Москва и Россия в эпоху Петра I

Благодаря расширению торговых связей развивалась также внутренняя городская торговля, все более оживленная и разнообразная.

Доставка товаров в Москву из других земель шла, главным образом, речным путем. По нему доставлялось две трети хлеба, основная часть леса, железа, соли. Водная дорога по Москве-реке, Оке и Волге имела сезонный характер, около 80 % поступления грузов приходилось на апрель, когда реки были полноводными. В июне торговая навигация была уже практически невозможна из-за обмеления Оки.

Речная сеть служила средством торгового сообщения Москвы с центральными и южными хлебными землями, с городами Нижней Волги, в первую очередь Астраханью, – важными транзитными пунктами на торговом пути с Закавказьем, Персией, Китаем и Индией.

Множество сухопутных дорог, скрещивавшихся в Москве, связывало ее со всеми окраинами страны, создавала городу славу главного торгового центра России. Москва была не только крупнейшим потребительским рынком, но и важнейшим пунктом транзитной торговли. Отсюда отправлялись партии хлеба на север и северо-запад – в Псков, Новгород, Торжок, Ладогу, Петербург… Отсюда шел контроль за ярмарочной торговлей по всей стране. Сюда стекались капиталы провинциальных городов.

Об этом говорят и многочисленные русские пословицы:

• «Поезжай на Москву, там все найдешь».

• «В Москве только нет птичьего молока».

• «Москва у всей Руси под горой – в нее все катится».

• «Москва любит запасец».

• «Москва стоит на болоте, в ней ржи не молотят, а больше нашего едят».

• «Была бы догадка, а в Москве денег кадка».

Население

В начале XVIII века в Москве имелось не менее 20 тысяч жилых дворов (включая пригородные слободы). Считая в среднем по 5 человек на двор, жителей насчитывалось 100 тысяч человек. Однако в действительности городское население было более многочисленным из-за сезонного пришлого люда (в основном крестьян), тянувшегося сюда в поисках заработка, а весной возвращавшегося в свои деревни пахать землю.

Столичные жители делились на дворян (включая в них и исчезающее сословие бояр), духовенство, чиновников («приказных»), посадских людей (постепенно стали разделяться на купцов и мещан), военных, разночинцев (к ним относили иностранцев, ямщиков и некоторые категории городских служащих) и крестьян.

В 1710–1720 годах число горожан заметно уменьшилось. Непрерывные войны и рекрутские наборы, создание флота и строительство портовых городов, каналов и крепостей требовали множество рабочих рук. Холопы боярских и дворянских дворов добровольно и путем принудительного набора поступали в солдатские полки. От наборов в солдаты и драгуны пустели многие дворы в ямских слободах. Перенесение столицы в Петербург также сказалось на уменьшении числа жителей Москвы. За царским двором в новую столицу должны были следовать и знать, и рядовое дворянство со своей челядью.

На вечное житье в Петербург переводились работники казенных мануфактур и Оружейной палаты, гвардейские полки. По штату 1718 года сократилось также в Москве число церквей и их причтов, было запрещено зачислять в монастыри новых лиц.

Территории и застройка

К началу XVIII века сохранилось старинное деление Москвы крепостными стенами и земляным валом (нынешнее Садовое кольцо) на Кремль, Китай-город, Белый город и Земляной город. В составе последнего выделялись в особые части Заяузье (между Яузой и Москвой-рекой) и Замоскворечье (в петле Москвы-реки к югу от Кремля). За Земляным городом на 4 версты вокруг лежали городские «выгонные земли», уже значительно застроенные.

Официальной границы города еще не существовало, а таможенная граница проходила по Земляному валу до 1722 года, когда ее передвинули за пределы «выгонных земель».

Старинные дороги к Кремлю и Китай-городу постепенно превратились в радиальные улицы протяженностью 2–3 версты. За Земляным валом вдоль дорог радиальные улицы продолжались, а между ними были расположены слободы и села: Хамовная слобода – на юго-западе, Дорогомиловская-Ямская – на западе, Тверская-Ямская – на северо-западе, Мещанская и Переяславская-Ямская – на севере, Красное село – на северо-востоке, Немецкая слобода – на востоке, Рогожская-Ямская слобода – на юго-востоке, Коломенская-Ямская – на юге.

Ворота на главных улицах в стенах Белого города (ныне Бульварное кольцо) и на земляном валу являлись центрами, где сходились радиальные улицы. У Пречистенских ворот сходились Остоженка и Пречистенка, у Арбатских ворот – Арбат и Поварская, у Никитских ворот – Большая и Малая Никитские улицы…

Застройка Москвы к началу XVIII века была преимущественно деревянной. Только часть церквей и палаты знатных людей были каменными. Кремль отличался тем, что почти сплошь был застроен каменными зданиями. В нем помещались три десятка храмов, два монастыря, два царских дворца (каменный и деревянный), Патриарший двор и несколько домов знатных вельмож.

Красная площадь в начале царствования Петра была беспорядочно застроена мелочными лавками, палатками и шалашами. По указу Петра всякую торговлю на площади запретили, и все строения были снесены.

Московский Кремль в XVII веке

Благовещенский собор

Красная площадь в начале XVIII века была меньше современной. Вдоль кремлевских стен тянулся крепостной ров шириной в 17 саженей (36 метров), через который от Спасских и Никольских ворот были переброшены мосты. На противоположной стороне площади стояли торговые ряды – каменные лавки. С севера, на месте Исторического музея, с 1699 года находилось двухэтажное здание Главной аптеки. С юга, вдоль деревянной мостовой от Спасского моста к Ильинке располагались книжные и другие лавочки. Местность южнее собора Василия Блаженного была застроена до самой стены Китай-города.

Москворецкая улица оканчивалась Москворецкими воротами Китай-города, за которыми начинался деревянный «живой» (положенный на воду) мост через Москву-реку.

Набережные вдоль стен Кремля и Китай-города были непроезжими и служили свалками мусора.

Белый город пересекался рекой Неглинной, впадавшей в Москву-реку за Боровицкой башней Кремля. Через нее были переброшены Воскресенский (на Тверскую улицу) и Троицкий (в Кремль) мосты.

На месте Манежной площади располагалась стрелецкая слобода Стремянного полка, площади Революции – торговые ряды, между Троицкими и Боровицкими воротами – Аптекарский сад и дворы садовников, за Боровицким мостом – Лебяжий пруд и одноименный двор…

По улицам и переулкам Белого города тянулись деревянные заборы, окружившие каждый двор, палаты знатных и богатых владельцев стояли в глубине обширных дворов, окруженные конюшнями, амбарами и людскими избами.

Мясные лавки, находившиеся у ворот Белого города, по указу 1710 года были перенесены к воротам Земляного города.

Территория за стеной Белого города к началу XVIII века была уже значительно застроена лавками, кузницами и жилыми домами.

Земляной город был застроен, главным образом, стрелецкими, дворцовыми, конюшенными, ремесленными и черными (населенными простолюдинами) слободами. Они располагались возле больших радиальных улиц и отделялись друг от друга огородами и садами.

Стены Кремля, Китай-города, Белого города и земляной вал, потерявшие свое военное значение, постепенно разрушались.

Местность за Земляным городом к началу XVIII века была застроена лишь вдоль дорог. Между ними лежали обширные пространства – Девичье, Миусское, Каланчевское поля, занятые огородами, пашней и лугами. У самого же земляного вала находились загородные дворы знати. Среди рощ и лугов стояли также знаменитые московские монастыри – Андроньев, Симонов, Данилов, Донской и Новодевичий.

Москва часто страдала от пожаров, и в целях создания огнестойких каменных преград указом от 28 января 1704 года предписано было строить в Кремле и Китай-городе только каменные здания и располагать их вдоль улиц и переулков, а не внутри дворов, как раньше.

К концу петровского времени не только Кремль, но и Китай-город в значительной степени был застроен каменными зданиями. В остальных же частях города шло в основном деревянное строительство. Оно регулировалось издававшимися строительными правилами, согласно которым улицы и переулки должны были стать прямее и приблизительно одинаковой ширины на всем протяжении. Эти правила повлияли на застройку Москвы и в последующие годы.

Архитектура

Во второй половине XVII века Кремль все еще блистал своей красотой – соборами, храмами, монастырями, царскими дворцами, теремами знатных вельмож, напоминавшими о пышности царской жизни. Пожар в 1696 году, в год смерти царя Ивана V, был началом разрушения и запустения Кремля. В эпоху Петра I строительство на его территории практически не велось. Лишь в 1702 году архитектором М. И. Чоглоковым и другими на месте снесенных частных домов и сахарного завода начали возводить строгое здание Арсенала. В плане постройки оно имело форму трапеции и включало внутренний двор. Здание должно было иметь богатое декоративное убранство – позолоченную черепицу на кровле и роспись наружных стен. Однако в 1713 году крыша Арсенала рухнула, и почти завершенное строительство остановилось. Его продолжили только в 1722 году и завершили спустя десять лет.

Синодальным указом 1722 года в Москве были уничтожены почти все часовни. Этой участи избежала Иверская часовня у Воскресенских ворот Китай-города, где сохранялась Иверская икона Божией Матери. В 1791 году ее перестроили и благоукрасили.

Одна из самых значительных московских построек Петровской эпохи – заново отстроенный в 1685–1689 годах Новодевичий монастырь. В конце 1690-х годов было завершено строительство в Донском монастыре – нового грандиозного собора, стен и башен.

В 1687–1692 годах неизвестный монах-зодчий достроил Большой Каменный (Всехсвятский) мост через Москву-реку около Боровицких ворот Кремля – одно из крупнейших сооружений, начатое возводиться еще в 1643 году. Остальные мосты оставались деревянными «живыми» (т. е. плавучими, разбиравшимися в половодье).

В архитектуре Москвы петровского времени большое значение приобретает возведение общественных (светских) зданий. Лучшее из них – Сухарева башня, построенная зодчим М. И. Чоглоковым в два приема – в 1692–1699 годах в два этажа и в 1698–1701 годах, когда был надстроен еще один ярус. Башня получила свое название от фамилии командира одного из стрелецких полков, оставшегося верным Петру I. Это здание напоминает европейские ратуши, с массивной нижней частью и высокой стройной башней, с широкой парадной открытой лестницей, ведущей к верхним палатам.

Довольно близкой по архитектуре к Сухаревой башне было здание Главной аптеки на Красной площади, выстроенное на Красной площади, на месте, где сейчас находится Исторический музей.

Монетный двор у Воскресенских ворот Китай-города был основан в конце XVII века, а его здание возведено в 1697 году. Палаты Монетного двора были выстроены двухэтажными с проездной аркой, ведущей во внутренний двор. На первом этаже располагались производственные помещения (Плавильная, Кузнечная, Плащильная и Прожигальная палаты), каждое из которых имело отдельный вход с улицы. На втором этаже – Казначейная, Кладовая, Работная и Пробирная палаты. В целях пожарной безопасности первый этаж с внешней стороны не имел окон и поэтому смотрелся как единый, монолитный цоколь. Второй этаж, наоборот, прорезан большими оконными проемами и восьмигранными окнами второго света, так как чеканка и другие производившиеся там процессы требовали хорошего освещения. Второй этаж богато украшен в стилистике московского барокко – пышными белокаменными наличниками, колонками и изразцовым фризом.

Исключительная декоративность русского зодчества Петровской эпохи сказалась и в других светских постройках, в первую очередь в особняках богатых вельмож. В начале XVIII века на Тверской улице возвели каменный трехэтажный дом боярина Троекурова с белокаменным декором. В конце XVII века по заказу Петра I для Ф. Лефорта в Немецкой слободе возвели величественный Лефортовский дворец (архитектор Д. Аксамитинов). Нарядное здание поражало современников роскошью внутренней отделки и пышностью декоративного убранства.

В 1723 году Петр I купил у родственников умершего первого русского графа Ф. А. Головина его дворец за Яузой, в Лефортове, сломал старые строения и на их месте построил новый дворец, перед которым разбил дворцовый сад (ныне Лефортовский парк). На его месте в конце XVIII века был возведен существующий ныне Екатерининский дворец. Память о петровском Головинском дворце сохранилась в названии Головинской набережной и Головинского шоссе.

В церковном зодчестве в это время царило «московское барокко», лучшим примером которого служит Покровская церковь в Филях, выстроенная к 1693 году на средства дяди Петра I боярина Л. К. Нарышкина. При всем богатстве узорного декоративного убранства этот храм отличается строгостью классического стиля.

В ближайшем подмосковном селе Лыкове архитектор Я. Г. Бухвостов в 1701 году возвел Троицкую церковь с тонкой узорной орнаментальной резьбой и праздничной красно-белой окраской.

Другой замечательный памятник церковного зодчества – церковь в подмосковном селе Дубровицы, возведенная в 1690–1704 годах.

Необычна и замечательна церковь архангела Гавриила («Меншикова башня»), выстроенная в 1706–1707 годах самым одаренным зодчим начала XVIII века И. П. Зарудным. Ему же приписывают и церковь Иоанна Воина на Якиманке, возведенную в 1709–1713 годах.

Указ Петра I 1714 года о запрещении каменного строительства по всей России, кроме Петербурга, на некоторое время задержал развитие московской архитектуры.

В 1722 году Петр I поручил Полицмейстерской канцелярии надзор за строительством в Москве и назначил для этого архитектора. Он приказал в центре города строить каменные дома «в линию» и не оставлять пространства между ними, что привыкшие к широкому раздолью москвичи далеко не всегда соблюдали.

Московское зодчество петровского времени заложило основы архитектурного направления, блестяще продолженного архитекторами К. И. Бланком, И. Ф. Мичуриным, Д. В. Ухтомским.

Жилище

В XVII веке жилище московского боярина представляло собой громадный двор, окруженный высокой бревенчатой или кирпичной стеной. Над главными воротами, разукрашенными резьбой и башенками с расписными дверцами, в киоте помещалась икона.

Четырехугольный деревянный дом боярина был сложен из дубовых брусьев с умением, без единого гвоздя для скрепы. Все щели были проложены мхом для тепла. В первом этаже, подклети, жили холопы, второй занимала хозяйская семья. Обширные теплые сени соединяли дом с соседним – покоями боярских сыновей. Над горницей и сенями шел третий этаж – высокий терем для боярыни с боярышнями. Крытые переходы соединяли хоромы с домовой церковью. По всему двору были разбросаны амбары, клети, конюшни и мыльня. Много места занимал тенистый сад, где между рядами яблонь и груш росли в грядах овощи, в парниках дыни, а возле изгороди черемуха, калина и горькая рябина.

Шелковые ткани, по большей части красных цветов, расшитые золотом, покрывали лавки, скамьи, дубовые с резьбою столы. Солнечные лучи, проникая сквозь разноцветные стекла, играли на серебряных паникадилах в столовой палате, на зеленой муравленой печи, обитых красной кожей стенах и расписном потолке. Дорогие пушистые ковры лежали на полу. На маленьких пестрых столиках были разложены для украшения различные вещицы: серебряные яблоки, позолоченный мужичок, костяной городок с башнями, часы с затейливыми фигурками. Но ни зеркал, ни картин не допускал благочестивый боярин в своих покоях, так как духовенство не одобряло этих заморских украшений.

В 1660–1670-х годах своей необычностью отличался дом князя Василия Васильевича Голицына, стоявший за высокой оградой недалеко от Тверской улицы при ее пересечении с Охотным рядом, резко выделяясь среди других строений своей величиной и изяществом. Крыша боярских хором была покрыта медными листами. Внутри тоже многое было устроено на иноземный лад. В столовой палате – дорогие ковры, живопись. На потолке изображено нечто, похожее на небо с солнцем, планетами и звездами, а вокруг в позолоченных ободках, искусно вырезанных из дерева, целый ряд изображений пророков. Сверху спускалась оригинальная люстра с шестью подсвечниками, которую как бы поддерживала золоченая голова лося. Стены отделаны под мрамор, окна частью расписаны, на стенах – зеркала в золоченых резных и черепаховых рамах. Кое-где в простенках висели индийские и персидские ковры с золотыми и серебряными узорами на красном шелковом фоне. Посреди комнаты стояли столы со скамьями вокруг, обитые красным гамбургским сукном, и огромный, весь резной шкаф для серебряной посуды.

В кабинете хозяина, отделенного от столовой несколькими переходами, стены частью были завешаны кожами немецкой работы. Кругом портреты царей в дорогих рамах, ниже шпалеры – изображения из охотничьей жизни, как видно, вывезенные из заграницы. В углу стояли клавикорды, далее на особой подставке – орган. В простенках между окон были развешаны географические карты. Множество небольших тумбочек, столиков, шифоньерка. На них – поставцы, шкатулки, янтарный ящичек. Около двери висел термометр в тонкой резной раме.

Дом богатого москвича, но не столь знатного, как В. В. Голицын, в конце XVII–XVIII веке представлял из себя бревенчатый пятистенок, одна половина которого – светлица с «каморкой» (семейное помещение с особой спальней), и вторая половина – светлица для гостей. В гостиной – оштукатуренный потолок, выстланный каменной лещадью пол, украшенная зелеными изразцами печь. На стенах уже появляются зеркала, по стенам стулья и лавки, посередине дубовые столы, покрытые ковровыми скатертями. При доме обязательно были сад и огород, конюшни и кладовые. Во дворе в просторном месте, где не держали никакого хлама, соломы и рогож, ставили печь, на которой готовили кушанья и грели воду для хозяйственных нужд. Среди предметов мебели стали появляться стулья и шкафы.

Благоустройство

Главным несчастьем Москвы по-прежнему оставались пожары, уничтожавшие зачастую целые слободы и уносившие жизнь многих людей. Датский посол в Москве Юст Юль записал около 1710 года: «Когда видишь здесь начинающийся пожар, становится страшно. Так как почти весь город построен из леса, а пожарные учреждения плохи, то огонь распространяется до тех пор, пока есть чему гореть».

Дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском

На крестце в Китай-городе

В 1701 году выгорел почти весь Кремль, на следующий год – Посольский приказ в Кремле. В 1709 году пожар уничтожил многие улицы в Белом и Земляном городе. Требовались более современные, организованные мероприятия по борьбе с огнем. По указу 2 мая 1711 года гарнизонные полки стали снабжаться пожарными инструментами – топорами, ведрами, лопатами, крюками, баграми, насосами. На больших улицах предписывалось иметь «заливные трубы медные с рукавами». Для изготовления таких труб выстроили небольшую мануфактуру. Несмотря на эти меры, 1712 год ознаменовался самым опустошительным пожаром в эпоху Петра I, сгорело 9 монастырей, 56 храмов, более 4500 дворов.

Обязанность тушить пожары лежала, прежде всего, на самих обывателях, которые должны были под угрозой штрафа «в пожарное время бежать без замедления для тушения». Когда царский двор находился в Москве, придворные тоже во главе с царем участвовали в борьбе с огнем. Петр I иной раз прямо с пирушки бросался «с величайшей поспешностью» на пожар и, по словам современника, «работал там, как самый простой работник, что имело отличное действие».

Общественного транспорта в Петровскую эпоху еще не существовало. В 1689 году сообщалось, что в Москве имеется около тысячи маленьких тележек, запряженных в одну лошадь, для перевозки публики с одного места на другое за небольшую плату.

Водопровод в Москве имелся только в Кремле «на царском дворе ради великого потребления». Берега рек и прудов застраивались банями. Воду брали из колодцев и ключей, а также из рек и прудов. Здесь же занимались стиркой белья.

В весеннее и осеннее время от реки Неглинной, протекавшей по местности, где позже появился Охотный ряд и Александровский сад, образовывалась непроходимая топь, издававшая зловонный запах из-за находившихся здесь же свалок мусора.

Московские улицы из-за повсеместного обилия грязи требовали благоустройства. «В этом большом городе улицы не мощеные (по недостатку камня), а только выложены старыми деревянными кругляками; местами же и вовсе ничем не выложены».

Мостить улицы камнем впервые начали в Москве в 1692 году. В Кремле и Китай-городе деревянные мостовые заменялись каменными плитами, а все остальные части Москвы предполагалось вымостить мелким камнем. Удалось это сделать лишь в малой степени. В Кремле же полностью деревянные мостовые были заменены каменными лишь к 1725 году.

Непролазная грязь была присуща Москве всегда, особенно на удалении от Кремля, ведь большая часть ее территории – болотистая местность. Даже в благоустроенной иноземной Немецкой слободе после сильного дождя «улицы слободы стали непроходимыми, повсюду там разбросаны повозки, которые так глубоко засели в грязь, что лошади бессильны их вытащить». Грязь на улицах этой слободы весной 1702 года «доходила лошадям по брюхо».

Чем больше Москва отстраивалась, чем больше людей в ней жили скученно, чем больше товаров везли в нее и из нее, тем грязнее и непригляднее становился город. Пришлось Петру I издать 9 апреля 1699 года строжайший указ: «На Москве по большим улицам и по переулкам чтоб помету и мертвечины нигде, ни против чьего двора не было, а было бы везде чисто, и о том указал великий Государь сказать на Москве всяких чинов людям. А буде в Москве всяких чинов людей, кто станет по большим улицам и по переулкам всякий помет и мертвечину бросать, и такие люди взяты будут в земской приказ, и тем людям за то учинено будет наказание, бить кнутом, да на них же взята будет пеня».

Но даже кнут не помогал в борьбе с грязью и бездорожьем.

В 1705 году был издан указ мостить московские улицы «диким камнем», для чего торговые люди и крестьяне, имевшие лошадей, обязаны были поставлять камень и песок. В 1712 году, после большого пожара, значительное количество домовладений и торговых лавок были «взяты под мостовые уличные каменные дороги». В результате этих и других петровских указов к 1730-м годам были замощены камнем вслед за Кремлем и Китай-городом главные улицы города – Тверская, Никитская, Пречистенка, Смоленская, Дмитровская, Петровская, Рождественская, Сретенская. На других улицах оставалась бревенчатая мостовая. На окраинах же города большая часть улиц и переулков вовсе не имели мостовой.

Ужесточился контроль за санитарным состоянием улиц. Каждый хозяин обязан был вывозить мусор с улицы возле своего дома, иначе подвергался штрафу. К числу санитарных мероприятий Петра I следует отнести очистку в 1703 году Поганых прудов близ Покровки, с тех пор получивших название Чистые пруды.

Наука и культура

Начальное обучение в Петровскую эпоху, как и раньше, чаще всего осуществлялось священниками, дьяконами и дьячками. Обычно оно состояло из обучения азбуке, а затем чтения и заучивания наизусть двух книг – часослова и псалтыри. Лишь в семьях богатых вельмож появляются учителя и гувернеры-иностранцы.

В Москве существовало высшее учебное заведение, основанное в 1687 году греческими учеными братьями Иоанникием и Софронием Лихудами, – Славяно-греко-латинская академия. Здесь обучали богословию, философии, риторике, языкознанию, физике и психологии. Наряду с подготовкой духовенства в ее задачи входило давать образование лицам, предназначенным к поступлению на государственную службу. Многие ученики академии становились переводчиками и переписчиками в учреждениях, учителями в школах и у частных лиц. Но основная масса выпускников получала духовное звание.

Петру I нужны были люди, знающие военное и морское дело, знающие ремесло и фабрично-заводское управление. Таких людей не могли дать школы, существовавшие при его отце и деде. И вот он стал посылать за границу молодых дворян для изучения там «навигацкой науки». Устраивались новые школы и в самой России, и прежде всего в Москве.

Возникает ряд учебных заведений, задача которых – подготовить образованных чиновников для учреждений и командиров для армии и флота. Самое известное из них – учрежденная в 1701 году Навигационная школа в Сухаревой башне. Все тут было ново и необычно по сравнению со школами прежнего времени. Учителями были приезжие англичане, которые обучали русских «мореходным хитростным искусствам». При школе было два подготовительных класса: «русская школа», где учили читать и писать по-русски, и «цифирная школа», где проходили начальный счет. В самой школе изучались арифметика, геометрия, тригонометрия, навигация, морская астрономия, география, а также фехтование. Все это были науки, о которых прежние школьники и не слышали.