Исповедь особенной мамы. А я до сих пор жива. Автостоп на два моря

Коллекционировать приятные мелочи своей жизни научилась со временем. При любых обстоятельствах. Так было и в этот раз. Красивейшие закаты, от нежных и ярких красок которых я застывала в немом восторге. Ярчайшие звёзды в недосягаемой высоте глубочайшего ультрамарина, от которых кружилась запрокинутая голова. Прогулки ёжика тихими вечерами под пение цикад, от которых каждый раз умилялась. А мой вечерний «душ»! Два ведра воды на травке под палящим целый день солнцем. Стоя под роскошным августовским ночным небом, обливая себя из ковшика почти горячей водой, я испытывала невообразимые эмоции. Мгновение, постой! Не смотря ни на что, хотелось жить. Я люблю жизнь, как и мой старший её любил. Теперь я умею жить, как Дмитрий. Он ценил каждое мгновение и умел наслаждаться всем. Фиксировала происходившие со мной перемены не сразу.

Странные ощущения были от того, что мой старший сын, мой Митяша, мой Димуля, мой Дмитрий являлся сейчас моим учителем.

Как говорят: Бог любит троицу. Две гадости произошли. Третья случилась незамедлительно. Через неделю. Раз в месяц из пенсионного фонда мне на карточку Сбербанка перечисляют средства, которые, по мнению великого российского государства, должны обеспечить моё житьё– бытьё на «заслуженном отдыхе». Деньги в казну я приносила приличные, когда вела свой бизнес. Лучше бы складывала их в «чулок», как делали и делают сейчас многие бизнесмены. Поздновато поняла. Хочется как-то по честному. Но это игра в одни ворота. «Государство» не ценит твою принципиальность. Страна непуганых дураков. Моя страна. И я была одна из них. Из дураков. Признаю.

Сложно назвать те «копейки», которые мне от щедрот своих выделило государство, даже рублями в нынешней России. Это, как говорят, «слёзы». Сумма в совокупности еле дотягивает до прожиточного минимума в России. С февраля месяца этого года половина этих «слёз» уходит очень «потерпевшей» мошеннице Шамсетдиновой С.А. «Праведное государство» Россия всегда на стороне тех, кто имеет связи и может дать на «лапу». Я к таковым не отношусь, а потому и «получи фашист гранату» в виде «неподкупных» судей и «справедливого» решения суда в пользу «имеющих и умеющих» мошенников. Не ново, но тем не мене, всё также гадко. Моя карточка находилась у моей подруги Светики. Мне эти «слёзы» в Канаде были ни к чему. МАХ обеспечивал наш быт и мои потребности. Я тоже зарабатывала свои канадские доллары. Они лежали на моей канадской карточке. А российскими «слезами» Светика оплачивала коммунальные расходы по моей квартире на Урале. Других доходов в рублях у меня не было. В этом году половина от российской подачки покрывала ровно половину «коммуналки» по квартире. Наступило 14 число. Я ни сном, ни духом. Звонит Светика. Слышу, что в панике.

– Светика, что случилось? – задала вопрос.

А тревога уже запустила щупальца в мою душу.

– У тебя на карточке минус двести тысяч рублей, – ответствовала подруга.

О-о! Приплыли. Слава Богу! Это только деньги. Бумажки. Только и без них никак. Кто мог такое сотворить? Приставы? Вероятно, что так. Беспредел в этих органах часто достигал своего апогея. По сути, сейчас эти «законники» лишили меня средств к существованию. По их постановлению половина моих «слёз» сразу из пенсионного фонда уходит Шамсетдиновой. Другую половину, которая приходит мне на карточку, по закону никто не имеет право забирать. Я – россиянка. Незащищённый слой населения уже три года. Только кому это интересно, кроме меня и моих очень близких друзей? Российскому государству, точно, глубоко «тьфу»! И в этот раз всё подтвердилось. В России геноцид против своего же народа. Правители жируют. Народ нищает. Ужасаюсь постоянно.

Звоню своему адвокату Олегу Юрьевичу. Рассказываю ситуацию. Он и сам в шоке от моей новости. Попросила его навестить приставов, которые так лихо «исполняют» закон. Он обещался. Буду ждать.

Середина августа. Наличными у меня семьсот долларов. Американских, конечно. Канадскую карточку заблокировали. Не поняла почему. Но здесь всё сложнее. МАХ молчит. Без него вопрос с этой карточкой не решить. Это он открывал мне счёт, поэтому даже пытаться не буду. Тонкостей не знаю. Я полностью доверяла своему мужу.

Денежная проблема меня несколько озадачила. Как-то рассчитывала на заслуженные российские рубли. Пока живу в России. Не получалось совсем. «Хулиганы» лишили меня моих кровных. Придётся разбираться.

Моё внутренне состояние требовало «сброса» информации. Скинула сообщения всем, кому посчитала нужным. Поделиться неприятностью. Требовалась поддержка. Словесная.

И своей единственной сестрёнке Маше тоже. Её реакция поразила. Она отшутилась. Ещё одна проверочка на … Не знаю, как определить термин. Когда Маше было тяжко, я ей помогала. И материально тоже.

Её ответ на мои слова:

– Маша, я думала, что ты – моя сестра. И ждала от тебя хотя бы других слов, – был предельно понятным.

Он прозвучал, как определение нашему родству:

– А чем я тебе могу помочь?

Всё! Для меня всё. Выводы сделала.

Как так? Наталья, у которой я гостила в Башкирии, по сути, чужой мне человек узнав о моей проблеме, сразу предложила помощь:

– Много не смогу, но немножко на житьё тебе вышлю. Отдашь, когда сможешь.

Я была поражена. Конечно, поблагодарила, но отказалась. Если уж сильно припечёт безвыходность. Не люблю брать в долг.

25 августа у Юры Гуськова будет юбилей. За неделю до праздника к ним в гости приехала младшая сестра Тани Людмила со своей подругой Мариной и её маленькой дочкой. Они прибыли с Урала. Из Милана прилетела старшая сестра Тани и Людмилы – Светлана. Мама Юры с его сёстрами жили на другом конце Степного. Поразительная сплочённость этой семьи меня восхищала. Как и любовь Юры к его маме. Сын – взрослый мужчина относился к своей маме, как к божеству: «Мамулька, мамочка… Единственная. Любимая женщина». С такой теплотой и нежностью в голосе произносил он эти слова. Точно, мой Дима. Бонусы, бонусы, бонусы.

Знала и о неправильном Юре. По рассказам Тани и его самого. До тридцати трёх лет он пил, гулял и дрался. Татьяна частенько ходила с синяками. Терпела ради детей. И ради сохранения cемьи. Теперь, видя, как он ласково называет свою супругу «зайкой, котиком» и прочими милыми словечками, трудно себе представить бушующего отца семейства. С сыновьями у него тоже и лад, и мир. Сыны папу уважают. И любят, конечно. Всё взаимно. Всегда знала, что многое зависит от желания и упорства человека, который делает выбор между «хорошо» и «плохо». Юра сделал свой выбор в сторону « хочу жить правильно». Выиграли все. В первую очередь, он сам. Двадцать два года праведной жизни. Дети не помнят отца в «омуте». Жена помнит. Обида у неё осталась. Иногда «гложет». Я её понимаю. И даже очень. Примеров «неправедной» жизни я знаю приличное количество. Даже у моей самой-самой подруги муж…

В общем, её «Лежик» меня опасается и где-то даже боится. Я его совершенно не уважаю. Коронная фраза этого образчика, способного самоутвердиться только путём унижения своей жены:

– Дайте мне напиться, и я завяжу, – приводит меня в бешенство.

Так продолжается больше тридцати лет. Слабак. Но это выбор моей подруги.

Меня раздражают мужчины, которые ищут повод или предлог для оправдания своего «животного» поведения.

Их сакраментальная фраза:

– У меня такая тяжёлая жизнь.

У кого тяжёлая жизнь? У мужчины, который пьёт? И не может остановиться? Это вы мне будете рассказывать, что такое тяжёлая жизнь? Даже не начинайте. «Порублю в капусту». В мелкую. Умею с блеском.

Мой любимый Серёжка Сморыгин не звонил.

Его:

– Потом перезвоню, – затянулось.

Дни превратились в целую неделю, потом в другую. Скучала и ждала. Сама не звонила. Недоумение имело место быть.

Я про его слова в нашем последнем телефонном разговоре.

– А ты что от меня ждала, что я тебе скажу: Ириша, приезжай ко мне и живи?

Вообще – то, любящий мужчина так и должен был сказать своей любимой женщине: -

– Приезжай и живи.

Вывод напрашивался неутешительный. Я – не любимая женщина. И Сергей не любящий мужчина. Такое заключение сделал мой ум. Моё сердце не хотело верить уму. Надежда ещё жила. Её невозможно «убить» сразу. Мы – отличные адвокаты своей любви. Сожалеть об этом? Радоваться этому? Время стало судьёй. Как должно, так и будет. Отпускаю и эту ситуацию.

Твои слова – пощёчин громы.

Зачем меня так унижать?

Тебе не снять моей короны.

Я – не игрушка. Гордость. Стать.

Четыре дня. Четыре ночи.

Был рай. И снова я одна.

Нам счастье всё вокруг пророчит.

Но выбор твой. И кто судья?

А я скучаю. Знаешь, очень.

И вспоминаю трепет рук.

Чудесный день. Безумство ночи,

Где до небес наш сердца стук.

Ты не звонишь, меня обидев.

А я надеждами живу.

Здесь солнце, волны, чаек крики.

Я в море жар любви стужу.

Моя обретённая мудрая жестокость. В чём она заключалась? Не позволяла себе «болеть» любой проблемой больше двух дней. Регламент установился как-то сам собой. Времени жить остаётся не так много, чтобы «горевать» дни и ночи. У меня есть о ком лить слёзы. Мой старший сын. Мой Митяша. Мой Воин. Мой Пилигрим. Есть ради кого и ради чего жить. Мой младший сын. Мой Дениска. Мой перевёртыш, которого надо вернуть к жизни. К правильной жизни.

Татьяна пригласила к себе на посиделки. Для знакомства со своей младшей сестрой и её подругой. Старшая сестра прилетала из Италии днями позже. Гуськовы управлялись со своей «фермой» часам к восьми вечера. Всех животин надо накормить-напоить и спать загнать. Ближе к девяти часам и пришла. Захватила на всех мешок с мороженым. Продавщица в магазине недоумённо вздёрнула брови, когда назвала количество штук этого вкусного лакомства. Купила на всех по две штуки. Получилось почти двадцать. Гулять, так гулять. Вечера на Кубани были душными. Дождь обходил стороной посёлок Степной.

Зайдя во двор, увидела такую картину: у летней кухни сидят три женщины и пьют коньяк. На столе гора назрезанного арбуза. Ужин! Я после восемнадцати стараюсь не есть. Не хочу превратиться в «пышку». Тяжело носить лишние килограммы. Арбуз – замечательно. Но коньяк? Присела на край стула. Говорили-пили-ели. Вечер плавно перешёл в позднюю ночь. Хозяева ушли спать, а я с их гостями всё ещё общалась. Тяжело мне без общения с нормальными людьми.

Тётя Лена бесконечными рассказами про белого бычка иногда доводила меня до невменяемости. Начинало казаться, что я потихоньку «еду» умом. Денно и нощно проводить время с больным человеком сложно. Для меня точно.

Людмила – младшая сестра Тани задала мне вопрос:

– Как ты думаешь, зачем тебе это выпало? Ухаживать за таким человеком, как тётя Лена? Вопрос неординарный. Призадумалась.

Мне не удалось досмотреть за мамой, когда она осталась одна. Мой «брат», разменяв нашу огромную квартиру в одной из «сталинок» на набережной, отселил её в крохотную однушку на окраине Москвы. Я ничего не знала. Когда? Куда? Кто бы это сообщил! После смерти мамы, в один из моих приездов в родной город решилась найти мамино последнее жилище. В её квартире уже жили чужие люди. Но соседи по площадке остались прежними. Они оказались адекватными людьми. После поведанной мной истории о маме и «брате», они охотно поделились со мной всем, что помнили. Мне стыдно за себя до сих пор: почему не приехала к ней, не увидела всё сама? Конечно, мне было больно, когда она отказалась от меня. Но я, старалась всё же узнавать, как она, жива – здорова ли? Раз в полгода отправляла заказные письма в местное отделение милиции. Почему мне не написали о смене места жительства мамы, я не знаю. Ответы на мои запросы, конечно, приходили. Были и очень «колкие».

Я предполагала, что участковому приходилось идти к маме, опрашивать её. Затем, он присылал мне её ответы. Увы, на самом деле оказалось всё не так. В последние несколько лет ответы за маму давал мой добрейший и жаднейший «брат». Горький для меня: «Ваша мать не желает с Вами общаться. Причину не указала. Просит её не беспокоить», – приходил несколько раз. Об этом меня тоже никто не уведомил. Я про ответы своего «ближайшего родственника».

Открытки маме отправлялись мной на наш старый адрес. Иногда, решалась и отправляла ей целые письма. Реакции никакой. Горечь складывала в дальний уголок сердца. Жгло. Но маленькая надежда жила. Вдруг однажды когда-нибудь? А мама, оказывается, каждый день спускалась к почтовому ящику: ждала весточек от меня. Запредельная жестокость «брата». Так жутко всех ненавидеть? По словам соседей, любимый сынок Андрюша приезжал раз в неделю, а то и реже. Внучки не приходили совсем. Старшая была неродная. О ней мы все узнали только после свадьбы Андрея и Лили. Дочке жены Андрея на тот момент было уже три года. «Непорочная» невеста родила первую дочку в шестнадцать лет. Здесь всё понятно. Но младшая Иринка? Почему она так к своей бабушке? Глупо заданный вопрос самой себе. У Иринки есть мама, которая так же, как и Меланья, прибрала к рукам выбранного её семейством мужа. С чего бы жене Андрея относиться с уважением к своей свекрови? «Правильный» настрой ребёнка дал ожидаемые и одобряемые родственниками отношения к своей бабушке, которой нужно было только внимание. Моя мама оказалась заложницей дружной семейки «брата».

И умерла она в одиночестве, по словам всё тех же соседей. Несколько дней мама не выходила из квартиры. Пришлось вызывать милицию для вскрытия двери. Маму обнаружили за столом с пачкой своих же писем в руках. На конвертах мой адрес. Андрей не удосужился их даже выбрасывать, когда мама просила его отправлять её письма и открытки мне. Тупо складывал на кухне в шкаф. Какой грех взял на себя этот добрый и слезливый в детстве, жестокий и безжалостный сейчас сын. Неужели все его бесчеловечные поступки в отношении нашей мамы окажутся не наказуемыми? Не злой я человек. По сути, не злой. Но как хочется иногда призвать все проклятья на голову таким вот недочеловекам. Этому нет прощения. Именно так думаю. Только так.

Слёзы каждый раз, как только возвращаюсь к этому. Прости меня, мамочка. Прости. Помнишь, мам, как ты пришла ко мне однажды во сне? Ты стояла ко мне спиной.

– Мама, повернись ко мне, пожалуйста, – попросила я.

Ты меня будто не услышала. Но волна твоей невысказанной обиды докатилась до меня.

Я поняла:

– Мама, ты же сама отказалась от меня. Сама. Скажи мне свой адрес.

Ты не ответила, но я услышала твоё «зачем»?

– Мама, а куда отправлять тебе письма? – крикнула тебе вслед.

Ты исчезла. Молча. Твой последний «портрет» с красивым профилем и копной кудрей со спины из сна я сохранила навечно в своей памяти.

Елена Никитична – не одинокая женщина. У неё есть сын. У меня давно нет мамы. Двадцать один год прошёл, как мы виделись в последний раз. Ей было шестьдесят четыре года. Тёте Лене сейчас на десять лет больше. В этом возрасте моя мама «ушла». Понимаю, что всё в моей жизни не просто так. Сейчас яотрабатываю то, что не успела отдать своей маме. Маленькую толику. Совсем крохотную. Таким вот образом. Поняла. Не возражаю.

Вот и ответ на вопрос Людмилы. Поделилась своими умозаключениями. Все согласились.

Вечерами стала частенько бывать в доме Гуськовых. Гостьи приехали на десять дней. Надо успеть зарядиться положительными эмоциями, которые исходили от этих озорниц – хулиганок. Судьбы у обеих не очень обыкновенные.

Людмила рассказала о себе. Муж был грузин. Неправильный грузин. Я знаю правильных мужчин из красивой страны Грузия, гордящихся своей нацией и принадлежностью к ней. Рукоприкладство. Брань. Гулянки. Жадность. Для них неприемлемо. В каждой нации есть моральные уроды. Людмила «неправильному» грузину всё прощала и всё сносила . Почти двадцать лет продолжалось мучительное сосуществование. Теперь младшая сестрёнка Тани свободна и почти счастлива. Проблемы с единственным сыном. Служа в армии, он попал в неприятную историю. Не стала спрашивать подробности. Не хотела делать больно его маме. А другие не имеют на это право. Знаю со слов Людмилы, что сын находится под следствием и может «загреметь» в тюрьму прямо в солдатских сапогах. Отец отказался от сына, как только родители развелись. Дети остались на маме. Всё, как у меня. У моих сыновей был почти русский отец: украинка и русский – его родители. Считала, что грузинские отцы такими не бывают. У них особое отношение к своим наследникам. Знаю. Впрочем, повторюсь, нации не бывают плохие. Эти индивиды – не лучшие представители своих народов. И это всё!

Марина – такая «военная» молодая женщина, где хлёсткий матерок всегда к месту. Зажигалка и заводилка. Её анекдоты «валили» с ног. Я складывалась пополам от смеха. Хорошая разрядка для меня. Она не прочь выпить в компании, но при этом мясо не ест уже двадцать лет. Только рыбу и овощи-фрукты. Худышкой, однако, назвать нельзя. Но в её теле ни капли жира. Какая-то индийская женщина. Они – вегетарианки в основной своей массе. Девять раз была замужем. Двух мужей похоронила. Двух ждала из тюрьмы. С остальными разошлась. Со всеми жила по закону: со штампом в паспорте. Нынешний – «мент», от которого она и родила ещё дочку Катю. Родила поздно. Бесплодие ей поставили сразу после рождения сына. Детей у Марины не могло быть. Первый ребёнок рождался тяжело. И последствия случились необратимыми. Такой вердикт вынесли медики. Марине пришлось с этим смириться. Всем мужчинам тоже. Беременность Марины была сюрпризом для обоих будущих родителей. И подарком судьбы, конечно. Принцесса растёт славная. Семья много путешествует. Все счастливы.

И Марину, и Людмилу заинтриговала моя «катавасия» с Жанной. Марина рассказала свою похожую историю, которая была замешана на элементарной бабьей ревности. Татьяна никак не могла успокоиться: она хотела непременно поговорить с Жанной и всё до последней мелочи выяснить. Такая «неугомонность» сидела в ней с самого начала нашего с Жанной конфликта и искала выход. Тане нужна была успокоенность души и понимание всей ситуации. Сущность требовала понимания. Им и дальше жить рядом. Это я уеду. Они останутся. На одной улице.

Марина и Людмила мне, как и Дара, предложили помириться с моей экс-подругой. Татьяна была против. Склеить наши отношения, не говорю про дружбу, после всех её «атак» для меня было нереально. Не гордыня. Моя гордость.

Взрослые девчонки решили сходить в гости к Жанне. По-соседски. Как-то вечерком. И всё выяснить. Мне было тоже любопытно, что скажет проверенная не раз временем моя бывшая подруга. «Бывшая». Прилагательное резало мне слух. До сих пор.

Решили. Сходили. Поговорили. Выяснили. Весь сыр-бор оказался сплошной дуростью.

Утром Татьяна заехала к нам. Елена Никитична была её подопечной. Свои обязанности соц.работник никогда не забывала. Я Таню совсем не напрягала. Мне не в тягость работа по дому. Готовила с удовольствием. Заедала свой стресс. Три стресса. Жанна. Сергей. Приставы. Но сегодня Татьяна заехала на своём транспорте – велосипеде именно для разговора со мной. И он состоялся. Таня сразу предупредила, что Жанна вылила на меня столько грязи, что она и сама не ожидала от своей мудрой соседки столько желчи в мой адрес. Жанна никогда никого ни в чём не обвиняла. До 30 июля 2016 года я тоже так думала.

Выслушав Таню, была не то, что поражена, но несколько удивлена. Психоз у Жанны начался немедленно, как только она сообразила, зачем к ней пришли эти три женщины.

Слова Жанны:

– Она соблазняла Сашу. Она ходила перед ним в красных трусах.

– Она постоянно мешала заниматься нам с Сашей сексом. Она регулярно заглядывала к нам в спальню.

– Она никогда не готовила и не помогала мне в хозяйстве.

– Она не переносила Вику. Она орала на неё и на Родиона.

Жанна поставила мне даже диагноз. Свой. Не медицинский.

– Она больна сифилисом. С неё всё везде сыпалось.

«Она» – это обо мне. Так мило. У меня не осталось имени. Так решила моя бывшая подруга.

Монолог длился бы бесконечно. Пороков во мне находилось нескончаемо. Чем дальше, тем круче.

Взрослым женщинам надоело слушать её вдохновенную ложь и смотреть на несуразное размахивание руками. Таня осадила Жанну несколькими вопросами. Той вроде бы стало неловко после этого. Она попросила у Тани прощение, как у соседки. Сказала, что завтра придёт просить прощение у Юры.

Марина и Людмила после разговора с Жанной уже не хотели «мирить» меня с моей экс-подругой. Зашкалившая степень злобы ко мне определила степень её адекватности.

Вот и встало всё на свои места. Бабская ревность превратила Жанну в невменяемую тётку. Я узнала о себе много «нового». Любопытство моё удовлетворено. Каждая из нас осталась со своими грехами. Вопрос закрыт. Поблагодарила Таню за откровенный рассказ. Она уехала по своей работе дальше. Я открыла ноутбук и села писать.

Елена Никитична «чудила» периодически. Это уже не пугало. Старалась найти с ней общий язык. Вкусные завтраки. Сытные обеды. Полноценные ужины. Выражение тёти Лены про себя «лизну, как кошка», не оправдывалось. Кушала она хорошо. Я о количестве еды. Мои пирожки Елена Никитична доставала из самых «высоких» укромных мест. Поражалась этому. Могла в один присест съесть целую гору оладушек. Потому приходилось часто стряпать. Отбирать у тёти Лены единственную оставшуюся радость от жизни не было желания.

Таким образом, отрабатывала свой долг и своей маме. Таблетки по расписанию. Давление измерялось по пять – шесть раз в день. Постоянное «нытьё» по поводу здоровья: «что-то мне плохо и всё тут», я потихоньку пресекала. Понимала: ей нужно внимание. Отвлекала и уводила разговоры в сторону шуток и приятных для неё воспоминаний. Елена Никитична оказалась «любительницей» мужского пола.

Три официальных мужа и несколько любовников. Это несколько удивило. Воспоминания о любых мужчинах тётю Лену приводили в хорошее расположение духа. Она начинала воодушевлённо рассказывать о своих «приключениях». Я её поддерживала. Мы «дружили» какое-то время. Затем я быстренько «уносилась» на море, пока Елена Никитична отпускала меня, с лёгким сердцем.

Сын и невестка Елены Никитичны приезжали из Ейска регулярно. Привозили продукты. Забирали в стирку бельё. Юля меня поразила. Эта невысокая и очень симпатичная молодая женщина воевала в Чечне. Женщина и война. Для меня всегда запредельность. И восхищение мужеством. Удивительные люди встречаются мне в этом году.

Юлино отношение к не совсем здоровой свекрови подкупало.

Её резюме:

– Я не могу к свекрови относиться плохо, потому что она – мать моего мужа. А Славу я очень люблю и не хочу ему делать больно.

Терпимо к такой свекрови, потому что к мужу с любовью. И мать мужа тут не причём. Если бы эти слова слышал мой младший сын! Про Меланью даже не заикаюсь. Дуростей и эгоизмов, объединённых нелюбовью к собственному мужу в ней непроходимые и непробиваемые горы. Дениска, Дениска, на ком ты женат?!

Но больше «резануло по сердцу», в хорошем смысле, поведение сына. Елена Никитична была совсем не идеальной мамой для своих сыновей. Ни при их рождении, ни при их воспитании, ни во взрослой их жизни. На первом месте работа и домашнее хозяйство: коровы, свиньи, куры, гуси. На втором мужчины и мужья. На третьем она сама. Дети занимали самое последнее место в её списке жизненных приоритетов. Так было всегда.

Теперь её муж умер, и она осталась одна. Младший сын вспоминался регулярно, несколько раз в день. Только вот беда: с её болячкой, она не помнила, когда он приезжал. Даже, если это было час назад. Такова «сломанная» психика. Вячеслав не забывал маму. Грубого слова к ней от него не услышала. Неидеальная мама, идеальный сын? Считаю, что он – совершенный сын. Видела его поступки, его заботу, его беспокойство о здоровье матери. Ни одного слова упрёка в её адрес. Об отношении мамы к детям, узнала от Юли. Невестка мягко поведала о детстве своего мужа и не только. Гуськов Юра тоже кое-что мне рассказал о Елене Никитичне. Он – ровесник её старшего сына. Родители Юры работали вместе с тётей Леной в одном колхозе, где она, по её же словам, работала « колхозным быком», то есть осеменителем коров. Зоотехник любила деньги и не могла отказать мужчинам. Сыновья полностью были на её свекрови. Мать её первого мужа жила с ними даже после развода Елены с её сыном. Сын ушёл к другой женщине, где родилась ещё и внучка.

Юля с горечью поведала, что мама, у которой остался единственный сын, не поздравила его даже с юбилеем. Конечно, мать можно оправдать её болезнью, но. Так было всегда. Юля звонила свекрови в день юбилея. Напомнила ей о дне рождения Славы. Мама сыну не перезвонила. Не смотря ни на что, сын не собирается «бросать» свою мать, помещать её в старческий дом или дом инвалидов, где она, точно, не выживет. Человек в нём есть. И жена с проблемами справляться помогает. Семья достойна похвал.