Попаданцы и их жёны. Книга первая. Учитесь магии, наёмники!
Огромный имперский корабль «вспух» между седьмой и восьмой планетами. Его, собственно, никто раньше дома и не видел – имперский секрет высшей пробы, да и сейчас рассматривать не собирались. Автоматы сделали несколько снимков, показав опознавательный знак Империи по всей окружности полусферы корабля – красная корона в белом круге. Зачем они обозначили свою принадлежность – неважно, может, для своих… Но Никлос, после объявления тревоги чуть не бессонно дежуривший в Центре Управления космической техникой, дал команду на поражение, едва разглядев бортовой знак преследователя. В долю секунды имперский корабль перестал быть… Хотя автоматика всё-таки успела передать второму кораблю сигнал опасности.
Потом оказалось, что опасность преследования не самая «опасная». Обнаружилась другая, с которой бороться было невозможно. Новая Земля была двойником старой не по всем параметрам. У найденыша не оказалось цельнометаллического ядра и Белое небо было настолько рассеянным, что… И то, и другое в связке, на родине, в сущности, было главным условием биологической жизни людей вообще – «как воздух». Здесь же – богатые залежи руд металлов, из которых можно делать сплавы, подобные составу ядра «своей» Земли, но только подобные. И требовалось их создавать в крупных размерах, и жить в непосредственной близости от них. Иначе…
– А иначе нам не видать здесь долголетия, – однажды через пару лет пребывания в новом мире Никлос объяснил ситуацию всем переселенцам, – такого долголетия, как на родине, здесь вообще не будет. Жаль, мы привыкли не оглядываться на ограниченность продолжительности жизни. Так и это не главное. Трагедия в том, что мы здесь потеряли способность к продолжению рода. Вообще. И, если там, на той Земле подавляющее большинство населения не придавало этому никакого значения, то здесь мы элементарно вымрем.
В результате трехдневного обсуждения печальной информации от своего руководителя переселенцы приняли решение покинуть эту Землю и продолжить поиски более гостеприимного дома. Не все – около пятидесяти тысяч человек решили остаться. В основном – люди уж очень пожилого возраста, которым долголетие было уже ни к чему, а к продолжению рода они давно не испытывали никакой тяги. Были и более молодые, которым, несмотря ни на что, просто приглянулся этот мир. Оставался и сам Никлос Вандер, не до конца осознавая, что его толкнуло на этот шаг. Попытался он объяснить свой поступок узкому кругу, да вроде вышло не очень убедительно.
– Знаете, – задумчиво рассуждал он, глядя в живой огонь костра и потягивая крепкий чай, – я не очень понимаю себя, вроде бы это решение пришло спонтанно. На первый взгляд. То, что проживу здесь сравнительно недолго, а потомства уже мы с женой оставили немало, это само собой. Но вот эта Земля… Она ведь в моей долгой жизни первая, так похожая на Родину. А может, и последняя, если дальнейшие поиски окажутся напрасными. И мы не зря дали ей то же имя, что у нашей Земли. Пусть она для нашего племени Творцов будет такой отдушиной, что ли. На всякий случай. Сюда можно вернуться, дать потомкам хотя бы представление о Родине предков, разбудить в них желание вернуться туда… Каждый из уходящих должен иметь в себе Знак Творца – Зеленое Дерево в Белом круге, озаботьтесь этим немедленно! Земля будет это знать. Но для этого её нужно сберечь, в первую очередь от посягательств имперцев. «Властелины мира» нашлись! Уверен, что уничтоженный корабль подал сигнал второму, третьему, сколько их там – кто знает… Не знаю, может, я и не прав, но остаюсь. Хотелось бы, чтобы кто-то из вас, отбывающих в неизвестное, взял на себя ответственность постоянной охраны этой планеты. Где бы вы ни находились. Всем своим родом или кланом, если получится выжить, передавая эту ношу по наследству – вечно.
– Никлос, да какая это ответственность! – воскликнул кто-то из молодых. – Это же право и привилегия даже! Стать и быть хранителем этой Земли – какая цель в жизни еще нужна!
– Вот ты и станешь основателем этого клана хранителей, – улыбнулся Никлос. – Ты же мой полный тезка, правнук, не ошибаюсь?
– Да! – вскочил молодой Хранитель. – Я, Никлос Вандер, обещаю…
Смутился и сел. А что тут обещать – выжить бы для начала!
Без всякой помпы, буднично проводив в неведомое земляков, Никлос вместе с верной подругой своей Гереей и оставшимися соратниками стали заниматься простыми житейскими делами, коих оставалось много. Главное, что они решили: перенести базу в более северную часть планеты, поскольку, хоть и через миллионы лет, но разумная жизнь на планете будет, а экваториальным областям всегда грозит перенаселение. Кроме того, учитывая теперь уже недолгую жизнь людей, стал готовить вечных хранителей из созданных им и создаваемых здесь существ, способных жить на земле, под землей, в лесах, горах, в воде… Да где угодно! Составил им четкие инструкции на все случаи жизни, снабдил необходимым оборудованием.
И всё, о чем говорил основатель космической расы Творцов Никлос Вандер, оправдалось, всё, что делал он и его последователи – стало благом для Потомков…
И жизнь на второй Земле шла своим чередом.
Необходимые случайности
Под тревожным и любопытным взглядом Виктора Мальцева Алексей Лапшин в третий раз перечитывал письмо своего пропавшего деда…
«…эта Земля защищена от нашей древней расы своей абсолютной бесполезностью – она не обеспечивает долголетия и не позволяет нам иметь потомства. Но нас с твоей бабушкой она защищала какое-то время. Как беглецов. Скорей всего, нас обнаружат: кланы «властителей» никогда не прекращают поиски пропавшей собственности – а мы с Артемидой относимся к их собственности, к несчастью. Знаки подчинения у нас ты видел, Алексей. Мы – лекари самой высокой категории. Необычайная регенерация «властителей» еще не дает им гарантий от неожиданных болезней, особенно относящихся к психике, к мозгу.
Если читаешь, значит, «хозяева» нас нашли. Мы не умеем вытаскивать из себя эти метки. Проживем-то теперь, наверно, очень долго, вопрос – как? И не покидает чувство уверенности, что мы еще встретимся с тобой. Оно, это чувство, есть и у бабушки, и основано на твоих свойствах – откуда они, нам неведомо. Пусть очень слабые, еле заметные и то – только для нашего тренированного взгляда, но целых восемь энергоузлов у тебя – это небывалое явление. Хотя… Это для нас оно небывалое, а ведь такой особенностью обладает большинство землян. Вот почему-то использовать это свойство, владеть им вам не дано! Мы с Артемидой пытались разбудить у тебя спящие способности, как и у твоих друзей Мальцевых. Что-то стало получаться, но, как видишь, мы не успели, жаль…
Может встретимся… А, может, и нет. Не буду много рассказывать – раньше нужно было, только ни к чему это. Наоборот, можно ведь и к тебе привлечь ненужное внимание. Хотя мы были очень рады, когда у тебя стало получаться смотреть внутренним взором. Ты помнишь наши знаки принадлежности: белый диск с изображением дерева – это символ ветви творцов. А вот серая узкая кайма по окружности означает наше рабство, другим словом не назовешь. Рабовладельцы – властелины или властители, назови, как угодно, их знак – корона в том же белом круге. Друг от друга символы кланов отличаются только разным начертанием и цветом короны – но она должна быть обязательно! Если попадется тебе знак с любым другим символом, без короны, – это «творцы». Собственно, мы с Артемидой ими и являемся, но… судьба и излишняя самоуверенность… С творцами можно иметь дело. Хотя всё это для тебя – так, на всякий случай. Где ты их можешь встретить?
Когда-то, пользуясь аварийной остановкой у этой планеты, нам удалось сбежать с гибнущего корабля, выжить и замаскироваться. Сам корабль, кажется, взорвался, раскидав свои части по всему восточному полушарию, – вспышка была. Но, повторяю, наша удача – это лишь на время. Земля нас защитила, но у неё нет той энергетики, которая нам необходима. На всякий случай записываю то последнее, что было на главном мониторе: координаты пяти миров, наверно, обнаруженных и захваченных «властителями». Зачем это тебе – не знаю, может, только для передачи нашим родственникам-творцам (при практически нулевой вероятности твоей встречи с ними). И эти-то записи удалось подсмотреть случайно, а ведь мы не помним даже, где родились сами! И где живут наши «хозяева», сколько их – тайна за семью печатями…
Это всё, Алексей. Прости, что ничего не говорили раньше. Поклоны тебе от бабушки Артемиды и разные пожелания! Прощай, внук, с надеждой на встречу!»
И что? Алексей мог бы и не перечитывать это письмо – запомнил до последней запятой с первого раза, даже пять строк непонятных символов отпечатались в памяти… Ясно стало только одно окончательно: дед его Артемий и бабушка Мира – не от мира сего, в буквальном смысле. А так, их целительские способности в деревне – ну, вызывали уважение, порой страх у людей. Только ведь в последние годы по стране столько появилось разного… С необычайными-то свойствами народу развелось! И не всегда – шарлатаны. Того же Алексея они научили же лечить: и себя, что очень пригодилось после ранения, и окружающих. Пусть не шибко эффективно, но тем не менее. Правда, очень уж просили эти свои умения не афишировать. Одно дело они – старики-колдуны, кто в них верит из серьезного медицинского мира? Другое – молодой парень, которого можно взять на обследование феномена. Не бывало такого? Ага! Вон гляньте в телевизор – выпускают порой малышню: кто считает быстрей компьютера, кто животных усыпляет, кто запоминает сходу немыслимое количество информации… Кто… И где они после этих показов? Где они во взрослом состоянии? Встречал их кто-нибудь, известна их судьба? Вот именно…
Лечению-то учила, в основном, бабушка. А дед… После того, как они с Витькой Мальцевым еще в первом классе защитили Витькину сестру-близняшку Светку от трех четвероклассников и вернулись по домам в синяках, фонарях и ссадинах, дед Артемий всерьез озаботился физической подготовкой малышни. А было-то в их пятнадцатидворовой деревеньке этого возраста всего трое: Алексей Лапшин, Витька да Светка. Другие: трое подростков лет по четырнадцать, да совсем уж мелкие. Вот с ними троими дед и занимался. По-серьезному. Поначалу познакомил с медитацией (хотя, слова этого дед не использовал и шипел, когда слышал его) – чтобы, значит, могли определять свое состояние. Потом помаленьку начал вкладывать в головы знания всяких… ну, и просто и приемов драки не банальных, но в основном, способов улучшения тела. Детей не очень в ту пору интересовал вопрос, как это у деда получается – стали сегодня знать то, чего вчера не было – надо проверять в деле и всё. Проверяли старательно: то в реке сидели до полного посинения, то морозной ночью в лесу ночевали до волдырей на ушах и руках, то по верхушкам молодых берез скакали: тут уж и до качественных шрамов доходило! Отец с матерью Мальцевых сколько ремней измочалили о задницы близнецов – а нечего одёжу рвать, не напасешься! Бабушка Мира только причитала – ну, женщина же! Часто – матом причитала: женщина, однако, вполне деревенская. Дед только хмыкал, рассматривая очередные Лёшкины штаны, располосованные сверху донизу. Занятий не прекращал, даже, наоборот, увеличивал нагрузки. Зато, когда они закончили начальную школу и стали ходить на учебу за семь километров через большую деревню, у мелких жителей к этой троице не было вопросов. Даже у старшеклассников. Нет, поначалу попытки были, а как же – ходют тут не по своей территории. Да и Светка чем-то вызывала интерес… Иногда и поодиночке приходилось двигаться. Но после трех-четырех «выяснений», особенно после приставаний к девчонке, как-то вдруг пропало желание с ними связываться.
Уже в восьмом классе дед показал Алексею – и только ему – интересную вещь.
– Себя ты рассматривать научился, более-менее, не так? – спросил он однажды. – Так, а других? Тоже чуть-чуть. Но! Алексей, пока ты смотришь почти обычным взглядом…
– А нужно каким? – удивился Лёшка. – Где я необычный возьму?
– Ты, давай-ка, вот чего уразумей. Про разные биополя, ауры там всякие, слышал уже. Сейчас про это только сверхленивые не слышали. Для простоты можно и так называть, как говорится, хоть горшком… Но ведь на самом-то деле есть просто энергия тела, энергия сознания. Что ты без неё? Вот встаёшь поутру – что-то заставляет тебя шевелиться, даже если и не хочется в школу, например? Ладно, о подробностях не буду, запутаешься. Но знать и видеть надо – очень много от этого зависит, и не только в лечении. Так эту энергию тебе и нужно научиться видеть, понял? Как? Знаешь, у каждого по-своему получается. Вон бабушка твоя Мира – с сердца начинает смотреть, я – с головы, у тебя, может, с пятки получится. И не сразу, не обольщайся. Советую с позвоночника начать, есть там у тебя кое-что. Как выглядит? Обычным взглядом – никак. Тем, что смотришь в себя и других – некое свечение, ореол что ли. Причем, смотри: получается так, что весь организм видится в однотонном свете. Какой ты будешь видеть – не знаю. Дальше, и это особенно важно, каждая часть тела – внешняя, внутренняя, имеет свое свечение – это её особая энергетика. Цвет – почти такой же, как и у всего тела, но оттенки разные: светлее, темнее, слабее, сильней. Понял? Вот и давай, занимайся, друзьям не говори сразу, у них… не получится пока. Будет у тебя получаться, скажи немедленно, надо еще кое-чего тебе показать.
Дед не торопил. Бабушка сочувствовала – Лёшка ведь серьезно отнесся к делу, каждый вечер вместо улицы, часа два-три рассматривал себя. Впервые какие-то проблески стали появляться месяца через три после разговора. Алексея будто колыхнуло: он оказался в слабом-слабом белом свете, типа совсем прозрачного тумана. Сначала и не поверил, бросил занятие. На другой день уже уверенней рассмотрел свой организм со стороны – действительно, светился слегка. Надо же – ангел прямо белесый! Только через неделю настойчивого наблюдения снаружи и внутри, сказал о том деду. Тот… изумился – это мягко сказано. Громко изумился, позвал бабушку.
– Показывай!
Лешка понял, что старики увидят то, что видит он. Показал.
Бабушка охнула, с недоверием посмотрела на деда.
– Но… Откуда?
– От верблюда! – буркнул дед. – Забыла – тут другие правила наследования всякого добра… «От деда к внуку через дочь!». Может, и сработало. Ты, внучок, не удивляйся нашему… волнению, так скажем. То, что ты научился смотреть – не столь важно. А вот то, что цвет у тебя… ну, пусть белый, хотя это по-другому называется, такого не должно быть. Однако есть – не поспоришь! И что делать-то, Артемида?
Тут впервые Лёшка узнал, как бабушку-то зовут! А то: Мира да Мира… Ну, и ладно – красиво! Может, и дед – не Артемий, а тоже Аполлон? О чем и спросил, получив в ответ смешок и подзатыльник. Почему-то эти опыты с разглядыванием дед запретил. В деревне – запретил, а вот, если переберешься куда… Тогда Лешка не понял этого странного условия, да и не обратил особого внимания. Зато опять время появилось для других дел.
А в девятом выпускном дед вместе бабушкой, не объясняя причин, потребовали от Алексея переезда. Хоть в областную Пермь, хоть в районную Березань – но в деревне нечего тебе делать! Ну, и ладно: не забытый намек на «не должно быть белого цвета», скорей всего тут определил решение. Куда-то надо поступать – Алексею было абсолютно фиолетово! Вы хотите, чтобы я перебрался, вам и думать! Вот чего бы тут изменилось за два года оставшейся учебы в школе-то? Жалко ведь: Светка с Витькой, вообще – деревня, речонка. Хоть и всего-то да райцентра сорок километров, не наездишься! Разве что на каникулы, да на выходные, в праздники ещё.
А ничего и не изменилось даже за три года. Вот бабушка придумала, где ему учиться, только с именем «Артемида» такое и можно представить! Он-то решил, что будет ему типа ПТУ что ли… К железкам поближе – в деревне всяко сгодится! Ага, Лёшка, а не хочешь вот педколледж? Однако слово – олово! Сам свалил решение на стариков.
И выдержал – выучился, успел еще год поработать в школе в той же Березани, и в армию. «Откосить», по примеру некоторых многих, даже и мысли не явилось. Погранзастава в одной из южных «групп российских войск». Срочная, сверхсрочная, лейтенантские погоны… Четыре года с редкими выездами на родину. Старики радовались безмерно, но Алексей видел и ощущал уже привычным «взором», как с каждым годом напряженней становились они. Но молчали. Только дед все же однажды не выдержал: позволил увидеть у себя некий виртуальный знак. Белый круг с каким-то деревом внутри и серым наружным узким кольцом. Ничего не стал объяснять, сказал только хмуро:
– Увидишь такое у кого, Алексей, берегись, ни на какие уговоры и посулы не покупайся! А пуще – остерегайся тех, у кого нету серого кольца, а вместо дерева – корона!
Случайно получив на службе приказание оформить заставу к какому-то празднику, рылся в описаниях гербов. Обнаружил, что по геральдическим требованиям любой контур, тесьма вокруг герба означает подчиненность, приниженность. Не то ли было у деда? Узнать лично не успел. По двум причинам.
Главное: Витька Мальцев, к тому времени работающий замом начальника райотдела милиции, сообщил короткой телеграммой: «Дед с бабушкой пропали. Есть письмо лично в руки»…
А год назад начальник заставы как-то вечером вызвал Алексея, познакомил с тремя парнями в камуфляже и масках на головах. «Познакомил»! Без никаких имен, хотя его-то представил. Приказал отобрать троих бойцов и с нынешнего дня по необходимости обеспечивать «уход за речку и возврат этих военных». Артполк – догадался Алексей. Эта войсковая часть из нашей же группы войск располагалась, точнее, недавно расположилась километрах в десяти от границы. Разведка – чего непонятного!
С наступлением темноты – а она на юге нападает резко – вышли всемером к реке, обсудили сигналы. Разведчики ушли «резинкой» на вёслах. Ходили они не реже раза в неделю, возвращались перед рассветом, вернее, до рассвета – бывало, что уже часа через два после ухода были «дома». Группа сопровождения Алексея обязана была ждать всю ночь, и состав её менять – запрещено. Где-то в пятый-шестой выход чуть не получилось ЧП. Микрофонарик с того берега мигнул около пяти утра. После ответного сигнала прошло секунд двадцать, как вдруг слева, из-за поворота, вылетел небольшой речной катер, освещая реку мощным прожектором. Лодка проявилась, как на чистом блюдце… Парни, правда, тут же оказались в воде. С катера послышались крики, ясно, о чем! Короткая пулеметная очередь…
Алексей, не мешкая, приказал открыть огонь из подствольников – черт с ними, с последствиями, главное – своим помочь. Катер утонул. Разведчики подтянулись к берегу вплавь, но и лодку не забыли – к чему всякие следы оставлять?
Никаких особых последствий и не было – противоположная сторона молчала в тряпочку. А «не особые» – так через пару недель всю четверку отвезли в полк на присланном уазике, вручили медали «ЗБЗ». Только солдат сразу вернули на заставу, а Алексею предложили задержаться: типа, начальник заставы в курсе.
– Вот, – сказал полковник. – Знакомьтесь, наконец. Теперь, считаю, можно: повязаны, так сказать, чуть не кровью, а тайной – наверняка. «Наверху», но не на нашем, кто-то пытался вякнуть с той стороны, к нам был всего один звонок, и после предложения представить доказательства тут же угомонились. Все разведчики – старшие лейтенанты: Илья Гречишников, Андрей Малов, Егор Черных. Давайте по рюмке коньяку за награды – а дальше уж сами, знаю, что всё у вас готово…
«Всё готово» было на берегу другой речки – притоке пограничной. Недалеко, километрах в четырех от части, у парней нашлось «заветное» местечко. Они тут нередко «расслаблялись» после рейдов. Довольно широкий плес с песчаным пляжиком. С одной стороны, ближе к подлеску, виднелась брошенная кем-то часть… бака что ли? Ну, металлический куб со стороной метра два с половиной, распиленный по диагонали. Целый угол смотрел от речки, а в сторону воды – такая комната с треугольным потолком и полом. Устроенный столик, скамеечки – что еще надо?
На стенах чистого черно-матового металла кое-где виднелись радужные нашлепки. Голограммы такие, как на паспорта нынче ставят или на что попало – научились, размером с двухрублёвую монету.
– Не поймем, что это, – сообщил Илья. – Не отдираются, не стираются… сплошные «не». Ну и чёрт с ними, отдыху не мешают.
Познакомились «вплотную». К удивлению и взаимопониманию, оказалось много схожего. Возраст один: двадцать два – двадцать три, все деревенские: Илья с севера Костромской области, Егор с Андреем – Тверской. До армии тверичи работали механизаторами, Илья – скотник. Охотники, рыбаки – оттого и в разведке оказались, наверное. Со службой расставаться не намерены: а что им, собственно, на гражданке светит, тем более, что из родни только у Андрея старшая сестра, да и та – троюродная? Такое совпадение… Ну, и чем от них отличался Алексей, кроме своей учительской специальности? Потому и в первый день знакомства воспоминаний было немало, и во время последующих встреч. Пока они не завершились до обидного плачевно.
Это случилось в аккурат на другой день после телеграммы от Мальцева. Илья уж отпросился в отпуск на неделю – дорога ведь не меньше трех дней займет, даже и воздушным транспортом. Встретились, как обычно, на речке – парни снова побывали в рейде. Сидели, трепались не спеша. И пиво было. Неожиданно на дороге, которая из «бункера» не наблюдалась, послышался гул мотора, заглох. Голоса.
– Ну вот, видали? Место чистое – швырнем пару, сеткой вытянем… Э, молодежь, шевелись, давай!
Быстро все происходило, Алексей с друзьями и не среагировали никак – а чего, свои же, сделают дела – уедут, а останутся, так тоже не помеха…
– Ну, кидайте, мать вашу… – и тут же страшный вопль. – Уроды! Ложись все!
Два шлепка – на песке слева от бункера и чуть впереди в воде. Такое бывает? Два солдата кинули гранаты, и обе сорвались, соскользнули с рук… Бывает, оказывается!
Лапшина «царапнуло» по позвоночнику – при выписке он еле-еле ходил с костылями, а больше ничего у врачей не получилось. Была мелкая странность: одна из тех «голограмм», что присутствовали на стенах бункера, устроилась на левом плече Алексея. И никакие доктора не могли определить, что это такое. Пытались убрать разными способами, не вышло. Ну, не мешает, и ладно, оставили, как есть… Не получилось у него и друзей разыскать, даже узнать что-то о них не выходило, будто закрыли всякую информацию – как такое могло произойти, Алексей не понимал, и госпитальное начальство объяснить не могло. На письма по адресам, оставшимся в памяти, ответов не было.
Сразу по приходу в сознание он отправил Виктору телеграмму с просьбой придержать весточку от деда до выписки, а после – видно будет. Ну, не в госпитале же его хранить – мало ли, как сложится.
А вот в чем действительно повезло, так это ко времени разразившийся очередной скандал в высшем военном ведомстве. На этот раз – махинации с жильем для офицеров. Потрясло, видимо, неплохо, если по всей стране обнаружились свободные квартиры, которые «ну, вот-вот должны были распределить, да не успели, а сейчас – так сразу…».
Алексею выпала небольшая двухкомнатка в одном из райцентров Кубани. Он и не подумал отказываться – будешь настаивать на родных местах, вовсе ни с чем останешься. Возвращаться в деревню инвалидом? Кому он там нужен? Жалостливые взгляды ловить? Они и тут были, естественно, но хоть люди совсем незнакомые – здоровым они его и не знают…
Как ни странно, но вселиться в квартиру, приобрести необходимую на первый случай мебель помог местный райвоенкомат. В пенсионном фонде и «соцзащите» также оказались душевные люди. К примеру, инвалидной коляской обеспечили, пенсию и всякие компенсации оформили без волокиты и личного присутствия – приезжали только, чтобы он необходимые бумаги подписал.
Тихий дворик между тремя трехэтажками со сквериком, детской площадкой, небольшим пространством для парковки машин – идиллия! В домах жили в основном пожилые люди, пенсионеры, всю жизнь проработавшие в организациях, ныне, в целом, именуемых «агропромышленным комплексом». Все друг друга знали, к Алексею отнеслись с присущим много пережившим людям сочувствием и тактом. В скверике, где в полную силу цвела белая акация, он чувствовал себя… комфортно. Женщины, да и мужчины, подходившие познакомиться, как обычно, интересовались абсолютно всем: откуда родом, есть ли родня, где служил, что за ранение, можно ли вылечить, какую назначили пенсию, что думает делать – как жить… «Вдовушку бы тебе надо подыскать – одному-то дюже тяжко в таком виде…» – к этому выводу пришли единогласно все «кумушки», а к чему этот вывод приведет, он не знал. Но попросил не торопиться с поисками – вдруг что изменится? А то ведь, действительно, начнется «кастинг»! Единственное – договорился с соседкой, чтобы раз в три-четыре дня уборку в квартире делала – иначе пылью покроешься. Да внук её, шестиклассник Вовка, иной раз бегал за продуктами, которых не было в ближайшем магазинчике – сюда он сам ноги разминал.