Астральный скиталец

Кроко-динозавр злобно уставился на меня. Его чешуйчатое тело изогнулось, готовое прыгнуть и разорвать меня на куски. Из пасти бога сыпались искры пламени, а длиннющий хвост чуть ли не вываливался из «иконы».

Ошарашенный, я попятился назад, ища в полутёмном помещении выход наружу. Натыкаясь на предметы религиозного культа, скорее похожие на поделки сатанистов, я тщетно пытался выбраться из окружившего меня кошмара. Тут поскользнулся и, упав, уткнулся в… ноги Владыки.

– Я знаю, кто ты такой и кто тебя послал в нашу страну, подлый засланец, – злобно заверещал Владыка. – Ничего у вас не выйдет. Я – слуга Дракона, восставшего против вашей межгалактический «педерации». Я подчинил себе всю эту планету, а тебя мы распнём, как распяли вашего Христа, и будем до скончания времён молиться на тебя как на «сына божьего».

Владыка злобно захохотал и… потерял «бздительность». Ну, на самом деле, «бдительность», но мне всегда просто нравится коверкать слова. Я ткнул Владыке головой в пах, вложил в удар всю свою силу и весь свой праведный гнев. И… о чудо, причиндалы у этих местных красавцев оказались на том же месте, что и у земных мужиков. Ха-ха-ха. Ура!!! Владыка сложился вдвое, словно перочинный ножик. Я же поспешил к его пастве разоблачить вселенский обман и рассказать тёмному люду, что их уже много веков обманывают, эксплуатируют и обкрадывают «слуги дракона».

Вот я выскочил на площадь. Толпа восторженно загудела!

– Стойте, стойте! Опомнитесь!!! Вас обманывают. Вы молитесь не Богу, а дьяволу! Долой Владыку!!! Долой власть клерикалов!!!

Но что это, мой призыв оказался криком вопиющего в пустыне. Голодранцы всех окраин, онемев, уставились на меня. Народ безмолвствовал!

Ах, наверное, они не понимают меня, и микрочип лишь принимает сигналы, рисуя в моём мозгу череду понятных образов, но не переводит мои слова местным жителям?!

Совсем ополоумев, я кинулся в толпу творить чудеса. Может быть, так, без слов, путём чудесных исцелений докажу им, на чьей стороне правда.

Вот передо мной оказался «однорукий бандит» (так я прозвал про себя безрукого голодранца совершенно разбойничьего вида), протягиваю к нему руку и представляю его с обеими руками.

– Ну, это же сон! Во сне я могу творить всё что угодно! Любые чудеса!

И вот чудо свершилось. «Однорукий бандит» превратился в двурукого и, с недоверием пялясь на меня, попятился назад. Толпа радостно взвизгнула.

В помойной луже лежала старая беззубая женщина, вся в язвах и шрамах. Тяну руки к несчастной.

– Чуфыры-муфыры, даешь несчастной молодость и крепкие зубы! Долой язвы и шрамы!

Тут тело старухи стало преображаться: шрамы и язвы затянулись, морщины разгладились, тело приняло сексапильные формы.

Красавица, оскалив рот акульей улыбкой, позабыв, что перед ней сам Мессия, кинулась меня обнимать. И, скажу вам, это были далеко не сестринские поцелуи и лобзания.

Тут на меня попёрла толпа старух и даже женщин вполне не далёкой молодости. Я понял, что совершил роковую ошибку, и вскоре стану жертвой группового изнасилования молодых сексапильных красоток. От надругательства меня спас… Владыка.

Кряхтя и ругаясь, поглаживая причинное место, Владыка появился перед толпой и принялся громко увещевать свою паству. И мой микрочип даже прекратил свой жалобный писк и принялся дословно переводить речь Владыки в понятную для меня ложь.

– Скромные и благочестивые селяне! Сам дьявол в лице самозванца и лжемессии пытается втянуть вас во грех и во искушение! Опомнитесь!!! Смотрите в кого он вас превратил – в толпу похотливых б… (да-да чип так и выдал это матерное слово, которое я стесняюсь здесь написать даже вам, самым искушённым читателям). Хватайте самозванца, сейчас мы устроим ему праведный суд.

Мужчины, ревниво растолкав своих женщин, окружили меня и принялись что-то яростно орать. Никто, правда, не решался притронуться ко мне, все ещё помнили мои чудеса исцеления, которые могли превратиться в чудеса избиения. Хотя исцелённой мной красотке удалось извернуться и таки оставить своими акульими зубами глубокие шрамы на моём плече. Из раненного плеча по телу потекла тонкая струйка красноватой жидкости. Вид крови привёл толпу в стадию озверения.

Сзади кто-то крепко ухватил меня обеими руками и, поддавая болезненные пинки под зад коленом, потащил к небольшому возвышению из гнилых досок.

А-а, так это же мой однорукий… нет, уже двурукий бандит старается отблагодарить меня за свою лишнюю руку. Воистину, ни одно хорошее дело не остаётся безнаказанным. Чудесно-исцелённый дотащил меня до дощатого настила, на котором возвышался… крест.

Ну, вот опять, опять этот крест. Неужели на большее фантазии не хватило? Как они узнали, что распятие – любимая экзекуция всех Мессий?!

Меня временно привязали к кресту, решая, как бы получше прикрепить к позорному месту. Вскоре нашлись и гвозди. Огромные такие, острые.

Владыка, торжествующе глядя на меня, ехидно заверещал.

– Ну что, не хочешь прохныкать своему боженьке, на кой ляд он тебя покинул?!

И тут я опомнился.

Красная кнопка! Я могу нажать на красную кнопку, чтобы меня выкинуло из сна. Но где же она находится, где?! Ах, да на пупке. Но я же вроде ангела, а им пупки не полагаются. Что же делать?!

Я с надеждой глянул на живот, и о чудо, пупок оказался на месте.

– Слава Творцу. Слава моем покойной матери, что оставила на мне часть своей пуповины!

Я рванулся к пупку, но руки были крепко привязаны к кресту.

«Чёрт! – воскликнул я про себя, забыв о всяких религиозных приличиях. – Чёрт! Чёрт! Чёрт! До пупка никак не дотянуться! Что же делать?»

И тут мне в ладонь вонзился первый гвоздь.

– А-а-а!!!

Боль крепко ухватила меня в проделанной гвоздём дыре и стала растекаться по всему телу. Толпа кровожадно загалдела.

– Быстро же вы забываете своих Спасителей, уроды, – заверещал я. – Но что же делать? Неужели мне капец?! Ну, уж нет. Это вам всем капец. Я вам не то что левую щёку, даже левую половину ягодицы для удара не подставлю, сволочи!

Тут как раз второй ладони коснулось холодное острие гвоздя. Двурукий бандит тщательно и с достоинством метил в узкую шляпку металлического стержня.

– Да отсохнет у тебя рука, негодяй. Да отсохнет у тебя две руки и до кучи всё остальное, сволочь!

Моя ярость достигла такой точки кипения, что казалось, весь их поганый мир сгорит в жаре моей ненависти к ним.