История христианской церкви от времен апостольских до наших дней
7. Исключая кратковременное гонение при Максимине, церковь наслаждалась 40-летним миром и за это время сильно увеличилась в объеме. Этому внешнему росту не соответствовало внутреннее содержание. В многочисленных членах церкви господствовало равнодушие. И вот для того, чтобы очистить ее, Бог попустил, как замечает Киприан (de lapsis 4), новое гонение. Виновником его был Деций (249–251). С целью вернуть все более клонившейся к упадку империи ее прежний блеск, он признал прежде всего необходимым для этого возвратить в прежнюю религию всех многочисленных христиан; при этом он с такой планомерностью и энергией принялся за это дело, что его гонение превзошло все предыдущие. Все христиане должны были отречься от своей религии. Из опасения перед грозившими, а вскоре затем и примененными карами, действительно, началось массовое отпадение (Cypr. de laps 7–9 Eus. VI, 41). Одни на самом деле принесли жертвы богам (sacrificati), другие воскурили фимиам перед их изображениями (turificati), третьи путем представления удостоверения или через внесение в официальный список доказывали выполнение ими воли императора (libellatici, acta facientes). Не было недостатка среди христиан и в героизме. Многие предпочли пожертвовать скорее жизнью, чем верой. В их числе были папа Фабиан и в Смирне пресвитер Пионий. В начале 251 г. Деций принужден был несколько отступить от своей жестокости, так как цель не была достигнута. Когда он пал в борьбе против готов, то наступил полнейший мир, продолжавшийся и при его преемнике Галле (251–253), относившимся сначала совершенно безразлично к христианам. Испытание, однако, еще не кончилось. В непродолжительном времени появилась страшная чума, обезлюдившая всю империю. Тогда для отвращения зла император приказал приносить умилостивительные жертвы Аполлону. Так как христиане категорически отказывались в этом участвовать, то мучения для них опять возобновились. Ныне, впрочем, они были лучше к этому подготовлены, чем при Деции. Отсюда даже падшие несли наказание за свой прежний грех. Папа Корнелий умер в ссылке.
8. С восшествием на престол Валериана (253–260) мир опять водворился. Новый император имел много христиан в своем дворце. Вскоре, однако, под влиянием науськиваний своего любимца Маркиона, отношение его к ним переменилось (Eus. VII, 10–12). Указом 257 г. епископам, пресвитерам и диаконам предписывалось под страхом ссылки принести жертвы, а за посещение кладбищ и отправление богослужения угрожалось смертной казнью. Вторым эдиктом (258, см. Cypr. ep. 8, 10) было приказано казнить высших клириков, если они оставались непреклонными, а также и выдающихся мужей из среды мирян, если потеря их достоинства и имущества не приводила к отпадению. Женщины за то же преступление подвергались конфискации имущества и ссылке, а слуги императорского дома, сверх отнятия имуществ, осуждались на принудительные работы в императорских имениях. Гонение было весьма кровавое. С пленением императора в персидской войне оно быстро прекратилось за исключением востока, где некоторое время свирепствовал узурпатор Маркиан. Сын Валериана, Галлиен (Eus. VII, 13) не только предоставил христианам спокойствие, но и возвратил им обратно также кладбища и богослужебные места, конфискованные у них во время гонения. Несмотря на запрещение христианской религии существование таковых было возможно отчасти на основании закона Септимия Севера о «Collegia funeraticia», а отчасти просто вследствие снисхождения отдельных императоров. Реституция, вероятно, коснулась также и отдельных лиц, достоинства и имущества которых прежде были секвестрованы. Знаменитыми мучениками этого времени были в Риме папа Сикст II и его диакон Лаврентий, в Африке Massa candida или большое число точнее неизвестных мучеников в Утике, а также епископ Киприан Карфагенский, в Испании Фруктуозий, епископ Террагонский и его диаконы Авгурий и Евлогий.
9. Вероятно, при Галлиене произошло не только заключение modus vivendi между римским государством и церковью, но также и признание христианства в качестве religio lictia. Для продолжительного мира пора еще не настала. Спустя некоторое время при Клавдии II опять полилась кровь мучеников в Риме и Италии. Во всяком случае, в лице Аврелия на Римский престол вступил новый гонитель христиан (270–274; Eus. VII, 30; Lact. de morte parsec. 6). Будучи горячим почитателем языческих богов, он в первые годы своего правления тем не менее твердо держался Галлиенова эдикта. Приняв жалобу христиан Антиохии на захват церковного здания Павлом Самосатским, Аврелиан приказал возвратить его правомерному епископу Домну. Позднее он перестал скрывать свою враждебность. В 275 г. явился эдикт о гонении. Впрочем, последний не имел большого значения. Аврелиан вскоре умер, а его преемники Тацит, Проб и Кар не продолжали его политики.
10. Диоклетиан (284–305) и его соавгуст Максимиан (286–305) так же, как и цезари Галерий и Констанций, долгое время оставляли христиан в покое. Продолжительный мир в высшей степени способствовал распространению веры. В больших городах были сооружены пышные христианские храмы. В короткое время новая религия, казалось, брала перевес над древней. В своем указе, конечно, не без преувеличения, позднее (313) император Максимин объявил, что к христианству в это время «примкнули почти все мужи» (Eus. IX, 9). Окончательная победа нелегко, однако, далась церкви. Вняв цезарю Галерию и другим единомышленным с ним язычникам, Диоклетиан круто изменил свою религиозную политику и поднял новое десятое гонение, самое ужасное из всех существующих, последнюю решительную борьбу между язычеством и христианством. Прелюдией было очищение войска, причем солдатам предлагалось на выбор или принести жертву, или оставить службу (Евс. 8, 1); впрочем, некоторым пришлось расстаться и с жизнью. Настоящая буря началась в 303 г. Последовательно друг за другом явились 4 эдикта, затронувшие все стороны христианства. Первый (Eus. VIII, 2; Lactat. de morte 13) предписывал разрушить храмы, сжечь святые книги, лишить всех христиан всех гражданских прав, почетных лиц их ранга и достоинства, а находящихся на императорской службе, сверх того, и свободы. Приведение эдикта в исполнение здесь и там привело к кровопролитию. В Никомидии было 4 мученика. Пожар в императорском дворце был приписан злонамеренности христиан, почему было предписано казнить всех, кто не принесет жертвы. Мотивом для дальнейших мероприятий явились беспорядки в Сирии и Каппадокии. Отсюда второй эдикт (Eus. VIII, 6) подвергал тюремному заключению всех клириков. Третий (Eus. ib.) повелевал принуждать с пристрастием к жертвоприношению. Наконец четвертый (Euc. de mart. Pal. 3) указ требовал принуждать всех христиан к жертвоприношению (304 г.), после того как амнистия, данная Диоклетианом по случаю своих виценналий, доставила им кратковременное облегчение. Повсюду полились ужасающие потоки христианской крови. Исключение составляла только префектура Галлии. Констанций, правитель этой области, ограничился исполнением только первого эдикта. Сын его Константин после его смерти продолжал то же кроткое правление. В Италии и в Риме христиане, по крайней мере, некоторое время пользовались спокойствием благодаря Максенцию (306–312 гг.). Равным образом, к ним относился более толерантно Лициний в Паннонии, Далмации и Норике. Напротив, на востоке кровопролитие с небольшим перерывом продолжалось в сущности до 311 г. В качестве августа преемником Диоклетиана был Галерий, истинный виновник гонения, а новый цезарь Максимин Даза даже его превзошел в жестокости. Но борьба была безуспешна. Галерий прямо объявил об этом в эдикте 311 г. (Lact. dm. 34 Eus. VIII, 17), дозволявшем христианам оказательство их религии. Дальше по этому пути пошел Константин. Когда он выступил в походе против Максенция и ближе познакомился с христианством, то после полного поражения своего врага у Мильвийского моста в Риме (312 г.) он, совместно со своим зятем Лицинием, в 313 г. издал Миланский эдикт. Последний, уничтожив существовавшие в эдикте Галерия (Eus. X, 5; Lact. 48) ограничения, обеспечивал за всяким свободное осуществление религии, возвращал христианским общинам все конфискованные во время преследования храмы и имущества и признал за их общинами права юридического лица. Новый возглашенный эдиктом порядок имел еще противника в лице Максимина, который, несмотря на мир 311 г., опять возобновил гонение. Решительное сражение у Адрианополя кончилось, однако, не в его пользу (314 г.). Победитель Лициний сделался владыкой востока. Вместе с этим возымел здесь силу и Миланский эдикт.
Переход Константина в христианство имел столь важное значение для Римской империи и вообще для всей мировой истории, что нет ничего мудреного, если это событие вскоре стало представляться в особом освещении. В церковной истории (IX, 9) Евсевий только сообщает: «в борьбе против Максентия император призвал на помощь небесного Вседержителя и Спасителя Христа и после своей победы приказал на сооруженной в честь этого колонне изобразить себя со знаком освобождения в правой руке, а на цоколе начертать надпись, что с помощью этого спасительного знака он освободил город от ига тирана». Второй современный повествователь Лактанций, «De mortibus persecutorum», (44), отмечает просто: «Commonitus est in quiete Constantinus, ut caeleste signum Dei notaret in scutis, atque ita praelium committeret», etc. (В Vita Constantini, I, 28–29), Евсевий со ссылкой на самого Константина более подробно об этом событии сообщает, что император после полудня со всеми бывшими вокруг него воинами увидел составившийся из лучей солнца знак креста с надписью: «Христос», а в следующую ночь с этим же знаком явился к нему Христос и приказал ему сделать по этому образцу военный знак, именно украшенное монограммой Христа военное знамя, Лобарум, как оно было названо. Сообщение это не свободно от упреков, почему, именно, явление креста в том виде, как оно здесь рассказано, хотя свидетелем этого было все войско, не нашло себе места в более ранних известиях о событии. В основе всего этого несомненно имеется доля истины. Действительно мы не имеем никаких данных, оспаривая самый факт видения Константином сияющего, подобного кресту, знака на небе, и это тем более, что современные этому языческие писатели так же единогласно говорят о божественной помощи Константину в этом деле.
На Диоклетианово гонение падает, между прочим, мученичество фиваидского легиона, о чем нам впервые сообщает епископ Евхерий Лионский около 450 г. Согласно этому известию этот легион за свой отказ принять участие в преследовании христиан, своих братьев, в Агауне (Сан-Морис) в кантоне Валис Максимианом дважды был децимирован и, наконец, поголовно казнен. В числе других особо здесь именуются Мавриций, Эксуперий и Кандид. По другим позднейшим сообщениям часть этого легиона была казнена также и в других городах по Рейну, именно в Тревии, Бонне, Кельне и Ксанте. Наверное здесь имел место факт мученичества, но совершенно не в таком виде и размере, как повествует легенда. Аллар (V, 335–364 гг.) относит это ко времени Багауденова восстания (286 г.), причем объектом мученичества признает не легион, а вспомогательную когорту в несколько сот человек.
Не лучше обстоит дело и с мученичеством св. Урсулы и 11.000 дев из Британии, истребленных в Кельне гуннами на возвратном пути их из паломничества в Рим. Что здесь мы имеем также исторический корень, показывает относящаяся, по меньшей мере, к V в. Клематиева надпись в алтаре кельнской церкви св. Урсулы, в которой засвидетельствована мученическая смерть святых дев. С другой стороны, однако, надо признаться, что наши знания и ограничиваются только содержанием этой надписи. Все остальное относится к саге. Что касается числа, то помянутая надпись говорит только об 11 девах. Возможно, впрочем, что число легенды объясняется просто видом надписи: «XI M. (artyres – ilia) Virgines».
§ 17. Борьба с христианством путем духовного оружия
Язычество выступило на борьбу против христианства не только с помощью государственной власти, но и при посредстве духовного оружия. Является ряд сочинений, в которых оно прямо или косвенно оспаривается. Кроме двух случайно упомянутых писаний, в этом отношении могут быть указаны: «Правдивое слово» философа Цельса, написанное в 170–185 гг., пять книг против христиан неоплатоника Порфирия, составленных в 270–275 гг., и труды Гиерокла, начальника вифинской провинции, около 303 г. Частью вследствие императорского указа от 448 года, повелевшего уничтожить сочинения Порфирия, а возможно и других враждебных христианству авторов, частью вследствие игнорирования их со стороны позднейших церковных писателей, сочинения эти до нас не дошли и известны нам только по трудам христианских апологетов. С работой Порфирия нам еще не раз на своем пути придется встретиться, тогда как другие, опровергавшие христианство труды, или потеряны, или спорны (ср. § 75). Важнейшими между ними, несомненно, являются сочинения Цельса. Они нам достаточно известны, так как могут быть отчасти восстановлены из опровергающего их сочинения Оригена. Философские возражения против христианства, главным образом, против учения о вочеловечении Сына Божия и об искуплении, столь вески, что позднейшие противники христианства к ним не могли прибавить ничего сколько-нибудь существенно нового. Напротив, историческая часть слаба, а известия о жизни Иисуса прямо баснословны.
Порфирий оспаривал христианство не только в упомянутых нами работах, но и в отдельных местах своей «Философии из изречений оракула». Это сочинение имеет, впрочем, косвенно полемический характер. Желая утвердить язычников в учении, покоящемся на божественном авторитете, каким владеют христиане в Св. Писании, он стремится здесь укрепить их в истинах старой религии и предостеречь от заблуждений новой. Вероятно с подобным же намерением, по требованию императрицы Юлии Домны, матери Каракаллы, неопифагореец Флавий Филострат описал жизнь Апполония Тианского, причем умышленно были скопированы отдельные черты из истории Иисуса. На тех основаниях в III в. были написаны орфитские и герметические сочинения.
В качестве врага христиан около этого же времени, наконец, выступил ритор Лукиан Самосатский, друг Цельса, насколько он делает в своем сочинении De morte Peregrini, в сущности направленном против циников, предметом своей насмешки христиан, их братскую любовь и самопожертвование.
Глава вторая
Церковное устройство
§ 18. Клир
Перед Своим вознесением Господь обещал Своим ученикам ниспослать церкви Святого Духа, Который наставит и направит их на путь истины. В праздник Пятидесятницы обетование это исполнилось. Апостолы, а с ними все верные, в изобилии получили дары Святого Духа. Этим самым было положено направление дальнейшему церковному устройству. По древнему воззрению, всякая отдельная христианская община – церковь. Она свободна, независима и является отражением на земле Небесной церкви Божией. Высшая власть в ней принадлежит экклесии, общинному собранию, членами которого являлись все верные общины, со включением вначале, как кажется, даже женщин. Глава экклесии – Христос. Он невидимо присутствует в собрании общины и через него осуществляет Свою волю. Отсюда экклесия действует от Его имени. Тем самым исключается всякая должностная власть, которая стояла бы над собранием. Слово Божие господствует над экклесией и дает решение по всем вопросам общинной жизни. Шла ли речь об избрании известного лица на службу церкви, разрешении от греха, церковной дисциплине и т. п., в каждом отдельном случае решало Слово Божие. Оно выражало свою волю через особых лиц, одаренных харизмой. Иметь харизму значит иметь Духа. Во всех харизмах действовал один и тот же Святой Дух. Такими лицами были апостолы, пророки и учители. Апостолы суть лица, назначенные Самим Богом для проповедования Евангелия. Цель их деятельности – провозглашение Слова Божия. Тесно замкнутым кругом 12 это имя не ограничивалось, но усвоялось всем видевшим Господа и получившим свыше поручение и власть проповедать Слово Божие. Что касается пророков и учителей (дидаскалов), то таковым принадлежало в общинах наставление и дальнейшее обучение верующих. Все они были харизматически одаренными лицами, так как их призвание покоилось на особом велении Святого Духа и в идее служило для всей церкви. Взаимоотношение между этими носителями Святого Духа и экклесией было таково, что они сообщали собранию волю Святого Духа, а последнее, выслушав лиц, обладавших «даром различения духов», выражало свое согласие или отказ. Рядом с харизматиками уже в древнее время упоминаются епископы и диаконы. Первые были руководящими административными должностями, напротив, вторые отправляли низшие служебные обязанности. Функции епископов неясны. Слово епископ повсюду имеет смысл надзора, попечительства, контроля, но над чем проявлялся этот надзор, наверное сказать нельзя. Возможно над душами, Но мог быть над церковными зданиями, церковным имуществом и т. д., или одновременно над теми и другими. Иногда те же епископы обозначаются и пресвитерами. Вопреки Иерониму и древним протестантским воззрениям епископы не тождественны с пресвитерами. В древней общине именем пресвитера обозначаются прямо старые, всеми уважаемые лица в отношении к молодым членам общины. Таким образом пресвитеры – это состояние, известное сословие в общине, тогда как епископы – это церковнодолжностные лица. Этим определяется и взаимоотношение между ними. Так как епископы избирались из пожилых членов, то в виду этого, а может быть в силу самого факта избрания, они попадали в ряды пресвитеров. Церковные предстоятели всегда являются в Святом Писании во множественном числе, именно, то как епископы, то как пресвитеры. В своей совокупности они образовывали особую правящую группу, пресвитерий. Сказать более определенно о них мы ничего не можем за отсутствием данных. В качестве образующих факторов при этом выступали национальность, влияние иудейства и язычества, местные особенности. Позднее, мало-помалу развился монархический или единоличный епископат.
Совершилось это таким образом, что из среды епископов выделился один, который объединил в своих руках все полномочия, принадлежавшие прежде всем епископам. С этого времени ему одному усвояется наименование епископа, напротив, его коллеги, прежде также называвшиеся этим именем, отступают постепенно в ряды пресвитеров. Где и каким образом впервые пришли к монархическому епископату – сказать затруднительно. Вернее всего это было где-либо в Малой Азии около конца I или начала II в. Дошедшие до нас Игнатиевы письма около 115 г. рисуют вполне сложившийся образ монархического устройства. Несомненно преобразование это явилось следствием многих условий, как-то: развитие культа, нужда в одном внешнем представителе общины, необходимость иметь единого авторитетного учителя для охраны общины от гностических лжеучений, сложившаяся еще при апостолах и их учениках привычка подчиняться одному руководителю, сознание целесообразности этого в борьбе за существование в эпоху гонений и т. д. Впрочем, совершившееся в этот момент развитие в монархию еще десятки лет удерживало общий коллегиальный характер должности. Отсюда даже св. Киприан, стоявший на высоте епископского миросозерцания, по его собственным словам, всегда держался правила ничего не делать без совета пресвитеров и без согласия народа. На это время как раз падает исчезновение в церкви древних представителей харизмы апостолов, пророков и дидаскалов. За выполнением своей чрезвычайной миссии первыми оставили свое земное поприще апостолы. Им последовали пророки. Они погибли в великий монтанический кризис. Дольше держались учители, но и они не перешли конца II в., частью, вовсе исчезнув из церкви, частью превратившись в другие церковные должности (чтецы). Оставшееся от них богатое наследие перешло к епископам. Совершая евхаристию, епископ исполняет службу пророков и дидаскалов, почему, по Дидахе, он должен быть почитаем наравне с ними. Но став на место пророка и учителя, он сам попал в ряды учительствующих. А «глаголющего слово Божие должно принимать, – поучает уже Игнатий, – как Бога». Из древнего положения, что епископ исполняет службу пророков и учителей, было выведено, что сам епископ есть пророк, именно единственный пророк и учитель церкви Христовой. Вместе с тем к епископу перешла вся учительная и правительственная власть от имени Бога. Епископ руководит и управляет своей общиной, занимая в ней место Христа. Отсюда епископ не может быть судим общиной. Напротив, епископ есть судья общины вместо Христа. Около половины III в. развитие епископата закончилось. По Киприану епископ является органом Святого Духа, преемником апостолов, пророком, учителем, первосвященником, судьей, главой и управителем своей общины. Екклесия, церковь есть только община, находящаяся в единении с епископом. Отсюда правомерный епископ не может находиться вне церкви (episcopum in ecclesia esse) и обратно: община только в общении со своим епископом образует церковь (ecclesiam in episcopo esse). Епископ делает общину церковью. Вне епископата нет истинной церкви. Только там, где законный епископ, там и церковь. Противиться епископу – смертный грех. Кто противится епископу, тот противится Христу и находится вне церкви, а кому церковь не мать, тому и Бог не отец. Возвышение епископа отразилось на положении пресвитеров. Компетенция их, насколько они фигурировали в качестве его коллег, увеличилась. Какова их была деятельность, указать точно нелегко. Можно думать, что пресвитеры образовывали его совет, в отправлении учительной должности и культа были его помощниками, а во время вдовства кафедры или в отсутствие епископа его местоблюстителями. Одновременно с этим понятие их формализуется. Они избираются общинным собранием и только после испытаний поставляются епископом на должность. Отличительным преимуществом их являлось почетное сидение при богослужении, засвидетельствованное со времени Ерма.
Диаконы вступили в жизнь одновременно с выступлением епископов, являясь ближайшими их сотрудниками. С должностью семи избранных на служение столам в Иерусалимской общине, как это разъяснено совершенно правильно уже Трулльским собором (к. 16), диаконат не имеет преемственной связи. Будучи ближайшими помощниками епископа, диаконы исполняли самое разнообразное служение. Они помогали ему за богослужением и при крещении, в попечении о бедных и в заботах о спасении души, разносили евхаристию больным или не могшим явиться к богослужению христианам и по поручению епископа осуществляли ряд других служебных функций. Их положение благодаря близости к епископу фактически было более влиятельно, чем пресвитеров, хотя по рангу последние и преимуществовали.
Для отправления служебных обязанностей у женщин, как-то: при крещении, посещении больных женщин и т. д. во избежание подозрений дурного сорта поставлялись диакониссы. Указания на них имеются уже в конце I в. (Рим. 16, 1). Одновременно с сим встречается состояние вдов. Павел дает о них подробные указания (1 Тим. 5, 3–13). Главным их делом была молитва. Впрочем оба эти состояния не всегда ясно различаются и это тем более, что должность диакониссы вначале обыкновенно выполнялась вдовами.
К упомянутым нами должностям пресвитера и диакона с течением времени присоединились разные низшие должности. Одни из них создались самостоятельно (аколуфы, привратники, чтецы, заклинатели и т. д.), другие развились из диаконской должности, так как не желали в некоторых местах отступать от семеричного числа диаконов (Neoc. c. XV). Таковы суть должности: субдиакона или анагноста или чтеца Св. Писания, аколуфа, который нес службу, подобную иподиаконовской, экзорциста или заклинателя, обязанностью которого было заклинание от бесов, остиария или привратника, охранявшего вход в церковь. Все они упоминаются уже папой Корнилием (251–253 г.) и возникли отчасти в III, отчасти уже во II в. В больших общинах катихизаторское обучение было вверено особым лицам, катихизаторам или «docrores audientium».
Во II в. повсеместно является различие между клиром и миром. Оно явилось логическим выводом из естественного развития церковного устройства, хотя и произошло не без влияния иудейства. «Мирской человек связан постановлениями для народа», – гласит уже 1 Климентово послание (40, 5). Также и Церковные каноны святых апостолов предписывают мирянам «заниматься своими мирскими делами, оказывая послушание тем, которые сидят в алтаре». Более подробно эти мысли были развиты Климентом Александрийским, Ипполитом, Иринеем и Тертуллианом, хотя последний (de preescr. 41) прямо указывал, что такое различие установлено не Христом или апостолами, а в позднейшее время. К клиру или по-латыни ordo принадлежали не только епископы, пресвитеры и диаконы, но и все, получавшие посвящение или ординацию, таким образом, чтецы и посвященные вдовы.
§ 19. Подготовка и определение на должность
Средства содержания и необходимые для вступления в клир условия
1. Как Иисус Христос руководил апостолами, так эти последние наставляли своих учеников, приготовляя их путем постоянного общения с собою к их высшему служению. Подобные приемы были усвоены и их преемниками. Этот способ формирования клира привел к весьма раннему его расчленению и установлению порядка продолжительного и успешного прохождения последовательно от каждой низшей ступени для возведения в высшую. Позднее главными рассадниками духовенства явились доказуемые с конца II в. катихизаторские школы, первоначально, правда, предназначенные для иных целей. Вследствие этого церковные должности с этих пор стали замещаться не особым экстраординарным путем через харизму (1 Кор. 12, 28), а путем школьного обучения и специальной подготовки.