К чему приводит интерес
Стены, выполненные в объёмной композиции молочного и кофейного оттенка, содержали в себе различные картины европейской природы, заснеженные горные вершины и зеленеющие долины летнего периода. Массивные дубовые двухстворчатые арочные двери были закрыты, а плотные шторы из расшивной узорчатой ткани не пропускали ни одного солнечного луча, пытавшегося ворваться через бронированные стёкла в огромный особняк, стоящий на берегу Средиземного моря.
На тумбочке из тёмного дерева возле наполовину осушенного стакана с апельсиновым соком завибрировал коммуникатор. Тело, сладко распластавшееся в белой пижаме на кровати поверх одеяла, заворчав, нехотя потянулось за коммуникатором.
Вскрыв один серый глаз и посмотрев в четырёхдюймовый экран на кодовое обозначение звонящего, Максим Орлов с взъерошенными по обычаю волосами улыбнулся и прохрипел заспанным голосом, – Антон, ты сейчас такой сон мне оборвал…
– Что, снова во сне девчонок тискал? Настя про это знает? – раздался бодрый голос Антона Разумова в динамике коммуникатора.
– Завидуй молча! – протянул Максим Орлов, сразу вспомнив свою блондинистую жену и ухмыльнувшись, хрипловато добавил, – кстати, ещё неизвестно у кого из нас двоих сны извращённей. Ладно, опустим. Чему обязан?
– Короче, внимай… – отозвался Антон Сергеевич на другом конце закрытого цифрового канала, защищённого криптостойкой шифровальной системой, и принялся будить Максима информацией.
Максим тут же сел на кровати в позу лотоса и озираясь по сторонам фешенебельной комнаты, внимательно слушал рассказ, периодически задавая вопросы и получая развёрнутые ответы.
Спустя двадцать минут диалога, Максим почесал затылок с взъерошенными тёмными волосами, и, встав с кровати, довершил, – хорошо Антон, сделаю. Думаю, Кристоф всячески поддержит эту затею. Завтра говоришь, будите уже на Восьмом, хм… К вам присоединиться я так быстро, скорее всего, не смогу. Может быть позже. Сегодня вечером у нас запланирована светская тусовка и совещание с Андерссоном, четой Берковских и Никольской. Последние прибудут днём в поместье. В любом случае на связи!
– Добро! – отозвался Антон Разумов и прервал сеанс связи.
Максим Орлов положил коммуникатор на тумбочку, допил апельсиновый сок и подошёл к высокому окну. Резким движением он распахнул плотные тяжелые шторы и сразу же прищурил ещё сонные глаза от яркого света, озарившего шикарную комнату.
Привыкнув к утреннему солнцу, Максим Орлов с высоты третьего этажа посмотрел на раскинувшийся перед ним вид лазурного побережья Франции. Поместье стояло на скалистом берегу, и здесь же имелся собственный причал для яхт и прогулочных катеров. Солнце поигрывало пляшущими зайчиками на воде, слабый ветер гнал на скальный берег пенные барашки, и Максим сейчас улыбнувшись, от души и по–доброму позавидовал другу, который в эту секунду стремился на Страннике к острову в Тихом океане.
Покачав довольно головой, и с почтением глядя на красоты Средиземного моря, юный Орлов прошептал, прежде чем пойти в ванную комнату и официально начать новый день, – чует моё мягкое место, просто так это не кончится…
В море.
20. 00 по-местному времени.
Миновал тот час, когда в последний раз на горизонте наблюдалась земля. Солнце всё ближе клонилось к линии горизонта на западе и массивные кучевые облака по привычке окрашивались в алый, красный и местами огненно–оранжевый цвет, и лучи заходящего светила пронзили их, дотягиваясь до тёмно-синего цвета бесконечной воды.
Время очередного ужина подошло, и компания сидела на открытой верхней палубе в носовой части яхты за овальным стеклянным столом, уставленным белыми тарелками. В них источали аромат обжаренные лобстеры и отваренные королевские креветки, ещё была пара блюд с овощными и фруктовыми салатами, а также запотевшие графины с охлаждённым соком манго и вишнёвым. На краю стола поодаль тарелок и салатниц лежала пара раскрытых лэптопы с поступающей в них информацией обо всём и вся, а над головой простиралось вечереющее небо с медленно проплывающими облаками.
Внешнее освещение яхты слабо подсвечивало открытую деревянную палубу перед входом во внутренние помещения, и многочисленные динамики изливали из себя тихий ритм саксофона, пианино и барабанов, смешивая звуки в невероятно гармоничный коктейль. В дополнении ко всему люди наслаждались шумом волн за бортом, и просоленным бризом, дувшим со всех сторон.
Яхта неумолимо неслась вперёд, и казалось, ничто не могло её остановить.
Анабэлла Берковская, откинувшись на удобном стуле, посмотрела вдаль на восток, на темнеющий горизонт. Улыбнувшись, она прошептала, – Прометей, наверное, уже извлёк это из вазы.
На открытом воздухе к вечеру становилось прохладней, и Кристина Бино, предусмотрев это, сидя в синих джинсах и футболке рядом с юношей, одетым по привычке в жёлто–белые шорты и такую же по цвету футболку, пережевывая креветку, ответила, – что же там…
– Очередной артефакт, подсказка, ключ. Или дезинформация, уводящая в совершенно другую сторону… – ответила одетая во всё тёмно-синее Анабэлла и налила себе в бокал свежевыжатый манговый сок.
Сокольский, прожевав кусок лобстера, дополнил, – хотелось бы, чтобы это был ключ к символам, нарисованным на сосуде. Не разгадав их, мы не поймём, что нам делать на Кауаи, куда идти, и что вообще искать.
– Ничего, есть время в запасе! – уверенно протянула Анабэлла, и, посмотрев на то, как Сокольский улыбнулся Кристине украдкой, Берковская спросила невзначай, насаживая большую креветку на вилку. – Не думали по поводу даты и места свадьбы?
– Думали, – кивнула Кристина, и, потянув немного времени, ответила, – с учётом нашей узкой компании и образа жизни мы бы хотели сыграть свадьбу в таких вот местах!
Кристина обвела тёмно-карим взглядом просторы океана. Затем вернулась взглядом к Бэль, и, сияя жизнерадостной улыбкой, довершила, – а дата, в конце августа, двадцать второго числа этого лета. Ну или как пойдёт.
– Счастливые вы… – искренне радуясь, ответила Бэль, и, устремив взор к горизонту на восток, где занималась очередная ночь, притихла, а её тёмно-синие глаза вдруг стали серьёзными. Тёмные густые локоны поигрывали от бриза, и вся она как будто унеслась куда-то далеко, за пределы Странствующего.
Сокольский поймал нить её энергетического настроя, Кристина тоже ощутила это, и они оба посмотрели на Бэль с пониманием. Сколь многое имеет человек, сидящий за столом напротив них, но всё материальное меркнет в отсутствии той энергии, которая дарит жизни больший смысл, и придаёт для самой жизни сил.
Сокольский тихо прошептал, – не печалься Бэль, есть пара для тебя во Вселенной этой. В скором времени ты её найдёшь, и обретёшь это великолепное всепоглощающее чувство.
Берковская вернула тёмно-синие очи к паре молодой, и улыбнулась им. Убрав с лица тёмные локоны волос, она добавила, – скорее бы. Иногда мне кажется, что и вовсе мой удел бродить по миру одинокой, так и не подарить никому те чувства, в которые я верю, в которые я вкладываю жизненную энергию свою.
– Я тоже так считал, когда смотрел на счастливых людей, идущих по вечерним улицам в обнимку, – ответил Сокольский, и, потупив взор в салатницу с нарезанными овощами, продолжил. – Тогда казалось, что я и делаю-то всё правильно, веду себя адекватно, знакомлюсь, общаюсь. Но всё мимо и мимо. Теперь я понимаю, что моя энергетика дремала даже в те моменты, когда я шёл с новой дамой в кино, бар, ресторан, держал её под ручку, целовал её, жил с ней…
– Так-так… и скольких ты водил по ресторанам? Или вокруг них? – наиграно перебила Кристина.
Сокольский продолжил, – …однако, все, казалось бы, пустые значения и переменные в цепочки событий не имеют место быть не просто так! Я встретил Кристину в нужный момент, и жизнь моя изменилась до неузнаваемости в сторону, о которой я даже и не мечтал. И её жизнь поменяла вектор.
Кристина довольно кивнула.
Сокольский вдохнул морской воздух, приятно отозвавшийся в лёгких и продолжил, – закон притяжения есть, и энергия этой силы заставляет пересекаться людей в пространственно–временной точке. Главное не замыкаться в себе, и смотреть по сторонам. Кто знает, может быть, ты однажды пойдёшь за хлебом в магазин, и встретишь его, а может быть он сам войдёт в твою жизнь, спросив на улице маршрут дороги. Вариаций бесконечность, но она есть. Тем более для нас, кто движет вперёд благие процессы во Вселенной, защищая человеческий мир. Любовь нужна всем, и для всех она существует, если не здесь и сейчас, то завтра и на другом континенте. Мы пересекаем границы государств и можем теперь пересекать границы планет, и нет для нас ограничений. С нашим развитием мы множим наши шансы всяческий раз. В особенности ты.
Сокольский прервался. Взяв руку Кристины и поцеловав её запястье, он улыбнулся и заключил. – Я свой любовь нашел при занятных обстоятельствах, череда которых привела меня в агентство Современных Революционных Технологий. Служебный роман, так сказать. Теперь Вселенная подвела меня сюда, к этой пространственно–временной точки, чтобы укрепить твою надежду и стремления. Твоя точка соприкосновения с нужным тебе разумным существом ждёт тебя в нужный для тебя и Вселенной момент!
– Ты прав, – ответила Берковская, и, почувствовав прилив положительных эмоций, решила показать фразой то, что она повеселела, – а ты не пробовал любовные романы писать? У тебя бы весьма недурно получилось…
– Я? Любовные романы? – проговорил Сокольский иронично и по озорному удивлённо вскинул брови. – Мне кажется из меня писатель, как из Максима Орлова великий гламурный эстет…
Вспомнив Максима и его простоватый, и компанейский, временами антипафосный манер, все разом залились добрым хохотом, огласив открытую палубу позитивными звуковыми вибрациями.
Кристина захлопала в ладоши, и, покачав головой, дополнила, – ты всё равно попробуй, у Кати же получается…
– Вот будет свободная минутка, сразу начну! – подмигнул дамам Сокольский и обернулся в сторону разъехавшихся зеркальных бронированных дверей, открывающих внутренние просторы шикарного холла.
На палубу вышел Прометей, неся свою двухметровую фигуру, спрятанную под облегающий белый гидроизоляционный бронекостюм. В руках у электронно-механического компьютерного существа был лабораторный поднос, на котором лежал поигрывающий ярко-оранжевым блестящим металлом вытянутый артефакт.
Сокольский и Анабэлла как по щелчку пальцев сдвинули тарелки в сторону и освободили центр стола. Прометей положил прямоугольный поднос из нержавеющей стали на закалённое стекло стола.
Скрестив руки на груди, робот проговорил, – вот что удалось извлечь из сосуда. Горловина была цельная, и мне пришлось вырезать отверстие в плоскости для изъятия элемента. Этот цилиндр был объят мельчайшими кварцевыми кристаллами и микроскопической металлической пылью, химический анализ которой указал на динамический металл. Я проанализировал кварцевые песчинки, они повторяют состав песка в районе Гавайских островов.
– Всё указывает на них… – радостно прошептала Анабэлла, не отрывая взгляда от золотого цилиндра и квадратиков с символами, филигранно высеченными в каждой лаконичной иконке.
Чёткие квадратики опоясывали цилиндр от одного конца до другого. На самом золотом предмете длиною сантиметров тридцать и диаметром сантиметров десять всё ещё имелись белоснежные песчинки.
Сокольский, вопросительно оглядев девушек с улыбкой, первым потянулся к вытянутому сверкающему артефакту.
Взяв в руки золотой цилиндр, юноша взвесил его и удивленно проговорил вслух, – хм, на вид опять же тяжелый, а весит не больше килограмма, полутора. Если бы он был полностью золотой, то весил куда больше. Да, искусная поделка древних ремесленников.
Приблизив артефакт к прищуренным карим глазам, юноша всматривался в квадратики, выделенные от общей поверхности едва проглядываемым зазором, куда даже не могли проникнуть крошечные песчинки. На обоих торцах цилиндра имелись три тончайших круга, вписанных один в другой, и лишь на одном торце имелась впадина, в центре которой расположился прозрачный круг из темного сплава.
Повертев в руках артефакт, похожий на эстафетную палочку, юноша взял его за оба конца, затем одной рукой надавил пальцем на символ, изображающий простую одиноко стоящую палочку.
Цилиндр мгновенно издал лёгкую вибрацию и испустил в пространство недолгий звук «а» с нежным женским голосом.
Все разом выдохнули и округлили глаза.
Сокольский тут же решил пойти дальше и начал нажимать на все символы подряд, получая звуки «в», «и», «д» и прочие, что давались на слух как самые обычные буквы.
– Это же… – начала Анабэль, расплывшись в улыбке, не отрывая глаз от ярко-жёлтого цилиндра в руках у Сокольского.
– Похоже, мы нашли ключ к звуковому восприятию алфавита Мýру! – воскликнула Кристина, косясь на предмет в руках партнера.
Сам Прометей, склонившись едва, посмотрел на цилиндр и выдал, – всего символов ровно столько, сколько есть звуков, обозначающих буквы русского алфавита. Есть символы, которые, по–видимому, означают пунктуацию или нумерацию.
Все как один посмотрели на Прометея и он, кивнув овальной головой с футуристическими высокотехнологичными чертами лица, предложил, – если вы позволите, я проведу классификацию символов и выстрою их в порядке, созвучном с нашим алфавитом.
– В мире было и есть столько языков… – удивилась Кристина, потом поймала себя на мысли и добавила, – хотя, новый язык, это изменённый старый.
– Возьми любой язык подхватил Сокольский, – литеры разные, обозначения тоже, но звуки, закреплённые за символом одни и те же. Нет неизвестных звуков, а комбинация звуков, это просто более сложный символ, несущий в себе скажем не одну букву, а слово или целое предложение.
Анабэлла сложила как школьница руки на стеклянную поверхность стола, и, задумавшись, добавила, – но что это нам даёт? Не имея словаря, сложно будет перевести нам надпись на рисунке. А звуки, это просто звуки…
Сокольский, передав цилиндр Прометею, встал и взял свой беленький лэптоп, положил его на стол и начал колдовать, пока робот по очереди нажимал на кнопки, записывал звук, присущий каждому символу и составлял звуковой алфавит.
После минуты прослушки нежного голоса, робот подключился к лэптопу Сокольского и передал полученный алфавит в систему. Александр выделил первые слова и ввёл его в программу сопоставления символов к полученным звукам.
– Аиолокае эмио нэй лооаки укулемеа нимэй, – выдали динамики лэптопа.
Люди вновь задумчиво переглянулись.
– Да-а, встретился гаваец с итальянкой в баре поздно вечерком! Так и разошлись в разные стороны, не поняв друг друга… – пробурчала Кристина и сама же прыснула от смеха. Затем быстро пришла в себя, и, обмахивая лицо ладошкой, добавила. – Бэль права, без словаря фига два мы разгадаем этот текст. Но одно радует, теперь у нас есть ещё один мёртвый алфавит.
– Может не такой уж и мёртвый. Прометей, ты можешь проследить эти слова до сегодняшнего момента? – вопросил Сокольский, – может быть хоть какой-нибудь современный язык или канувший национальный стиль, хоть как-то отдаленно похож певучий язык Мýру?
Прометей, имевший в бездонной памяти словари всех современных языков, и мог красочно изъяснять на любом из них, ответил по-русски, – есть сходство по строению с гавайским, китайским, филиппинским. Но слов с таким звучанием нет ни в одном словаре мира.
Сокольский попросил у Бэль артефакт, и, покручивая в руках его блестящую в лучах заката продолговатую золотистую форму, понажимал на символы, обозначающие певучими словами цифры. Затем юноша посмотрел на торец, где в круге в самом центре имелась круглая впадина диаметром сантиметра два, а в её сантиметровый полупрозрачный кружочек. Другой торец его не заинтересовал, он был гладким, без кнопок, лишь три линии замыкали круги.
Сокольский ещё раз вгляделся в выемку в кругах на торце и сантиметровое отверстия, закрытое каким-то полупрозрачным сплавом, и задумался вслух. – Кажется, у нас только часть артефакта!
– О чём ты? – удивилась Анабэлла, поправив волосы от налетевшего на открытую палубу порыва ветра.
Сокольский ухмыльнулся и предложил, поглядев всех по очереди. – Скажите, вы храните ПИН-код и банковскую карту вместе?
– К чему клонишь? – подгоняла юношу Берковская, налив себе сок в бокал и разом осушив его до дна.
Сокольский вдохнул, – к тому, что Мýру разделили алфавит и словарь, – Сокольский взвесил цилиндр одной рукой, а второй рукой жестом продлил в воздухе виртуальную фигуру от реального торца. – Я бы тоже так сделал. Знание нужно заслужить. Ключевая проблема здесь в том, что язык действительно может быть абсолютно мёртвым! Куда Мýру летели, куда несли свой груз? Были ли другие партии, и где хранится то, что удалось спасти? Цело ли это сейчас, вместе со второй частью языка на ответной части артефакта? И были ли это вообще Мýру? Или Аминоáтики подчищали за ними последними следы.
Кристина, пожёвывая губу, вспоминала прошедшие сутки, проведенные под водой и в лаборатории, изучая окаменелости и обшивку.
И тут её осенило.
Она вскочила со стула, и, округлив глаза, повернулась к двухметровому роботу со словами, – Прометей, обшивка летательного аппарата совпадает по структуре с теми, что были под куполом Антарктиды на территории цивилизации Аминоáтиков? Так ведь?
Прометей, склонившись к Кристине, наклонил голову слегка на бок, как бы показывая задумчивость, и кивнул, – я изучил её состав, обшивка летательного аппарата схожа с теми дисками, которыми сейчас обладает общество Зет. Однако вторые более продвинутые, чем тот, который мы нашли на дне морском возле Полилио.
– Не мудрено! Эволюция затрагивает технологии, – заулыбалась Кристина, и, повернувшись к ребятам, продолжила. – Звоните Станиславу Эдуардовичу, пусть он побеседует с Марком, лидером общества Зет. Надо снарядить экспедицию на оставленные земли Аминоáтиков, а там посетить Храмы и строения, по назначению которые являются музеями, хранилищами. Мне кажется не такие уж и замкнутые были Аминоáтики, и Мýру. В просьбе о помощи они не могли отказать, и вполне могли сохранить на землях своих часть наследия с тонущих островов Мýру! Как пить дать, есть там строения и Храмы, которые в первую очередь отличаются стилистикой архитектурной и конструктивной, и главное материально-культурным наполнением от культурной и вещественной стилистики Аминоáтиков!
Берковская шла к общему верному выводу через отрицание скоротечных предположений, –почему ты думаешь, что там можно что-то найти?
– Персей, насколько мне известно, после прибытия с нашими товарищами с Луны остался в обществе Зет, под куполом. И кажется, сейчас изучает территорию Аминоáтиков! – гнула своё Кристина, вылавливая из памяти самые последние весточки и новости прошедших дней.
– Кристина права, – вступился Прометей, – Персею действительно поставлена задача исследовать ближайшие к городам Зет территории Аминоáтиков.
– К нему можно обратиться напрямую? – задала вопрос Кристина, стоя напротив робота и деловито уперев руки в бока.
– Да, – отрапортовал Прометей, – спутник стабильно перераспределяет сигналы в общей сети. Мы прямо сейчас мы может дотянуться до Персея через защищенные ретрансляторы, установленные в точке внедрения, тянущиеся под купол. В городах Зет в текущем моменте активно ведутся монтажные работы по устройству нашей аппаратуры и беспроводной сети, хотя у общества Зет своя сеть передачи данных, до которой, к слову, нашему оборудованию годы эволюции.
Кристина довольно улыбнулась развёрнутому ответу робота, и, живенько потерев в ладоши, сразу же поправила развивающиеся на ветру волосы со словами, сказанными игриво–загадочным тоном. – Пойдёмте в переговорную, нужно подкинуть пару задач нашему любителю приключений.
Все подорвались с места, забирая со стеклянного овального стола с собой немногочисленную посуду и опустошённые блюда. Прометей прихватил самое ценное и компания, минуя элегантно выдержанные стилем и изыском помещения и коридоры яхты, закинула посуду на камбуз и вернулась в кают-компанию для совещаний, напоминающую шикарный кабинет, стены которого были обшиты панелями лакированного светлого орешника.
В центре кают-компании для совещаний располагался собранный воедино большой дубовый стол, окружённый удобными светло-коричневыми кожаными креслами. На полированной поверхности стола лежало пару закрытых ноутбуков и несколько выключенных планшетов.
Вдоль одной стены во всю её длину и высоту расположился шкаф с глубокими полками для редких судовых журналов и книг морской тематики на разных языках и преимущественно в видавших виды кожаных обложках. На иных полках лаконично расставились модели кораблей и яхт, центральное место которых, конечно же, занимала точная уменьшенная копия Странствующего.
В дальней части имелся бар с выдержанным десятилетиями алкоголем, в частности это был ром, собранный со всех уголков Карибского бассейна, Южной и Центральной Америки. Полные бутылки переработанного сахарного тростника манили изысканных ценителей алкоголя терпким вкусом, а начищенные до сияния хрустальные бокалы временами позвякивали от сильной качки.
Сейчас же они стояли в ряд совершенно спокойно, и Сокольский, заходя в дальний конец зала, скользнув взглядом по ювелирным моделям кораблей семнадцатого-восемнадцатого века, подметил откупоренную бутылочку доминиканского рома десятилетней выдержки.
Улыбнувшись, он выудил три стакана, открыв при этом мини-холодильник, оформленный под общий стиль мебельного гарнитура. Разлив ром по бокалам, смешав его с вишнёвым соком, Сокольский, всё ещё стоя на ногах, посмотрел на Кристину и Анабэллу, которые устроились рядом друг с другом, раскрывая лэптопы.
– За жизнь! За любовь! За Вселенную! – отчеканил Сокольский и закрепил плотный ужин порцией рома.
– Лехаим! – кивнула Берковская.
– Алла вита! – вторила Кристина, улыбнувшись.
Тёмная жидкость разлилась слегка горьковатым карамельным теплом и вишнёвым послевкусием по организму, и этот коктейль навеял близкие воспоминания о далёкой Доминикане, и о том, какие приключения под видом туристов не так давно довелось пережить в тех краях.
Ух…
Все ответили кивками и воспоминаниями. В зал вошёл высокий Прометей, неся с собой на подносе древний инструментальный алфавит, выдающий звуковые вибрации согласно высеченным в цилиндре символам, залегавшим каждый в своём квадратике.
Прометей без промедления отдал цифровые команды, и из потолка опустился белый экран, на которой проецировалось изображение. Трёхмерная система построения визуальных объектов сейчас была неуместна, и поэтому все смотрели на белый экран. Автоматика уменьшила степень освещение, и выдержанная в тёплых тонах каюта для совещаний погрузилась в загадочную и даже романтическую обстановку, навивающую гармонию и защищённость от всего внешнего мира.
Трое обратили взгляды на Прометея, и тот, стоя у края стола пустился в цифровое бегство через пространство и время, устремляясь невидимым потоком цифровых сигналов к спутнику на орбиту, а от него к большому судну под названием «Исследователь». Тот дрейфовал в эти секунды в скованных льдами водах близ Антарктиды, проводя собственные научные исследования и полевые эксперименты.
Достигнув ретрансляторов и устремившись через них по каменному круглому тоннелю, вырезанному в скальной породе, робот достиг территории Зет. Общество, что скрывалась от современного мира под толщей километровых льдов под гигантскими куполами, накрывающими обширные и живописные древние земли континента.
Антарктида.
Территория общества Зет.
В эти минуты.
Задрав голову к куполу, который в данный момент отображал абсолютно безоблачное синее небо, от которого исходило тепло и сияние, он внимал его далёкую от глаз величественности.
Сейчас, стоя на центральной аллее возле белокаменного многоярусного, бурлящего кристально чистой водой фонтана, у него создавалось неподдельное ощущение того, что над головой действительно раскинулось чистейшее синее небо, а не уникальная революционная технология, прошедшая через сотню тысяч лет и сохранившая остатки цивилизации гениальных существ, неустанно защищающая их потомков от внешнего Мира.
Взирая красоты величественного города с высоченными, до восьмисот метров высотой зданиями, Невзлин Станислав Эдуардович не переставал изумляться тому, как этот ареал гармонично и преспокойно существует в уединении от целой планеты. В остальном мире, погоня за властью, лидерством и выкачкой полезных ископаемых из недр Терры сделала людей зависимыми, обострив их жестокость к себе подобным до звериных инстинктов, заставляя пожирать и низводить друг друга, морально, физически.
Но здесь всё было наоборот.
Сами жители общества Зет, новой формации люди трёхметрового роста с белой радужной оболочкой глаз, крепкие фигурой были спокойны, и независимы от материальных благ. Они гуляли парами и компаниями по широченными улицам, усеянным статуями и изысками архитектуры неповторимого стиля среди благоухающей зелени. И всё это навевало ощущение, будто ты попал в цивилизацию будущего.