Точка на карте

Что такое любовь? На всём свете ни человек, ни дьявол, ни какая-нибудь иная вещь не внушает мне столько подозрений, сколько любовь, ибо она проникает в душу глубже, нежели прочие чувства. Ничто на свете так не занимает, так не сковывает сердце, как любовь. Поэтому, если не иметь в душе оружия, укрощающего любовь, – эта душа беззащитна и нет ей никакого спасения.

Умберто Эко «Имя розы»

Солнце ехидно подмигнуло мне на прощание и спряталось за верхушками деревьев, нисколько не заботясь о том, каково оставшимся внизу, во мраке припозднившимся путникам. Дорога, из скверной и полной ям, превратилась в угрожающую, если не жизни, то целостности конечностей – моих и Керу́. Вздохнув, я вытащила из сумки карту. Подтвердилось возникшее ещё пару часов назад подозрение, что до ночи в Сарéс я не успеваю, придётся сворачивать с основного тракта и искать прибежища в одной из окрестных деревушек.

Война пощадила эти места – в здешних оврагах и буреломах сам чёрт ногу сломит, не то что бестолковые новобранцы, из которых преимущественно и состояла армия Зуáра. Командующие благоразумно обходили леса стороной, бои велись южнее, ближе к столице. Это там от плодородных земель и богатых городов до сих пор сплошные пепелища, на несколько дней пути ни одного человека вокруг.

Карта послушно развернулась, увеличив изображение участка, где я сейчас находилась. Справа и слева вспыхнули зелёные точки – человеческие поселения. Отметив ближайшее из них, я похлопала Керу по мохнатому боку. Уставший аву́р флегматично выдохнул пар и потрусил в указанном направлении, стремясь поскорее довезти меня в безопасное место и выспаться после двух дней безостановочной рыси. Я полностью разделяла желания Керу, вдобавок мечтая ещё и об ужине – в отличие от авуров, способных обходится без еды и воды неделями, маги вынуждены есть и пить хотя бы раз в несколько дней.

Выбранное поселение оказалось небольшим городком из числа тех, что чудом уцелели со времён первых основателей Зуара. Старинные постройки помнили расцвет королевства: их нижние этажи были сложены из грубо отёсанных и скреплённых раствором огромных каменных глыб, верхние бревенчатые стыдливо прятались под щербатыми драночными крышами. В центре самодовольно выделялось здание поновее – кирпичное, с черепичной кровлей. Керу поднял голову, огляделся, тоскливо покосился на тёмный лес за нашей спиной, на садящееся солнце и решительно направился к единственному приличному дому по чавкающей жиже, заменявшей здесь улицы.

Внушительная лужа перед зданием поставила меня перед вопросом: стоит ли Керу пачкать лапы или мне проверить новые непромокаемые сапоги? Те самые, что всучил ловкий владелец лавки зачарованных товаров в Фаéне, поклявшись всей своей роднёй до десятого колена в их непревзойдённом качестве. От геенны огненной пройдоху и его потомков спас шустрый коренастый мужичок разбойничьей наружности, выскочивший из дверей как чёртик из шкатулки.

– Госпожа, госпожа! Придержите зверюгу! Здесь грязи по колено, завязнете… Вы аккуратненько обогните по краешку и к торцу езжайте, там второй вход, я сейчас выйду!

До глубины души обиженный тем, что его обозвали зверюгой, Керу фыркнул и осторожно пошёл вдоль лужи. На громкий крик мужика набежали зрители – оборванные чумазые ребятишки, молодка в цветастой шали и плешивый дед с клюкой. Самодурство Ризáра Первого стоило Зуару половины всего мужского населения, погибшего в бесполезной и бессмысленной войне с крошечным, но могущественным Сумэ́. А не вмешайся вовремя Киэ́р, от нашего заносчивого соседа не осталось бы и таких жалких поселений со стариками, женщинами и детьми.

Мужик тем временем успел выбраться на улицу, если таковой могли считаться редкие остатки древней брусчатки, и, опасливо поглядывая на авура, низко поклонился:

– Добрейшего вечера, госпожа. Не иначе, Святая Лáйна привела вас в наши края.

Изучив его широкое красное лицо с жёсткой щетиной, крупным мясистым носом и кустистыми бровями, я невольно подумала, что лучше бы он поблагодарил Святого Брéса – покровителя торговли, а заодно всех ворюг и проходимцев.

– С кем имею честь? – вежливо осведомилась я.

– Мирт Бунк, уважаемая госпожа. Глава Гру́вра, то бишь города нашего. Третий год пекусь, так сказать, о благополучии… Вы к нам как – проездом али заночевать изволите?

Глубоко посаженные блестящие глазки Бунка обшаривали меня от пяток до макушки, примечая и бледную, почти белую кожу в сочетании со светлыми волосами, и отменное качество неброской одежды, и вольность мужского костюма, и (неслыханная дерзость для Зуара!) отсутствие обязательного для местных дам головного убора. Я не скрывала ни свою внешность уроженки Киэра, ни принадлежность к магической братии.

– Проездом, но остановлюсь на ночь. Надеюсь, в Грувре сохранились гостевые дома?

– Зачем вам гостевой дом, лучезарная госпожа? Окажите милость, у меня ночуйте!.. Только, не гневайтесь… Время мутное. Подорожную бы вашу… хоть одним глазком.

Усмехнувшись, я достала из заплечной сумки свёрнутый в трубочку лист с гербовыми печатями. Керу пришлось припасть на передние лапы, чтобы мужичок смог дотянуться и взять документ. Увидев пафосный герб королевского рода, изящную завитушку Ризара Второго и печать правительства Сумэ, Бунк переменился в лице, а размашистый росчерк милостью Вседержителя императора Киэра Астолáйна добил Главу окончательно.

– Госпожа Ил-ен Ер-ри-о-на-ри, маг у-ни-вер-сал… – старательно шевеля губами, по слогам прочитал мужчина.

– Ильэ́н Эррионáри, – поправила я его. Не терплю, когда коверкают моё имя. – Так я могу рассчитывать на комнату и ужин в вашем славном городе?

Подорожную городской Глава мне возвращал столь благоговейно, словно сия бумажка приравняла меня ко всем Святым разом.

– Госпожа Эр-рионари, – правильное произношение далось Бунку с трудом, – вы почётная гостья Грувра. Устрою вас со всеми удобствами! Вот только зверушка ваша…

Керу оскорблённо мотнул башкой.

– Это авур, и он отлично понимает человеческую речь, – сочла своим долгом предупредить я. Хоть Керу и добряк, каких поискать, но задевать этих созданий небезопасно.

– Ваш авур, – быстро поправился Бунк, – в дом не пройдёт.

– И не надо, – я потрепала мягкую мохнатую гриву. Керу выбрал местечко почище и лёг на пузо, позволяя мне соскочить. – Авуры не переносят замкнутых помещений. Он сам найдёт себе ночлег.

В подтверждение моих слов Керу лизнул меня в щёку шероховатым языком и спокойно направился обратно в лес. Стайка ребятишек с визгом бросилась врассыпную, когда мимо них прошествовало огромное, мощное создание шести локтей в холке, покрытое длинным светло-серым мехом. Старик выставил вперёд свою клюку, словно собрался защищаться. Авур скосил тёмный блестящий глаз и, не сбавляя хода, улыбнулся всеми сорока восьмью зубами, среди которых выделялись клыки размером с ладонь. Молодка в шали взвизгнула, Бунк крякнул, а я с досадой подумала, что ночлег в лесу не так уж и плох. Но фляга с водой опустела ещё вчера, а купленные в Фаене продукты закончились и того раньше, так что выбирать не приходилось.

– Уважаемая госпожа маг, – мужчина счастливо избежал труднопроизносимого имени, – пожалуйте за мной.

Последовав за ним через боковой вход, я поднялась по крутой скрипучей лестнице, миновала узкий коридор и оказалась в богато обставленной, но чересчур пыльной и душной гостиной, совмещённой со спальней. Поморщившись, применила простенькое бытовое заклинание и с удовольствием наблюдала, как окна распахиваются, а пыль исчезает.

– Ужин вам сейчас принесут, – поклонился Бунк, однако не уходил, топтался у порога.

Я вздохнула и потянулась к сумке, где лежал кошель с монетами Зуара.

– Нет-нет! – замахал руками мужичок, увидев в моих пальцах золотой сойлен. – Денег не нужно… Услугу, добрейшая госпожа, окажите! Вам никакого убытка, а мне тяжеленный груз с плеч!

– Никаких омоложений, – поспешила предупредить я, припомнив частые назойливые просьбы тех, с кем мне довелось столкнуться за месяц моих странствий по Зуару. – Исцелить могу и уродства убрать, если хотите. Скотиной тоже не занимаюсь, не мой профиль.

На самом деле магу всё равно, кого лечить – корову или человека. Но, умудрённая горьким опытом, я не сомневалась, что иначе мне придётся задержаться в Грувре как минимум на неделю, пока не оздоровлю последнюю доходящую курицу и истощу резерв в ноль.

– Что вы, госпожа маг! – обиделся Бунк. – Нешто я не понимаю! Чтобы с королевскими печатями – да в хлев… Тут другое! Заключённый у меня неделю томится, военнопленный из Сумэ. Приволокли его, значит, из дальней приграничной деревушки, теперь надо в столицу переправить, а подходящих конвоиров – два человека, и те, мягко говоря, того… Солдаты бывшие, умом не блещут. Не справятся они, жо… печёнкой чую! Дороги нынче неспокойны, после войны мародёров развелось, разбойнички шалят, нежить с гор повыползала… Вы же всё равно в Браз направляетесь, сделайте милость – проводите! Одна ваша зверушка своим видом лихих людишек отпугнёт!

Я могла бы убедительно поспорить о том, кто из нас с Керу страшнее, но для тех, кто не читает ауры, невысокая худощавая девушка действительно сильно проигрывает на фоне здорового мохнатого авура.

– Что же вы, господин Бунк, королевскую службу балуете? Известили бы столицу, они пришлют за пленным конвой, а вам потом выкуп передадут, как положено.

Глава Грувра замялся, отводя хитроватый взгляд.

– Так ведь особые обстоятельства, госпожа… Связывался я на днях с кумом в Бразе, и сообщил он мне по большому секрету, мол, кроме посольства Сумэ, что своих подданных выкупает за сто сойленов, какой-то доброхот платит тысячу монет лично в руки за таких, как этот пленный. Слухи, конечно, но проверить не мешало бы. Шутка ли – сто сойленов или тысяча! Пленнику-то без разницы, как он домой попадёт, а городу прибыток.

Усмехнувшись, я благосклонно кивнула жуликоватому мужичку.

– Хорошо, господин Бунк. Комната, ужин, продукты с собой в дорогу – и я пригляжу за вашими людьми. Всё равно путь в Браз отсюда один. Только задерживаться в мои планы не входит: пусть к шести утра поджидают меня на улице, собранные и готовые. Опоздают – ждать не буду, пусть догоняют.

– Благослови вас Святая Лайна! – расцвёл мужичонка, норовя поймать мою ладонь и облобызать. – Без четверти шесть будут! Еды на сколько дней собрать изволите?

Я поспешно завела руки за спину.

– Отсюда до столицы дня два, прикидывайте сами. Не переусердствуйте – время трудное, ваши люди недоедают, а мне лишнее ни к чему.

Отчаявшись обслюнявить мои пальцы, Бунк наконец-то исчез, а я вновь вынула карту и стала внимательно изучать столичный тракт. Разбойнички, значит, шалят… Людей я не боялась, нежить старательно обходила меня стороной, едва почуяв. Лишь однажды, когда я заночевала в глухой чаще близ Пу́ша, глупая молодая оголодавшая упырица сдуру сунулась к нам с авуром. Даже совестно было развеивать столь истощённое и жалкое существо, но Кодекс магов един для всех. Любая кровожадная нежить подлежит немедленному уничтожению. Будь на моём месте простой путник, в мире стало бы меньше на одного человека и больше на одного упыря.

С воспоминаний мои мысли плавно перетекли к цели моих странствий, замаскированных под путешествие скучающей магички. Через два дня я буду в Бразе, нанесу визит Его Величеству Ризару Второму. Затем отправлюсь дальше на юг, от города к городу, собирая слухи. Шансы невелики, но…

В дверь вежливо постучали. Сухонькая старушка в вылинявшем платке принесла мой ужин – жареную куриную ногу с гарниром. В условиях местной нищеты – королевское угощение. Кувшин с ещё горячим о́рником окончательно примирил меня с действительностью. Поблагодарив, я в три счёта разделалась с едой и, не раздеваясь, завалилась на кровать. Охранное заклинание я ставила, уже наполовину провалившись в сон.

Утро выдалось пасмурным и промозглым. Низкие тучи затянули небо плотной серой пеленой, того и гляди, начнёт моросить мелкий, противный дождик. Несмотря на это, я, сытая и отдохнувшая, чувствовала себя преотлично – до тех пор, пока не вышла из дома на улицу.

Пожалуй, назвав любезного господина Бунка разбойником, я погорячилась. Он всего лишь был слегка небрит, грубоват и жуликоват. Типы, топтавшиеся возле открытой повозки (на какой свалке её откопали?!), полностью соответствовали моим представлениям о лесных грабителях, годами не выбирающихся из чащи. Такие слова, как «бритва», «ножницы» и «расчёска», в их обиходе положительно отсутствовали, впечатление усиливала поношенная военная форма, несомненно, с чужого плеча. Один щеголял распухшим синюшным носом запойного пьяницы и клочковатой жидкой бородёнкой с застрявшими крошками, второго красавца толком было не рассмотреть из-за рваной длинной чёлки и густой бородищи на пол-лица. Однако даже избыток волос не скрывал огромное отталкивающее родимое пятно насыщенного винного цвета на его правой щеке; вдобавок это пу́гало постоянно сдавленно покашливало и сморкалось. За спинами у обоих болтались старенькие арбалеты, а нечто в ножнах на поясе сизоносого походило на кинжал. Лошади соответствовали сопровождающим: две мохнатые клячи с покорно опущенными головами. М-да… Проблемы городского Главы стали мне куда понятнее.

Глазами я поискала пленного, не сразу сообразив, что нечто в повозке, под покрывалом, на подстилке из сена и является таковым. Меня насторожили неподвижность и неестественность позы. Нахмурившись, я сдёрнула ткань и едва удержалась от вскрика: ноги и руки пленника туго перетягивали толстые верёвки, впиваясь глубоко в кожу. Кисти и босые ступни почти посинели. Не тратя времени на объяснения, я просто развеяла эти орудия пыток, попутно восстанавливая кровообращение несчастного. Сизоносый бородач с кинжалом забубнил что-то неразборчивое, но точно неодобрительное.

– Немедленно позовите Бунка! – от злости я плюнула на вежливость.

– Уехал он, – проворчал носатый, – вечером ещё. Госпожа, зря вы…

– Как ваше имя? – недобро прищурилась я.

– О́рун, госпожа.

– А ваше? – я перевела гневный взгляд на его спутника, отчего тот резко втянул в себя сопли и хрипло выдохнул:

– Лиáн!

– Слушайте меня внимательно, господа Орун и Лиан. Я как подданная Киэра не могу вмешиваться во взаимоотношения Сумэ и Зуара. Но истязать живое существо не позволю! Почему он не обут?!

– В каком виде привезли, в таком и содержали, – буркнул Орун. – Не своими же ногами его идти заставляют. Чай, не зима на дворе, не околеет.

Вспыхнувшая молния в локте от него заставила мужика подскочить.

– Если через пять минут у пленного не будет подходящей обуви, следующее заклинание укоротит вашу бороду, – пояснила я.

Сопливый обладатель родимого пятна оказался сообразительнее своего товарища и вихрем умчался куда-то в дождливый сумрак. Я вернулась к заключённому. Он крепко спал – явно опоённый сонным зельем. Совсем молоденький, судя по его нежным пяткам и по-мальчишески угловатым рукам. Странно, в армию Сумэ, в отличие от Зуара, юнцов не брали, к тому же и одет он не в армейскую форму, а в обычные для деревенских штаны и рубаху из белёного полотна. Лицо закрывали прядки вьющихся тёмных волос, выглядывал лишь кончик острого носа и гладкий подбородок. Будить его я не стала, проверила пульс и дыхание, наложила общеукрепляющее заклинание и поставила охранный контур.

Разумеется, Лиан с сапогами примчался не через пять минут, но довольно быстро. Как раз в тот момент, когда из пелены мороси огромным серым облаком возник Керу. Привыкнув за месяц к реакции зуарцев на его облик, мой спутник лишь покосился на истошно завопившего Оруна. Я магией поймала чуть не упавшие в грязь сапоги, убедилась в их пригодности, обула парнишку и забралась на авура. Можно ехать.

Впряжённые в повозку неказистые лошадки на поверку оказались не так уж плохи. Керу вскоре приноровился к их бодрой рыси, хотя ему всё равно приходилось периодически оглядываться и сбавлять ход. Тучи милостиво позволили нам добраться сухими до главной дороги в столицу, на этом их благоволение закончилось: небеса разверзлись, окатив нас проливным дождём. Я тут же поставила защитный полог, заодно накрыв мужичков. С меня не убудет. После чего мы, довольные друг другом, двигались дальше в гордом одиночестве – прочие путники не рисковали сражаться с потоками воды и грязи.

Ближе к вечеру ливень стих, сменившись плотным туманом. На обед мы не останавливались – мне вчерашнего ужина вполне хватит на несколько дней, пленный не просыпался. Лиан и Орун перекусили на ходу незамысловатыми лепёшками и сыром. Керу принюхался и скривился.

– В Бразе куплю тебе свежих овощей, – пообещала я авуру.

Керу благодарно кивнул и вдруг насторожился. За пеленой тумана сложно было что-то разглядеть, поэтому я перешла на магическое зрение. Открывшаяся картина мне очень не понравилась. В том, что после войны в Зуаре нежити расплодилось как тараканов у нерадивой хозяйки, я уже не раз успела убедиться. Меня они старательно обходили, да и я не особенно искала с ними встречи. Но на сей раз мне попались твари, обнаглевшие или оголодавшие настолько, чтобы не смутиться присутствием мага среди вкусных и доступных людей.

– Стойте и не двигайтесь! – приказала я бородачам. – Кто дёрнется – пеняйте на себя!

Тёмные силуэты Керу встретил утробным рыком. Глухой звук заставил смазанные фигуры на миг замереть, затем движение возобновилось. Что ж… глупость должна быть наказана. Самых торопливых тварей, набросившихся со всех сторон, пришлось развеять в воздухе. Больше я не рисковала, уничтожала гадов, едва они подбирались на расстояние десяти локтей. Последнего сковала заклинанием и подтащила поближе, чтобы рассмотреть… Ох, ну и урод! Клыкастая пасть, глазки-бусинки, кривые костлявые лапки и прилипшее к позвоночнику брюхо. Не упыри и не горные зéрхи, а какая-то отвратительная помесь, причём исхудавшая до такой степени, что можно изучать скелет без вскрытия.

– Пфыр, – возмутился Керу, и я с ним согласилась. В самом деле, гадость несусветная. Причём смертельно опасная.

Мужички на повозке отмерли, задвигались.

– Г-госпожа маг-г, – подал голос Орун, – вы их всех… того?

Я избавилась от последнего.

– Да, можно ехать.

В этом момент с повозки раздался тихий звук – полувсхлип-полустон. Керу с любопытством потянулся вперёд и склонился над пленным.

– Осторожней, напугаешь! – предупредила я авура и откинула покрывало с того края, где должна была находиться голова.

Молодой человек пришёл в себя и теперь пытался сесть, чтобы осмотреться.

– Светлого дня, – поприветствовала я его так, как принято в Зуаре. – Как вы себя чувствуете?

На меня уставились испуганные золотые глаза в пол-лица.

– Вы кто?!

«Чертовски везучая дура, – честно призналась я себе, изучая характерные лишь для одной расы нашего мира радужки цвета благородного металла. – Не удосужилась поинтересоваться, что имел в виду Бунк, упоминая об особой ценности пленного!»

– Ильэн Эррионари, маг-универсал. По просьбе Главы Грувра слежу, чтобы вы с конвоем добрались до столицы целыми и невредимыми. Могу я узнать ваше имя?

– Грайн, – выдохнул юноша. – Грайн Тиррэ́.

– Госпожа, – влез в наш разговор Орун, – с пленным болтать не велено.

– Вам не велено – вы и не болтайте, – жёстко отрезала я и снова повернулась к молодому человеку. – Как вы оказались в плену, господин Грайн? Вы воевали?

– Госпожа! – опять вмешался сизоносый. – Разве не видите?! Это же дáри, проклятое отродье! Сейчас глаза вам отведёт и сбежит!

Раздражённо прищёлкнув пальцами, я наложила на надоедливого дурака заклинание тишины.

– Я из предгорий, – замотал головой парень, – на самой границе с Зуаром. Меня схватили во время бандитских набегов, госпожа Эр… ринери.

– Льэн, – из двух зол: слышать своё имя в искажённом или укороченном варианте – я обычно выбираю последнее. – Кто-нибудь знает, где вы?

– Моя семья в Грио́не, госпожа Льэн. Подозреваю, для них я уже три месяца числюсь пропавшим без вести… Скажите, а зачем меня везут в Браз? Сарес гораздо ближе, и там тоже есть посольство Сумэ.

– В столице за таких, как вы, платят больше.

– Таких, как я?..

– Полукровок д´айрри.

Я сама не верила собственной удаче. Если бы знала, расцеловала Бунка! Наконец-то у меня появился шанс выйти на тех мерзавцев, в поисках которых я уже целый месяц рыскаю по Зуару.

– Господин Грайн, вы не ответили – есть ли у вас какие-либо жалобы? Ничего не болит? Может быть, вы голодны?

– Спасибо… – кажется, парень растерялся. – В тюрьме Грувра меня подлечили и кормили досыта. По сравнению с Ку́рдом, где меня держали до того, там просто святые… И вечером принесли прекрасный ужин, до сих пор есть не хочется. Вот попить бы я не отказался.

Сообразительный Лиан тут же передал пленнику флягу с водой. Пока парень пил, я беззастенчиво разглядывала его. Он оказался старше, чем показалось мне утром, – лет двадцать ему исполнилось точно, если не больше. Влияние крови д´айрри, про́клятых, как говорили в Зуаре и Сумэ. Киэр предпочитал называть д´айрри племенем обречённых.

Грайн мало походил на полукровку. Кроме цвета глаз и узкой кости ничто в нём не выдавало д´айрри, не удивительно, что я ничего не заподозрила. Бледная кожа, тёмно-каштановые волосы, пухлые губы. Миловидный юноша, однако до совершенной красоты своих сородичей ему далеко.

Сняв заклинания с Оруна, я знаком велела двигаться вперёд. Керу пошёл рядом с повозкой, позволяя мне разговаривать с пленником.

– Какой у вас удивительный зверь! – молодой человек с восторгом рассматривал моего спутника. – Никогда таких не встречал!

– Авуры ныне живут только в Киэре, на охраняемых Сходом магов землях. Лишь самые достойные из выпускников университета получают разрешение отправиться туда, чтобы познакомиться с ними.

– И выбрать себе подходящего?

Мы с Керу фыркнули одновременно.

– Кто кого ещё выбирает… Авуры привередливые, да и детей у них, как правило, в общей сложности не более десятка в год, из которых хорошо если два-три ребёнка захотят уйти из дома с человеком. Мне повезло – один очень любопытный авур согласился стать моим другом. Пожалуйста, не называйте его зверем, он этого не любит.

– Но… – растерянный взгляд. – Почему?

– Вам бы понравилось, что вас считают животным? Авуры – древнейшая раса нашего мира. Намного старше д´айрри и людей.

Юноша глубоко задумался, затем тихо возразил:

– Ваш спутник позволяет ездить на себе.

– Да. А люди порой носят близких на руках.

Керу оглянулся и забавно сморщил нос, что у него означало крайнюю степень веселья. Сопровождающие в наш диалог не вмешивались, однако прислушивались. Лиан аж сморкаться перестал, до того его захватила беседа. Орун, напротив, всё мрачнел и хмурился, подгоняя лошадей.

– Госпожа, – протянул он недовольно, – если собираетесь на ночь останавливаться, то скоро слева деревня будет, Большие Ямы. Поесть можно горячего, выспаться в тепле. Лошадки отдохнут.

Покосившись на пленного, я согласилась, что нормальная еда и спокойный сон ему не помешают, и кивнула:

– Показывайте путь.

Приободрённый Орун стегнул коней, и вскоре мы свернули на боковую дорогу. Название не обмануло – ямы на ней попадались громадные, к тому же после ливня полные воды. В одном особо гиблом месте я плюнула на всё и перенесла через маленькое море и повозку с лошадьми, и нас с Керу.

Мужички с отвисшими челюстями проследили за своим полётом, после чего Лиан робко спросил:

– Госпожа Льэн, вы так и до Браза нас доставить можете?!

– Угробив свой резерв целиком, – буркнула я себе под нос и громко ответила: – Левитация слишком энергозатратна. К ней, как правило, прибегают лишь при острой необходимости.

На лице бородача отразилась такая напряжённая работа мысли от желания понять незнакомые слова, что я пожалела его, сказав:

– Нет, для этого у меня недостаточно сил.

Керу расчихался, пряча смех. Ну а что?! Мне прочитать этим двум краткую вводную лекцию о магии, её целесообразности и использовании? Заодно изложить упрощённую классификацию магов, угу.

– А я слышал, что переносить по воздуху крупные предметы способны только самые могущественные маги, вроде покойного архимага Сумэ господина Лоуэ́рса, – наивно заметил Грайн. – Он даже летать умел, представляете! Или нынешнего архимага Киэра.

Пришлось растянуть губы в фальшивой улыбке. Неизвестно, что хуже – полное невежество или совершенно неуместные и даже опасные в данной ситуации познания. В следующий раз жалости не поддамся, пусть через грязь пробираются. Лучше Керу потом почистить.

После очередного поворота лес расступился, открыв десятка три покосившихся бревенчатых избушек, еле различимых в тумане. Мне сразу не понравились странная тишина и отсутствие признаков жизни. Пусть деревенские ложатся рано, зато они, как правило, трудятся до самой темноты: после войны магические светильники многим не по карману, освещают дома по старинке, масляными лампами и свечами, потому и стремятся использовать светлое время по полной. Большие же Ямы словно вымерли – ни людей на улице, ни возни в огородах, хоть бы одна кошка мелькнула или собака забрехала!