Макдональда. Силы неравны: противник превосходит нас по численности почти в 2 раза. К тому же это закалённые в боях войска. Они намерены соединиться и взять нас в кольцо. Что это будет означать, вы хорошо представляете.

Витгенштейн сделал паузу, тяжело вздохнул и закончил:

– Я принял решение о дислокации наших сил. Об этом вам доложит генерал-майор Довре.

Начальник штаба корпуса Фёдор Филиппович Довре происходил из французских дворян. Он закончил инженерную академию в Дрездене и через несколько лет перешёл на русскую службу. Довре хорошо знал фортификацию, военное искусство, составлял планы расположения войск, топографические карты, был прекрасным боевым и штабным офицером и, как впоследствии вспоминал Витгенштейн: «благоразумными распоряжениями и советами своими был помощником в одержанных победах». Но настоящим призванием Довре было составление топографических карт. В 1809 году на полковника Довре было возложено управление всеми работами по военно-топографическому исследованию западных границ империи. Он с честью справился с этой весьма нелёгкой работой и к осени 1911 года представил карту всего западного пограничного пространства на 55 листах с приложением 37 отдельных планов позиций и описанием местностей. За этот труд был произведён в генерал-майоры. Вот и сейчас Фёдор Филиппович с указкой в руке стоял у обширной, развешанной на стене карты, готовый во всех деталях пояснить свой доклад.

Как и положено начальнику штаба, говорил Фёдор Филиппович чётко, кратко, понятно:

– 5-ю дивизию генерал-майора Берга решено расположить к северу от Полоцка следующим порядком: 1-я бригада – Севский и Калужский пехотные полки, 2-я бригада – Пермский и Могилёвский пехотные полки и 3-я бригада – 24-й егерский полк; позади пехоты Гродненский гусарский полк – все 8 эскадронов.

14-я дивизия генерал-майора Сазонова расположится к северу от Дриссы. В её составе образованы также 3 бригады: 1-я – Тенгинский и Навагинский, 2-я – Эстляндский и Тульский пехотные полки; 3-ю бригаду составит 26-й Егерский полк. Позади дивизии встанут два драгунских полка: Рижский и Ямбургский – все по 4 эскадрона.

Впереди корпуса расположится авангард, состоящий из трёх казачьих полков под командованием Платова, Селиванова, Родионова.

Каждой дивизии решено придать артиллерию в 36 орудий – три роты по 12 пушек. Что касается резервной артиллерии генерал-майора Яшвиля и Инженерных войск полковника Сиверса, их решено расположить здесь, в Кохановичах.

– Вот, господа офицеры, и все наши силы на сегодня. Вопросы?

Первым подал голос генерал-майор Сазонов:

– Каковы будут наши дальнейшие действия? Прикажете занять оборону?

Пётр Христианович был готов услышать этот больной для него вопрос. Конечно же этот вопрос больше к нему, командующему корпусом, чем к начальнику штаба. Поэтому и отвечать должен он:

– Занять оборону? Смотреть, как соединяются корпуса Удино и Макдональда, чтобы общими усилиями двинуть на нас? Но сумеем ли мы выдержать такой удар? – твёрдым голосом произнёс он.

– Тогда нам остаётся самим идти на Полоцк, – вмешался в разговор Берг.

– Нет, Полоцк нам не взять. У французов численный перевес, а мы будем в роли наступающих.

– Какие возможности для усиления корпуса? – с заметным акцентом в голосе спросил Яшвили.

– Главные надежды на 3-ю дивизию Гамена. Я отдал им приказ оставить Динабург и идти на восток в район реки Дриссы на помощь к нам. Удастся ли ему это осуществить, не могу сказать. Будем надеяться, что удастся. Что касается Эссена в Риге, у которого 18 тысяч войска, то им противостоит превосходящий их по численности корпус Макдональда. Поэтому на Эссена надежды слабые. Есть ещё 6 рекрутских батальонов, располагающихся в Пскове. Но на них, как и на создающееся в Петербурге ополчение, надежды ещё слабее. В общем, господа, нашему корпусу придётся пока действовать в одиночку, как самостоятельной армии.

– И всё-таки мы должны ударить первыми! – не унимался Берг.

– Мысль верная, должны. Но только тогда, когда Удино выйдет из Полоцка, – поправил Витгенштейн. – Тогда мы могли бы воспользоваться внезапностью и атаковать его по дороге.

– Но когда он это сделает?

– В этом главный вопрос. Разведка генерала Кульнева дала нам сведения о численности и дислокации войск противника. Но этого мало. Мы не знаем главного: когда они начнут выдвижение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги

Всего 10 форматов