Подари мне пламя. Белая ворона

– Он ушел почти сразу, – монотонно и тихо продолжила красавица-сирена. – Мне кажется, он вообще заглянул случайно. Но если вернется…

– То получит по физиономии от охраны, – с деланным равнодушным спокойствием закончил Алекс. – И баргест с ней, с репутацией клуба. И вообще, если в «Бархате» какой-то мерзавец схлопотал по физиономии, то дело не в клубе, а в физиономии – разве можно в этом усомниться?

Незамысловатая древняя шутка неожиданно помогла: Анри отозвалась смешком, расслабилась и уже всерьез потянулась к Алексу, повернувшись и обняв его. Губы у нее восхитительно пахли бренди, мягкие, упругие, зовущие. Целуя, Алекс провел кончиком языка по нижней губе Анри, чуть прижал зубами. Спросил в самое ухо, расчетливо грея его дыханием:

– Оставишь дела на метрдотеля? Можем сегодня поиграть…

Вот так и вышло, что, позвонив Эвелин и сообщив совершенно не расстроенной этим тье Уинни, что сегодня ее заберет присланный водитель, Алекс на весь остаток дня и вечер расположился в клубе. Занялся делами, проверил накопившиеся документы, потом спустился в общий зал. Анри, окончательно придя в себя, летала по клубу экзотической птицей, рассыпая улыбки и знаки внимания, очаровывая каждым движением и словом.

Алекс же, удобно устроившись за любимым угловым столиком, полускрытым драпировкой шторы, потягивал легкий коктейль и вспоминал, смирившись, что сегодня прошлое упорно всплывает в памяти и наяву.

С Анри его тоже познакомила Шэннон, попросив о помощи как стряпчего. История гнусная, но во времена Большого Взлета очень частая. Молодая красавица-танцовщица, приглашенная на частную вечеринку, и пьяная компания золотой молодежи, искренне полагающей, что им дозволено все. Будь Анри опытнее, она могла бы использовать свое очарование сирены, либо успокоив подонков, либо напугав, но у девчонки-полукровки не хватило сил и умения, а потом стало поздно. Танцы закончились зверским насилием. Немного протрезвев, юные лэрды бросили девушку в мобилер, вывезли за город и оставили в придорожных кустах, рассудив, что не обязательно пачкать руки, добивая жертву, – и так не выживет.

Неизвестно, кто из богов сжалился, но Анри повезло трижды. Во-первых, до дороги было недалеко – ублюдки поленились нести тело – и она смогла выползти на королевский тракт раньше, чем потеряла сознание. Во-вторых, октябрьской ночью холод от земли уменьшил кровотечение. И в-третьих, возле окровавленной голой девушки не побоялась остановиться супружеская пара, возвращавшаяся в Лунден из загородного имения. Мужчина оказался профессиональным целителем, а в экипаже был ящик с медикаментами и кое-каким инструментом. Сделав все возможное, великодушный лекарь отвез Анри в больницу, где работал. Когда девушка пришла в себя, ее навестила полиция. Но на расспросы Анри не отвечала, отделываясь коротким «не помню», а учитывая ее род занятий и наполовину нечеловеческую кровь, стражи порядка не стали копать слишком глубоко. Подумаешь, недовольный клиент избил девку-танцорку, наверняка подрабатывающую и другими услугами. Доказывать, что до этой ночи Анриетта Ресколь была невинна, уже не имело ни малейшего смысла.

Алекс пришел в больницу один, представившись персоналу семейным стряпчим больной. Выложил на столик у кровати сочные магрибские апельсины и шоколад, сел на краешек застиранной больничной постели. Глянул в потухшие болотно-зеленые глаза, окруженные «очками» кровоподтеков на распухшем лице. Если девушка, которой его попросили помочь, и была красива, сейчас ее бы никто так не назвал. Негромко, медленно и спокойно сказал:

– Доброго дня, тье Ресколь. Меня зовут Александр Монтроз. Кое-кто называет меня Корсаром. Если вы обо мне не слышали, можете попросить рекомендации у Шэннон ап Дилвери. Я ваш стряпчий, и пока что у меня только один вопрос: мы будем предъявлять обвинение или договариваться о возмещении убытков? Иначе говоря, что вам нужнее, месть или деньги? Подумайте хорошенько, тье, я навещу вас завтра. Кстати, вашей матушке сообщили, что вас сбил экипаж. Целителям о соблюдении врачебной тайны я уже напомнил, так что все особые обстоятельства останутся секретом. И если вам что-то понадобится, прошу не стесняться – ваше лечение оплачено, включая услуги сиделки.

Ему пришлось прийти еще не раз, прежде чем Анриетта заговорила. Время, конечно, уходило, но Алекс все равно работал по этому делу. Он еще не был королевским стряпчим, но уже считался человеком, которому стоит оказывать услуги. Через неделю Анри начала говорить, глядя в пустоту за его плечом и немилосердно шепелявя сквозь выбитые передние зубы. Алекс нашел нотариуса и камеру для записи, с которой научился работать сам. С нотариально заверенными показаниями, камерографиями и врачебным заключением он отправился наносить визиты.

Не к самим юношам, конечно, а к их старшим родственникам. Был вежлив, бесстрастен и очень убедителен. Объяснил, как им повезло, что девушка, которую изувечили их дети и племянники, согласилась на компенсацию. Нет, она не шлюха, просто танцовщица. Да, милэрды, разница есть. Нет, она бы непременно подала в суд, если бы не больная мать, которой бедное дитя зарабатывало на дорогое лечение. Последнее было чистейшей правдой – и заключение доктора о здоровье тье Ресколь-старшей он тоже предусмотрительно подготовил.

Дальше он объяснил, что, исчезни вдруг Анриетта или откажись от своих показаний, это уже ни на что не повлияет, потому что у него, Александра Монтроза, репутация человека, который доводит дела до конца. Есть заверенные показания, есть свидетели и доказательства, и если с ним или Анри что-то случится, все это мгновенно попадет к нужным людям. Например, королевским следователям. А еще к вашим почтенным соперникам в Парламенте, милэрды, которые чрезвычайно обрадуются подобному козырю в борьбе за общественную нравственность. Ваши стряпчие? Прекрасно! Он будет только рад обсудить это с ними.

Да, Алекс рисковал. И вести переговоры пришлось долго. Но Анриетта просила не так уж много, куда меньше, чем стоит репутация почтенного графского рода, например. Милэрды навели справки о выскочке-стряпчем и милостиво согласились оказать помощь несчастной девушке, пострадавшей… под колесами экипажа. Монтроз от лица Анри твердо обещал похоронить эту историю. Ему самому куда больше хотелось похоронить ее виновников, но руки были коротки, а Анри отчаянно нуждалась в деньгах на лечение себе и матери.

Он пришел в больницу в последний раз все с теми же апельсинами, которые Анри все-таки ела. Рассказал все, отдал чек на внушительную сумму, улыбнулся, пожелал выздоровления и встал.

– Подождите, мэтр, – окликнула его Анри, все так же упорно глядя мимо. – А сколько я должна вам?

– Нисколько, – пожал плечами Алекс. – И если позволите, это не обсуждается. Во-первых, это была просьба нашего общего друга Шэннон. Во-вторых, наказать негодяев, хотя бы так умеренно, это то, что придает моей работе смысл.

Анри впервые посмотрела на него прямо, изумрудными эльфийскими глазами, лихорадочно горящими на смуглом лице, с которого сошли уже все следы побоев. Зубы у нее тоже выросли заново – одно из преимуществ сирен. И теперь Анриетта Ресколь снова была очень красива. Просто завораживающе…

– Я говорила о вас с Шэннон, – сказала она, глядя на Алекса в упор. – Если не хотите денег, я могу рассчитаться иначе. Тем, что вы ищете в особых клубах. Если, конечно, не брезгуете. После всего, что я… что со мной…

– Какая совершенная чушь, – хмыкнул Алекс. – Вы моя клиентка, тье Ресколь. А я стряпчий и должен соблюдать определенные правила нашей гильдии. Иначе я давно стоял бы под дверью вашей палаты с розами, прося о свидании. Вы любите розы, тье?

– Нет, – честно от растерянности сказала Анри.

– Тогда все усложняется, – картинно вздохнул Алекс.

Он снова присел на постель, уже застеленную свежим хорошим бельем, хоть и больничным, взял ладонь Анри – легко, ненавязчиво. Склонился и поцеловал тонкие смуглые пальцы. Попросил, подняв голову и глядя в удивленные глаза:

– Никогда не повторяйте глупости насчет оплаты, прошу вас. Не обижайте меня. Я был бы счастлив встретиться с вами не как стряпчий. Но вы вряд ли этого захотите, потому что мое присутствие будет невольно вызывать у вас неприятные воспоминания.

– Я… вам позвоню? Как-нибудь… – шепотом спросила Анри, снова отводя взгляд и заливаясь краской.

Алекс достал визитку и положил на тумбочку рядом с недоеденным апельсином.

– В любое время и по любому поводу. Я буду ждать, поверьте. Возможно, вам захочется просто поговорить за чашкой чая или кофе.

Она позвонила через две недели после выписки. Приняла приглашение в кофейню, была тихой, застенчивой и очень напряженной. Но согласилась встретиться еще раз, и еще. Потом они увиделись на одной из вечеринок Шэннон…

Алекс допил коктейль, подумал, не заказать ли еще один? Нет, не стоит. Алкоголь – вещь коварная, а он обещал Анри «поиграть». И от этой-то порции придется протрезветь, прежде чем начинать. Он глянул на лежащий рядом с бокалом фониль. Час до полуночи. Еще немного – и можно забирать Анри из зала, здесь вполне справятся без нее.

ГЛАВА 2. Связи, которые скрепляют мир

Провести целый вечер и всю ночь одной выглядело щедрым подарком Бригитты. Не иначе, богиня смилостивилась над непутевой дочерью, весь день усердно постигавшей премудрости новой работы. Маред так обрадовалась, что даже не сожалела об отмене обещанной учебы вождению. Тем более что это лэрд стряпчий не обязан был ни предлагать, ни обеспечивать. Это уже шло неожиданным бонусом к их контракту… А если у лэрда дела в Лундене, так тем лучше для Маред. Сегодня она свободна!

Без хозяина в особняке даже дышалось легче – так ей показалось. И можно было заняться чем угодно, так что после ужина Маред, слегка стесняясь, попросила подать ей кофе в комнату. Белоснежный с золотом кофейник и такая же фарфоровая чашка, две вазочки с разным печеньем, бонбоньерка, полная сладостей… Экономка успела заметить и пристрастие Маред к конфетам с ликером, и то, что она не пьет кофе с молоком и сахаром. Такое внимание было то ли приятно, то ли пугающе.

Отпустив горничную, Маред забралась с ногами на кровать и открыла вычислитель. Придвинула ближе столик, чтобы не держать чашку на весу – не дай боги плеснуть на драгоценное устройство. Откусила печенье, теплое и божественно пахнущее корицей, но с сожалением положила остальное обратно, понимая, что крошки от рассыпчатой сдобы непременно полетят на клавиши, а чистить их – дело хлопотное. Ну и ничего страшного, все равно конфеты она любит больше.

Монтроз, побери его боуги, и в этом был прав: пить кофе в постели, пусть и не спросонья, – редкое удовольствие. Осторожно доставая конфеты из обертки губами, чтобы не пачкать пальцы, Маред наслаждалась покоем и личным, только ей принадлежащим временем.

Для начала она открыла на вычислителе контракт с лэрдом стряпчим и внимательно перечитала. Снова, уже спокойно и внимательно, перелистала картинки с инструментами для причинения боли и удовольствия. Сверив их перечень со списком в приложении к контракту, убрала то, на что согласилась бы только под угрозой смертной казни. Долго колебалась, но все-таки оставила несколько. В основном из тех, что делают больно. Боли, как ни странно, Маред не боялась. Да и сомнительно, чтобы лэрд применял пыточные инструменты: ему больше нравится издеваться над ее душой, а не телом.

С особым ожесточением был вычеркнут пункт о камерографиях. Нет уж! Ни в коем случае! И никого постороннего во время интимных действий. Одна мысль, что кто-то может увидеть, как Монтроз с ней развлекается, вызывала страх и тошноту. А камерографии… Теперь она знает, как это опасно.

Маред поежилась, одним глотком допив кофе, словно смывая его вкусом мгновенную горькую оскомину. Налила себе еще чашку. И, закончив все, что можно было сделать без участия лэрда, задумалась, чем заниматься дальше. Что там лэрд изволил сказать про то, что нужно знать человека, от которого зависишь? О, Маред умеет учиться тому, чему научиться стоит. Она с удовольствием последует совету.

Конфеты и печенье были забыты, только кофе Маред торопливо допила, не в силах просто бросить. Выскользнув из комнаты, она прошмыгнула в библиотеку, чувствуя знакомый азарт исследователя.

Газеты! И журналы… Конечно, они нашлись во множестве. Толстые подшивки респектабельных изданий, обычные ежедневные выпуски новостей. Маред оглядела стеллаж со стопками прессы и содрогнулась. Она за неделю это не просмотрит. Ну хорошо, а вот и знакомый справочник! «Деловой Лунден» – бесценная вещь для тех, кто умеет им пользоваться.

Не отходя от полки, Маред ринулась листать страницы. Юридический дом «Корсар», владелец… Вот оно! Справочник был пятилетней давности. На тот момент его светлость лэрд Монтроз уже числился не просто королевским стряпчим, но и личным экспертом ее королевского величества в области корпоративного права. А еще членом Эвропейского законодательного собрания – почти совета небожителей в области международного правоведения. А «Корсар» занимал седьмое место в рейтинге юридических предприятий Великобриттии. Ох…

Но это все официальные данные, их можно найти в любой публичной библиотеке. Маред же хотелось узнать больше о самом Александре Монтрозе. Что-нибудь, что позволит лучше его понять и даст хоть маленькую фору в игре беспомощной мыши и холеного вальяжного кота.

Она закрыла справочник и задумчиво обвела библиотеку взглядом. Может быть, искать следует не здесь? Почему не попробовать подружиться с кем-нибудь из прислуги? Уж те всегда знают о хозяевах массу интересного. Но чутье подсказывало, что горничные с ней откровенничать не станут, очень уж сдержанно они держались, говоря только о прическах и нарядах.

Маред прошла вдоль стеллажей с книгами, вернулась к прессе… Взгляд упал на ровную стопку журналов. Яркие глянцевые обложки не обещали респектабельности, лишь обычные сплетни…

Она решительно потянула стопку к столу в углу. Пролистала один журнал, второй, скользя взглядом по заголовкам и строчкам в поисках знакомых имен. И нашла! «Светская хроника империи», как пышно звался журнал, состоял из нескольких разделов: придворные новости, новости искусства, жизнь провинции… А вот и описания столичных развлечений. На очередной яркой камерографии лэрд Монтроз держал под руку ослепительно красивую блондинку в темно-голубом платье. Девушка смотрела прямо в камеру и была явно рада вниманию газетчиков. Подпись гласила: «Его светлость лэрд Александр Монтроз и его прекрасная спутница тьеда Флория Бёрнс на открытии выставки Королевского технического общества».

Маред вздохнула с невольной завистью. Может, она фейри? Хотя бы полукровка, раз имя человеческое? Ну не может у обычной девицы быть такой нежной фарфоровой кожи, словно сияющей изнутри. Белокурые волосы уложены в изящно небрежную прическу и словно вот-вот разлетятся, но каждая прядка лежит именно там, где лучше всего подчеркивает линию шеи и овал лица. Глаза – синие, огромные и очаровательно наивные под пушистыми ресницами, румянец на щеках едва угадывается, никакой вульгарной красноты. Фигура тоненькая, но с безупречными округлостями во всех нужных местах. Флория Бёрнс… Кто она лэрду? Случайная спутница или та самая фаворитка? И неужели Монтроз может пренебречь такой красавицей в пользу Маред? Променять очарование, нежность и изысканность на…

Маред закусила губу, отложив журнал. Посидела немного, стараясь успокоиться, и снова решительно развернула яркие страницы. Старательно не глядя на камерографию, вчиталась в статью. Конечно, о личных отношениях лэрда стряпчего и красавицы тьеды там не было ни слова. Обычная заметка о гостях, посетивших выставку. И с чего, кстати, Маред взбрело в голову, что лэрд пренебрегает блистательной тьедой Бёрнс? Он вполне может встречаться с ними обеими.

Снова закусив губу, Маред продолжила перебирать журналы. Перекопала всю стопку и нашла еще целых три доказательства, что тьеда Бёрнс – далеко не случайная спутница на один вечер. Репортерам явно нравилось снимать их. Оно и понятно, темноволосый, слегка смуглый Монтроз и хрупкая фарфоровая блондинка восхитительно смотрелись вместе. Значит, все-таки фаворитка – кого еще лэрд мог бы так часто выводить в свет?

Маред пожала плечами, аккуратно вернув журналы на место. Это не ее дело, верно? Грустно и смешно: она, респектабельная вдова, и для лэрда, и для общества стоит на лестнице сословных отношений гораздо ниже тьеды Бёрнс. Та открыто гордится мужским вниманием, а Маред вынуждена прятаться и стыдиться того, какой ценой покупает будущую обеспеченную жизнь.

Вкус конфет, до сих пор стоявший во рту, вдруг показался приторно-неприятным, Маред зябко поежилась. Как же хорошо, что Монтроза сегодня нет дома. Как ужасно, что завтра он вернется. Но до следующего вечера еще много времени, и днем она снова будет работать. Показать себя на службе – единственная радость, которую у нее никто не сможет отнять.

***

Анриетта поднялась наверх немного за полночь. Улыбнулась ему и провела ладонями по щекам, словно стирая усталость. После того обеденного бренди она больше не пила, хоть и фланировала по залу с бокалом коктейля в руке. Но это так, больше для видимости… Алекс уже и сам совершенно протрезвел, но все равно минут десять простоял под струей прохладной воды, избавляясь от напряжения после долгого дня.

– Я в ванную, – сказала Анри, кладя на стол отключенный фониль.

Алекс молча кивнул, сидя в кресле и с закрытыми глазами крутя в пальцах привычную тяжесть даблиона, – неизменный талисман не только приносил удачу, но и помогал настроиться на особое состояние духа.

Откинув голову на высокую спинку, он дождался мягких шагов по ковру и уронил даблион в карман брюк. Анри молча замерла у двери спальни, ожидая распоряжений. Игра у них всегда была одной и той же, но ведь любые правила в постели – просто холст для совместно творимого рисунка страсти.

– Иди сюда, – не открывая глаз, велел Алекс, переходя на нужный тон: мягкий и спокойный, но не допускающий и тени сомнения, что можно ослушаться.

Анри покорно подошла, опустилась на колени рядом с креслом. Алекс положил ладонь на ее плечо, обтянутое тонкой рубашкой, вдохнул теплый нежный аромат волос. Погладил спину: между лопаток и вниз, потом снова вверх до основания шеи. Провел тыльной стороной ладони по прохладной щеке Анри к виску. Спросил:

– Зачем ты здесь?

– Чтобы подчиняться, – последовал тихий ответ.

– Верно, – согласился Алекс. – Что ты для меня сделаешь?

– Все, – выдохнула Анри. – Все, что пожелаете…

– Какая хорошая девочка, – усмехнулся Алекс, по-прежнему не открывая глаз, чтобы уловить самые тонкие оттенки ее голоса. – Жаль, что сегодня мне больше по вкусу плохие. Ты сможешь быть непослушной, сладкая моя?

– Как прикажете…

Судя по томным мягким придыханиям, Анри уже ступила на темный путь страсти. В играх такого рода ей требовалось совсем иное, нежели Незабудке. Боль – потом, когда возбуждение овладеет телом и душой полностью, да и то совсем чуть-чуть, как пряности к основному блюду. Больше всего Анри необходимо было покоряться, чувствовать над собой чужую власть, проходить по тончайшей грани между насилием и добровольным подчинением. Эта игра для двоих показалась бы жестокой и грязной любому, кто увидел ее со стороны, не зная правил. Но Анри она приносила если не исцеление, то временное облегчение старой боли.

– Как прикажу, верно, – снова согласился Алекс, подкрепляя похвалу еще одним поглаживанием по щеке и открывая, наконец, глаза.

Запустив пальцы в длинные, чуть влажные волосы Анри, он потянул голову женщины назад, чуть наклонился, заглядывая в лихорадочно блестящие глаза с расширенными от желания зрачками. Под его взглядом Анри, одетая в одну лишь белую кружевную рубашку, прогнулась назад еще сильнее, развела колени…

– Рано, – скучающим тоном сообщил Алекс. – Тебе придется попросить, чтобы я захотел с тобой развлечься. Очень хорошо попросить. Плохие девочки заслуживают не награды, а наказания…

Не переставая говорить, он положил кончики пальцев на губы Анри, погладил их, нежно провел по внутренней кайме. Подавшись навстречу, Анри поймала его пальцы губами, поцеловала, прихватив влажным горячим ртом. Ухитрилась взглянуть снизу вверх затуманенным взглядом, но Алекс молча покачал головой. Отняв руку, он распустил шнуровку на рубашке Анри, почти обнажив ее высокую смуглую грудь.

– Сначала танец, – проговорил все так же холодно и равнодушно. – Хорошие девочки не танцуют перед мужчинами, верно? И не раздеваются перед ними догола. А ты разденешься, сладкая моя. И будешь танцевать так, чтоб я видел, какая ты плохая.

Снова откинувшись на спинку кресла, он заложил руки за голову, наблюдая, как Анри с нечеловеческой текучей грацией одним движением поднимается на ноги и идет к углу с музыкальным проигрывателем. Подумал, что надо бы оборудовать хоть одну спальню шестом для танцев. А потом посторонние мысли вылетели из головы, потому что в комнату тихо и вкрадчиво вползла музыка. Что-то совсем не эвропейское, даже близко. Гортанный мужской голос, глухие барабаны и тонкая нежная флейта. То ли аравийское, то ли маджарское…

Покачнувшись у спинки стула, Анриетта медленно облизнула губы, повернулась боком, запрокидывая голову. Поднялась на носочки, развернув плечи, потянулась и запустила пальцы в волосы, прогибаясь назад… Под едва заметно убыстряющийся ритм погладила себя, скользя ладонями вниз по всему телу, обрисовывая его, двигаясь бедрами навстречу собственным рукам, остановившимся на животе…

Алекс сидел молча, завороженно любуясь отрешенным лицом Анри, покрытым бисеринками пота, словно женщина не двигалась плавно под медленную музыку, а напрягалась изо всех сил. Вот кончик языка показался между губ, облизнув их и снова спрятавшись, как змеиное жало, вот золотистая кожа щек потемнела от прилившей крови, взгляд стал пьяным, шальным…

Как и было велено, Анри танцевала, раздеваясь. Сирена, почти лишенная магии голоса, она с лихвой заменила его иными чарами. Томительно медленно, с показным безразличием, спустила белое кружево бретелек со смуглых гладких плеч, а потом заставила рубашку сползти с тела, не тронув ее и пальцем, одним лишь покачиванием стройных бедер. Переступив с ноги на ногу, чтобы выйти из кружевной пены на ковре, сделала шаг ближе – и музыка потекла по ее телу, как невидимая волна. Лаская себя, скользя по смуглому золоту кожи узкими ладонями, Анри отдавалась музыке, как любовнику, позволяя ей вести в глубины страсти и следуя всем своим существом…

– Достаточно, – уронил Алекс, слыша, как ее дыхание становится все более быстрым. – Выключи. Потом встань на колени и ползи ко мне.

Повинуясь, Анри нажала кнопку на вделанной в стене панели, потом опустилась на колени, слегка прогнувшись и даже в такой позе оставшись безупречно грациозной. Кажется, ее тело просто не умело быть неуклюжим. Опустив голову, она подползла и замерла, почти уткнувшись лицом в колени Алекса.

– Плохая девочка, – ласково сказал Алекс, проводя указательным пальцем по ложбинке вдоль ее спины и чувствуя, как мышцы под его рукой отзываются дрожью. – Очень красивая и очень плохая. Ты ведь хочешь быть моей? Отдаться мне, раздвинуть свои красивые стройные ножки, почувствовать меня внутри…

– Нет… – всхлипнула Анри, укладываясь щекой на колени Алекса. – Прошу вас…

– Чего же ты хочешь? – улыбнулся Алекс, снова запуская пальцы в темный шелк волос. – Что нравится таким плохим девочкам? Ты ведь сама пришла сюда, милая. Теперь придется отрабатывать плату. И одних танцев мало.

Не переставая говорить, он тронул ее полуоткрытые губы кончиками пальцев и на этот раз позволил Анри взять их в рот и посасывать, пока продолжал, медленно роняя каждое слово:

– Ты очень красивая, знаешь это? Нежная кожа, гибкое тело, волосы блестящие, мягкие. И губы… умелые, как у опытной шлюшки. Ты дашь мне свои губы, сладкая? Не для пальцев, как сейчас, а для другого…

Прижал ладонью голову Анри к своим коленям, не позволяя вырваться, расстегнул ширинку…

– Нет, – прошептала, дернувшись, Анри. – Нет, пожалуйста.

– Поздно, – усмехнулся Алекс. – Кто же разрешает плохим девочкам говорить «нет»? Они должны просто делать то, что им велят. Ты сама хотела, чтоб я тобой попользовался.

Рывком подняв напряженное тело за плечи, он толкнул Анри на пол, укладывая лицом вниз. Женщина напряглась, выгибаясь, пытаясь упереться ладонями в тонкий ковер, но Алекс надавил на лопатки и услышал всхлип. Сразу же, выказывая покорность, Анри раздвинула ноги и задышала тяжело и быстро.

– Так-то лучше, – сказал он ласково, наклоняясь ниже. – Забыла свое место, сладкая? Оно здесь, на полу. Ноги раздвинь шире. И приподнимись, а то мне будет неудобно. Ты ведь хочешь меня порадовать?

Дотянувшись до подушки, он сунул ее Анри под послушно поднятые бедра и поставил колено между раздвинутых ног – без всякой необходимости, просто чтобы дать почувствовать свою власть. Тихонько поскуливая, Анри лежала, отвернувшись и дрожа всем телом. И когда Алекс, перехватив ее запястья одной рукой, другой погладил мокрую от пота спину, сначала вжалась в ковер, потом свела лопатки, ерзая и пытаясь то ли отодвинуться, то ли освободиться.