Индейские войны на Диком Западе. Том II

«Мы чувствовали, что белые насмехались над нашими страданиями. У нас не было газет и некому было говорить за нас. У нас не было никакой продовольственной компенсации. Наши рационы снова были сокращены. Вы, кто ест три раза в день и видит своих детей здоровыми и счастливыми. вы не можете понять, что чувствуют голодающие индейцы… Мы были в обмороке от голода и обезумели от отчаяния.

Мы держали на руках умирающих детей и чувствовали, как их маленькие тела дрожали, когда уходили их души, оставив в наших руках лишь мертвый груз. Они были не очень тяжелыми, но мы сами были очень слабыми. На земле не было надежды, и Бог, казалось, забыл о нас.

Кто-то снова заговорил о Сыне Божьем и сказал, что Он пришел. Люди не знали кто это, но им было все равно. Они ухватились за надежду. Они как сумасшедшие взывали к Нему о пощаде. Они уверовали в обещания, которые, как они слышали, Он дал».

Вполне естественно предположить, что агент был немало напуган своим приемом возле лагеря Белой Птицы и, как могут показать дальнейшие события, боялся заявить индейцам о своей власти и вынудить сиу прекратить танцы. Он надеялся, что со временем это увлечение утихнет без вмешательства с его стороны.

Но вместо того, чтобы увлечение танцем постепенно угасло, число участников этого ритуала увеличилось, и его распространение стало принимать очень угрожающий характер.

Танцоры не замедлили воспользоваться невмешательством правительственного агента, и широкое распространение получил слух о том, что этот агент побоялся приказать полиции арестовать участников танца. Шаманы и вожди, такие же мятежные, что и Сидящий Бык, обратились к молодым людям примерно следующим образом:

«Разве вы не видите, что белые в резервации боятся вас? Почему вы молитесь Великому Духу, чтобы Спаситель пришел на землю и произвел перемены, когда лекарство от несправедливости находится в ваших руках? Будьте мужчинами, а не детьми. Вы имеете полное право танцевать столько, сколько вам заблагорассудится, и вы должны воспользоваться этим правом, даже если сочтете необходимым использовать свое оружие. Будьте храбры, и Великий Дух поможет вам и вашему оружию. Будите трусами, и ему будет стыдно за вас».

Река Вундед-Ни (голубая стрелка)

Когда «танец призраков» или «танец мессии» впервые был исполнен в резервации Пайн-Ридж, те сиу, которые были с визитом у индейцев юта, выступали только в качестве зрителей. Они заинтересовались, поскольку его влияние на зрителей было таково, и почувствовали непреодолимое желание присоединиться к кругу.

Самый большой лагерь танцоров перед исходом недовольных индейцев на север располагался на реке Вундед-Ни.

Когда шаманы взялись руководить «танцем призраков», один из них был назначен «первосвященником», чтобы полностью контролировать церемонии. Его четыре помощника также были наделены властью запускать или останавливать танец по своему желанию. Им было дано право наказать любого, кто откажется подчиняться их приказам.

Пока шаманы совершают свои молитвы, индейские женщины возводят большие парилки. В землю втыкаются жерди, верхние концы которых сгибаются и надежно связываются. Эти жерди достаточно прочны, чтобы выдержать вес в несколько сотен фунтов. Поверх каркаса укладываются одеяла и халаты такой толщины, чтобы через них не мог выходить наружу дым или пар. В яме, вырытой в земле в нескольких футах от небольшого входа в парилку, разводят огонь и кладут туда двадцать или тридцать камней. Когда эти камни достаточно нагреваются, молодые люди, которым предстоит принять процедуру, раздеваются и проползают внутрь через дверь.

Они садятся в круг, ступнями к центру и спиной к стенкам строения. Назначенный служитель помещает внутрь несколько горячих камней, и молодые люди выливают воду из ведра на каменную кучу. Пар полностью заполняет помещение. Тем временем вход закрывается таким образом, чтобы внутрь не мог проникнуть воздух снаружи. По мере того, как пар конденсируется, внутрь добавляют больше камней, и, таким образом, процедура продолжается до тех пор, пока юноши могут выдержать заключение. Во время этой процедуры также по кругу пускают трубку, и табачный дым заполняет помещение вперемешку с паром. Когда молодые люди выходят наружу, пот льется из каждой поры. Если погода не холодная, они ныряют в реку неподалеку, а если холодно, то укутываются одеялами. Ни один из белых, которые были свидетелями этого, никогда не видел, чтобы сиу растирались после выхода из парилки.

Для подготовки юношей к танцу строится несколько парилок. Когда достаточное количество молодых людей (пятьдесят или шестьдесят), подготовились таким образом, «первосвященник» и его помощники выходят вперед. Этот главный шаман носит в волосах орлиные перья, а его юбка спускается от талии до колен.

Помощники одеты аналогичным образом. Танцоры не носят никаких украшений и выходят в круг без традиционных одеял, многие из них только в своей обычной одежде.

То, что индейцы должны отложить все украшения и наряды и танцевать без атрибутов, которые они так сильно любят, убедительно доказывает, что здесь действует мощное религиозное влияние.

В других своих танцах индейцы в больших количествах носят перья, браслеты, оружие, разрисованные орнаментом одеяла, иглы дикобраза, конские хвосты, кусочки меховой шкуры, ожерелья, колокольчики, серебряные диски и т. д.

Кандидаты на участие в «танце мессии» не постятся, как это часто утверждается. После того, как они выйдут из парилки, они готовы войти в священный круг. «Первосвященник» быстро бежит из деревни на открытое пространство к «священному дереву» и начинает свое пение следующим образом:

«Слушайте, слушайте все люди! Приходите, торопитесь и танцуйте! А когда вы закончите бегать по кругу, расскажите собравшимся вокруг людям, что вы видели в стране духов.

Я сам побывал в стране духов и видел много странных и прекрасных вещей. Всем этим правит Великий Дух, и мои глаза говорят: все, что они видели – это правда!».

По мере того, как выступающий продолжает речь, мужчины и женщины оставляют свои вигвамы и толпятся вокруг площадки. Танцоры образуют два или три круга, в зависимости от количества желающих участвовать в танце, и, взявшись за руки со сплетенными пальцами («индийский хват»), начинают двигаться влево. Они натирают ладони пылью или песком, поскольку считается несчастливым предзнаменованием, если рука выскользнет из ладони соседа.

«Священное дерево» представляет собой почти прямое дерево в тридцать или сорок футов (9 – 12 м) высотой, с обрезанными до нескольких футов ветвями. К верхним веткам вместе с несколькими цветками прикреплен небольшой белый флаг или полоска холста, которая должна служить символом чистоты. Основание дерева на высоту около пяти футов покрыто камышом и флажками. Между стеблями камыша танцоры время от времени суют маленькие подарки или «мирные жертвы». Предполагается, что эти подношения успокаивают гнев Великого Духа и совершаются бедными туземцами совершенно добросердечно. Подношения состоят из небольших кусочков бязи, пакетиков с табаком или курительных трубок. В пылу возбуждения наиболее впадающие в транс танцоры срезали маленькие кусочки плоти со своих рук и втыкали их между стеблями камыша.

Когда круг движется влево, главный шаман и его помощники громко кричат, чтобы танцоры на мгновение остановились. Когда круг останавливается, шаман поднимает руки к западу и, обращаясь ко всем, начинает следующую замечательную молитву:

«Великий Дух, посмотри на нас сейчас. Все эти хорошие люди собираются увидеть тебя, после чего ты благополучно вернешь их на землю. Люди, вы там увидите все хорошее, и вы можете получить это, побывав там. Все, что вы там услышите, будет святым и истинным, и когда вы вернетесь, вы сможете рассказать своим друзьям, насколько это свято».

Пока шаман говорит, танцоры громко кричат со всем пылом религиозных фанатиков. Они стонут и рыдают, многие из них восклицают: «Великий Отец, я хочу, чтобы ты сжалился надо мной».

Трудно представить себе всю ужасную серьезность этих людей. Сцена танца, особенно ночью, очень странная и похожа на наваждение, внушаемое больному рассудку.

Очень большие костры отбрасывают вокруг яркие тени. Груди участников ритуала вздымаются от волнения; они стонут и плачут, как будто страдают в агонии, и когда шаман умоляет их попросить Великого Духа простить их грехи, возникает такой крик отчаяния и боли, что глубоко затрагивает даже присутствующих белых.

«Танец призраков»

После молитвы, плача и подношений священному дереву танец начинается снова. Поначалу танцоры двигаются довольно медленно, и когда шаман и его помощники в центре начинают кричать и прыгать, танцоры разделяют их энтузиазм. Вместо того, чтобы двигаться обычным шагом, каждый прыгает взад и вперед, вверх и вниз изо всех сил, не теряя хватки за руку своего соседа. Один за другим танцоры выпадают из рядов, одни шатаются, как пьяные, другие дико носятся туда-сюда, почти лишенные рассудка.

Многие падают на землю и корчатся, словно одержимые демонами, в то время как ослепленные экстазом женщины набрасывают одежду на голову и бегут сквозь кусты или деревья.

Шаман и его помощники заняты размахиванием орлиных перьев перед лицами самых неподдающихся общему безумию зрителей. Перо считается священным, и его использование вместе с гипнотическим взглядом и движениями шамана вскоре приводит к тому, что жертва впадает в транс или глубокий сон. Настоящий ли это сон или притворный, автор не пытается утверждать, но он настолько глубок, что белые, пришедшие на танец, не смогли разбудить спящих индейцев даже ударами.

Несомненно, шаманы оказывают влияние, подобное гипнозу, на наиболее восприимчивых танцоров. Один из юношей, который двадцать раз танцевал в «призрачном круге», рассказывает, что шаман «очень пристально смотрел на нас, и некоторые юноши и девушки не могли выдержать его змеиного взгляда и делали все, что он им говорил».

По поводу того, что видят впавшие в транс в «стране духов», существует много спекуляций.

Индеец Малая Рана так описывает свой опыт:

«Когда я впал в транс, пришел Великий Орел и перенес меня через большой холм, где была деревня, такая же, как у нас до прихода белых. Все вигвамы были из шкур бизонов, и мы пользовались луками и стрелами, так как в этой прекрасной стране не было ничего, что было произведено белыми людьми, даже ружей. Белым там не разрешалось жить. Широкие и плодородные земли простирались во всех направлениях и были очень приятны для моих глаз. Меня привели в дом Великого Мессии, и он сказал мне следующие слова:

«Дитя мое, я рад тебя видеть. Ты хочешь увидеть своих умерших детей и других родственников?»

Я ответил: «Да, я хотел бы увидеть своих давно умерших родственников». Затем Мессия побудил моих умерших родственников и друзей подойти туда, где был я. Они появились верхом на лучших лошадях, которых я когда-либо видел, одетые в великолепные и блестящие одежды, и они казались очень счастливыми. Когда они подошли, я узнал друзей своего детства и побежал обнять их, а слезы радости текли по моим щекам.

Мы все вместе пошли в другую деревню, где были очень большие хижины из шкур бизонов, и там долго беседовали с Великим Духом.

Затем он приказал нескольким женщинам приготовить нам еду из множества трав, мяса, диких фруктов и «васны» (толченая говядина и черешня). После того, как мы поели, Великий Дух помолился за наших людей на Земле, а затем мы все вкусили дым из тонкой трубки, украшенной прекраснейшими перьями и иглами дикобраза. Затем мы покинули деревню и заглянули в большую долину, где паслись тысячи бизонов, оленей и лосей.

Осмотрев долину, мы вернулись в деревню, а Великий Дух тем временем говорил мне, что земля у нас теперь плохая и изношенная; что нам нужно новое жилище, где белые негодяи не смогут нам помешать. Далее он посоветовал мне вернуться к любому племени сиу, и сказать им, что, если они будут постоянно танцевать и не обращать внимания на белых, он вскоре придет им на помощь. Если бы шаманы сшили для танцоров волшебные рубашки и молились над ними, никто не смог бы пострадать от оружия белых; что пули любых белых, желающих остановить Танец Мессии, упадут на землю, не причинив ни единого вреда, и человек, стреляющий такими пулями, упадет замертво. Он сказал, что подготовил яму в земле, наполненную горячей водой и огнем, для приема всех белых людей и неверующих в него. С этими напутственными словами мне было велено вернуться на землю».

В ходе танца каждый час бывают перерывы, и во время этих пауз по кругу пускаются несколько курительных трубок. Каждый курильщик выпускает облако дыма вверх в сторону предполагаемого жилища «мессии». Он вдыхает большие порции ароматного дыма коры красной ивы, и его легкие, выпускают дым через нос, а затем передает трубку своему соседу.

Песни исполняются без аккомпанемента барабана, как это принято в других танцах. Все поют в унисон, и ноты, хотя и дикие и своеобразные, взятые в минорной тональности, не лишены мелодичности.

Сразу после того, как танцоры начали плакать и стенать о своих грехах, шаман начинает первую песню, к которой присоединяются все, крича с оглушительной громкостью. Кто-то из мужчин или женщин в этот момент может оказаться у дерева, раскинув руки вокруг тростника, и рыдает, как будто сердце вот-вот разобьется; или другой может ходить и плакать, заламывать руки или совершать какие-то движения, чтобы указать на глубочайшую скорбь о своих проступках. Многие певцы громко призывают свою покойную мать присутствовать и помогать им. Обращение к отцу относится, конечно, к «мессии», и предполагается, что его использование «в качестве отца» усиливает требование присутствия матери и ускоряет ее приход.

Вторая песня вкратце выражает доброту «отца». Кто-то из танцоров вышел из транса и только что рассказал о своем опыте в другом мире. Шаман, подчеркивая важность этого факта, бегает по внутренней части круга, передавая несколько курительных трубок и утверждая, что эти трубки были получены непосредственно из рук Великого Духа, и что все, кто их курит, будут долго жить. Люди доведены до такой степени религиозного безумия, что их умы теперь готовы воспринимать любое высказывание как неоспоримую истину, поэтому трубки передаются по кругу, под аккомпанемент песни. Повторение слов «так сказал отец» придает песне больший вес.

Одно из видений, которое видела молодая женщина, находясь под влиянием транса, несколько отличалось от других. Ее история гласит:

«Я была перенесена в прекрасную страну, как и другие, и там я увидела небольшой, но хорошо сделанный вигвам, полностью построенный из тростника. Тростники были плотно сплетены и напоминали прекрасные плетеные корзины, которые многие наши женщины изготавливают зимой. Вигвам был снабжен каменной стеной, которая состояла из маленьких плоских камней, уложенных у стены на высоту трех или четырех футов. В этой хижине жил Великий Дух, который выходил наружу в полдень. Как раз в то время, когда солнце стояло надо мной, вигвам сильно задрожал и затем начал спускаться к земле. Он приземлился возле площадки для танцев, и оттуда выступил человек, одетый в одеяло из кроличьих шкур. Это был Мессия, и он пришел спасти нас».

Видение индейца Маленькая Лошадь еще более примечательно.

«Два волшебных орла перенесли меня в районы счастливой охоты. Они показали мне там Великого Мессию, и, глядя на его прекрасное лицо, я плакал, потому что на его руках и ногах были следы гвоздей там, где жестокие белые когда-то прикрепили его к кресту. На его боку также была небольшая рана, но, поскольку он был покрыт красивым одеялом из перьев, эту рану можно было увидеть только тогда, когда он передвинул одеяло. Он настоял на том, чтобы мы продолжили танец, и пообещал мне что белые не смогут входить в его деревню и вкушать то хорошее, что он приготовил только для индейцев. Земля, по его словам, теперь оскудела, и ее следует снова заселить людьми нашей расы.

У него была длинная борода и длинные волосы, и он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видел».

Может быть интересен «личный опыт» индейца Ласки:

«Во время танца я не видел видений, но другие индейцы приказали мне не думать ни о чем конкретном и не спускать глаз с шамана, тогда вскоре я увижу все, что они видят.

Первый большой танец прошел на ручье Вундед-Ни под руководством шамана, именуемого белыми Биг Роуд. Мы раз десять танцевали в течение нескольких недель, когда однажды ночью в лагерь пришел очень взволнованный гонец и сказал, что в Пайн-Ридж прибыли солдаты, и они были посланы Великим Отцом в Вашингтоне. В этот момент шаманы призвали молодых людей не гневаться, а продолжить танец, но приготовить лошадей, чтобы все могли бежать, если военные нападут на деревню. Итак, мы сели на наших лошадей и всю ночь скакали по холмам, распевая две наши песни. Никогда прежде в истории «дакотов» (имя, которым называют себя сиу, что означает «союзники») не было известно о таком танце. Мы не носили ни ружей, ни какого-либо другого оружия, но доверили Великому Духу самому уничтожить солдат».

Когда нет ночных танцев, сиу проводят время, играя в новую и любимую игру, называемую «отгадай палочку». Смысл игры очень простой, поскольку ничего не используется, кроме короткой палочки, зажатой в руке. Индиец делает ставку на то, что он может отгадать, в какой руке спрятана палочка; указывает на ладонь, под которой, по его мнению, она лежит. Если он выигрывает, помимо ставки, он получает большую порцию «собачьего супа», чем другие.

Говоря о ситуации в Пайн-Ридж, на заре повального увлечения «мессией», один корреспондент центральной газеты пишет:

«Если бы сотрудники индейского агентства и их руководитель действовали согласованно и подтвердили полномочия, данные им уполномоченным по делам индейцев, весь вопрос мог бы быть решен без особых проблем. Филантропы, хотя и имеют хорошие намерения, из-за незнания природы индейца, обращаются с ним так сочувственно, часто выбирая для оказания помощи менее ценных и ленивых индейцев, что те надуваются собственной значимостью. Эгоизм ведет к наглости, а наглость приводит к серьезным неприятностям с сотрудниками агентств и жителями Запада. В целом, католические пресвитерианские миссии делают хорошую работу, и я не собираюсь много говорить против них; но они должны работать в унисон, а не друг против друга. Индеец не может понять, как много верований могут возникнуть из одной хорошей книги, и, естественно, относится с подозрением, когда слышит, как один миссионер пренебрежительно отзывается о спасении, дарованном конкурирующей церковью. В результате, он приходит к выводу, что вся совокупность проповедей несостоятельна, а миссионеры – обманщики».

Когда комиссия летом 1889 года посетила агентство, контролирующее сиу с целью обеспечения подписей к договору, по которому сиу отказались от претензий на несколько миллионов акров своей земли, комиссары дали ряд обещаний, которые так и не были выполнены. Джентльмены, вернувшись в Вашингтон, поглощенные многочисленными политическими заботами и удовольствиями, предоставляемыми столицей, вскоре забыли священные обещания, данные сиу. Не так было с самими индейцами. Сидя у костров вигвамов и обсуждая дела своей страны, они часто задавались вопросом, почему не прибавили в пайках, почему подарки за предоставленные уступки так долго откладывались.

Индиец никогда не забывает обещание.

Можно ли тогда удивляться, что сиу потеряли то немногое, что осталось у них от веры в белых?

По мере того, как белые размышляли о своих ошибках, распространилось повальное увлечение «мессией».

В течение всего лета и осени 1890 года «танцы призраков» становились все более частыми и интенсивными, и всеобщее помешательство на новой вере прокатилось, как огонь прерий, по различным племенам Севера. Племена разных языков, до этого враждебно относившиеся друг к другу, были признаны людьми одной крови и стали друзьями. Произошло общее дезертирство из резерваций, за которым, вполне естественно, последовало сосредоточение племен, причем основное направление движения объединенных сил было направлено к резиденциям наиболее могущественных сиу, и в результате их повстанческие настроения в Пайн-Ридже стали центром объединяющей деятельности многих племен.

Движения этих возбужденных масс были загадочными. Природа их демонстраций не была понята. Волнение распространилось во всех белых поселениях, и чувство тревоги охватило все агентства. Слухи самого дикого содержания разлетелись во всех направлениях. Индейцы смешивали рассказы о своем жестоком обращении с белыми со своими религиозными песнями, и их религиозные танцы все больше и больше принимали форму военных ритуалов.

Краснокожие танцевали во всеоружии, в боевой раскраске и перьях, одетые в свои рубашки, которые, как полагали, «были непроницаемы для пуль». Хотя они воздерживались от официального объявления войны, участились убийства и грабежи. Угон скота из окрестностей агентств и поселений стал азартным спортом, который особенно привлекал молодых людей. Ситуация была явно вулканической, и никто не знал, какие обстоятельства в мгновение ока могут спровоцировать кровавую войну.

У правительства не было другого выхода, кроме как быть готовым к худшему, поэтому было произведено сосредоточение войск. Эта работа была проведена одновременно с массовым увольнением из полиции индейцев, на которых нельзя было полностью полагаться.

Индейцы-полицейские у здания агентства в резервации Пайн-Ридж

Индейцы стали более неохотно подчиняться приказам вернуться в свои резервации. Они угрюмо удалились из окрестностей агентств и устремились в гористые и труднодоступные бедные земли, где они могли тайно собираться, танцевать по своему желанию и быть в безопасности от нападения солдат; или откуда они могли выйти с огромной силой для наступления. Дело о войне было решено. Таким образом, Дакота превратилась в арену боевых действий, которые раньше редко наблюдались, и внимание всей страны было привлечено к Северо-Западу.

Первые зимние снега засыпали палатки одного кавалерийского и двух пехотных полков, расположившихся лагерем у Пайн-Риджа; один кавалерийский и один пехотный полки находились в устье Белль-Фурш в юго-западной Дакоте; один пехотный полк в форте Пьер и один в форте Йейтс, в то время как один кавалерийский и два пехотных полка были размещены в лагере в форте Кео, месте многих кровопролитных боев и месте, где генерал Майлз принудил к сдаче упрямых шайенов в 1877 году.

Резервация Пайн-Ридж (зеленая стрелка), форт Белль-Фурш (белая стрелка), форт Пьер (желтая стрелка), форт Йейтс (красная стрелка), форт Кео (синяя стрелка)

К счастью, эти силы и те, которые должны были с ними сотрудничать, находились под командованием генерала Майлза, прирожденного бойца с индейцами, досконально изучившего индейский характер. Его политика развивалась в одном направлении и приняла форму твердого убеждения в демонстрации силы, однако, без ее применения. Моральный эффект от вида хорошо вооруженных и дисциплинированных солдат бескровно одержал бы самую решительную победу, если бы только те несвоевременные провокации, которые вызывают лавину или взрывают пороховой склад, можно было бы избежать в течение достаточного периода времени.