Всемирная история на основе Новой хронологии
А раз есть различия, возникает почва для обмена (в дальнейшем торговли).
Г. М. Герасимов пишет:
«Первоначально хозяйство полностью натуральное, т.е. каждый все необходимое для своей жизни, как и в животном мире, добывает и производит сам. Но даже еще до возникновения интенсивных видов труда, скотоводства и земледелия, люди могут заниматься разными видами деятельности: охотой, собирательством, рыбной ловлей. Встречаясь друг с другом, они могут совершать обмен тех продуктов, которыми располагают. Для этого совершенно не нужно вводить понятие излишков. Просто человек один продукт питания, к которому он привык и который, быть может, даже ему несколько надоел, меняет на другой, чтобы разнообразить свой рацион. По мере интенсификации труда, развития животноводства и земледелия, разнообразие продуктов, производимых человеком, увеличивается, плотность населения возрастает, операции обмена учащаются. Они постепенно становятся распространенной нормой. Хотя хозяйства по большей части все равно еще остаются натуральными, т.е. обмен не является еще жизненно необходимым, тем не менее, эти отношения приобретают все более массовый характер».
Итак, на самом первом этапе обмены хотя и случаются, но происходят редко (меняться особо нечем) и спонтанно.
Совсем другая ситуация складывается, после того, как человечество расселяется в несколько хотя и соседних, но уже различных ландшафтных зон.
Теперь меняться есть чем (мясо на рыбу, шкуры на жерди для шатров и т.п.), но для свершения акта обмена нужно еще и встретиться!
Рассмотрим этот процесс подробнее.
Итак, первоначально акты обмена могли случаться в процессе случайной встречи в степи двух или нескольких родов кочевников. Но эти обмены были редки и особой роли в жизни рода не играли.
Иное дело обмен с жителями соседней природно-климатической зоны. У них уже можно выменять нечто такое, что заметно усовершенствует или облегчит жизнь. Например, хорошая жердь может быть и опорой для шатра, и волокуша из нее получается замечательная…
То есть на обмен нужно идти. Но когда?
Сотовых телефонов, чтобы договориться о встрече, пока не существует. Календаря (чтобы сказать: встретимся через три луны в 10-й день после полнолуния) тоже.
А придти к месту встречи и ждать кочевник не может. Стадо объест всю траву в округе, и нужно будет уходить.
Значит, вариант один: отделить несколько человек с небольшим стадом (для пропитания) и неким запасом товара, предназначенного для обмена и оставить их на предполагаемом месте встречи.
Таким образом, благодаря возникающей торговле (пока еще на бартер), появляются первые более-менее стационарные поселения.
Появляются, как правильно заметил Лев Гумилев, на границе ландшафтных зон.
Следующий момент. Кого кочующий род выделит для поселения на границе в ожидании обмена?
Вряд ли лучшего охотника или загонщика скота.
Гораздо более вероятно, что здесь решат оставить людей более пожилых и мастеровитых. Чтобы, ожидая фазы обмена (торга), могли пока шкуры дополнительно обработать, мясо подвялить и т. п.
Таким образом, мы приходим к выводу, что первые горожане изначально были мастеровыми (ремесленниками).
То есть не просто ремесленники селились вокруг места торга, но сам город (пока еще полукочевое поселение) изначально был образован ремесленниками. Именно они были его первыми жителями.
Алтарь огнепоклонников
Представьте, что мы – жители первобытного города. У города пока нет названия, потому что он первый на Земле. Самый древний. Единственный.
Как показал Г. М. Герасимов, первая кочевая цивилизация действительно возникла в Междуречье. Только не в скудной пустыне между Тигром и Евфратом, а в сочной, изобильной травами степи между Волгой и Доном. (Не даром вплоть до XIX века на Украине бытовало выражение «Степь – наша маты!»)
Город предполагает систематическую торговлю, то есть постоянный обмен какими-то РАЗНЫМИ продуктами. (Нелепо менять баранину на баранину).
Соответственно, в полном согласии с теорией Льва Гумилева наш город расположен на границе ландшафтных зон. То есть где-то в низовьях Волги.
Герасимов в книге «История цивилизации» пишет: «Традиционная история возникновение человека относит в Африку. Но мы уже видели, что здесь что-то не совсем клеится. У Северной Африки нет ни одного объективного преимущества для возникновения там первой государственности, а вот у низовьев Волги их множество. Во-первых, вокруг Нила пустыни, т.е. нет населения, а вокруг Волги – отлично подходящие для животноводства степи. Во-вторых, климат Северной Африки годится только для одного одомашненного животного, верблюда, который для цивилизации менее ценен, чем европейские животные. В-третьих, набор товаров, который может быть доставлен с верхнего и среднего течения Нила, гораздо скромнее, чем у Волги. По Нилу сегодня можно доставить соль, медь, кое-какие другие полезные ископаемые, очень немного земледельческих продуктов. А по Волге – практически весь возможный набор полезных ископаемых планеты с Урала, продукты охоты и собирательства из лесных районов, все земледельческие культуры средней полосы России, можно сплавлять лес для строительства».
Эти доводы не вполне безупречны с точки зрения логики (в конце концов, устье Нила – это выход в Средиземное море, а по нему может доставляться огромное множество товаров из Европы, Азии и Африки). Но поскольку мы решили, что первые человеческие сообщества возникли в степях Северного Причерноморья, то и первый город должен возникнуть в непосредственной близости. А не там, где вообще еще нет ни единого человека.
Итак, мы живем где-то в районе современной Астрахани. Кстати, «Астра» – это звезда. То есть наш город впоследствии будет назван Звездным.
Специальных городских домов еще не существует. Жилищами являются такие же переносные юрты, как и у кочевников. И живем мы в них по тем же правилам.
То есть, когда территория вокруг загрязняется (канализацию и мусоропереработку пока не изобрели), мы снимаемся с места и передвигаемся на пару километров вдоль реки.
Возможно, отголоском такой манеры городской жизни является тот факт, что современная Астрахань тянется вдоль берега Волги более чем на 70 километров.
Но вот наступил момент, когда переезд стал слишком затратным – много юрт, много имущества… Поневоле придется учиться жить стационарно.
Первая задача – противопожарная безопасность. Основные материалы в нашем городе кожа, дерево и кость, которые в сухом состоянии горят, как порох, а огнем мы пользоваться умеем (чай, не дикари!).
Значит, никаких хаотично разводимых костров допускать нельзя. Выделим на главной площади специальное место для огня. Рядом посадим дедушку (старейшину) для присмотра.
Естественно организовать какой-нибудь навес, чтобы дождь не затушил наш общественный очаг. Да и дедушке под навесом будет уютнее.
От косого дождя или от сильного ветра разумно пристроить какую-либо стеночку… В общем, очень скоро мы создаем этакое специальное сооружение, внутри которого постоянно будет гореть общегородской огонь. Естественное название этого сооружения произойдет от слова «хранить». То есть это «хран» или в современном произношении «храм».
Спичек пока нет. Разведение огня методом трения – дело сложное, требующее сноровки, времени и значительных усилий. Постоянно горящий общественный очаг решает множество проблем. Нужно приготовить барана? Сходи, возьми уголек и разведи свой костер. Быстро и хорошо.
Кстати, отголоски такого порядка вещей сохранялись в русских деревнях вплоть до ХХ века. Помните сказку про то, как в доме погас огонь, и злая мачеха отправила девочку в лес к бабе-Яге за угольком?
Можно предположить, что изначально ни о какой специальной архитектуре для нашего храна-храма никто не задумывался. Исходили исключительно из соображений целесообразности. А у кочевников огонь возжигают просто в центре юрты. То есть сразу внутри помещения.
Но в любом случае хранилище общегородского огня нужно было как-то выделить, чтобы никто, идучи за угольком, не забрел по ошибке к соседу в неподходящий момент. Вариантов тут немного:
– вывесить рядом на шесте что-нибудь развевающееся. Например, кусок шкуры или конский хвост,
– украсить стены какими-нибудь камешками, перьями… Или черепами съеденных животных. (Это, кстати, удобно – ничего не пропадает, все идет в дело)
Ученые историки потом раздуют из этого сугубо утилитарного факта множество теорий об исключительной религиозности и суеверности первобытных людей.
Но продолжим.
Вторая важная задача для горожан, желающих выжить, – поддержание чистоты.
Район Астрахани издавна славится, как регион распространения холеры. А это, как известно, «болезнь грязных рук».
Давайте рассмотрим какой у нас имеется мусор. Пластиковые пакеты, упаковка для чипсов, сигаретные пачки и обрывки газет, слава богу, пока еще не изобретены. То есть отходы жизнедеятельности у нас пока имеют сугубо природное происхождение.
Имеем:
– фекалии людей и домашних животных,
– всяческие отходы, появляющиеся в результате забоя скота (обрывки шерсти, рога, копыта и прочие несъедобные части животных).
Уменьшить число фекалий можно только путем перевода всех жителей на голодную диету. Вряд ли такая идея будет популярна.
Но поскольку мы живем на берегу великой и могучей, крупнейшей в Европе реки, то писать можно в воду.
Да, это вредная (очень, очень плохая) привычка. Увы, она сохранилась до наших дней.
Но в те времена, когда наш город был единственным и ниже по течению никто на постоянной основе не жил, можно было не опасаться, что кто-то придет и набьет нам физиономию. Так что эту проблему будем считать решенной.
Теперь о забое скота. Тут уже в первую минуту возникают сложности. Дело в том, что когда мы режем бедную овечку, из нее течет кровь. Это плохо по двум причинам: во-первых, загрязняется окружающая среда (мухи, запах гниения, полный комплект болезнетворных бактерий и т.п.), во-вторых, выливается на землю и пропадает ценный, богатый белком пищевой продукт.
Естественным образом (хотя и не сразу) мы приходим к мысли, что овец нужно резать не где попало, а в специально отведенном месте. Например, на каком-нибудь большом камне с бороздкой, по которой кровь будет стекать в специально подставленную емкость.
Камень (позднее его назвали «алтарь») после процедуры моем, чистим… Красота. Ни одна санэпидемстанция не придерется.
Современные историки, которые мясо видели только упакованным в полиэтилен, при находке такого камня обычно впадают в многословные рассуждения на тему:
– О, здесь струилась кровь жертв…
– вот здесь трепетало еще живое, вырванное из тела, сердце…
Да, трепетало. Но в отличие от современных ученых наши древние предки не были суеверны. И действовали просто исходя из естественной разумности.
Где мог находиться такой алтарь? Поскольку чистота соблюдается, нет необходимости выносить его куда-то за город. Наоборот, его стоит разместить рядом с нашим храном-храмом. Причин тут несколько.
– Мусор и все непригодные в пищу остатки можно тут же, на общественном костерке сжечь. Этот простой обычай породил потом у историков множество легенд о принесении жертв богам. (Так называемое «воссожжение»).
– Каждый, забивая свою овечку, тут же отделяет добрый кусочек дедушке – смотрителю костерка. Так как тот выполняет общественно-полезную функцию, а значит, кормить его должны совместно (по очереди).
– Дедушка должен помнить: кто и сколько мясца ему выделил. А чтобы не забыть, у него возникает потребность вести записи.
Таким образом, без всякого оттенка религиозности, а просто исходя из здравого смысла, в городе мы имеем:
– храм, в котором горит вечный огонь (на этом основании жителей первых городов позднее обзовут огнепоклонниками);
– служителя храма, который является уважаемым человеком (старейшина) и кормится за счет общественных отчислений. Эти отчисления – прообраз будущего церковного налога. В дальнейшем он будет составлять 10% от доходов и именоваться «десятиной»;
– письменность, которая возникает непосредственно в храме. Это настоятельная потребность дедушки помнить: кто из горожан ему заплатил, а кто пока является должником.
Несколько слов о письменности.
Предполагаю, что первоначально это было узелковое письмо. (Типа южноамериканского «кипу»).
В принципе носителем письменности могли быть глиняные таблички, на которых заостренной палочкой дедушка наносил понятные ему знаки, а потом обжигал глину на костре – все же под рукой!
Береста вряд ли была доступна, так как березы в тех краях не получили массового распространения.
Изготовление папируса из растущего в дельте Волги тростника возможно, но хлопотно.
Так что наиболее простых и естественных вариантов два: узелковое письмо и глиняные таблички.
Можно предположить, что на глине наш храмовый старичок записывал более важные (и требующие долгого хранения) тексты. Например, кто сколько дней отработал по укреплению общегородской ограды, на сборе хвороста для общественного костра и т. п.
Но в кармане такие грамоты носить неудобно – тяжело, да и одежда рвется. Иное дело «кипу», ведь по сути это просто веревка, к которой подвязаны другие, более короткие веревочки с узелками.
Техника записи крайне проста: выделил, скажем, Петр от своей овечки кусок мясца, завяжем на его веревочке узелок. Поскупился – так ходи. Видимо отсюда и возник обычай «завязывать узелок на память».
В случае возникновения каких-то спорных вопросов типа «Да давал я уже тебе в этом месяце, проглот ненасытный», дедушка мог легко извлечь свою памятную бечевку и наглядно показать: кто, сколько раз и через какой интервал времени (веревочка подлиннее или покороче) ему платил. Всё!
Кстати, если приглядеться к архитектурному декору православных храмов 16—17 веков (более ранние на Руси практически не сохранились), то «на барабанах» можно углядеть рельефы, напоминающие это самое узелковое письмо. Возможно, это случайное совпадение. Но поскольку церкви строили по устоявшемуся канону, то интересно было бы проследить происхождение этого канона.
Декор храма Покрова на Нерли
В дальнейшем, думаю, события развиваются так: город богатеет, и у служителя храма появляются постоянные помощники.
Первоначально это, скорее всего, два-три подростка. Их задача – собирать хворост для костра, так как город давно уже не переезжал, и ближние источники топлива исчерпаны.
Но подростки, как известно, растут, обзаводятся семьями и детьми… А дети, естественно, жаждут продолжить дело родителей.
Понятно, что столько сборщиков хвороста для города не нужно. Но, к счастью, с ростом населения и богатства у горожан возникают новые потребности. Например, требуется некая служба для разрешения конфликтов.
Естественно предположить, что в случае возникновения спорных ситуаций, конфликтующие стороны идут к дедушке – служителю храма и говорят ему: «Рассуди нас».
А дедушка мало того, что уважаемый человек (старейшина), он еще все про всех знает. У него записано!
Но судебное решение, даже самое справедливое, недостаточно просто вынести. Нужно еще проконтролировать выполнение.
А у нас как раз (вот удачно-то!) при храме отираются здоровенные балбесы, которые, в общем-то, ничем полезным пока не заняты. Отдадим им функции народной милиции. Пусть смотрят за порядком.
Таким образом возникает первая власть. В Библии этот период обозначен, как «эпоха судей». (Затем править будут Пророки и только потом, много позднее, придет эпоха, описанная в «Книгах Царств»)
Но внутренние конфликты – это полбеды. Как уже сообщалось выше, город растет и богатеет, и, рано или поздно, появляются желающие это неравномерное распределение имущества несколько подровнять.
Закрыться за городской стеной и изолироваться от окружающих город не может, так как живет торговлей. А торговать приходится именно окружающими кочевниками, которые живут родо-племенным строем и насчитывают в своих рядах по 200—300 человек.
Теперь представьте, что на торг одновременно пришли два-три племени, и они считают, что плата, которую горожане просят за посредничество, что-то чересчур велика.
Дело может дойти до серьезного мордобоя. Шатры опрокинут, посуду побьют…
Да и на будущее осадок определенный останется.
Как предотвратить материальный и моральный ущерб?
В такой ситуации (и это опять единственный вариант) крепенькие ребята, что выросли при храме, должны стать воинами, блюстителями порядка.
Вероятно, на общем собрании (городское вече) им сказали: «Никакого ремесла вы все равно не знаете, силы у вас много, так что давайте, сделайте себе какое-нибудь оружие -дубинки там, палицы, луки со стрелами… И давайте, парни, осваивайте воинский труд. Будете у нас народная милиция, «революцией мобилизованная и призванная».
Вывод: мы естественным образом приходим к мысли, что первые люди, вооруженные не для охоты, то есть воины, появляются при храмах. Так что монахи-воины Шао-линя не исключение из правил, а само правило.
Тут же уместно вспомнить и великих иноков, прославившихся в Куликовской битве – Пересвета и Ослябю. Беззаветно отдали они жизни свои за правое дело.
Святые иноки Пересвет и Ослябя
В производительном труде монахи-воины не участвуют, кормятся за счет отчислений горожан (первые налоги), и все дни напролет занимаются тренировками и отработкой воинских навыков.
Кстати, широко известные в Российской истории казаки были профессиональными воинами. Они хлеб не сеяли, а занимались только военным делом и создали уникальную Русскую систему боевых искусств, от которой позднее произошли знаменитые у-шу (кунг-фу) и каратэ. Все казаки (и до настоящего времени) очень набожны. Возможно, это отголосок того, что первые воины появились при храмах.
Итак, теперь порядок в городе не беззащитен. В случае любых конфликтов в процессе торга, из толпы выдвигается такой Ваня в рясе: рост – 198 см, плечи – косая сажень, а глаза смирные-смирные, как у теленка. И говорит: «Ребята, ну побойтесь же Бога». Одного короткого взгляда в его сторону достаточно, чтобы все сразу начали искать компромиссные решения.
Важный вывод:
Первый храм появился на Земле раньше, чем оформилась вера в Бога.
Чтобы оформилась вера, нужны зрелые размышления, попытки осознать мироздание и место человека в мироздании.
Такие размышления возможны только для человека, свободного от повседневных суетных забот о хлебе насущном. А таковым в первобытном обществе мог быть только священнослужитель (старейшина, сидящий в храме).
Постигнутую истину он должен был изложить в максимально краткой и простой для запоминания форме – то есть в виде заповедей.
Вероятно, самые первые заповеди были близки по сути к тем, которые мы знаем и сейчас.
«Не убий», «Не укради», «Не возжелай имущества ближнего своего», «Почитай родителей»… Это истины вечные.
И ввиду особой важности этих основополагающих истин, важно было освятить их неким высшим авторитетом. То есть заявить, что они исходят от некой высшей силы, являющейся первоосновой всего сущего. То есть, от праотца, от Создателя Вселенной.
Собственно, в свете новейших научных исследований, можно утверждать, что истины, запечатленные в заповедях, действительно исходят от некой высшей силы, являющейся первоосновой Вселенной. Или, коротко говоря, от Бога.
Но для осознания этого требуется время. Увы, некоторые не осознали и до сих пор…
Глава 3. Развитие цивилизации
Города-государства
В традиционной истории сообщается, что одно из древнейших государств мира – Древняя Греция, представляла собой конгломерат независимых городов-государств.
Энциклопедия Кирилла и Мефодия сообщает:
ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ, общее название древнегреческих государств на юге Балканского п-ова, островах Эгейского моря, побережье Фракии, по западной береговой полосе Малой Азии. Этнический состав Греции в 3-м тыс. до н. э. пестр: пеласги, лелеги, которых оттеснили и ассимилировали протогреческие племена – ахейцы, ионийцы. Первые государства ахейцев (Кнос, Фест, Микены, Тиринф, Пилос) образовались в нач. 2-го тыс., в эпоху бронзы.
Если отбросить экзотические названия (пеласги, лелеги и т.п., так как никто не знает откуда они взялись и куда потом делись) и экзотическую древность (3-е и 2-е тысячелетия до н.э.), то в этом сообщении есть много правды.
Действительно, первая государственность возникла в городах. И каждый город был небольшим самостоятельным государством.
Рассмотрим это утверждение несколько подробнее.
Итак, признаками, доказывающими наличие (существование) государства являются следующие:
– наличие территории, на которую распространяется его власть,
– наличие неких властных структур (хотя бы в зачаточном состоянии),
– сложившая система налогов, которые собираются на подвластной территории и за счет которых живут и действуют властные структуры,
– наличие единых на всей территории законов и общность культуры, обеспечивающая единое понимание этих законов.
По поводу территории сомнений нет. Город – это стационарное образование, которому изначально принадлежит некий участок земли, который он считает своим собственным.
Властные структуры – это общее собрание жителей (народное вече), как законодательная власть и старейшина-судья (он же первосвященник, то есть главный служитель храма), как исполнительная.
(Собирать народное вече, отрывая всех от работы, по каждому незначительному поводу нельзя, а жрец всегда при храме, и к нему можно обращаться в любое время).
Власть первосвященника в значительной мере основана на авторитете (он – старейшина, уважаемый человек) и поддерживается прочими служителями храма, то есть воинами.
Налоги – все жители города платят служителям храма натуральный налог, обеспечивающий им возможность заниматься общественными делами. Ради общего блага.
Первый закон – это заповеди, сформулированные впервые Верховным жрецом. По сути это закон Божий.
Итак, возникают города-государства.
Первый – скорее всего в низовьях Волги, то есть в районе современной Астрахани. Второй – вероятно в устье Дона (район современного Азова)
Далее, как верно заметил Г. М. Герасимов, происходит распространение городского влияния на окружающую территорию.
В традиционной истории утверждается, что это распространение было насильственным. То есть города попросту завоевывали окружающее население и навязывали им свои законы и обязывали платить дань (налоги).
Не вдаваясь в нравственную оценку данного утверждения, скажем просто: вряд ли такое возможно.
Георгий Михайлович Герасимов пишет об этом так:
«В крепостнической России восемнадцатого – девятнадцатого веков одного представителя правящего сословия кормило порядка десяти угнетенных. На заре цивилизации производительность труда была заметно ниже. Кроме этого, рабский труд менее эффективен. Поэтому первоначально одного угнетателя должно было кормить несколько десятков угнетенных. Но проведем оценку хотя бы для случая одного к десяти. Пусть характерный размер нашего сообщества порядка десяти человек: один угнетатель, десять рабов. Даже, если угнетатель является супербойцом, вооруженным до зубов, у него нет шансов уберечься от тех, кого он угнетает. Ему надо иногда спать, снимать боевые доспехи, может быть, принимать алкоголь на праздник и т. д. Т.е. у угнетаемых будет «миллион» возможностей убить угнетателя и освободиться от него. Взглянем на такое же по соотношению сообщество, но с характерной численностью порядка ста человек. Десять угнетателей – это уже большая сила. Шансов не дать себя застать врасплох у них больше, но все же мало, поскольку время для выступления будут выбирать угнетенные. Да и само военное соотношение сил, когда эти десятеро вооружены холодным оружием, а не современным пулеметом, против ста человек, пусть и вооруженных гораздо хуже, оставляет им очень мало шансов на победу в случае восстания угнетенных.
Вот когда мы говорим о сообществе численностью порядка десяти миллионов человек, то при таком соотношении угнетателей и угнетенных оно, очевидно, имеет право на существование. Миллион угнетателей могут иметь профессиональную армию в несколько сот тысяч человек, полицию, сеть шпионов и т. д. А десять миллионов угнетенных не будут иметь возможности по чисто организационным причинам выставить соизмеримую военную силу, поэтому обречены на поражение. Т.е. в очень большом сообществе может существовать система, которой недовольно подавляющее большинство населения, скажем, более девяноста процентов, а в малых – нет. Сила угнетателей будет в отработанной системе управления, которая в малых сообществах в случае восстания не очень и нужна, а при столкновении больших масс людей становится решающим фактором победы».