Порабощённые солнцем

В общем, позавтракали. В девять повезли в поле, работать начали только в десять. А в первый свой обеденный перерыв на полевом стане они обыграли в футбол команду школы из райцентра – этих тоже нанял фермер полоть свои бескрайние луковые «грядки»…

Сейчас Виктор смотрел на футбольное поле, вытоптанное, без травы, и было тяжко на душе. Усидский прав – Марик тебе никто, так что нечего показательно грустить и хмуриться, будь собой, будь естественным. А он и ведёт себя естественно – впечатления очень свежи, и он не привык к смертям, чтобы совсем не реагировать на безвременный уход молодого человека!

Подошёл Усидский.

– Обрати внимание на Светлану, – сказал он, подсаживаясь рядом.

– Зачем? – не поднимая головы, спросил Виктор.

– Бледная она какая-то.

– На солнце перегрелась.

– Может, и так…

– Что ты всё время что-то замечаешь, что-то примечаешь? – озлился Виктор.

– Взгляд у меня такой – всё вижу..ю

– Ха-ха. Всё, что было не со мной – помню… Как Лев Лещенко пел…

– Кобзон. Кобзон эту песню пел.

– А Лещенко не пел?

– Может пел, может, не пел… Короче, программа была, и там Лещенко рассказал случай. Его срочно вызвали на какой-то важный концерт, там, где всё начальство… А он песню плохо выучил – не успел. Вышел на сцену. Все кремлёвские в первых рядах. Оркестр начал играть, а он слова забыл. Не помнит, и всё! Оглядывается на всех беспомощно. Не помнит! Оркестр сыграл вступление – он молчит. Сыграл второй раз – молчит. Тут из-за кулис выглянул конферансье, прошептал зло:

– Пой, сука!

И он всё вспомнил, и спел…

Виктор посмеялся, толкнул Усидского плечом:

– Дурень ты… Помнишь, как здесь школяров переиграли? – кивнул на поле.

– Помню.

– А что было после, помнишь? Вечером.

– Тоже помню. Были танцы, и кто-то из наших заработал по морде.

– Морде… – Виктор хохотнул. – В рыло, может быть? Это по радио передавали: Марина Георгиевна, вы написали нам, что ваша соседка вас оскорбила, назвав вас «свинячья морда», сообщаем вам, что она не права – во-первых, у свиньи не морда, а рыло, а во-вторых, не свинячья, а свиное. Свиное рыло, вот как она должна была на вас сказать…

– Ха-ха. Точно… Но Катыпов у нас свинину не ест, значит, у него морда.

– Физиономия у него. С него местная братва решила снять модный ремень, вызвали из клуба на улицу, стали грубо распоясывать, он отмахнулся, но ему и вставили несколько раз в лицо, нос раскровили как следует.

– Мы все хотели тогда драться с местными. Схлестнуться сразу, чтобы поставить все точки над и.

– Если бы Калина Михайловна нас не отговорила, ничего бы плохого после не случилось бы… Своим молчанием, покорным терпением, мы развязали им руки, дали сесть себе на шею. Агрессору надо бить по рукам сразу, а после получается очень…

– Получается то, что получается…

Петрин убрал со стола бумаги, вытащил из сумки купленные в буфете бутерброды.

В кабинет вошла лейтенант – она была помощником следователя. Лейтенант поставила кипятиться чай в маленькой кастрюльке, всунув в воду мизерный кипятильник.

– Варенька, почему вы не ходите в столовую? Мне простительно, я старый холостяк, бутерброды – моя привычная пища. Мой организм взбунтуется, если я попытаюсь впихнуть в него первое, второе и компот. Ну, а вы… – Петрин с улыбкой пожал плечами, мол, он удивлён и даже потрясён.

Лейтенант в ответ тоже улыбнулась:

– Я не доверяю столовым, Николай!

– Значит, будем есть бутерброды.

– Будем.

Варвара принесла в кабинет серую папку, села с другой стороны стола, развязала тесёмки на папке, начала быстро перебирать бумаги.

– Что же мы имеем на данный момент? – изобразил внимание Петрин, кося взгляд на кастрюльку с водой – она даже не зашипела – напряжение в сети очень и очень плохое. Провинция, провинция. Всё тут плохо и убого.

– Варенька, когда сюда доберутся нано-технологии? – спросил шутливо Петрин. Он любил побалагурить со своим помощником, но не воспринимал её, как возможный объект ухаживания, потому в их группе отношения были лёгкими, дружескими, но сугубо деловыми, что и должно быть на работе!

– Сюда? – Варвара указала взглядом на бумаги.

– Нет. Сюда! – Петрин раскинул руки, показывая на окружающий кабинет, на кастрюльку с водой. – Сюда!

Варвара усмехнулась.

– Сказать правду или оставить вам долю оптимизма?

– Правду.

– Никогда.

– Ха-ха. Жёстко, и совсем не оптимистично. О, вода зашипела, скоро, минут через пятнадцать, чай будем пить! А Москве нано-технологии!

– Да… Ну, лет через надцать привезёте сюда с собой лазерную указку, секундная вспышка, и стакан кипятка у вас на столе.

– Да, как в рекламе. Может лазер вскипятить воду? Может!

– Это реклама автомобиля Фольксваген.

– Вы смотрите авторекламу?

– Про Фольксваген – смотрю.

– Да, да, у вас же «Шкода». А слышали, что США наложили на концерн штраф за превышение нормы вредных выхлопов – десять миллиардов долларов!

– Это грустно.

– И вы всё равно, не взирая на то, что ваша машина портит воздух на два процента сильнее, чем автомобили других марок, не избавитесь от неё? Так и будете на ней ездить?

Варвара рассмеялась.

– Буду… Вы мне мешаете…

Варвара разбиралась с местными ребятами, в то время, как Петрин работал со студентами.

– Инциденты между местными ребятами и студентами были, они этого не отрицают, – сказала Варвара.

– Ну, положим, твои головорезы давно не ребята, – усмехнулся Петрин. Он Варваре говорил то «вы», то «ты». Она также вела себя с ним – и «ты», и «вы» – так у них сложилось, и они не видели в этом ничего необычного. – Трое из них отслужили в армии.

– И что? Служат сейчас год. В восемнадцать ушел, в девятнадцать уже дома! Как был пацаном, так и остался. Никому он не нужен нигде – он ребёнок. На работу его не берут, ничего он не умеет, жизни он не знает.

– А из автомата стрелять в армии можно!

– Это совсем другая статья. Вот посмотришь, ещё спиртное запретят продавать с восемнадцати лет, а передвинут на двадцать один год – как в США.

– У нас другой менталитет. Нечего на американцев ровняться.

– Ровняться нечего, но пить будут меньше.

– Наивная ты.

– Может быть, – согласилась Варвара. – Так, мои злодеи в начале драки обвиняют исключительно парней из райцентра и вступившихся за них студентов. Если бы в посёлок не пришли парни из райцентра, ничего бы не было. Однако, они пришли и, как утверждают мои подопечные, которые давно не ребята, пришли и сами дали повод к началу стычки.

– Это интересно, но нет в этом главного, – Петрин достал из стола свою папочку, раскрыл её. – Нет неоспоримых фактов, указывающих на начало драки студентами. И, конечно, перво-наперво, нам надо выявить, кто же убил несчастного парня. Приезжал его отец, на него было страшно смотреть.

– Пока получается, что убил кто-то из местных, – сказала Варвара. – Удар был нанесён в височную область железным предметом: железным стержнем, толстой арматуриной – в ране обнаружены частички ржавчины. Предмет был металлическим и грязным.

– У троих студентов в руках были подобные орудия. И ещё сегодня дополнение – Костин шёл драться с крюком. Он мог нанести удар выпуклой его частью. Нашли на месте происшествия такой крюк?

– Нет, крюка не было. Да и зачем ему бить своего приятеля?

– Мог нанести удар случайно, в пылу атаки, так сказать… Махался, и домахался… Что экспертиза?

– Ещё не пришло обоснование… Поздравляю нас – закипела! – Варвара отложила свою папку, встала, вытащила из кастрюльки кипятильник. Удивилась, глядя на него. – Какой крепкий! Уже больше года служит. Наш, российский. А помнишь китайские, месяца не выдерживали. У нас их куча валялась в кабинете…

– Зато они дешёвые были, по пятьдесят рублей.

– Именно – были! Пятьдесят рублей! Вспомнил! Что на них сейчас можно купить? Кофе у нас рядом с управлением стоит сто двадцать в кофейне.

– Стакан чаю.

– При СССР чай стоил три копейки стакан.

– Ты откуда знаешь?

– Читала! Родители рассказывали!

– Но сейчас же не СССР, Варвара! Потому чай пятьдесят рублей. Пока что… Наливай!

– Наливают спиртное.

– Тогда, разливай!

– Разливают на стол!

– Не умничайте, товарищ лейтенант!

Варвара, смешливо фыркнув, разлила кипяток по стаканам, бросила в каждый по пакетику зелёного чая. Сели обедать.

– Я раньше пил чёрный, но стали почки болеть, пришлось перейти на зелёный, – сказал Петрин. Он всегда оправдывался перед Варварой за употребление зелёного чая – он считал его «женским» напитком. Лёгенький такой светлый травяной чаёк – мужчины должны пить крепкий, чёрный, густо заваренный!

– Ты пил не один чёрный, потому и пьёшь теперь только зелёный, – подколола Варвара.

– Ох-ох-ох! Сейчас с тобой снова попробуем восстановить всю картину происшествия с самого начала, – откусывая бутерброд, сказал Петрин.

– Может, просто почавкаем молча? – предложила Варвара.

– Чавкай, я тебе не препятствую! Я буду говорить, а ты – слушай.

– С полным ртом говорить?

– Да! Не обсуждай начальство!

– А то что, премии лишишь?

– А намечается премия?

– Найдём убийцу за три дня, будет премия!

– Тогда замётано – любого обвиним, и выбьем признательные показания. О, наш кипятильничек пригодится для пыток!

– Ну, ну. Так и будет. Кто у нас в претендентах на роль убийцы? – Варвара тоже стала жевать откушенный от бутерброда кусок, запив чаем. – У! Ничего себе бутербродики. В здешнем буфете покупал?

– Да. Посоветовали именно бутерброды. А котлеты брать отсоветовали.

– Честная буфетчица? Глаз на тебя положила?

– Петров посоветовал, дежурный. А ты сразу ревновать – буфетчица!

– Да, я ревнивая. За начальством присмотр нужен! А то скомпрометируешь себя в провинции…

– Ха-ха… Хотелось бы… А в претендентах у нас на роль убийцы-злодея те, кто дрался с железными предметами в руках. Из местных – это Шаев, Устиев и Куиев… О, ха-ха, как Бобчинский-Допчинский в «Ревизоре»! Смешные фамилии. Устиев-Куиев. Братва. Вот, прекрасная организованная преступная группировка. Братья Устиевы-Кустиевы.

Варвара рассмеялась, несколько крошек выпало изо рта на стол, она смущенно их смахнула.

– Они не братья!

– Какая разница? Признаются, что братья!… Это местные поселковые… Из райцентра пришло тогда семеро ребят, а Волгин, да, он,.. его видели со стержнем… У студентов выделяются Капытов (фамилия через «а» у него) и Усидский. Этот тип, Усидский…

Варвара улыбаясь и жуя, закивала головой, соглашаясь: