Александра. Клан. Книга 1
Каждый раз, когда я начинала задумываться о доме, я непроизвольно тянула цепочку из-за пазухи и начинала играть с кулоном. Солнышко перекатывалось на пальцах и на душе становилось спокойнее. И накрывало. Под новыми впечатлениями сначала редко, а с каждым днем все сильнее. «Адаптируюсь», – хмыкаю про себя. Стресс, который держал в тонусе, проходит и вылазит все наружу. И страх, и тоска, и грусть, и упрямое нежелание принимать реальность.
Кто бы мог подумать, что в первую очередь будет не хватать шума. Музыки, телевизора, реклам, видеороликов на разных платформах. Особенно музыки, да. И занятости. Что делать? В мобильник или телик не уткнешься, подруге позвонить и поболтать пару часов ни о чем тоже не выйдет, как и про скролить это время в модных соцсетях. Оказалось столько свободного времени. Но это больше неудобство, чем реальная проблема. А вот родные и друзья – это будет проблемой. Пока я только разумом понимаю, что это все вокруг надолго, если не навсегда. А душой я еще верю, что мы увидимся снова. Еще не скучаю. Все-таки и там, дома, мы не часто встречались с родными. У брата своя жизнь, работа, девушка, друзья. А с отцом у нас натянутые отношения. Я не могла ему простить предательство, как я тогда думала, когда, через не целых два года после смерти мамы, он начал встречаться с женщиной. А позже и женился. Теперь я, конечно, его понимаю. И принимаю его выбор, но, как говорится, ложки нашлись, а осадок остался.
С такими невеселыми думами, теребя кулон на цепочке, я и направилась к дому мага. Весь мой нехитрый скарб нес Верт в одной руке, особо не напрягаясь и как обычно травил байки. И хотя я обычно слушаю его взахлеб, в этот раз никак не могла сосредоточиться на том, что он там рассказывает.
В какой-то момент Верт понял, что я явно его не слушаю. Может я у гукнула не в том месте, не знаю.
– Александра, ты так по поводу старика переживаешь? Не стоит, поверь, он безобиден. Во всех смыслах.
– Да нет. Просто все вот это, понимаешь? Это сложно объяснить. Просто у меня тут ведь никого. И я очень-очень далеко от дома. И увижу ли их снова не знаю. Это… больно. И очень грустно.
– Александра, – Верт остановился и развернулся ко мне, я тоже встала и посмотрела ему в глаза. Там не было привычных уже мне смешинок и говорил он тихо, но веско и серьезно, – оглянись вокруг. Видишь всех этих людей? Они тоже лишились всего. Только в отличие от тебя они точно знают, что их домов больше нет, как и родных. Многие из них видели смерть своих близких. Здесь основная составляющая народа – это дети и женщины. Их отцы, мужья и сыновья либо расчищали путь, либо прикрывали отход. Выжил каждый пятый мужчина. А знаешь почему тут так мало стариков?
А я уже ничего знать не хотела больше. Мне было стыдно, неловко и я очень сильно сожалела. Стыдно, что жалуюсь тому, кому и самому нелегко, и больно за этих людей. И потому что догадываюсь, почему стариков мало.
– Не надо. Я поняла.
– А я все-таки скажу. Они не хотели быть обузой. С нами отправились только старые мастера и хранители мудрости. И заметь, эти люди не стонут и не впадают в депрессию. Это жизнь. И ее надо жить. Так или иначе.
Дальше мы шли в тишине. Было очень странно слышать нечто подобное от всегда смешливого здоровяка. Видно все по-разному справляются с болью. И в чем-то он прав, главное, что мои там, на Земле, в порядке. А с остальным я справлюсь. Тоже нашлась тут, интернета ей не хватает.
Говорить не хотелось, вернее, я не представляла, что говорить. Зато вся жалость к себе куда-то пропала, холодный душ он такой. Пробуждающий. И я, наконец, увидела людей вокруг. Все в хлопотах, кто двор метет, кто белье развешивает, кто воду в колодце набирает. Много людей. Вот мальчишки лет по двенадцать чинят крышу. Я встала как вкопанная от удивления. Ан нет, есть там кто-то взрослый. Сначала услышала ругани басом, а потом и увидела, как мужчина в возрасте отписывает пацаненку подзатыльник. Пацан подскочил на месте, голову в плечи втянул, подхватил что-то с земли и понесся за дом. Ну тут все под контролем.
Через пару минут из дома, мимо которого мы проходили, хлынула волна неукротимой энергии. Целая ватага детей, как лавина, неслись на меня. Сразу стало шумно. Дети, и мальчишки, и девчонки, все как под копирку в сапожках, штанишках, куртках и шапках. Весело гогоча, они вылетели прямо перед нами. и я уверена меня бы эта волна снесла походя, без каких-либо усилий. Но натыкаясь на Верт, они резко тормозили, иногда спотыкаясь, и пару раз я думала, что это будет торможение носом по земле. Каждый ребенок притормозил, поздоровался, сделал пару шагов нормальным шагом и уже в метре за нашими спинами помчался далее. Вот это воспитание.
– Как много детей.
– Мы уходили через вольные земли. А там нищета. Вот и прибились некоторые.
– Так тут не только ваши? – сказать, что я была поражена, это будет сильно поскромничать. Они как бы и сами погорельцы, так сказать, а тут еще люди. Да еще и дети.
– Ну а как было гнать тех, кто готов идти в мертвые земли, в надежде что ТАМ лучше будет. Мы сейчас здесь, отбиваясь от разной нечисти, и порой без поставок месяцами, живем лучше, чем подавляющее большинство людей в вольных городах.
– Как так? Почему?
– Все, как всегда, сильные и беспринципные поделили города между собой и конечно своим людям создали условия для лучшей жизни, при этом абсолютно опуская простой люд.
– Я не понимаю. Кто эти люди, что ввели такие порядки?
– Кланы. Это было сразу после войны, – Верт замолк на пару секунд, чтобы продолжить задумчивым голосом, – Империи рухнули, кругом хаос, образовывались новые страны и тут же рушились. Это было страшное время очень больших возможностей. На теперешней территории Мертвых Земель было много городов, когда-то это были богатые провинции. И люди ринулись сюда в желании создать что-то новое и свое. Отличительное от имперских правил и господства благородных…
– И что пошло не так? – мне и правда было интересно, и я подталкивала Верта к продолжению. Он как-то невесело улыбнулся.
– Люди. Они повели себя, как всегда, – он опять замолк. Накаляет интригу, видите ли. Я терпеливо подождала. – Оказалось, что на территории бывших богатых провинций жить не получится. Люди отсюда не просто так эвакуировались.
– А почему? – да, да, мне было очень интересно про историю, но и эта тема касалась меня на прямую. Я же тут.
– Маги что-то намудрили в войне. Нам доподлинно ничего не известно, но был сильный взрыв в горах, на границе. А потом от реки пошла волна дикой магии. Это мы, простой народ, ее так называем, а как по-научному я и не знаю. Но факт в том, что она все меняет. При чем спонтанно, без системно. Звери и растения со временем стали видоизменяться, как и сам климат. Но хуже другое. Периодически случаются всплески и бури. Их невозможно как-то предвидеть или предсказать. И тогда происходят страшные вещи.
– Например?
– Один раз я был свидетелем- ожили деревья. Они вылезли из земли и ушли в глубь Мертвых земель.
– Что?
– Ага. Хорошо, что всплеск небольшой по площади был. Теперь на северо-западе поселения нет деревьев. И хорошо, что они просто ушли, – Верт немного помолчал, а я пыталась представить, как деревья взяли и ушли. Зрелище, наверное, еще то. – Вообще всплески не столь частое явление, а бури еще реже. Но и страшнее. У нас специальные подвалы оборудованы, если вдруг буря надо в них прятаться.
– А что бури делают?
– Тоже все меняют, но сильнее и быстрее. Они как будто все ломают, выворачивают на изнанку. Камни начинают течь, а вода гореть. Воздух становится плотным, а металл распыляется и проникает в легкие. Страшно. Но только на поверхности, в овраги или колодцы уже не проникает. Как и в подвалы. Главное укрыться. И она проходит довольно быстро, идет дальше, и все возвращается на круги свая.
Верт опять сделал паузу, а я заметила, что мы немало уже идем. А кругом все дома и дома. Я думала их тут немного совсем, за передними домами не видно, что дальше, но что поселение крупнее, чем я ожидала – это уже очевидно.
– Люди быстро выяснили границы этой непонятной зоны и заняли города. Где кровью, где деньгами. Люди туда стекались разные… да. Они назвали горда вольными, стали выбирать совет правления. И сначала это были заслуженные мужи, мастера своего дела, которые радели за свой город и людей живущих в нем. Но это одна сторона медали, а другая… туда стекались не только люди желающие процветания и лучшей жизни. Вернее, не так. Туда стекались и люди, которые хотели этого процветания и лучшей жизни для себя, а не для всех. Они создавали кланы. В то время кланы создавались и распадались очень часто. С тех пор и отношение к неблагородным кланам очень, как бы тут поточнее сказать, предвзято. Но были и благородные, мало, но было, это давало свои преимущества, но не об этом сейчас. Они создавали кланы и копили силы. Сначала это были скорее бандитские шайки, но со временем они разрослись. И разошлись. Они не давали жизни простым людям. И если более состоятельные могли от них защититься, то у простых работяг выбор был невелик. Либо в клан, либо проблемы. А своих они не трогали, даже помогали. И в какой-то момент в совет управления городом выбрали клановых. Уважаемые бывшие заседатели совета не смогли ничего сделать, да им бы и не дали. Это был переломный момент для вольных городов. И снова образовались касты. Клановые стали жить лучше, городские хуже и хуже с каждым годом. А, из принимающих всех в свои ряды, кланы быстро стали теми, к кому очень сложно попасть. С тех пор Вольные города – это вседозволенность и безнаказанность для одних, и полная нищета и безысходность для других.
– Но почему они не уходят?
– Ну во-первых, надежда. Перебиваются же как-то, и периодически город что-то подкидывает беднякам. А во-вторых, и некуда. Они отмечены как жители вольных городов и никому не нужны лишние нищие. А тем, кто что-то умеет или на что-то способен, предлагают такие условия, что тут еще десять раз надо подумать, где лучше.
– Но это же люди, как они могут быть никому не нужными?
– Нуу… кому-то они нужны. Вольному городу.
Вопросов становилось все больше, и я уже открыла рот, чтобы спросить хоть часть, как Верт остановился и кивнул на дом. Хороший, добротный домик, раза в два больше, чем у Дайны.
– Александра, мастер Чанрок тебе все расскажет и объяснит. Он знает побольше меня.
И сунул мне в руки котомку с вещами. Заходить, я так понимаю, он не собирается.
– Ты приходи иногда к Дайне, вечерком. Посидим, чай попьем, расскажешь, как тебе у старика живется.
– Конечно. Спасибо.
– Ну удачи тогда. Прощай.
– Пока.
Я смотрела в спину уходящему Верту и хмурилась. Меня только что кинули. Такое ощущение, что избавились от обузы, а последние слова были данью вежливости. Дайна, кстати, меня не приглашала. А самой приглашать в чужой дом я постеснялась. Это было бы верх наглости. Почему-то почувствовала себя опять очень одиноко. С этим надо что-то делать. Я посмотрела на дом. Несмотря на плохое настроение, я ощущала грядущие перемены. В конце концов, передо мной новый, неизвестный мне мир. В нем просто обязано быть что-то прекрасное и хорошее.
Глава 6
Входная дверь открылась легко и без скрипа, но с глубины дома сразу послышался голос старика.
– Александра, пройди сюда, – я только хмыкнула, как он узнал, что я пришла и что это я. Магия, ага.
Дом был… как обычный деревянный дом. В деревне. Только запах… затхлости, пыли, и старости. Прибраться бы, думала я, пока не зашла в комнату мага. Сразу стало понятно, что это его комната. Она же спальня, она же столовая, она же кабинет.
Сам маг сидел в большом кресле возле камина, ноги его были укрыты пледом, а в руках он перебирал что-то на подобие четок. Помещение, довольно немаленькое, создавало ощущение захламленного склада. Желание прибираться у меня мигом пропало. Вдоль трех стен стояли стеллажи и полки со всякой всячиной. Там были и книги, и какие-то бумажки со свитками, разные коробочки, баночки, бутылочки, мешочки, пучки сухих цветов и какие-то камни причудливых форм, и полупрозрачные, а порой и светящиеся изнутри кристаллы. Это казалось безумно интересным, но слой пыли на всех этих вещах и клубы этой же пыли в воздухе отталкивали от мыслей это все изучать. А придется. Всем нутром чувствую.
Под единственным окном, как раз напротив входа, стоял письменный стол. То, что это стол, а не куча бумажек, свитков, книг и прочей макулатуры, я догадалась лишь по виднеющимся выдвижным ящикам и стулу, приставленному к этому самому столу. Также в левой половине комнаты стоял еще один стол. Обеденный. Правда, и с ним картина была не лучше, и местечка пообедать, даже если возникнет такое желание, найти тоже будет не просто. Банки, склянки и различные приспособления сумасшедшего гения или гениального сумасшедшего, как кому больше нравится, были на месте. Со стульями, реши мы все-таки пообедать, тоже была проблемка. Их не было.
Для трапезы, как я предположила, предназначался третий и самый маленький столик. Он находился с правой стороны от входа, в, так сказать, жилой зоне. Между камином и креслом с магом. В этой же части находилась и кровать со шкафом. Сперва они мне показались просто странными, а через мгновения я поняла. Они были детских размеров, казались уменьшенной копией настоящей мебели. Я вспомнила размеры самого мага, ну да, все логично. Эту мебель сделали, скорее всего, специально для него и тем самым сэкономили пространство. Вся жизнь в одной комнате. Я еще раз быстро окинула помещение взглядом. Кошмар, тут драить все пару дней придется. Все это разглядывание заняло от силы полминуты и в итоге мой взгляд остановился на хозяине этого бардака. Он тоже смотрел на меня.
– Это моя комната, я тут живу и работаю, – я покивала. Охотно верю. – Напротив находится кухня, но сам я не готовлю. Еду мне приносит кто-то из клановых.
– Я могу готовить, – вот честно, само вырвалось. Я мысленно поморщилась. Куда тороплюсь? Не понятно, что и как тут работает, да и вешать на себя какие-либо обязанности… зачем? И так навесят, а потом еще добавят.
Маг глянул на меня недоверчиво почему-то. Меня это даже слегка задело. Готовить я люблю и умею. Лет с десяти, когда маме уже было хуже, я готовила на всю семью. Она не хотела, чтобы домой приходил кто-то чужой. И сначала я готовила простые блюда, по типу жаренной картошечки и макарошек с сосисками, но постепенно навык прокачивался и в двенадцать-тринадцать лет я могла уже устраивать званные ужины. Ну или просто баловать семью разными фаршированными зверюшками, супами на любой вкус, мясными и овощными рагу и запеканками, да и сладкими булочками и пирогами тоже. Вот так одним взглядом маг задел то, чем я всегда гордилась. Но молчим, хватит уже встревать со своим длинным языком.
– Посмотрим, – недоверчиво протянул старик и после короткой паузы продолжил, – далее за кухней находится твоя комната. Ее должны были прибрать, да и постель со всем что нужно принести. Там и будешь жить. Напротив той комнаты есть еще одно помещение, там мыльня.
– А туалет? – быстро я нарушила свой же приказ не встревать, но не смогла сдержаться. Эта тема меня очень прямо волнует.
– Туалет только на улице, – кивая каким-то своим мыслям, ответил маг. Я только разочарованно вздохнула. – ступай размещайся, а потом приходи. Как раз ужин принесут, вот и побеседуем. Считай первый урок будет.
Я кивнула, подхватила вещи и пошла куда послали. Где там обещанная мне комната?
Ну, в принципе, комната как комната. Кровать, сундук, стол, стул, пара полок на стене. Кровать мягкая, постель чистая, а сверху еще и тяжеленое лоскутное покрывало. На него я и села, кинув вещи просто на пол.
– Свет! – и хлопок руками. Кругляш на потолке засветился слабым желтым светом. Забавная штука, до пяти хлопков реагирует на интенсивность света. И отмена аналогичной командой. Да, проще думать о забавном светильнике. О чем-то другом неохота. Ни думать, ни что-то делать. Апатия.
Я уже привыкла к домику Дайны. К размеренной жизни и вкусным травяным чаям. Нескольких дней хватило для иллюзии безопасности. и я уже не хотела ничего менять. Спрятаться в ракушке и не покидать комнаты. И мозгами понимаю, что так нельзя. И что мой переезд на благо, но вот неспокойно. И так упала на голову людям, которые и сами тут выживают, а пользы от меня… М-да. И продать нечего, и денег нет. Я неосознанно как обычно, закрутила в пальцах кулон. И не умею ничего. И к людям не хочу. В город этот их Вольный. Раскроют, что я чистая, и продадут на рынке. Ууу!
Я упала на кровать и уставилась в потолок. Что я умею? Стекло тут уже есть. С металлом я ничего не умею. Вообще ничего. Бумагу я тоже видела – мимо. Да и было бы странно, если бы было стекло и не было бумаги. Что я умею… Что я умею… Готовить? Это не тот навык, который помогает укорениться в новом мире. А мне вообще без вариантов. Рынок рабов не покидает моих мыслей. Боюсь, да. Да какой там боюсь, у меня волосы дыбом от мысли, что могу туда попасть. Так что готовка мимо. И вот соленья-варенья не умею, а может и пригодилось бы. Хотя теоретически представляю процесс, но сама не делала никогда. Это бабушка делала и привозила гостинцы. Последний год я сама к ней несколько раз ездила, варенье было. Я даже пару баночек себе взяла, но к приготовлению это никак не припишешь. Скорее к поглощению. Что у нас еще остается? Шить-вязать. В начальных классах учили. Но, в общем, это тоже не мое. Я могу вести блог, создавать коллажи и презентации. Смешно. Про видео даже думать не хочу. Вот так и пожалеешь, что росла не в бедной семье. У меня однокурсница есть, так она сама себе вещи вяжет. И красивые. А мне такое никогда даже в голову не приходило. Журнал им тут придумать что ли? Гламурный, ага. Про новый трендовый оттенок рабских ошейников. Ладно. Они тут без ошейников. Но тема эта меня не оставляет в покое. Как-то в фильмах это все кажется совсем иначе, а тут вот совсем рядом. Тут меня пробрал нервный смех. Кому нужна такая бесполезная рабыня. И сразу смех оборвало. Только если для сексуальных утех. Сразу представила жирного, потного мужика, развалившегося на подушках в арабском стиле. Нет, нет, нет. Не хочу даже думать.
Пойду лучше к дедуле. Поужинаем и поговорим. Может я слишком себя накручиваю. В любом случае время еще есть. Но сначала ванная комната.
Ну как сказать ванная… Как это называется? Большой таз, бадья, корыто? Размером с пол нормальной ванной. Сесть можно, лечь уже нет. На стене трубы с вентилем сверху что-то похожее на душевую головку. Допотопную. Шторок на так называемом душе нету, зато есть на окне, что напротив входа. А на против чудо-ванны стоит тумба с встроенной миской. И маленький краник с вентилем-бабочкой… Мило. Зеркала нет. Кстати, я их тут еще и не видела, может и к счастью. Боюсь представить, как я выгляжу. Но запомним. Трогать ничего не стала, позже разберусь. А пока ужин и беседа. И даже не знаю какой голод я больше жажду утолить, гастрономический или информативный.
С комнаты мага был слышен женский голос. Это, наверное, наш ужин как раз.
Я не ошиблась. В комнате высокая, плотная такая женщина, не умолкая ни на секунду, убрала какую-то старую посуду со столика, выставила кастрюльку с мисками, достала из большой корзины еще тарелочку в полотенце и тоже поставила на столик. Там оказались пирожки, ммм… На мой робкий вопрос о помощи меня закрутили, посадили на стул, который выдвинули от письменного стола, сунули в руки кружку и плеснули туда с чайника. И это все не замолкая.
– А у Каськи, мужики баньку ставили. Малика обед своему Гору понесла, и че там сталось непонятно, только хай поднялся страшный. Мы тута же побежали смотреть, а там Малика Каське патлы дрет, да по земле валяет. А мужики, эти оглоеды, стоят и шо те самые кони ржут. А Гор рядом трется и шото телится, а толку ни шиша. Мы с бабами Малику кое как отодрали от Каськи, а та и орет шо ей этот Гор сто лет не сдался. И шо она не такая как некоторые, шо без мужей беременеют. А оказалось Герда с животом уже, и от кого-то? Все мужики у нас женатые, только торговцы были, и шо тут думать. А тут, и мужики ржать перестали. А Герда молчит и плюется только, от стерва малолетняя. Драть тока ее надо, у самой дите малое только ползает и туда же. Ай. А у псаря нашего сука щенков родила. Странных, жуть. Все голые и черные, и с когтями. Кошмар-кошмар. А у пекаря Куха кто-то курей крадет. По одной каждую третью ночь. И не следа, только перья и крови чуть. Охотники засели ждать, так не покрал никто. А как ушли, так курица пропала. Ну то кушайте, вкусное все. Пирожки Морша делала, у нее хорошо получаются. А я завтра молочка принесу утром.
Я даже не сразу отреагировала на ее уход. Просто вдруг поняла, что стало тихо. Я так с кружкой и сидела все это время, и глаза, наверное, у меня были квадратными. Кто, что, кого? Герда родила черных детей, а охотники щенков воруют? Мастер заскрипел своим смехом, глядя на меня.
– Что, деревенских баб не видела?
– Таких – нет, – я потянулась к кастрюльке. Там оказалась каша с мясом, чем-то нашу перловку напоминает. Я решила поухаживать за магом, мне не сложно, а вдруг где-то зачтется.
– Хватит, – я посмотрела в тарелку. Две ложки каши. Ну хозяин – барин. Хватит так хватит.
Себя я тоже не забыла. Каша оказалась очень вкусной и остывший чай тоже. И пирожки с грибами, мои любимые. Ели молча и минут через десять я откинулась на спинку стула. Хорошо. Маг еще ковырял свою порцию. Ел очень медленно, тщательно пережевывая и как будто нехотя. И все-таки он очень старый. Рука с ложкой каждый раз так тряслась, что диво как там до рта еще что-то доносилось. Мне и хотелось ему предложить помощь и не хотелось его обидеть. Я отвернулась, чтоб он не видел жалости в моих глазах и уставилась на корзину что оставила громкая женщина. Там еще что-то лежит. Ревизия показала, что там находятся кусок хлеба, пара варенных яиц, кусок копченного мяса. Судя по аппетиту мага, это скорее всего все мне.
– Расскажи о себе, – прервал мои размышления хозяин дома.
– А что вам интересно? – я села снова ровно и взяла пирожок. Стала отщипывать руками маленькие кусочки, и медленно их жевать, растягивая время. Наверное, пора сдаваться. Теперь я буду жить тут, маг будет меня учить, и наверняка моё нездешнее происхождение вылезет наружу. Так стоит ли это скрывать?
– А все. Начни с детства. Где ты жила, с кем. А я уточню, что надо будет.
– Я жила с родителями и старшим братом. Он старше на восемь лет. Родители работали, у них было свое дело. Склады, логистика, машины. Ну то есть они организовывали доставку грузов и их хранение. Как-то так.
Я разлила по кружкам ещё чаю. Вот кстати посуда сильно отличалась от той, что у ведьмы. Вполне современная посуда и приборы металлические. А маг тем временем не перебивает и ничего не спрашивает. Ну что же.
– Сначала я ходила в садик, а с шести лет в школу.
– Что такое садик?
– Нуу… туда родители сдают детей, пока сами заняты. Там за детьми присматривают, учат, играют с ними. – я посмотрела на мастера, который медленно кивал, его взгляд при этом был устремлен куда-то в себя. Он уловил мою паузу, снова глянул на меня и уточнил:
– И в школу с шести лет?
– Да, у меня день рождение в январе, в самый раз. Я училась в третьем классе, когда мы узнали, что мама больна. А через пять лет её не стало. Брат к тому времени уже жил отдельно, а после этого совсем отдалился. Папа постоянно работал, а еще через 2 года я узнала, что он нашёл новую женщину. В общем было сложно. Мы постоянно ругались. Я злилась, он психовал. К моему поступлению в университет наши отношения более-менее наладились, – я решила пропустить несколько моментов. О моем почти удавшимся побеге с моей первой неудачной любовью, о депрессии по поводу этой самой клятой любви, ну и всех тех истерик, что я закатывала, – и с отцом, и с его новой женой. Отец снял мне квартиру, и я уехала в другой город учиться. И вот через год я оказалась тут.
Ну да, у отца дела идут хорошо и жена вроде нормальная. Моложе его на четырнадцать лет, но очень мудрая женщина. И терпеливая. Думаю, когда отец снял мне квартиру, она была больше всех рада. Не удивлюсь, если она молилась, чтоб я назад не вернулась. А я уже успокоилась. Год вдали от дома пошёл мне на пользу. И мой приезд на пасху приятно удивил и её и отца. Но зачем это знать магу из другого мира. Он и так вон задумался о чем-то.
– А зачем ты в университет поступала?
– Нуу… а как иначе? Я хотела выучиться, потом найти хорошую работу и мужа. Потом детей и так далее.
– У вас все женщины работают?
– Ну не все… но большинство. Это статус, независимость.
– Так, а твой род благороден?
– Не знаю. У нас уже давно нет дворянства. Отменили, – про те остатки, что ещё есть промолчим. А так, чисто теоретически, могу быть и благородной, кто там знает.
Мастер Чанрок покивал моим словам. Прямо как китайский болванчик- постоянно кивает. И не поймёшь, то ли одобрительно мне, то ли я сказала, что-то, соответствующее его представлению.