И смерти не будет… Рассказы о наших современниках
Инга Матвеевна резко поворачивается к Кате и зло бросает ей:
– Где ты шлялась? Почему не подошла сразу к покупательнице? Почему заставила её ждать? Всё, ты уволена!
Катя пытается что-то объяснить, однако её не слушают. Начальница быстро идёт в служебное помещение, но вдруг дорогу ей преграждает высокий светловолосый парень в дорогом пальто.
– Девушка не виновата! – он говорит твёрдо, уверенно. – Я всё видел! Она не могла подойти. Занятая. У неё была другая старуха. Покупатель. Из-за неё не могла! Вы не имеете права её увольнять!
Инга немного растерялась. Послать бы его подальше, но нельзя – видно, что не простой, на иностранца похож…
Она улыбается ему одними губами и кивает:
– Да-да, конечно, мы разберёмся, мы во всём разберёмся! Катя, зайди ко мне!
Она скрывается за дверью с надписью «Служебное помещение. Посторонним вход воспрещён». Катя покорно идёт следом, на пороге поворачивается и улыбается своему защитнику. Улыбка выходит виноватой и грустной: Катенька знает, что его заступничество ни к чему не приведёт…
В кабинете Инга Матвеевна сообщает, что стажировку Катя не прошла, она невнимательная, нерасторопная, а такие сотрудницы им не нужны. Деньги за стажировку ей выплатят, но за вычетом штрафов: и за сегодняшний день, и за прошлые прегрешения. Начальница презрительно ухмыляется и добавляет, что деньги Катя получит только после праздников, числа пятнадцатого.
Катя понимает, что говорить больше не о чем. Она, глотая слёзы, молча выходит из кабинета, быстро переодевается, выбегает на улицу. Сыро, промозгло, хорошо бы горячего кофе выпить. При мысли о кофе засосало в желудке – ну конечно, весь день на ногах, в холодном торговом зале, не поела ни разу. Пирожок, что ли купить?
– Катя! – о, защитник из магазина. Неужели её дожидался, надо же! – Катя, у вас всё в порядке? Вас не уволили? Я могу пойти подтвердить, что вы не виноваты… Я спросил у ваших коллег, сказали, что вы сейчас выйдете. Мне нужно знать, что вы не пострадали… Вам холодно? Давайте сядем в мою машину!
Катенька знает, что к чужим в машину нельзя садиться, но ведь она уже большая! А парень такой вежливый, добрый, пытался защитить её. И ей так сейчас одиноко, холодно и хочется поесть, и неизвестно, что будет дальше. А впереди Новый год и Рождество, и в глубине души всё-таки хочется сказки, а принц – вот он, на белом коне, то есть автомобиле. И пусть сердце не ёкает, не замирает, не шепчет сладко: «Это – Он»… но в его машине тепло, уютно, пахнет дорогим парфюмом.
Катя устало машет рукой: «Всё в порядке, не переживайте!». Она съёжилась на переднем сиденье, ей так не хочется выходить в холодную промозглую декабрьскую сырость. А парень словно читает её мысли, говорит своими короткими, словно обрубленными фразами:
– Катя, вы, наверное, голодная? Устали? Я вас приглашаю вместе поужинать. Я потом вас отвезу, куда скажете! – он спохватывается, прижимает руку к сердцу, – О, простите, я не представился, меня зовут Конрад. Я из Австрии.
«Так вот почему он так говорит! Вроде без акцента, но всё равно, не так, как надо». Кате очень хочется посидеть в уютном кафе, поесть чего-нибудь горячего, забыть свою надменную начальницу и неудавшуюся работу. Она совсем не опасается этого славного австрийца, говорящего короткими фразами, больше половины которых начинаются с буквы «Я». Его не назовёшь красавцем – белобрысый, с удлинённым книзу лицом, бледной кожей. Но чувствуется в нём какое-то внутреннее благородство, взгляд прозрачных голубых глаз открыт и честен, напрочь отсутствует развязность.
Катенька неуверенно качает головой – она одета в старенькую джинсовую юбку, тёплые серые колготки и обычные сапоги. Свитер, правда, нарядный, белый, с вышитыми котятами, но совершенно не парадный. Однако Конрад настойчив. Он и сам одет неброско, буднично, правда, сразу видно, что вещи его, на первый взгляд очень простые, на самом деле хорошего качества и стоят дорого.
Катя знает, что там, у них, одежде не придают такого значения, но всё равно ей немного неловко.
– Только не в ресторан, пожалуйста, в обычную кафешку! – сдаётся наконец она.
– О, да! Конечно, в «каффешку» (это слово даётся ему с трудом)! Я знаю одну чудесную «каффешку» тут, очень недалеко! Мы совсем немножко посидим в «каффешке», и я отвезу вас домой! Вам надо хорошо поесть, выпить горячего!
Он уверенно ведёт машину и совсем скоро они останавливаются у въезда в какой-то двор, перегороженный шлагбаумом. К ним подходит охранник в синей униформе и обменивается с Конрадом несколькими словами. Шлагбаум открывается, они въезжают во двор, останавливаются. Конрад быстро выходит и, пока она ищет ручку, успевает обойти машину и открыть Катину дверцу снаружи.
Они поднимаются по широкой лестнице на второй этаж, заходят в полутёмный зал. Катя понимает, что это, конечно, никакая не «каффешка», а хороший ресторан, но ей уже всё равно. Никто не косится на её простенький наряд, здесь все одеты неброско. Официанты, молодые парни и девчата, улыбаются открыто и весело, остаётся где-то в прошлом шумный, суматошный зал супермаркета, надменная начальница, неудавшаяся работа…
Катенька сидит за столом, ест какие-то очень вкусные вещи, запивает совсем лёгким красным вином. Рядом с ней – принц, который почти ничего не ест, лишь заворожённо смотрит на Катеньку, глаза его сияют… Ну, не совсем принц, «всего лишь» герцог. Зато самый настоящий!
Да-да, он из старинного герцогского рода, ведь Австрия долгое время была монархией, и весьма могущественной! И королевский австрийский двор был одним из самых блистательных в Европе. У него дома есть все бумаги, с коронами и печатями. Вот когда Катенька приедет к нему в гости, она сама всё увидит!
Нет, фамильного замка у них нет, но есть большой особняк. Там он живёт с родителями. Мама его – настоящая герцогиня. Хотя официально титулы отменены, но у них есть своё высшее общество, там всё, как раньше, – балы, приёмы, Катенька скоро сама увидит! Папа владеет несколькими банками, он недавно открыл в их городе филиал, и Конрад приехал сюда по работе. Он очень любит русский язык, Тургенева и Достоевского, ему всегда нравились русские девушки, а Катя просто поразила его. Она непременно должна приехать к нему, он познакомит её с родителями, и Катюша обязательно им понравится!
Катенька слушает и не знает, смеяться ей или плакать. Она верит ему: у него и вправду повадки аристократа – поворот головы, жесты, взгляды элегантны и отточены. Этому не научишься, это впитывается даже не с молоком матери, а закладывается в генах поколений, не перемолотых кровавой мясорубкой репрессий… и пусть сейчас все эти титулы – чистая условность, но всё же, что-то в них есть… Он не обманывает её, очень этот мальчик чист и искренен.
Золушка! Это же сказка про Золушку! Только что она была замарашкой, выполняя тяжелую работу и ожидая крохи, обещанные ей мачехой-начальницей. И вдруг её забирает приехавший на дивной белой автокарете настоящий герцог, почти принц! И у неё есть реальный шанс безо всех этих глупостей с потерей и примеркой хрустальной туфельки уехать в далёкую сказочную Австрию, в блистательный герцогский дворец-особняк, познакомиться с родителями Конрада, понравиться им, а там… Может, и она станет герцогиней?
Как же титулуют этих герцогов? Сиятельство? Превосходительство? О нет, вообще, кажется – Высочество! Это будет звучать как-то так: Её Высочество, герцогиня Екатерина Мельникова-Зальцбургская!
И её, нищую безродную девчонку, полюбят мама-герцогиня и папа-банкир, позволят ей жить в дворянском особняке, ездить на балы и светские приёмы. Важно шествовать по длинным дворцовым коридорам, в пышном бальном платье с драгоценностями. И слышать за спиной сдавленные смешки. И ловить боковым зрением презрительные взгляды…
Катенька очнулась. Конрад внимательно смотрел на неё, ожидая ответа.
– Что? – она вернулась в зал, за столик, – Танцевать? Да-да, конечно, пойдём, я немного задумалась, извини…
И они с Конрадом кружились в плавных вальсах его великого земляка и просто в медленных танцах и прыгали под весёлую современную музыку. А в перерывах между танцами он аккуратно вёл её к столику, усаживал, предупредительно отодвигая стул. И говорил о тургеневских девушках, о нежности и чистоте, о любви с первого взгляда… И смотрел на неё влюблёнными глазами…
Отчего же ты не весела, маленькая, скромная, усталая девочка? Отчего всё реже слышен твой смех, всё печальнее твоя улыбка? Отчего не вздрагивает радостно твоё чистое сердечко, отчего не кружится от счастья твоя милая головка с перехваченным розовой резинкой «хвостиком»? А может, ты просто устала, ведь целый день на ногах, да и обида, наверное, ещё не прошла?
– Мне пора домой, – тихо говорит Катенька после очередного танца, – я очень устала…
– Да-да, конечно, я тебя отвезу. Я немного выпил, сейчас вызову такси. Мы поедем на такси! – радостно возвещает Конрад.
Он зовёт официанта, просит вызвать машину, расплачивается за ужин. Такси уже ждёт – они, оказывается, у них на стоянке всегда дежурят.
Он подсаживает Катю на заднее сиденье, садится рядом. Она говорит, куда ехать: Южный проспект, возле рынка. Конрад ведёт себя очень благородно – не пытается обниматься, не лезет с поцелуями. Он непременно хочет проводить Катю до квартиры, зайти к ней и познакомиться с мамой. Катенька устало качает головой:
– Нет-нет, у нас так не принято, это потом, я должна маму предупредить заранее!
– Да, конечно, я понимаю! Я провожу тебя до подъезда. Но ты должна обязательно мне позвонить! Прямо завтра с утра! Я буду ждать. Мы вместе уедем в Зальцбург и встретим там Новый год!
Даже сейчас он также вежлив и галантен: открывает ей дверцу, подаёт руку, ведёт себя как джентльмен. Катенька сама тянется к нему, легко целует в щёку, проводит по ней ладошкой и, быстро отвернувшись, убегает в подъезд. Конрад ещё минуту топчется на месте, затем поворачивается и идёт к ожидающему такси…
Проходит совсем немного времени, дверь подъезда открывается, и Катенька, осторожно озираясь, выходит на улицу. Оглядывает пустой проспект и почти бежит к остановке маршрутного такси номер 232: «Южный рынок – Жилмассив Северный». Подъезжает маршрутка и Катенька садится в неё. Ехать ей долго, около часа.
Но вот, наконец, её остановка. Она устало бредёт к такой же панельной девятиэтажке, которую покинула на Южном проспекте. Поднимается в лифте на седьмой этаж, открывает своим ключом дверь. Конечно, мама ещё не спит, поджидает дочь. Она уже знает про её неудачу на работе: Катенька звонила ей, предупреждала, что приедет поздно.
Они сидят на кухне за чаем. Брат где-то гуляет, досрочно встречает Новый год. В квартире тихо, уютно.
– Как же теперь ты будешь? Опять надо на работу устраиваться?
– Так уже после праздников, мама. Сейчас-то что толку? Да, и расчёт я получу тоже после праздников, там мало будет…
– Ладно, уж как получится… Мне премию небольшую дали, так что перебьёмся… А где же ты была? В кафешке с подругами сидела?
– Нет, мам, я была на балу!
– Где-где?
– На балу! В меня влюбился один принц, то есть нет – герцог, и пригласил на волшебный бал! Мы веселились, танцевали, потом он хотел увезти меня в своё герцогство, но я убежала домой!
– А туфельку не потеряла? Он не приедет завтра с ней на примерку?
– Нет, мамочка, не приедет. Во-первых, я ничего не теряла, а во-вторых, он не найдёт мой дом, даже если захочет…
Мама внимательно смотрит на свою маленькую, но такую взрослую девочку, грустно качает головой:
– Эх, Катюша ты моя Катюша! Катюша-сочинюша…
…Катенька уже спит. Её одежда аккуратно сложена на стуле. Она очень устала сегодня. Только и нашла силы после душа, перед сном, порвать на мелкие клочки какую-то картонку и выбросить в мусорное ведро так, чтобы мама не видела. Если попытаться сложить несколько клочков, можно прочитать обрывки слов: «…нрад фон Ш…», «…цбург банк» и несколько цифр. Что ж, спокойной тебе ночи, милая маленькая мудрая девочка!
Ну, вот вам и сказка. Новогодняя, рождественская, святочная. Есть в ней и Золушка, и принц, и дворец, и бал. Ах, ещё и хеппи-энд обещали? А чем, простите, вам не хеппи-энд? Когда ещё на неё, бедную серую мышку обратил бы внимание заезжий аристократ, настоящий герцог? Да ещё и на бал пригласить изволил! А поездка в Австрию? А жизнь во дворце? А титул и богатство?
Ну и что с того, что поездки и прочего не было? Сама отказалась, глупая девчонка! Ей по-честному предлагали, и никто не виноват, что у неё ветер в голове. Кто её, дурочку, поймёт…
Разве что какой-нибудь аристократ благородных кровей – австрийский, например, герцог. А может, и ты, читатель, поймёшь? Может, и тебе знакомы эти слова: Достоинство, Честь, Любовь…
Декабрь 2013 – январь 2014История одного Гладиолуса
(Что-то типа иронической сказки)
Наш Гладиолус вырос в крохотном палисадничке около старого аварийного дома, где жило восемь семей. Дом этот древний, покосившийся, подпёртый брёвнами, с ржавой, протекающей крышей давно уже просился под снос, чтобы освободить место для строительства красивой высотки с застеклёнными лоджиями, большими окнами, элегантными подъездами. С весёлыми качелями-каруселями для детей, добротными лавочками для бабулек, многокрасочными цветниками для всех.
Да вот беда: если дом сносить, надо жильцам давать квартиры в этой новой красивой высотке. Причём давать даром. А это значит – отрывать от себя. Ни строительная компания, ни городские власти не хотели выделять целых восемь квартир, и… Впрочем, причём здесь городские власти? Мы же о Гладиолусе…
Так вот, шла однажды из школы девочка Надя, тоже жившая в этом доме. Проходила она мимо местного магазинчика – возле него всегда пристраивались продавцы всякой дребедени: семечек, цветов, зелени с огорода. И увидела Надя тётеньку, продававшую луковицы разных цветочков. А рядом с каждой кучкой стояла красивая цветная фотография цветка, который вырастет потом из этой луковицы.
И возвышалось там по центру фото неописуемой красоты гладиолуса – благородный, гордый стебель с острыми узкими листьями и дивными, красными, с пёстрой окантовкой, цветами. Надя охнула, подошла поближе, робко спросила, сколько же сто́ит луковица этого чудесного цветка? Тётенька равнодушно назвала цену – как раз столько в кошелёчке у Нади и нашлось! Она схватила своё сокровище и убежала домой – чтобы посадить это чудо в их крохотном палисадничке…
Вообще-то, девочкам должны больше нравиться нежные, робкие цветы – незабудки, ромашки, ландыши… Но этот гладиолус был таким гордым, мужественным, благородным! А Наденька уже несмело вступала в тот возраст, когда девчонкам потихоньку начинают грезиться рыцари, капитаны, алые паруса и прочие девичьи радости.
В общем, посадила Надя цветок, воткнула рядом палочку, чтоб место не забыть. Вовремя поливала, пропалывала сорняки. Так бы и вырастила она свой Гладиолус, но однажды жарким июньским днём налетел ураган, громыхнул гром, подул сильный ветер… Старый домишко не выдержал бури: огромное дерево упало прямо на брёвна, подпиравшие его стены, и дом развалился. Сразу успокоим читателя (у нас же сказка!) – жильцов в тот момент в доме почти не оказалось, а кто и находился дома, успели выскочить из своих квартир, не забыли ни стариков, ни младенцев, даже кошку с котятами прихватили!
Итак, дом разрушился, жильцы разбрелись кто куда. Кто-то говорил, что им дали новые хорошие квартиры; кто-то утверждал, что поселили их в таком же старом бараке на окраине; были и те, кто доказывал, что и по сей день живут эти люди на дачах да по знакомым. Этого мы не знаем, да и неинтересно это нам – мы о Гладиолусе рассказываем…
Так вот, старый дом развалился, жильцы уехали, новый на его месте пока не строили – всё какие-то документы согласовывали. А Гладиолус рос себе и горя не знал. Каким-то чудом не завалило камнями его палисадник, да и дожди тем летом шли вовремя.
В конце августа он вымахал в громадный красивейший цветок с острыми узкими листьями и дивными, красными, с пёстрой окантовкой, цветами – точно, как на том самом фото. А поскольку рос он на задворках, перед кучей камней, до поры до времени его никто не замечал…
Однажды, тридцать первого августа, бродила возле развалин компания друзей: Лёшка, Витька да Алёнка. Назавтра им пора было в школу, в пятый класс, а сегодня хотелось как-то отметить последний день каникул – мороженого хотелось, чупа-чупсов, газировки… Но денег у ребят не было: «карманные» давно проели, а у родителей перед первым сентября не допросишься – расходов и без того полно! Тут-то и наткнулись друзья на чудесный цветок.
Лёшка, мозговой центр компании, с ходу предложил гениальный план: Гладиолус срезать, встать с ним где-нибудь с краю, где торгуют цветами, и продать, не особо заламывая цену. Сегодня все покупают цветы и такого красавца заберут на раз. Алёнка немного повздыхала – вот бы прийти с таким цветком в школу! Но она понимала – другого шанса сегодня покутить у них нет. Вскоре друзья уже стояли за оградой цветочного базарчика, предлагая своё чудо. Почти сразу к ним подошла богато одетая тётка с золотыми кольцами на пальцах и, не торгуясь, купила Гладиолус. Все остались очень довольны сделкой: тётя прикинула, что заплатила за чудесный цветок раза в три дешевле, чем в магазине, а довольные ребятишки «оторвались» по полной: хватило и на мороженое, и на газировку, и на чупа-чупсы!
А Гладиолус поехал к богатой тётеньке домой. По дороге она завернула в салон, где его упаковали в красивую целлофановую обёртку и перевязали блестящей серебристой ленточкой. Теперь Гладиолус выглядел ещё импозантней, и не зря! Назавтра ему предстояло отправиться в школу… то есть, нет, в элитную гимназию для одарённых детей, где дочка тётеньки, маленькая Алинка, шла в первый класс. Честно говоря, особой одарённостью Алинка никогда не отличалась, но отдать её в простую школу родителям не позволял статус. Ну что ж, не всем ведь быть одарёнными! В результате переговоров с её папой одарённой (и не скупо!) оказалась гимназия и её руководство…
А наш Гладиолус на торжественной линейке вручили лично директору гимназии, заслуженному педагогу со стажем, Пастуховой Анне Дмитриевне. Та вполне благосклонно (после стараний родителей Алинки) приняла новую ученицу: спокойная девочка из хорошей семьи. А одарённость… Это дело поправимое. Главное, чтоб родители не скупились. А эти – богатые да честолюбивые, проблем с ними не будет…
После окончания первосентябрьских торжеств за Анной Дмитриевной заехал на машине её сын Игорь. Помог загрузить букеты: десяток самых красивых – на заднее сиденье, ставить потом в вазы с водой, украшать их богатую квартиру. Остальные, рангом пониже, – в багажник, завезти Петровне. Та приносит Анне Дмитриевне свежее молоко, сметану, творог. Всё без обмана – свежайшее, натуральное, без химикатов. Петровна не дура, чтоб обманывать такого клиента – вот уже четыре года исправно привозит ей продукты, а попутно стои́т на городском рынке – продаёт нечто похожее, только худшего качества. А заодно и цветами приторговывает. Вот Игорёша и возит ей оставшиеся после первого сентября букеты. Петровна их продаст, копеечку заработает, барыне ещё преданней будет.
Конечно же, наш герой попал в число счастливчиков – его предназначили для украшения благородного жилища госпожи Пастуховой! Однако тут судьба выкинула фортель, непонятно только, в какую сторону. Гладиолус увидела Леночка, младшая дочь Анны Дмитриевны – хорошенькая медноволосая студенточка, собиравшаяся послезавтра на свадьбу к своей подружке Галочке. Щепетильность момента заключалась в том, что Галочка, раньше всегда благосклонно принимаемая в доме Анны Дмитриевны, теперь резко вышла из фавора потому, что она, девочка из очень приличной семьи, выходила нынче замуж за голодранца, сына одинокой уборщицы, не гнушавшейся «заложить за воротник». Да и семья Галочки оказалась не на высоте – они приняли голодранца в дом, устроили на хорошую работу, говорили всем, что он отличный парень, а мать… ну что же, родителей не выбирают…
Извините, опять отвлёкся! Так вот, о Гладиолусе. Леночке было сказано, что цветок до послезавтра великолепно доживёт, вида не потеряет и для вручения молодожёнам (произнесено это слово было с сильным сарказмом) вполне сгодится. Подарок Леночка припасла заранее, зная мамино отношение к этой свадьбе, она загодя сэкономила свои подарочные деньги, сто долларов, и положила их в красивый конверт.
Конечно, надо было бы описать подробно свадьбу (у нас же вроде как сказка) – сияющую невесту в потрясающем белом платье, мужественного жениха в строгом чёрном костюме, счастливых родителей, утирающих скупые слёзы, роскошный стол с деликатесами. Но, увы, увы… Родители невесты не поскупились только для молодых – купили им хороший свадебный круиз, и прямо из загса те отправились на морвокзал в сопровождении тёщи с тестем. А вот стол для гостей (в большинстве своём со стороны жениха), накрыли по остаточному принципу: дешёвое кафе, плохая водка, всего две бутылки шампанского, еда «второй свежести».
Сказка уехала на белоснежном круизном лайнере, а здесь осталась горькая явь. Присутствовала тут и пошленькая полупьяная девица-тамада, и заносчивые музыканты, и скупые гости – так что музыки почти и не было. А была мама жениха, напившаяся в хлам, навязчивые молодые люди со скользкими взглядами, хмельные разборки между выпившими ребятами… Леночка вызвала такси и, давясь слезами, уехала, не дожидаясь начала свинства; плакала потом у мамы на плече, клялась больше не дружить с «этой идиоткой» и остро жалела о погубленных ста долларах…
Да, а что же Гладиолус? Гладиолус стоял ещё два дня в банке с водой в зальчике кафе. Он потерял значительную часть своего лоска, пообтрепался, подвял, но имел ещё вполне сносный вид. И всё же вечером второго дня его выбросили на помойку – зал готовили для нового банкета.
Предвижу гневные возражения читателя:
– Да что же это за сказка?! Выбросили на помойку, и всё? Где счастливый финал с обязательной сва… м-да, свадьба уже была… Где в конце концов победа добра над злом?
Ладно, вот вам финал. Шла вечером мимо помойки Тюлька – всегда пьяное, опустившееся существо когда-то женского пола. Собирала она добычу – пустые бутылки, алюминиевые банки, прочие полезные вещи, которые потом можно пропить. И вдруг наткнулась на наш Гладиолус. Для неё, давно уже спившейся, грязной, несчастной, это стало чудом, приветом из прошлого, из той жизни, когда она ещё была не Тюлькой, а Юленькой. И жила со своим мужем в своей квартире, и пила только по праздникам, по одной, по две… по три рюмочки….
Она жадно схватила цветок, прижала к лицу, вдыхая ещё не ушедший аромат. Приковыляла в подвал, где имела грязный угол, нашла банку, налила в неё воды, поставила цветок. Долго сидела рядом, даже не пила в тот день. Гладила полузавядшие цветы, приходила в себя, твёрдо решала с завтрашнего дня начать новую жизнь: бросить пить, скопить немного денег, отмыться, купить нормальную одежду, устроиться на работу, хотя бы на рынок или в уличный лоток! А потом снять угол, зажить обычной жизнью, ведь ей ещё нет и сорока!
…Три дня не пила Тюлька, сдавала по-прежнему бутылки, подкопила денег, а потом их у неё отобрали коллеги-бомжи. Побили при этом её немного, больше для порядка, купили водки, напились и даже её хотели напоить – они же не изверги какие! Больше мы про Тюльку ничего не знаем – зима в том году выдалась на редкость суровой, много бомжей перемёрло…
А Гладиолус всё-таки закончил свои дни на помойке – цветку, сорванному с земли, так и положено.
***
Ах, как не хочется заканчивать нашу сказку на такой грустной ноте! Неужели нет никакого просвета, всё так мрачно и плохо? Неужели автор видит только грязь в этой жизни? Нет-нет, автор тоже не хочет, чтобы всё так закончилось! А давайте, пусть будет по-другому:
Девочка Надя, которая посадила наш Гладиолус, после того, как обрушился их дом, переехала с родителями в новую квартиру. Ей очень хотелось узнать, выжил ли цветок после катастрофы? Что с ним стало? Может, так и растёт он в бывшем палисаднике, поджидая свою хозяйку? Новая квартира была на окраине города, в дальнем районе, одну Надю не отпускали, а родителям было не до того, чтобы ездить с ней.
Но однажды в октябре, в субботу, когда не было занятий в школе, родители поехали в гости к своим знакомым, в тот самый район, и Надя попросилась вместе с ними. Пока взрослые сидели за столом и говорили о своих делах, Наденька, получив от мамы разрешение, ушла к их старому дому и принялась разыскивать свой Гладиолус.
Нашла место, где располагался палисадник, но цветка там уже не было. Может, его завалило камнями, может, он засох от недостатка воды, а возможно, его просто затоптали. Надюша очень расстроилась, даже хотела заплакать. Но вскоре заметила остатки обрезанного стебля и поняла, что цветок благополучно вырос, а потом… потом он понадобился кому-то другому, подумала она.