Собачье счастье

– Не грусти, брат, теперь если повезет, одним рывком до Москвы к вечеру доберемся, – подбадривал себя и товарища неунывающий Жора. – И уже завтра у нас начнется настоящая жизнь!

Фёдор грустил уже вторые сутки, с того момента как окончились заработанные на рынке деньги, и началось мучительное затяжное похмелье. Для себя Федор твердо решил: никакой ерундой, вроде ловли собак он в Москве заниматься не будет, а с ходу начнёт бомбить лохов, благо теперь в кармане у каждого имеется какой-никакой мобильник, а это гарантированный литр с закусью. Поймают его в таком огромном городе не скоро, а и поймают, не велика беда – лагерный барак ничуть не страшнее сарайчика или подвала.

Медленно ехавший по грунтовой дороге, идущей вдоль лесопосадки, УАЗ вдруг сбавил скорость, дал задний ход и затормозил напротив ковыряющихся в жухлой листве приятелей. Из машины вышла немолодая, но довольно симпатичная невысокая женщина в ярком спортивном костюме и, оценивающе посмотрев на бродяг, крикнула:

– Эй, мужики, заработать хотите?

– Хотим, – торопливо ответил измученный вынужденной трезвостью Фёдор.

– А что нужно делать и сколько стоит? – деловито спросил Жора, неторопливо выбираясь из придорожных кустов на глинистый сырой проселок.

– Убрать огород с капустой. Оплата по две тысячи рублей каждому плюс мои харчи.

– А велик ли твой огород? – с недоверием спросил Жора, привыкший к тому, что в его деревне ни за какой огород больше трехлитровой банки самогона ему не платили.

– Полгектара точно будет.

– Тогда понятно, – Жора задумчиво почесал рукой отросшую за последние дни жидкую клокастую бородёнку. – Пятёрку на двоих даёшь?

– А это как работать будете…

– Мы согласны, – поспешно кивнул головой Фёдор, опасаясь, что если его спутник продолжит кочевряжиться, то выгодная, на его взгляд, халтура будет упущена.

– Тогда садитесь и поехали, – махнула рукой женщина.

Фёдор распахнул заднюю дверцу машины и инстинктивно сделал шаг назад. На сиденье, тихо рыча, развалился огромный рыже-белый пес.

– Пилигрим, полезай в багажник, – властно приказала хозяйка, садясь за руль.

Пес ловко перебрался в багажный отсек УАЗа, и изрядно окоченевшие на свежем осеннем воздухе бродяги блаженно развалились на нагретом собачьим телом сиденье.

– Меня зовут Нина Васильевна, – представилась женщина, разворачивая машину в обратном направлении.

– Жора.

– Фёдор.

– А откуда и куда вы путь держите?

– Из-под Саратова в Москву, – вяло процедил сквозь редкие зубы Жора.

– На заработки?

– Ага, – клюя носом, сонно выдохнул Фёдор.

– А как в нашей глуши оказались? Вышли из поезда свежим воздухом подышать?

Приятели не ответили. Измученные трехдневным скитанием по электричкам и вокзалам, в теплом салоне машины они мгновенно размякли и уснули. Разбудил их только заливистый лай выбежавших встречать свою хозяйку собак.

– Ну и место! – удивленно присвистнул Фёдор, разглядывая усадьбу, стоящую на краю огромной пустоши, окруженной со всех сторон лесом, и, пугливо косясь на радостно прыгающих вокруг УАЗа, виляющих хвостами собак, по большей части мелких беспородных дворняжек.

– Выходите, не бойтесь. Мои собаки людей не трогают, – успокаивающе произнесла Нина Васильевна.

Подгоняемые дышащим им в затылок из багажного отделения Пилигримом, приятели вылезли из машины и, окруженные сворой бесцеремонно обнюхивающих пришельцев псов, направились вслед за хозяйкой к большому старинному дому на основательном каменном фундаменте. Жора буквально прилип глазами к догнавшему Нину Васильевну Пилигриму и, толкнув Фёдора в бок, спросил:

– Как ты думаешь, в этой лошади килограмм шестьдесят будет?

В доме женщина внимательно, словно лошадей на конной ярмарке, осмотрела своих новых работников и вынесла вердикт:

– Я думаю, сегодня от вас на огороде проку мало, поэтому сейчас поедите, помоетесь и как следует отоспитесь. А завтра, часиков с восьми утра, начнем работу.

– Очень хорошо, – обрадовался Жора. – А вы что собачий питомник содержите?

– Скорее приют для бездомных, а вы, я чувствую, очень собаками интересуетесь?

– Ага, особенно бездомными. Мне кажется, вы многое знаете по этому поводу.

– Даже очень много, – многозначительно подтвердила Нина Васильевна. – Но давайте поговорим об этом в другой раз…

Выставив на стол картошку с тушенкой и классическую деревенскую закуску в виде сала, грибов и разнообразных солений, хозяйка, немного поколебавшись, добавила к еде небольшой, резного хрусталя графинчик с мутноватым самогоном. А потом, скрывшись за пестрой кухонной занавеской, заплескалась водой и загремела вёдрами. Приятели голодные, словно волки в зимнем лесу, молча накинулись на еду. Через десять минут стол был пуст и Жора, откинувшись на спинку старого венского стула, мечтательно произнес:

– А я бы с хозяйкой пожил здесь недельку-другую в свое удовольствие.

Из кухни вышла озабоченно хмурая Нина Васильевна:

– Поели? Ну, тогда доставайте чистое белье, берите с кухни ведра с водой и идите в баню мыться.

У Федора по укоренившейся лагерной привычке все вещи в обтрепанной спортивной сумке были аккуратно разложены по прозрачным полиэтиленовым пакетам, и он сразу достал из нее смену белья. А вот в Жорином необъятном бауле, как всегда творился полный бардак, и беспечный приятель, недолго и безрезультатно пошарив там рукой, просто вытряхнул содержимое баула на пол. Вместе со всевозможным тряпьем и какими-то растрепанными газетными свертками из него с глухим стуком вывалились похожие на кандалы, выкрашенные зеленой краской большие охотничьи капканы.