Советские вожди шутят. От Ленина до Горбачева

Покушение

Автомобиль, в котором Ленин 1 января 1918 года возвращался в Смольный с митинга в Михайловском манеже, около 19 часов 30 минут обстреляли на Симоновском мосту через реку Фонтанку. Секретарь Социал-демократической партии Швейцарии Ф. Платтен, заслонивший Ленина, был ранен в руку. Это было первое, но не последнее покушение на главу Советского правительства…

Ленин 30 августа 1918 года выступал на митинге рабочих завода Михельсона. По окончании митинга, когда он в заводском дворе подходил уже к автомобилю, эсерка Фанни Каплан выстрелили в него несколько раз, нанеся две тяжелые раны. Ленина усадили в автомобиль и отвезли в Кремль на его квартиру. Врач А. Н. Винокуров оказал первую помощь.

Газета «Известия» вечером 31 августа сообщала, что утром «товарищ Ленин первым делом потребовал газеты. Врачи категорически запретили ему читать. Тогда товарищ Ленин попросил, чтобы ему вкратце докладывали обо всех новостях и о всех важных делах. Все время он находится в бодром состоянии духа, шутит и на требования врачей совершенно забыть о делах отвечает, что теперь не такое время. Когда товарищу Ленину доложили о получаемых со всех концов России телеграммах от рабочих, красноармейских и революционных крестьянских организаций с выражением горячего сочувствия, он заметил, что сочувствие рабочего класса на него действует благотворнее, чем все лекарства и консилиумы врачей».

В Московском Кремле 3 сентября 1918 года без суда и следствия по распоряжению Я. М. Свердлова комендант Кремля Павел Мальков расстрелял взявшую на себя покушение на Ленина Фанни Каплан. После этого Мальков вместе с поэтом Демьяном Бедным сожгли труп Каплан в железной бочке в Кремлевском саду. По догадкам некоторых историков, в Ленина стреляла не Каплан, а кто-то другой, скрывшийся с места происшествия. Но никаких фактов историки не приводят, лишь свои умозрительные заключения.

Военный коммунизм

Из-за полной разрухи в хозяйстве государства Ленин ввел в стране военный коммунизм – 21 ноября 1918 года подписал декрет Совнаркома «Об организации снабжения населения всеми продуктами и предметами личного потребления и домашнего хозяйства». Торговля запрещалась, товарно-денежные отношения были заменены натуральным обменом, вводилась продразверстка.

В это тяжелое время родился анекдот:

Жилец вселяется в новую квартиру. Стены голые, лишь один гвоздь торчит. А из мебели – только портреты Ленина и Троцкого.

– Даже не знаю, – чешет голову, – кого из них повесить, а кого к стенке поставить?

Возлюбленная

В сентябре 1913 года Инесса Арманд приехала в Краков, где располагался главный штаб большевиков под руководством Ленина. Н. К. Крупская вспоминала: «Осенью мы все, вся наша краковская группа, очень сблизилась с Инессой. В ней много было какой-то жизнерадостности и горячности… Инесса наняла комнату у той же хозяйки, где жил Каменев. К Инессе очень привязалась моя мать, к которой Инесса заходила часто поговорить, посидеть с ней, покурить».

В 1914 году Арманд жила в Берне – и опять же по соседству с Лениным. Они часто прогуливались вместе, по словам Крупской, втроем и беседовали. «Владимир Ильич развивал свои планы борьбы по международной линии, – вспоминала Надежда Константиновна. – Инесса все это горячо принимала к сердцу. В этой развернувшейся борьбе она стала принимать самое непосредственное участие: вела переписку, переводила на французский и английский языки разные наши документы, подбирала материалы, говорила с людьми».

Инесса Арманд 1 сентября 1920 года записывает: «Раньше я, бывало, к каждому человеку подходила с теплым чувством. Теперь я ко всем равнодушна. Горячее чувство осталось только к детям и В. И.[1] Во всех других отношениях сердце как будто бы вымерло. Как будто бы, отдав все свои силы, свою страсть В. И. и делу работы, в нем истощились все источники любви, сочувствия к людям, которыми оно было так богато. У меня больше нет, за исключением В. И. и моих детей, каких-либо личных отношений с людьми, а только деловые».

Появился даже анекдот о мемориальной доске на стене одного из домов Женевы: «Здесь в 1910 году В. И. Ленин скрывался с И. Ф. Арманд от Н. К. Крупской».

Ходоки

В своем рабочем кабинете в Кремле 3 января 1919 года Ленин принял крестьянина деревни Васютино Лопатинской волости Весьегонского уезда Тверской губернии Ф. Ф. Образцова, командированного сельскими коммунистами к Ленину с ходатайством о помощи в строительстве сельского Народного дома вместо сгоревшего в конце 1917 года. Глава правительства побеседовал с ним о политике партии и советской власти по отношению к беднейшему и среднему крестьянству. Надо заметить, что это был не единственный случай, время от времени Ленин принимал в Кремле делегации рабочих и крестьян. А когда приезжал на заводские митинги, обязательно в перерывах или по окончании митинга беседовал с рабочими. Иногда он специально давал указания секретарям доставить к нему в ближайшие дни ходоков из деревни. Эти встречи поднимали престиж «демократичного» правителя государства. Кроме того, Ленин надеялся, расспросив крестьян, понять, что творится в российской деревне. Авторитет его от встреч с простыми мужиками, конечно, вырастал, но вот только Владимир Ильич вряд ли мог добиться от них правдивого рассказа о своей деревне.

Появился анекдот:

Пришли к Ленину ходоки. После беседы с ними он вызывает Дзержинского и говорит ему:

– Всех немедленно расстрелять! Но сначала угостить крепким чаем.

Совет народных комиссаров

Как проходили еженедельные вечерние заседания Совнаркома, вспоминал Николай Семашко: «Владимир Ильич ровно в 6 часов (без опозданий!) выходит из двери своего кабинета в зал заседаний; все наркомы на местах. Здоровается и окидывает взором – действует ли вентиляция (или открыты ли форточки) зимой, открыты ли окна летом в жару. Строго запрещалось курить: об этом напоминали надписи на столе заседаний и стенах. Курильщики должны выходить для курения в соседнюю комнату. Но бывало так, что завзятые курильщики не могли выйти в другую комнату, так как обсуждался их вопрос. Это относилось прежде всего к наркомпроду[2] Цюрупе: он не выпускал сигары или папиросы изо рта, а между тем какой вопрос в те годы не был связан с продовольствием? В комнату заседаний углом вдавалась голландская печка, и таким курильщикам разрешалось курить за углом и пускать дым в отдушину печки. Иногда за углом два-три курильщика заводили разговор шепотком, но затем, увлекшись, переходили на более громкий разговор. Тогда Владимир Ильич, шутя, восклицал: „Запечные тараканы! Потише!“ Разговаривать во время заседания запрещалось даже шепотом: записками перекидываться можно было, но разговаривать – нельзя. Речи были кратки, вопросы в повестке дня должны были быть хорошо подработаны. Горе тому, кто вносил вопрос недоработанным, заставляя, таким образом, напрасно терять время: Владимир Ильич крепко распекал за это. Речи должны были состоять главным образом в мотивировке практических предложений и в изложении последних. Когда автор начинал „растекаться мыслию по древу“, Владимир Ильич прерывал и говорил: „Ваше время истекло“, – хотя никакого письменного регламента прений у нас не было».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Ленину.

2

Наркому продовольствия.