Как в старой сказке. Возвращение колдуна

Парень с интересом наблюдал как девушка шептала себе под нос слова на неведомом ему языке и водила руками около разорванной плоти. Закончив читать некое, молитво-подобное, собрание слов и убрав руки, она удивлённо произнесла:

– Как? Как это возможно? Ты не излечился.

– Так, краса длинная коса. – ответил парень. – Я не знаю, что здесь происходит, что за костюмированная реконструкция у вас здесь, могу только предположить, что неподалёку лагерь Толкиенистов. Так вот я не из ваших, ну я не в теме, понимаешь? – Парень извлёк из кармана мобильный, но тот его разочаровал, сеть была недоступна. – Блин, как на зло связи нет. Ладно, подскажи мне, где ближайшая трасса и где я нахожусь, и более я не смею вас задерживать.

– Последнее что ты помнишь?! – громко спросила она.

– Не знаю, я был в доме. – Подробности своего пребывания там он ре шил упустить. – Потом яркий свет, головная боль и ты, преумножающая эту боль.

– Свет? Знаки? Ты видел знаки?! Символы, руны, что угодно.

– Да нет. Не помню.

Она была явно недовольна таким ответом, а потому вновь приставила саблю к горлу, дав понять, чтобы он не сопротивлялся. Схватив его за волосы, она повернула его лицом к солнцу, слепящие лучи заставили веки сомкнуться, но она заорала:

– Глаза! Открой глаза! Терпи.

Собравшись, парень выполнил её требование и яркие лучи ослепили его.

– На солнце. Смотри на солнце.

Зрачки Андрея повернулись и слёзы сразу же заблестели на его ресницах. Вдруг она обхватила его голову зажимая глаза ладонями.

– Что? Что ты видишь?

– Ничего. Хотя нет. Это… Это круг с ромбом, внутри разбитым на четыре части крестом.

– Не может быть. – Ослабила хватку она. – Он был прав. Всё происходит уже сейчас. Эй ты. – обратилась она к одному из всадников, которые всё это время молча наблюдали за ними. – До лагеря пойдёшь пешком, или раздобудь коня, мне всё равно.

В просторном тронном зале царила тишина, сквозь цветные стёкла витражных окон лился тёплый свет, а за открытой дверью, ведущей на большой ступенчатый балкон, слышалось бряканье металлических пластин, составляющих броню караульного. На деревянном троне, облокотившись на правую руку, сидел король. Высокий, молодой, с длинными чёрными волосами и глубоким вдумчивым взглядом. Он любил вот так вот посидеть, наедине с самим собой и поразмышлять обо всём, о течении жизни, времени, о переменчивости клятв и чувств, о том, что может быть самым ценным сокровищем в этой жизни и о том, что сокровище у каждого своё. Он знал, в размышлениях рождается мудрость, и он стремился приблизится к ней. Но увы, сегодня был явно не тот день, когда небеса могли ему это дозволить. Спокойствие тронного зала разорвал тройной стук по дубовым, центральным вратам. Они приотворились и в них вбежал лет сорока воин, спотыкаясь и дыша словно загнанная лошадь.

– Алексий. Мой повелитель. – проговорил он и свалился, не добежав до трона каких-то пару метров. – Беда. Ваш отец при смерти.

– Как?.. – тихо протянул король, словно не понимая смысл услышанного, и поднялся с пьедестала. Право если снять с него корону и семь перстней, он бы, одеянием своим, мало чем отличался от обычного солдата, воина, который носит удобную и практичную одежду. Ещё несколько секунд он простоял неподвижно, после чего смахнув с себя корону бросился к выходу. Принесший горестную новость воин не успел сказать более ни слова, он слышал лишь быстрые, тяжёлые шаги и звон короны, покатившейся по каменному полу. Король в мгновение ока оказался около конюшен и взлетев на первого попавшегося, осёдланного, коня, бросил его в галоп, не услышав, как ему вслед кричит дюжий бородатый воин, пытавшийся догнать правителя. Добежав до конюшен, воин заорал:

– Ветер, мне! Быстро! – его глубокий взволнованный голос лёг на эту часть города словно гром и уже через пару мгновений перед ним стоял серый конь, на которого спешно накидывали седло.

– Ренестон, господин. – обратился один из конюхов к воину. – Что произошло?

– Не знаю. Почему ножны пусты? – взлетев в седло, крикнул Ренестон.

Дело в том, что к седлу были приспособлены ножны, но мечей в них не было.

– Так жиром же, железо. – начал оправдываться второй конюх, который был раза в три старше первого, но поняв, что может схлопотать, по-молодецки скрылся за дверью сарая, вернулся он с двумя мечами, один поменьше, второй он с трудом смог поднять в верх, в силу своих лет. Как только металл занял своё место, воин помчался в след за королём.

В старой роще, под вековыми дубами да осинами, затаился обветшавший деревянный дом с черепичной крышей. Неподалёку от него, виднелись небольшие ворота, врезанные в холм. Пройдя сквозь них, попадаешь в коридор, который пологим уклоном спускался в погреб. Это был весьма большой погреб, туда спокойно можно было заехать на телеге, а если убрать весь тот хлам, скопившийся внутри, то телега спокойно могла развернуться. В уютном, но запущенном дворе было несколько построек – сарай, амбар, некое подобие ветряной мельницы с тремя лопастями, четвёртая была отломана и аккуратно приставлена к стенке. Все постройки были хаотично разбросаны по двору и также, без всякого умысла, где попало, между зданиями росли фруктовые деревья. Под одной из слив, мощной, но совсем не высокой, ютился старенький колодец с воротом. В доме жили два, абсолютно разных человека, Ливадий и его ученик, и помощник Павел. Ливадий старый, Пашке же не многим за двадцать, учитель совсем не высокого роста, а ученик на голову выше, нет по сравнению с другими людьми Павел был далеко не гренадёр, просто Ливадий был уж больно низковат. Старец был размерен и не тороплив, как и полагалось в его годы, а юноша…

Жили они в доме, но всё своё время Павел проводил в погребе так как ни в одной из комнат и даже на чердаке у него не было личного места, всё было завалено книгами, травами, склянками пустыми и полными. Вокруг висели какие-то камни, щепки, перья, клыки, кости и бог его знает, что ещё. Здесь, кроме Ливадия, никому не хватало ни места, ни уюта. Сказать, что Пашка не интересовался магией или зелье варением конечно же нельзя, интересовался и даже очень. Да вот только имел он на всё свою, отличную ото всех, точку зрения. Все его считали чудаком, если не сказать дураком, за его безумные идеи, но он никогда не придавал этой болтовне никакого значения, и только старый маг видел в этом одарённом мальчишке не малый талант. Что правда, он никогда не говорил ему о том, что он в нём видел.

В сарае, периодически, жили ещё трое парней, они были не выдающихся умственных способностей и выполняли функции посыльных, подносчиков, носильщиков, и остальных дел в стиле принеси подай.

Раздался злобный, но обречённый рёв, его и не сразу отнесёшь к человеческому, лишь тогда, когда спустишься в погреб.

– Я знал, знал! – повторил Пашка сам себе. – Теперь этот старый пень признает, что я тоже был прав. Но как мне тебя сохранить? Ах, если бы вернуть тебе разум…

Чародей взял себя за клок волос, свисающих чуть ниже виска, и приложив кулак к щеке, присел около, закованного в кандалы, Михаила, тот попытался потянуться к нему, но толстые цепи сдержали его.

– Не обращай внимания, это предосторожность. Я когда-то оживил мышь, так она мне палец чуть не отгрызла, представляешь? Да, а ты по более будешь, здесь пальцем можно не отделаться. Кстати, с того времени я оживляю лишь лягушек, да. Ну, у них по крайней мере зубов нет. Но все они закончили одинаково. Хотя, что я распинаюсь, ты всё равно ни черта не понимаешь.

– Боль… – еле слышно, протянул невольник, сдерживая свой гнев.

– Что? – взволнованно спросил Павел. – Что? Что ты сказал?

– Боль…

– Что? Что болит? – промолвил он, упав на четыре кости.

– Всё… Всё!!! – уже не сдерживаясь заорал Михаил и со всех сил дёрнул цепь, это был резкий и внезапный выпад, но хозяин подземелья даже не дёрнулся.

– Боль. Это что-то новенькое. Лягушки не чувствовали боли… А если ты…

Это прекрасно. Ужасно, страшно, но здорово. Я… Никуда не уходи.

Павел словно пуля вылетел, но скоро вернулся назад с несколькими склянками, позаимствованными со шкафа, Ливадия.

– Ты не подумай, – словно оправдываясь говорил он, впрочем, это так и было. – я и сам мог бы сварить это зелье, но это так просто, не интересно. И к тому же это время! Драгоценное время, которого у нас нет.

Он взял один флакон, в котором было, наверное, грамм двести, мутной, словно молоко разбавили водой, жидкости, и поднес его к губам. Закрыв глаза, он что-то прошептал от чего жидкость помутнела ещё сильнее.

– Пей. – произнёс он и, вытащив крышку с флакона, протянул его узнику.

Человек в плаще, не раздумывая, опустошил ёмкость. Ему было плевать что было внутри, он просто хотел, чтобы то, что с ним происходило, закончилось. Он почувствовал лёгкое облегчение и протянул:

– Спас… – но резкий болевой шок, не дав ему договорить, отправил его в нокаут.

– Что же, отдохни. А мне пока нужно кое кого проведать.

– Всё то, что ты говоришь, в это сложно поверить. – произнёс Андрей, пытаясь удержаться в седле. – Кстати, ты так и не назвала своего имени.

– Дария. – тихо ответила девушка.

– И куда мы направляемся, Дария?

– В лагерь. Скоро ты встретишься с тем, кто, несомненно, сможет тебе помочь. Завтра я отведу тебя в замок.

– У него свой замок?

– Можно и, так сказать.

– Значит я встречусь с королём?

– Он не король. – ухмыльнулась всадница, она явно не хотела ему что-либо рассказывать и просто добавила: – Но он, несомненно, им станет.

Неспешно они двигались вперёд и весь их путь составил не многим более трёх часов. Они, в основном, молчали несмотря на то, что океан вопросов бушевал в их головах. Дария перебирала в голове прочитанные когда-либо книги, свитки и предсказания, пытаясь найти объяснение происходящему, а Андрей просто не решался открыть рот.

Лагерь представлял из себя скопление шатров и палаток, спрятанных в глухой чаще, под сводами деревьев, скрываясь от взора не только людей, но и птиц. На встречу им выбежал среднего роста парень с длинными, чёрными как уголь волосами. На худощавом лице были видны редкие усы и небольшая бородка. Одет он был в чёрные одежды, а в левом ухе блестело золотое кольцо. Взглянув на его правую руку, которой он вытер лоб, Андрей увидел три перстня с мордами вместо камней. Их серебряный отблеск заставил обратить на них внимание, и в грубой работе он разглядел волка, змею и дракона.

– Кто это? – спросил парень в чёрном указывая на Андрея.

– Ворон, – обратилась девушка, не слезая с коня. – это наш гость, завтра на закате у него встреча с повелителем, и он должен явиться на неё целым и невредимым. Не спрашивай ничего, я не знаю.

– Побудет у кольчужника. – ответил ворон слегка раздражённо.

– Хорошо, заодно пусть подберёт ему что ни будь, война всё-таки. Пойдёшь с ним. – обратилась она уже к Андрею, молча наблюдавшему за происходящим вокруг. – И в твоих интересах, оставайся там, где велено, я не хочу, по утру, узнать, что тебе выпустили кишки.

Девушка потянула уздечку и направилась в сторону, всадники как верные псы, последовали за ней.

Павел толкнул старую, покосившуюся калитку и она приоткрылась на треть, после чего упёрлась крайней доской в землю. Ученик мага, боком, прошёл в образовавшийся проход и первым делом поздоровался с ослом, лежащим во дворе.

– Здоров будь Стёпка. Что ж ты так-то, а? Калитка обветшала, скоро совсем перестанет открываться, а ты исправить не можешь. Или занят чем? Погоди не отвечай, сам догадаюсь, женился небось, свободного времени теперь совсем нет, детей видать строгаешь. Ну да ладно, не буду мешать. – хихикнул Пашка и направился к дому не услышав, как осёл поднялся на ноги.

Разогнавшись словно бык, животное влетело парню в спину. От удара чародей повалился на землю, содрав об неё довольную ухмылку. Подскочив словно рысь, парень помчался к двери и не постучавшись влетел в дом.

– Я всегда тебя недолюбливал, козёл! – крикнул он, закрывая дверь перед мордой обидчика. – Мария! Мария!

Со второго этажа, по ступеням, спустилась очаровательная девушка. Одета он была в серое, до колен, платье, которое бесцеремонно подпрыгивало при каждом шаге. Длинные, ровные волосы спадали на плечи пытаясь скрыть небольшой рваный шрам на её шее. Да, быть может, в её лице не было той утончённости, которую так любят воспевать поэты, но любой художник, увидев её, отдал бы пол жизни за право рисовать с неё портрет. Рисовать и убедиться, что ни на один холст в мире не удастся перенести её природную красоту и абсолютно неповторимые серые глаза с голубоватым отливом.

– Здравствуй Пашка – зазвучал её приятный голос, наполненный надеждой и безудержной печалью. – Чего пожаловал? Может Ливадий нашёл как всё исправить?

– Нет… – опустив глаза ответил парень, прогоняя нотки надежды с её ресниц.

А исправить она хотела следующее: будучи совсем ребёнком, она с родителями попала на праздничный рынок, где им встретилась, курящая вонючую трубку, цыганка. Как не отмахивался отец Машеньки от этой карги, но та успела предсказать, что девочка, когда вырастет, встретит свою любовь, но узнав об измене избранника обратит его в осла. Тогда, родители знать не знали о даре дочери и поплевавшись, скоро об этом забыли. Прошло время, Маша выросла и расцвела, она давно забыла о той встрече с цыганкой, она не догадывалась о своих силах, пока не случилось предсказанное.

– Ты поверь, – оправдывался гость. – он перепробовал всё, но ты ведь понимаешь, что это невозможно. Это проклятье.

– Никогда. Слышишь. Никогда не говори мне что вернуть его невозможно. – сделав короткую паузу он продолжила, но уже спокойным тоном. – За чем пожаловал?

– Мне нужно всё что у тебя есть чтоб остановить старение, вернуть молодость, остановить время, ну или разложение… – неуверенно проговорил парень. – Я-то больше изучал как это всё ускорить, но…

– Ты явно сам не знаешь, что тебе нужно. Ливадий один из лучших лекарей, если он не смог тебе помочь, то я и подавно не смогу.

– Старик в отъезде, его вызвали к королю, поэтому я и обращаюсь к тебе.

– Так скажи ясней что тебе нужно?

– Мне нужно излечить раны, снять боль, хотя с этим я, по-моему, справился, и остановить время для определённого существа.

– Ох уж эти тайны. Паоло… Ладно сейчас.

Девушка заметалась из комнаты в комнату и выносила то колбочки да бутылочки с различными зельями, то глиняные чашки с мазями, то мешочки с порошками. Всё это она раскладывала на столе разделяя примерно пополам.

– Смотри, вот это всё что бы растирать, вмазывать или посыпать. Остальное внутрь.

– Спасибо тебе Маш. – спешно сгребая в сумку предметы со стола, проговорил Павел. – И не мучь ты себя, знаешь ведь, сам виноват.

– Знаю.

– Ну вот и не убивайся. Ладно, пойду я, времени мало. Спасибо ещё раз.

В старой, истёртой почти до дыр, накидке, сгорбившись, шёл человек, опираясь на неровную палку. Под капюшоном не удавалось рассмотреть лицо, но было ясно, этот человек не молод. Он прошёл по улицам города, вымощенным черными и белыми камнями, словно шахматная доска, и подойдя к стражнику, стоявшему у невысоких дверей, произнёс:

– Я сердечно извиняюсь, но не мог бы ты поинтересоваться, окажет ли владыка Генрих мне честь своим вниманием.

Страж молча кивнул и, заскрипев кожаным обмундированием, скрылся за дверью. Вернулся он скоро и с его уст слетело всего одно слово:

– Пройди.

Старец был так похож на попрошайку что было даже странно что его пустили к королю, но таков был король Генрих. Он никогда не обращал внимание на внешний вид, поэтому при дворе никто не пытался выглядеть слишком опрятно, дабы не выделяться на фоне своего владыки.

Пройдя по коридору, гость вышел в большую комнату. В центре, большой квадрат, обрамлённый мраморным бортом, выполнял роль шахматной доски, на которой были расставлены фигуры, примерно в пояс человеку, припавшие толстым слоем пыли. Эти фигуры давно не двигались, давно у короля не было достойного соперника. Слева на стене висел гобелен с изображением какой-то битвы. Справа, вряд, стояли столы, они были пусты и лишь на одном стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Между столами и стеной стояли высокие подсвечники, но ни одна свеча не горела. В конце комнаты, на возвышении в восемь ступеней, стоял деревянный стул, на нём сидел король. Не знающий короля человек, зайдя в этот зал ни за что бы не признал в этом человеке повелителя. Всё дело в его одежде. Потёртые, давненько не стиранные, коричневые штаны. Широкая, белая рубаха с жёлтым пятном на правом боку и затёртыми рукавами, не заправленная, застёгнутая через одну пуговицу. Стоптанные комнатные тапочки. Вот во что был одет Генрих.

Выглядел он опечаленным. Поредевшие, слегка посидевшие, средней длинны, волосы. Уже начинающее обвисать лицо, лоб, порезанный глубокими морщинами, заработанными за тысячи часов вглядывания в чёрно белую доску. Взошёл на трон он, будучи двенадцатилетним мальчишкой и вот уже пол века правит своими землями, которых, за время его правления, изрядно прибавилось. Его называли великим стратегом, он не проиграл ни единой партии, и ни единой битвы, и вот уже десять лет он не встречал достойного соперника ни в жизни, ни в игре, и изрядно заскучал из-за этого.

– Приветствую тебя мой повелитель, и прошу прощения что прервал твои думы.

Гость сбросил капюшон и Генрих увидел старика. Седые, вьющиеся волосы, собранные в хвост, да густые торчащие брови, вот всё что вспомнилось бы вам, после встречи с ним.

– Говори, с чем пожаловал. – ответил король не охотно. – Кем я буду, если не буду прислушиваться к своему народу.

– Я с просьбой к тебе повелитель. В горах, неподалёку, есть место, где чёрная речка впадает в озеро.

– Знаю это место, – перебил Генрих глядя в окно. Он любил это время суток, когда солнце двигалось к горизонту. – там цветы собирают для празднеств.

– Всё верно. Но цветы не представляют для меня никакого интереса, а вот ключ-трава мне очень нужна в моих трудах, и она, к большому для меня несчастью, растёт именно в этих местах. А места эти неустанно охраняются и у меня нет более возможности…

– Я понимаю суть твоей просьбы. – вновь перебил владыка. – Скажи лишь зачем тебе этот сорняк сдался?

– Вот для этого.

Старик достал из кармана малюсенькую склянку, в которой было несколько капель прозрачной жидкости.

– Волей случая, в юности, я повстречал смерть, и изрядно рассмешил её, за это она подарила мне этот эликсир. Это всё что от него осталось, но мне кажется я близок к тому, чтобы изготовить его самому.

– Ты повстречал смерть? Безумец. Тот, кто видел её лицо не смог бы остаться в царстве живых. И что же, какова сила этого пойла?

– Быть может она не показала мне своего истинного лица. А эликсир, он дарует молодость.

– Понятно. Хорошо. – задумчиво произнёс король. – Я выпишу тебе бумагу, если ты сыграешь со мной.

– Простите мой господин, мои познания скудны, я лишь зря потрачу твоё время.

– Понимаю. Тогда обменяй мне его.

– Что ж, эти капли меня не спасут, но появится шанс.

Старик протянул руку и король, поднявшись, направился к нему. Взяв пузырёк и вытащив пробку, Генрих вылил её содержимое на руки и растёр ладони и кисти. В этот же момент дряблая кожа налилась молодой упругостью, а розовый цвет прогнал желтизну.

– Это удивительно. Мне нужно ещё.

– Мой повелитель, не сомневайтесь, если мне удастся добиться успеха…

– Я не хочу надеяться, и не люблю ждать.

– Но мой господин, нельзя заигрывать со смертью. – взволнованно начал перечить старик. – Она запросит слишком высокую цену. Ещё никто не смог обмануть смерть, её невозможно обыграть.

– Обыграть. – довольно ухмыльнулся король и адреналин ускорил его сердцебиение. Это было блаженное, позабытое, предвкушение схватки с равным соперником, и он был рад этому чувству. – Я заключу с ней пари.

– Боюсь ставки будут высоки.

– Плевать!!! Где мне найти её.

– Господин… – испугано протянул гость.

– Говори! – Заорал правитель совсем не сдержанно.

– Её не нужно искать, она всегда рядом. Думайте о ней и проговорите: явись мне та, что за спиной.

Генрих дважды хлопнул в ладони и в комнату тут же вбежали двое слуг.

– Выпишите ему грамоту, разрешающую собирать травы в любом уголке моего королевства. Меняйте свечи, готовьте мятную воду, назревает великая партия.

Через четверть часа, старик шёл по улице, сжимая кусок бумаги с свежей восковой печатью. Он услышал удары кремней и остановился. Возле высокого забора, трое детишек пытались разжечь костёр, но толстые ветки не хотели вспыхивать, поглощая брызги искр.

– Давайте я помогу. – произнёс старец и присел рядом. Он смял полученную грамоту и сунул её между тростинок, после чего ударил кремнями. Бумага поглотила высеченные светлячки и породила небольшой язык пламени.

– Спасибо! – закричала ребятня.

– Дальше сами справитесь. – улыбнулся он и продолжил свой путь.

Алексий гнал коня совершенно не жалея скотину, напрочь позабыв о предосторожности и не смотря по сторонам. Когда же поля с равниной сменились окраиной леса, за очередным поворотом, из пыльной дороги, неожиданно, возникла толстая верёвка. Животное подкосило ноги и рухнуло на землю, сделав кувырок через голову, и придавило всадника. Алексий вскочил на ноги и, сильно хромая, пытался отойти от бьющего ногами коня. В этот момент, из-за кустов на него набросились трое. Тяжелый удар дубиной пришёлся путнику по ключице, и он вновь рухнул на землю. Содержимое его карманов, две монеты если быть точным, уже восхищало взгляд налётчиков.

– Хороший улов. – проговорил один.

– Да уж. Я такой серебряник раз в жизни видел. – согласился второй.

– Ты на руки, на руки посмотри. – подхватил третий и бросился стягивать с пальцев перстни. – Братцы, да здесь целое состояние.

– Дай поглядеть, – бросился к третьему первый и стал выхватывать перстни из рук. – да отдай ты.

– Эй. Вы видели монету? – проговорил второй.

– Да отдай же ты, коровья ты рожа, ну!

– Это же король. – вновь проговорил парень с монетами в руках. – Братцы! Это король! Аха!

– Ты что его рожу на монете никогда не видел? – раздражённо спросил первый.

– Нет, вот это, – указывая на лежащего Алексия пальцем, ответил тот. – вот это король.

Двое резко вскочили и принялись рассматривать отчеканенное лицо. Всё это время король был в сознании и просто ждал удобного случая, сейчас был именно он. Мысль о своей глупости уже посетила его голову, ему сейчас очень пригодилось бы оружие. Он повернул голову и увидев рядом с собой дубину, которой ему чуть не проломили голову, глупцами он считал уже своих обидчиков. Схватив деревянное орудие резким движением, Алексий вскочил на ноги.

– Ты смотри, а король то крепкий. И боевой. – рассмеялся один из нападавших и достал меч. Остальные последовали его примеру.

– Не бойся, мы тебя убивать не будем, – говорили они, наступая на пятившегося назад парня. – Ты нам живой нужен.

– Я думаю по ведру золота каждому не такая большая плата за Ваше драгоценное здоровье.

– Не хотелось бы вас расстраивать, – прозвучал голос позади. – но единственное на что вы можете рассчитывать это виселица на центральной площади.

Налётчики обернулись и увидели дюжего бородатого рыцаря с огромным мечом в руках.

– Ну это мы ещё посмотрим, – возразил один из разбойников и начал смещаться вправо.

– Я заберу его меч, больно он, красив, – сказал второй двигаясь в лево.

Третий только собирался открыть рот, но сокрушительный удар заставил кусок дерева сломаться у него на голове и отправил его отдохнуть на траве. Ренестон одобрительно взглянул на короля и сделав резкий, и довольно быстрый, для своих дюжих размеров, выпад, вспорол бок нападающему на него с правой стороны. Третий горе грабитель, принял единственно верное для него решение, он бросился вспять словно борзая, обгоняя ветер.

– Рене, – проговорил Алексий, прихрамывая, подойдя к другу. – ты как всегда вовремя.

– Служба у меня такая. – ухмыльнулся бородач.

Король наклонился к стонущему от боли и истекающему кровью разбойнику, тот уже попрощался с жизнью, но поспешил, Алексия интересовали только перстни. Вернув их на привычное место, он проговорил:

– Нам нужно к Бурой крепости, и поскорей. Отец болен.

Воин утвердительно кивнул и взобравшись вдвоём на Ветра, они двинулись вперёд по дороге.

– Потерпи родной, – проговорил мечник. – тут не далеко деревня, там и сыщем тебе подмогу.

К вечеру Павел попал домой и первым делом направился в погреб. Лишь один фонарь издавал тусклое свечение и этого было мало. Он взял кувшин и принялся доливать масло в погасшие фонари сразу же зажигая их. Когда света стало достаточно он подошёл к сидящему у стены парню.

– Эй. Ты как? Слышишь меня?