Ожидание
Оставив медвежат в берлоге, медведица решила, что сегодня, во что бы ни стало, найдёт добычу и накормит своих голодных детёнышей. Она вышла на тропу, где было много следов животных, нюхала воздух, в надежде, что на этот раз ей повезёт.
Прошло длительное время, и медведица уже стала отчаиваться, когда вдруг почувствовала в воздухе запах человека. Вскоре она увидела мальчика, лежащего под деревом…
2
Загривок у медведицы зашевелился, она понимала, что это может быть её последним шансом найти голодным детёнышам пищу. Пригнувшись к земле, насколько это было возможно с её габаритами, она направилась в сторону мальчика, ступая осторожно и стараясь не шуметь…
Мальчик лежал под деревом с закрытыми глазами, и в который раз старался представить себе, как выглядела его мать. Он завидовал своим сверстникам, у которых были мамы, и чем взрослее становился, тем чаще мысли о матери посещали его. Мачеха его была доброй женщиной, но у неё уже были свои дети, которым она уделяла больше внимания, и мальчику приходилось вечерами помогать ей с детьми…
Услышав чьи–то осторожные тяжёлые шаги, мальчик открыл глаза, приподнялся на локте и увидел метрах в пяти медведицу. Он вскочил, спина вспотела, ноги стали ватными… Мальчик растерянно смотрел в лицо медведице, как кролик на удава; мозг отказывался подчиняться ему, на глазах появились слёзы…
Взревев, медведица встала на задние лапы, внимательно следя за движениями мальчика. Мальчик всецело находился в её власти. Ей хватило бы и двух секунд, чтобы расправиться с ним, превратив его в добычу, но что–то удерживало её от этого шага…
Медведица взглянула в испуганные глаза мальчика и уловила в них знакомый блеск. Это был голодный блеск глаз её детёнышей. Она поняла, что мальчик тоже чей–то детёныш, и его также ждёт мать…
Мальчику казалось, что он стоял перед медведицей целую вечность…
И тут зверь с грохотом опустился на все четыре лапы, бессильно взревев на весь лес и со злости разрывая землю передними лапами… В последний раз медведица взглянула в испуганные глаза мальчика и, развернувшись, покачивая своим грузным телом, пошла по лесной тропе, ведущей к берлоге, где её дожидались два голодных детёныша…
Вечерело. Становилось прохладно. Послышался голос старушки:
– Холодно уже, иди домой, пора спать…
Дед, казалось, не расслышал слов супруги. После повторного напоминания со стороны своей благоверной, он медленно встал и, опираясь на трость, неверными шагами вошёл в комнату, направился к своей спальне, чтобы переодеться и лечь спать. Он уже знал, что Она и в эту ночь придёт к нему во сне. И снова он проснётся в холодном поту, и в который уже раз будет лежать в постели с закрытыми глазами, задавая себе один и тот же вопрос, на который, пожалуй, никогда не сможет найти ответа:
– Почему Она тогда не разорвала меня на куски?.. Почему не тронула, а, взревев, ушла?..
*Чарыхи – обувь в виде лаптей, сделанная из сыромятной кожи.
Август 2016 г.
Язык детства
– Та–та–та, та–та–та… произнесла малышка Карусик. Взрослые её не понимали. Впрочем, она к этому уже привыкла. На днях ей исполнился 1 год и 3 месяца…
Сидя за журнальным столиком, взрослые беседовали за чашкой кофе, ели мороженое. Услышав голос малышки, кто– то протянул ей мороженое и сказал:
– Наверное, хочет мороженого.
Малышка подошла, лизнула мороженого и снова произнесла:
– Та–та–та, та–та–та…
– Всё, хватит, горло будет болеть, – был ответ ей.
Она отошла в сторонку и стала смотреть на сидящих людей за столиком. Карусь пыталась объяснить им, что хочет погулять на улице. Ей было обидно, что она понимала язык взрослых, а они её – нет.
Всех сидящих за столиком она знала. Вон, сидит молодая женщина, которая упорно требовала, чтобы Карусь называла её Мамой. Она её кормила, ухаживала за ней, но днём всегда отсутствовала, и в это время её принимала другая женщина – постарше, которая возилась с ней, кормила, регулярно покупала красивые вещи, выводила в парк погулять. Малышка знала, что это её бабушка, и для себя она окрестила её «Бабушка нельзя», потому что часто от неё исходил окрик: «Карусь, нельзя!» Малышка перевела взгляд на мужчину, который постоянно твердил ей, что он её папа, и она должна была выговорить это слово «папа». Малышка с удовольствием говорила слова «мама» и «папа», но у неё всегда выходило: «Та–та–та, та–та–та…»
И взрослые были недовольны тем, что она пока не разговаривает так, как им хотелось бы…
Тут взгляд малышки перешёл на другую женщину, которая то и дело пропадала из поля её зрения, а потом снова появлялась, и она к этому тоже уже привыкла. Малышка знала, что это тоже её бабушка, и про себя она прозвала её «Бабушкой по куплету всему свету». Карусь привыкла, что стоило этой бабушке увидеть её по скайпу, или же вживую, как она сразу же начинала петь:
– По куплету всему свету вы раздайте песню эту и дождей грибных серебряные нити…
Рядом сидели двое мужчин, и малышка знала, что это её деды и обоих зовут Або*. «Не могли одного назвать другим именем?» – беззлобно думала она. Одного из них она видела каждый день, а то и несколько раз в день, и этот Або никогда ей ни в чём не отказывал, выполнял все её прихоти. Карусь ценила это. Другого Або она видела всего три раза и не могла к нему привыкнуть. Она уже знала, что при встрече этот дед всегда называет её Карасиком. И тут она злилась:
– Та–та–та, та–та–та… я не Карасик, я Карусик, и не рыба я, а ребёнок!
Но, конечно, её никто не понимал…
Были и три молодые девушки, которые постоянно ласкали Карусь, целовали, и это были её тёти. Малышка к ним привыкла и радовалась встрече с ними, потому что они ни в чём ей не отказывали.
Утром малышка проснулась рано. Женщина по имени «Мама» взяла её на руки и понесла в комнату, где лежала «Бабушка по куплету всему свету», положила рядом с ней и пошла спать.
– Та–та–та, та–та–та…произнесла малышка.
– Наверное, кушать хочешь? – спросила «Бабушка по куплету всему свету» и отправилась готовить ей кашу. Карусь приподнялась на локте и взглядом начала искать деда, который называл её Карасиком, и к которому она за эти два дня уже начала привыкать. Но его не было.
– Та–та–та, та–та–та… печально произнесла малышка. – Опять пропал. Надолго ли?
Поев кашки, Карусик терпеливо ждала, пока Бабушка по куплету всему свету оденет её, возьмёт за руку, и они на лифте спустятся во двор.
Выпустив руку бабушки, малышка, хлопая в ладоши, переваливаясь с боку на бок, поспешила к своим любимым качелям, гневно и громко крича другим детям:
– Та–та–та, та–та–та. Это мои качели, отойдите в сторонку!
В отличие от взрослых, дети понимали её с полуслова, так что они сразу же расступились…
*Або – сокращённо от имени Альберт.
Август 2016 г.
На мушке
Рассказ посвящаю сотрудникам
и ветеранам органов внутренних дел.
1
Утром за завтраком Богдан вспомнил слова сослуживца Германа, гневно произнесённые им ему вчера:
«Слушай, может, хватит тебе, у меня тоже семья! Ты уже второй месяц не возвращаешь долг!»
Полтора месяца назад Богдан попросил у друга взаймы 50 рублей, обещав, что вернёт с зарплаты. Но случились непредвиденные семейные расходы…
– Богдан, китель, рубашка и брюки выглажены, можешь одеть, – раздался голос супруги Валентины.
Выйдя из подъезда своего дома, Богдан учтиво поздоровался со старушками, сидевшими на лавочке. Проходя мимо них, услышал за спиной голос одной из них:
– Повезло Валюше, хорошего муженька отхватила…
В райотделе, где проходил службу Богдан, с утра было очень шумно: в «обезьяннике» буянили трое пьяных, задержанных за нарушение общественного порядка, там же сидела разукрашенная всеми цветами радуги девица лёгкого поведения. Пожилая женщина пришла с жалобой на своего соседа, который ночью затопил её квартиру, молодой мужчина передавал дежурному по РОВД заявление об угоне его автомобиля и просил зарегистрировать при нём, чтобы он это видел.
Богдан поднялся на второй этаж, вошёл в кабинет, поздоровался с двумя коллегами, уже находившимися на рабочем месте. Открыв сейф, он достал готовый отказной материал, чтобы ещё и ещё раз проверить, нет ли ошибок, всё ли написанное соответствует уголовно–процессуальному кодексу. Он знал, как придирчиво будут его изучать, вначале начальник райотдела, а потом районный прокурор. Богдан слыл грамотным сотрудником, и ещё ни один его отказной материал не был отправлен обратно. А любой возврат такого материала чреват получением выговора…
Зазвенел служебный телефон.
– Товарищ капитан, вы сегодня ответственный по райотделу, – на том конце провода послышался голос заступившего нового дежурного.
«Блин, а я обещал Вале вечером пойти в кино…» – огорчённо подумал Богдан, но меняться дежурством не хотел, потому что по графику на завтра ответственным шёл Герман, и из–за долга Богдан не хотел подходить к нему с просьбой…
Позвонив домой и, предупредив жену, что поход в кино отменяется, он услышал от неё знакомые, как зубная боль, слова недовольства: «Никакой личной жизни, постоянно на службе… Погубила свою молодость с тобой, получал бы хоть прилично, ещё можно было бы понять. Постоянно в долгах, не помню, когда в последний раз ходили в кино или в театр…» Привычно пообещав супруге, что через пару дней они обязательно сходят в кино, он быстро бросил трубку, облегчённо вздохнув.
Детей – сына и дочь, Богдан отправил на летние каникулы, в деревню к родителям Вали, чтобы те отдохнули на свежем воздухе, попили парного молока. Сама супруга не работала, целый день находилась дома, скучала, и Богдан понимал её состояние…
Богдан понёс отказной материал на подпись к начальнику отдела. После того, как начальник подписал все документы, Богдан направился пешком к прокурору на утверждение. Благо, прокуратура находилась недалеко, метрах в ста от райотдела…
Прокурор, полный пожилой мужчина в звании советника юстиции, надев очки, неторопливо, придирчиво осмотрел каждый лист, однако придраться было не к чему.
– Чего стоишь? В ногах правды нет, – недовольно произнёс он. – Капитан, ты мне, вот что скажи: среди всех сотрудников отдела ты единственный, кто много отказывает в возбуждении уголовного дела. Почему?
Богдан знал, что рано или поздно прокурор задаст ему этот вопрос и был готов к ответу.
– Товарищ прокурор, я согласен с вами, но я не нарушаю УПК, всё делаю в соответствии с буквой закона, и я… – тут Богдан сделал паузу, выдохнул из груди накопившийся воздух и выпалил: « Я мзду не беру».
Прокурор внимательно посмотрел на сидящего напротив Богдана и, подумав, подписал отказной материал…
Конец рабочего дня; сотрудники отдела начали расходиться по домам, посетителей уже не было, «обезьянник» был пуст. «Наверное, дежурство будет спокойным», – подумалось Богдану.
В райотделе было три штатных офицера – дежурных и три сержанта–помощника. Но каждый офицер – сотрудник райотдела в неделю раз заступал на суточное дежурство в качестве ответственного сотрудника по отделу.
– Товарищ капитан, дежурный пригласил вас поужинать с нами, чем Бог послал, – открыв дверь кабинета, весело произнёс невысокий, конопатый молоденький сержант, которого в отделе все звали Рыжиком.
Положив документы в сейф, Богдан спустился на первый этаж и вошёл в дежурную часть. Из комнаты отдыха шёл запах жареного мяса и картошки. Богдан только сейчас почувствовал, что сильно проголодался…
Дежурный райотдела – старший лейтенант по имени Костя, был весёлым молодым парнем. В отделе все его любили за то, что он не был конфликтным, готов был в любое время подстраховать ответственных по отделу и не был скуп. Но руководство отдела одно не устраивало – Костя был не дурак выпить, даже на дежурстве…
Рыжик, находясь за пультом у телефона, смотрел телевизор, жуя бутерброд, а два офицера сели ужинать за стол в комнате отдыха.
– Что–то в горло кусок не лезет, – недовольно проговорил Костя. – Может?..
Тут дежурный средним пальцем правой руки щелкнул себя по горлу в районе кадыка, намекая Богдану о выпивке.
Богдан отказался и решил запретить и Косте, напомнив, что на службе нельзя пить спиртное, как в это время зазвонил телефон и послышался тревожный голос Рыжика:
– Да, ясно… Какое оружие? Адрес…Записываю… Вызов принят!
Открылась дверь, и Рыжик взволнованно выпалил:
– На улице Панфилова, около военкомата, вооружённый автоматом войсковой офицер в пьяном состоянии устроил стрельбу по окнам домов!
Богдан и Костя выскочили из–за стола. Как старший по званию и должности, Богдан приказал дежурному:
– Срочно свяжись с нарядом ППС по рации, чтобы подтянулись к военкомату! Скажи, что преступник вооружён, чтобы были осторожны! Рыжик, заводи УАЗик!
Уже в машине Богдан достал табельный «Макаров», догнал патрон в патронник, поставил на предохранитель и положил в кобуру…
2
Богдан приказал Рыжику выключить сирену и мигалку и подъехать к деревьям, растущим у здания военкомата.
Был август, уличные фонари ярко светили, освещая всю улицу. В такое время по этой улице вечерами прогуливались жильцы близлежащих домов. Но Богдан обратил внимание на то, что улица была пустынна, а в окнах домов не было света.
Он вышел из машины, встал за ствол большого дерева, держа руку на кобуре, чтобы в любой момент выхватить табельное оружие. Рыжику он приказал остаться в машине и не выключать двигатель.
Тут Богдан заметил пожилую женщину, пригнувшуюся на балконе второго этажа близлежащего здания. Она жестами старалась что–то объяснить ему. Богдан спинным мозгом чувствовал, что преступник где–то рядом, наверное, спрятался за каким–то деревом.
Прошли долгие две минуты. Женщина, делавшая знаки Богдану, испугавшись чего–то, исчезла с балкона.
Богдан медленно вышел из–за дерева, сделал шаг вперёд, как услышал злой, с хрипотцой окрик:
– Стой, не двигайся, стрелять буду! Руку убери с кобуры!
Из–за соседнего дерева, метрах в пяти от него, вышел офицер советской армии в звании старшего лейтенанта с автоматом «Калашникова» в руках.
Богдан невольно замер. Он понял, что стал реальной мишенью этого пьяного офицера, судя по тому, как тот держал нацеленный на него автомат.
– Скажи водиле, чтобы убрался отсюда по–быстрому, – приказал пьяным голосом преступник, сдабривая сказанное отборным матом.
– Рыжик, уезжай, – не оборачиваясь, крикнул Богдан шофёру. Своего голоса он не узнал…
– Медленно расстегни кобуру, вынь двумя пальцами пистолет, брось на асфальт, отшвырни его ногой в мою сторону и после этого – два шага вперёд! – приказал преступник Богдану.
Последний выполнил всё, что ему было приказано.
Уличный фонарь высветил на проезжей части двух офицеров, стоящих друг против друга. У одного из них в руках было боевое оружие, готовое в любую секунду выстрелить.
– Старлей, не дури, опусти оружие… иди в часть. Я тебе обещаю, что об инциденте никто не узнает, – только и успел сказать Богдан, как в ответ послышался пятиэтажный мат.
Богдан смотрел на искажённое злобой пьяное лицо офицера, на его стеклянные глаза, вылезающие из орбит. Затем он перевёл взгляд на указательный палец его правой руки, лежащий на курке автомата… Палец нервно подёргивался. В том, что он может в любую секунду получить пулю в лоб, Богдан уже не сомневался.
Спина Богдана взмокла, в затылке от напряжения стало ломить, левое колено начало предательски подрагивать. Вдруг почему–то он вспомнил Германа и свой долг ему. «Погибну, где Валя найдёт эти деньги?» – отчаянно подумал Богдан.
В это время сзади послышался топот ботинок. Богдан понял, что это подоспели ППС–ники, но сразу стало ясно, что появление коллег лишь усугубит его положение. Как бы прочитав его мысли, преступник заорал в ту сторону, откуда послышались шаги:
– Предупреждаю, если кто из вас появится, я пущу пулю в лоб вашему капитану!
Тишина. Топот ботинок затих…
«Что делать? Что делать?..» – крутилось в голове Богдана, и вдруг он стал громко смеяться…
– Ленин, Чернышевский не знали что делать, куда уж мне! – вдруг вслух проговорил Богдан и зашёлся в приступах смеха.
– Не понял… Ты чего это?! – покачиваясь, недоумённо произнёс старший лейтенант, подозрительно глядя на Богдана и не опуская оружия.
Но Богдана душил нервный смех, он не мог остановиться. Хохот офицера был слышен на всю улицу.
Вдруг краешком глаза Богдан заметил лейтенанта, сотрудника ППС, который, обойдя дворами, с пистолетом в руках подкрадывался к преступнику сзади… Сильный удар рукояткой пистолета по затылку повалил старшего лейтенанта на асфальт. Подоспели Рыжик и другие сотрудники. Пьяного офицера скрутили и бросили в УАЗик…
Уже в машине, возвращаясь в отдел, Богдан спросил у бледного Рыжика, сколько продлилось всё ЭТО. И услышал ответ:
– Минут двадцать, товарищ капитан.
В райотдел прибыли командир и начальник штаба войсковой части, где проходил службу старший лейтенант. Командир полка разорался на своего офицера, сидевшего в «обезьяннике», понурив голову. Тот объяснил, что в семье у него неприятности, вот и выпил лишнего. Подойдя к Богдану, полковник принёс ему извинения за своего офицера. Приехала военная полиция, старшего лейтенанта забрали, в отделе стало тихо…
Закрыв глаза, Богдан сидел на стуле в дежурной части.
– Товарищ капитан, вас к телефону, – послышался учтивый голос Рыжика.
Звонила Валя, интересовалась, как идёт дежурство…
– Всё нормально, дорогая, – бодро проговорил Богдан. – Вот, сидим, делать нечего, смотрим телевизор… Обещаю, завтра мы обязательно сходим в кино. Честное офицерское, что бы ни случилось, мы сходим на фильм…
Богдан стоял посередине дежурной части. Он посмотрел на часы, показывающие час ночи, и вдруг обратился к дежурному и его помощнику:
– Что делать? Что делать? Я знаю, что делать, – улыбаясь, проговорил Богдан. – Костя, накрой «поляну», Рыжик, слетай в дежурный магазин. Вот тебе деньги, купи две бутылки водки.
У Кости сразу поднялось настроение. Доставая продукты из холодильника и умело раскладывая их на столе, он весело замурлыкал: «Наша служба и опасна и трудна…»
Богдан сел на стул, закрыл глаза. Перед его глазами появился чёрный зрачок дула автомата, готовый в любую секунду «плюнуть» в него смертельной «слюной».
«Надо бы завтра найти эти 50 рублей и отдать долг Герману», – засыпая, подумал он…
Ноябрь 2016 г.
Малыш
1
Самвел подошёл к могиле, положил восемь алых гвоздик на плиту. От пронизывающего ноябрьского ветра мужчина поёжился, поднял воротник куртки и закурил сигарету.
Каждый год 27 ноября он приходил на Мемориальный комплекс, чтобы положить цветы на могилу Малыша. Как правило, он задумчиво выкуривал у могильного камня пару сигарет и молча уходил…
С надгробной плиты на Самвела смотрел, стоя во весь рост, улыбающийся конопатый паренёк, одетый в камуфлированную форму. Мужчина долго глядел в весёлые, задиристые глаза Малыша и унёсся мыслями в то время, когда в Карабахе шли кровопролитные бои, и жизнь человека не стоила и ломаного гроша…
Мощное наступление неприятеля в Мартакертском направлении было приостановлено. Обе противоборствующие стороны окопались, не предпринимая никаких активных военных действий. Подразделение Армии обороны НКР, где служил Самвел, дислоцировалось в лесу, недалеко от села Кичан Мартакертского района. Люди смогли перевести дух, командир по очереди отпускал бойцов на пару дней, повидаться с семьёй, помыться, сменить одежду…
Несколько месяцев назад к ним прибился невысокого роста худенький паренёк, лет шестнадцати. По его говору было заметно, что мальчик из низинных сёл Карабаха. Командир вызвал его, поговорил, пригрозил, что, если тот не вернётся домой, то он будет вынужден «принять меры». Но мальчику некуда было идти – их село было под оккупацией неприятеля. Отец его пропал без вести, когда он и другие мужчины села прикрывали отход сельчан. Спешно покидавшие свои дома старики, женщины и дети уходили через леса, чтобы спастись от смерти. Мать и две сестры мальчика теперь находились во временном лагере под Степанакертом.
Один из солдат узнал отца мальчика. Он слышал эту трагическую историю и подтвердил сказанное пареньком. Тогда командир решил на свой риск оставить мальчика в подразделении, закрепив его за кухней. Вызвав своего заместителя по тылу, он передал мальчика под его ответственность. По приказу командира паренька взяли на довольствие, выдали ему форму самого маленького размера. Радости мальчика не было предела…
Мальчика прозвали Малышом, с учётом его возраста и комплекции. Мальчик был смышлёный, его голос можно было услышать во всех концах лагеря. Он успевал принести из лесу дров, нарубить их, вёдрами носил из родника воду для кухни, помогал повару… Все знали, что если о чём–то попросить Малыша, то отказа не будет… Но однажды он пропал. Все забеспокоились, командир дал команду прочесать близлежащий лес, окрестности, однако поиски не дали результатов. На всякий случай он сообщил о ЧП вышестоящему командованию, получил нагоняй, и приказ во что бы то ни стало найти мальчика…
Больше всех переживал Самвел, к кому Малыш с первого дня потянулся и называл его «дядей Самвелом». Позже мальчик объяснил, что Самвел очень похож на его отца. Большую часть своего времени Малыш проводил рядом с ним…
Через три дня Малыш появился в расположении подразделения – чумазый, в оборванной форме и верхом на лошади.
Под ним была лошадь белого цвета, без седла. На шее животного болтался обрывок верёвки.
Оказалось, что Малыш рано утром сбежал с территории лагеря и вышел лесными тропами к расположению неприятельских позиций. Два дня он находился в непосредственной близости от неприятеля, прятался в лесу, питался ягодами и каким–то образом смог «экспроприировать» пасущуюся недалеко лошадь и теми же путями незаметно вернуться обратно…
Своим поступком Малыш хотел доказать, что он уже взрослый и ему можно доверить оружие.
2
Командир недоверчиво выслушал рассказ Малыша, после чего вызвал начальника разведки, и уже вместе с ним они снова допросили его, попросив также показать на карте маршрут его движения. Паренёк, конечно, в картах не разбирался, но с его слов быстро поняли, каким образом он смог перейти на противоположную сторону и вернуться…
Самвел, сидя под деревом, разобрал свой «Калашников», разложил детали на траве и начал чистить их тряпочкой. Чуть раньше разведка сообщила, что неприятель замышляет что–то, и командир приказал всем проверить своё оружие.
Малыш лежал на траве рядом с Самвелом. Он был непривычно молчаливым.
– Ты чего это, Малыш, такой грустный? – протирая смазанной машинным маслом тряпочкой деталь автомата, спросил Самвел, скосив глаза на мальчика.
Тот молчал, покусывая травинку, потом, не глядя в лицо Самвелу, произнёс:
– Сон видел… Папа и другие мужчины, кто с автоматом, кто с охотничьим ружьём, стреляли в сторону врага, чтобы мы могли спастись. Папа, увидев меня, крикнул, чтобы я убежал… У меня на глазах пуля попала папе в голову, и он упал… Я закричал, побежал к нему… потом проснулся…
Самвел выслушал мальчика и, оторвавшись от чистки оружия, успокоил его:
– Это сон, Малыш, не бери в голову… Жив твой папа… и вернётся домой… Вставай, идём – скоро построение…
– Дядь Самвел, вы идите, я догоню…
Голос мальчика дрожал, чувствовалось, что он еле сдерживал слёзы…
Собрав автомат и закинув его на плечо, Самвел пошёл вперёд, в середину лагеря, где минут через 10 должно было быть построение. Не пройдя и 50 метров, он услышал пронзительный звук падающих мин. Мужчина инстинктивно бросился на землю. Две мины разорвались позади него, там, где он был с Малышом. Обернувшись, он увидел мальчика, лежавшего под деревом с неестественно раскинутыми руками…
– Малыш! – закричал Самвел и, вскочив, бросился к мальчику, не обращая внимания на то, что обстрел лагеря усиливался.
Подбежав к месту, где лежал паренёк, Самвел наклонился и приподнял его голову, положив на своё колено.
– Не закрывай глаза, Малыш, сейчас придёт медбрат… – кричал Самвел, глядя в веснушчатое лицо мальчика.
Глаза Малыша были прикрыты, лицо исказилось гримасой боли. Мальчик с трудом приоткрыл веки:
– Папа… дядя Самвел… сон… – прошептал он и, улыбнувшись своей детской улыбкой, передёрнулся и испустил дух.
Голова мальчика повисла. На груди паренька блеснул металлический нательный крестик…
– Малыш! – дико закричал Самвел…
Хоронили мальчика на Мемориальном комплексе Степанакерта, так как село, где жил Малыш, пока ещё находилось в руках неприятеля…
Много воды утекло с того времени, но Самвел часто вспоминал этого мальчика, и каждый год, в этот самый день, приходил на его могилу, где, стоя во весь рост, смотрел на него с камня весёлый конопатый паренёк, одетый в камуфлированную форму…