Клоаки Большого города

Полковника никто не ждет

Главный герой – полковник Бонивур. Этот великолепный псевдоним, будущий полковник почерпнул из фильма молодости о героях-партизанах гражданской войны на Дальнем Востоке и, видимо, тот храбрый юноша так врезался ему в душу, что он взял себе его фамилию. А великому герою, которого казнили – честь и слава! Его дела, пусть и мелкие на общем фоне революции, не дали японцам прибрать наше Приморье к своим рукам. Нам же, выношу порицание – мы плохо помним тех, кто уберёг целостность нашего государства в то непростое время.

Но вернёмся к нашему Бонивуру – полковнику.

Я вышел на балкон, и увидел сидящего на своём балконе Бонивура.

Наш Бонивур – великолепный сорокапятилетний мужчина, поджарый, мускулистый, высокий, просто вылитый Савелий Крамаров из фильма о джентльменах удачи. Сегодня этот тип сидел на балконе в стрингах – другой одежды на нём не было, и, держась руками за штыри ограждения, очень походил на человекоподобную обезьяну в зоопарке. Он был выпивший и намеревался продолжить алкогольные наслаждения. Денег на утехи не было, и его зоркий глаз обшаривал каждый квадрат Дворка.

Бонивур всю сознательную жизнь сидел на шее покорной матери – трудиться ему было западло. Пил он тоже на халаву, но пил так, что его несколько раз запирали в психушку, где прокачивали от «белочки». После последней экзекуции с лечением, он вернулся во двор особенно добрым, и заявил, что теперь он Полковник. Никто не противоречил. Видимо, лечащий врач нашёл в его сознании особенные таланты полководца.

Бонивур томился. Он несколько раз поглядывал на меня, но было далеко и, даже громко крича, общаться было не возможно.

Я чувствовал, что сегодня Полковник проявит себя – он ежедневно себя проявлял!

Бонивур, посмотрев вниз, где сидели на скамейке перед входом в подъезд его соседки, громко проматерился:

–Э-э-э…Пи-пи-пи!!!

Соседки тут же всполошились, матерясь в ответ:

–Пи-пи-пи-пи-пи!!!

Бонивур, не теряя хладнокровия, приспустил плавки и стал писать вниз на уважаемых леди. Брызги попали на всех! Поднялся страшнейший переполох.

На Бонивура кричали снизу, грозили кулаками.

Полковник остался спокоен, даже заулыбался:

–Хы-ы-ы-ы…

Усмехнувшись, Полковник ушёл в свою квартиру.

Забрызганные леди, поругиваясь, передислоцировались на скамейку у другого подъезда.

Конфликт погиб сам собой. Я усмехнулся…

Бонивур, нацепив чёрное застиранное трико, вынесся из подъезда на простор Дворка, словно стоялый жеребец. Энергия в его организме бурлила, желание выпить застилало остальные мысли.

–Эй, Бонивур!

Оглянувшись на окрик, Полковник сразу потеплел – перед ним стояли два ниндзя-пенсионера – Антон Семенович и Семен Антонович.

Первый был толстым пузатым гигантом, второй – сухоньким коротышкой. Оба, выйдя на пенсию, начали от скуки заниматься ушу, от этого обалдели и впали в легкую фазу маразма, взяли китайские псевдонимы и, опираясь на систему «пьяный мастер», докучали всем хулиганам. В Дворке всегда было очень уютно случайным компаниям вечерами пить пиво, громко кричать дурными голосами и визгливо хохотать женщинам в четыре часа ночи. Но ниндзя все эти привычные удовольствия пресекли. Они подходили к довольным жизнью взрослым юношам и, не здороваясь, давали удары по ушам ногами. Попытки возмущёния гасились дополнительными ударами. Теперь во Дворке вечерами «шалили» только местные аборигены, хотя и им периодически доставалось.

Алчущий алкоголя Бонивур кинулся к ниндзя.

Глядя на высоченного Антона Семёновича, Бонивур скукожился и, изображая полное смирение, гундося, попросил:

– Дядя Антон, дай сто пятьдесят рублей! Нутро горит!

– Ты забыл, как велено обращаться? – пророкотал «дядя Антон». И тут же Бонивур получил здоровенный удар ладонью в ухо.

Бонивур, обалдевая, еле удержался на ногах. Семен Антонович маленький, в прыжке добавил мягкой ногой в другое ухо.

Оба ниндзя ходили по двору в чёрных футболках с длинными рукавами, в чёрных льняных засаленных трико и китайских чешках.

Я, наблюдая, как Бонивуру получает порицания от старших, посмеивался. Но полковник, вдруг, воспылал:

– Вы чё, старечьё?! Охренели?!

Теперь он был вылитый знаменитый Крамаров.

– Ладно.

Прищурившись, он скрылся в подъезде.

Нинздя, усмехнувшись, степенно пошли за дом, видимо, уже взяли под контроль ещё пару Дворков.

Я уходить не собирался – эксцессы Бонивура, я был уверен, продолжатся немедленно…

Через минуту, после ухода стариков-ниндзя, Бонивур вынесся из подъезда, снедаемый гневом. За такой короткий отрезок времени он успел взбежать на четвёртый этаж, перепугав старенькую мать перешарил содержимое выдвижных ящиков на кухне и, не опускаясь до объяснений, сжимая в кулаке кухонный нож на деревянной ручке с длинным лезвием, устремился на улицу. Наказать стариков-ниндзя он собирался кровопусканием!

Но врагов не было.

Это озадачило Бонивура, но не охладило гнева.

Тем временем, в однозвёздочной гостинице, по случаю летнего зноя все окна были открыты настежь, и публика предавалась меланхоличному созерцанию уютного Дворка. Только на первом этаже, восседая за столом у окна, весело и громко разговаривали, выпивающие горячительное, водители-дальнобойщики. Они сидели по-домашнему – в тапочках, трико, майках, общаясь преувеличенно громко, и цензурным лексиконом не ограничивались.

– Эй, вы! – вскричал Бонивур, грозя кухонным ножом.

Столь наглая выходка Полковника озадачила подвыпивших мужчин – какой-то хлыщ смел окликать их, четверых здоровяков, и грозить ножом.

– Вы! Что тут пьёте! А? – Бонивур сам хотел отдаться алкогольным возлияниям, и вид чужого благополучия злил его всё сильнее.

– Ты, урод, ты понял на кого попёр? – удивился самый могучий из дальнобойщиков.

– Да! Я понял! И ты поймёшь! Иди сюда! Иди! Полковник с тобой разберётся! – кривлялся Бонивур, грозясь ножом. Он чувствовал себя уверенно, ибо знал, что находился в полной безопасности. Даже, если дальнобойщики решились бы вступить с ним в схватку, им пришлось бы покинуть свой номер через дверь, миновать коридор и вестибюль гостиницы, спуститься по ступеням широкого парадного крыльца, обогнуть здание, и только потом они попадали в пространство Дворка. А ещё требовалось добежать до второго подъезда, у которого грозился боевыми позами противник. Время! Бонивур спокойно удалялся в подъезд и блокировал действие домофона на двери. Он уже не однажды подзуживал обитателей гостиницы обидными выкриками, и всегда покидал место словесной перепалки с гордым видом – оскорбленные бегали очень быстро, особенно кавказцы, но не успевали. Полковник всегда ускользал от физической расправы.

Соседи, наблюдавшие нынешнюю сцену, в том числе и я, ожидали предсказуемого развития локального конфликта. Но… Дальнобойщики, вдруг, разом вылезли во Дворок прямо из окна и оказались перед онемевшим от потрясения Бонивуром.

Могучий пузатый здоровяк отнял у Полковника нож и врезал ему сочную оплеуху. Один из друзей могучего, дал Бонивуру увесистого пинка под зад.

– Урод! – кипели гневом дальнобойщики.

Инстинкт самосохранения сработал у Полковника быстрее, чем его беспокойный разум – вжимая голову в плечи, Бонивур умчался в подъезд, и с силой захлопнул за собой дверь.

Дальнобойщики весело порадовались бегству негодяя.

– Козёл какой-то, – выразил общее мнение могучий предводитель компании, повертел в руке кухонный трофей. – Будем им колбасу нарезать! Что, раз уже на улице, в гастроном прогуляемся?

– Да, сразу возьмём пяток портвейнов, чтобы потом не выходить!

Неспешно и, чуть важно, водители большегрузов двинулись за дома, в сторону близкого продмага.

Подвергнутые принудительному сеансу уринотерапии, соседки на лавочке у подъезда, где я жил, радостно обсуждали расправу над Бонивуром. Я, стоя на своём балконе, ждал дальнейшего – не мог Полковник, алчущий винного отравления, так просто отступиться от своей навязчивой цели.

Дверь подъезда с грохотом распахнулась – Бонивур открыл её пинком.

– Ну, что делаешь? Что двери ломаешь? Ты хоть копейку дал на установку! – загалдели соседки на лавке.

Бонивур не удосужил их своим вниманием. Зато разглядел меня, и прокричал:

– Лёшка, дай сто пятьдесят рублей!

Я ухмыльнулся – только потворствовать оргиям Полковника не доставало!

– Нету денег! – прокричал в ответ.

Бонивур уже не смотрел на меня, ворчал громко:

– Нету у него! Когда они у тебя были? Босота!

Тут его взгляд приобрёл осмысленность – заметил играющих у одной из кладовых дедов-пенсионеров. Деды всё тёплое время года резались за импровизированным столом в домино и карты. На кон выставляли по рублю. Мой дед был постоянным участником лиги, и частенько приходил с горстью выигранной мелочи. Бонивур чуть набычился, чуть согнулся, растопырил руки, и пошёл к дедам походкой бывалого рецидивиста – вид его не предвещал хорошего.

Я, посмеиваясь, следил за упорными попытками Полковника добыть денег на выпивку.

Бонивур встал перед дедами и о чём-то сурово заговорил, быстро шевеля пухлыми губами. Деды на Бонивура старались не смотреть, и слушали, напряжённо затихнув. Бонивур несколько раз указывал рукой на любимый дом, и снова шевелил губами, излагая свой взгляд на проблему.

Я понял, что это могло длиться бесконечно долго, к тому же солнце начало давить зноем по-настоящему – вернулся в прохладу комнаты, упал на диван перед телевизором. Правы были наши предки, когда имели привычку поспать после обеда часок-другой. Сейчас я бы с удовольствием уснул.

Хлопнула входная дверь – пришёл дед с улицы.

– Слышал, что Полковник задумал? – снимая сандалии, прямо с порога, спросил он.

– Нет, – я заранее посмеялся. – А что такое?

Дед прошёл на кухню, жадно испил кваса из стеклянного кувшина, вернулся в зал.

– Подошёл к нам, и сказал, чтобы дали ему сто пятьдесят рублей, иначе, говорит, возьмёт дома ножовку по металлу, в подъездах перепилит трубы газовые, и взорвёт дом!

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! И что, дали ему денег? Он не успокоится, пока не выпьет ноль-семь!

– Не знаю. Я, как услышал – собрался и ушёл. А что, Бонивур может – он дурак, у него справка из психушки – угробит всех, и ему никто ничего не сделает. Я на дачу поеду. Поехали, Алёша, а то, мало ли что…

– Дед, ты, правда, поверил, что Бонивур дом взорвёт?

– Я на дачу!

Дед стремительно собрался и, через пять минут, уже шагал к автобусной остановке. Я, потешаясь, и над опасливым дедом, и над Бонивуром, скатившимся на скользкий путь экстремистского шантажа, остаток дня провёл в чтении, лёжа на диване. В устройство теракта обиженным Полковником, я не верил.

Под вечер, снова выйдя на балкон, с удивлением заметил спящего во Дворке на лавке совершенно пьяного Бонивура. Всё-таки, кто-то повёлся на его шантаж.

Что же завтра будет тогда?!!!

Дворовая элита

Сегодня, по плану, у меня были организационные мероприятия – деду, в честь праздника Победы, выделили квартиру, и этим помещением требовалось заняться. Деду, конечно, не вручали торжественно ключи от новостройки в центре города, с радостными речами мэра и губернатора – ему выделили сумму на приобретение жилья, из расчёта 33 тысячи за квадратный метр. При обычной стоимости метра в мегаполисе 45-50 тысяч, на столь скромную сумму удалось обнаружить старенькую однюшку в соседнем доме Дворка. Квартира продавалась враждующей между собой роднёй отравившейся бабы Зои, была она в убитом состоянии, но дед очень радовался, что удалось получить квартиру в Дворке. Был план, после ремонта, поменять обе однокомнатные на трехкомнатную – я и дед разъезжаться не собирались, мы прекрасно дополняли друг друга.

После вчерашних оргий и кривляний Бонивура, дед ещё пребывал на даче, где заночевал, опасаясь диверсии со стороны обиженного полковника. Из раскрытой двери балкона в комнату задувал приятный прохладный ветерок.

Я вышел на балкон, сладостно потянулся – настроение с утра ещё не омрачилось какими-нибудь проблемами, и я взирал вниз, на пространство уютного Дворка с легкой долей умиления.

Из соседнего подъезда вышел бодрый Бонивур, с пакетом мусора в руке. Сегодня он совершенно не напоминал вчерашнего алчущего искателя выпивки. Он был тщательно умыт и выбрит, одёт в новый спортивный костюм лазоревого цвета с золотым гербом Казахстана на спине. Уместнее всего, спортивный облик дополнили бы белые кроссовки, но полковник был в домашних шлепанцах.

Подойдя к мусорному баку, недавно опорожнённому мусоровозом, он с удивлением обнаружил, что вокруг валяется куча мусора, который разлетелся при опрокидывании бака погрузчиком, а дворник – задумчивый тридцатилетний юноша Степан, со взглядом блаженного, пытался выгрести прошлогоднюю жухлую листву из зарослей шиповника на краю Дворка.

Бонивур, метнув свой пакет с мусором в бак, возмущённо обратился к дворнику:

– Э-э!!!

– Чего? – отвлёкся от увлекательной возни с листвой Степан.

– Не понял я тебя! – заявил Бонивур.

Степан, отрешённо отвернувшись, пошёл с метлой прочь.

– Стой! Ты что слоняешься по двору, как бродяга?! Иди, мусор убирай!

– Чего?

– Ничего! Чтобы чисто было! Сейчас из магазина вернусь, проверю. Я о твой хребет твою метлу сломаю, если не уберёшь здесь! Философ!

Я, видя какую бурю эмоций вызвали у Полковника россыпи нечистот, чтобы отвлечь его от растерянного дворника, громко поздоровался:

– Приветствую!

Бонивур поднял взгляд.

–А, Лёшка! Здорово! Проследи за философом, чтобы убрал здесь. Я – в магазин.

– Хорошо.

Проводив взглядом удалившегося Бонивура, я сладостно зевнул, потянулся, тут же продрогнув от утренней свежести, и вернулся в комнату. Наскоро перекусив, накинул легкую рубашку, натянул тонкие джинсы, одел солнцезащитные очки и, прихватив сумочку с деньгами и расчётами по ремонту, которые сделал вчера поздно вечером, отправился в новую дедовскую квартиру. Эта же квартира досталась мне от бабули по завещанию, благодаря чему дед считался бездомным и, благодаря этому же, получил жильё на день Победы. Тогда дед здорово обижался на бабулю, качал головой: «Ну, Григорьевна, ну, обидела меня крепко!». А в итоге, женское чутьё оказалось самым верным. Когда, чувствуя приближение жизненного финала, бабуля составила завещание, она объяснила мне своё решение: «Так надёжнее будет. Ты деда никогда не выгонишь, а его могут всякие аферисты окрутить». Умная женщина была, царство ей небесное!

У меня сегодня намечалось на квартире совещание с местной строительной интеллигенцией – обитатели Дворка, периодически выполнявшие отделочные работы в квартирах граждан, узнав об удаче деда, предложили свои услуги. Я хорошо знал негодяев, и посчитал, что с этими, проведение ремонта будет вернее, хотя бы в сфере расходования средств.

Бывшая квартира бабы Зои, ставшая теперь дедовской, располагалась на первом этаже первого подъезда второго дома. Входя в подъезд, я вспомнил, как отравилась неугомонная бабулька. Она периодически приходила в гости к тёте Саше – моей соседке по лестничной площадке. Тётя Саша тоже была дамой преклонного возраста, но активность в ней не угасала с годами. Мало того, что она пережила четверых мужей – все умирали от сердечной недостаточности после пятилетней супружеской жизни с тётей Сашей, она вела бурную экономическую деятельность – стряпала пирожки и булочки, разносила их по недалёким офисам, а также продавала студентам близкого техникума; в обеденное время бегала на конечную остановку кормить горячими обедами водителей автобусов и маршруток, а после десяти вечера продавала прямо из квартиры выпивающей дворовой интеллигенции самокатаную водку и наливки домашнего изготовления. Я знал, что тётя Саша получала прекрасную пенсию и в деньгах не нуждалась – экономические заботы просто скрашивали её одинокую жизнь. Баба Зоя частенько помогала тёте Саше с тестом для пирожков, а после они дегустировали настойки. В тот раз было также, только тётя Саша угощала бабушку питьевым спиртом. Маленькая бутылочка спирта в шкафчике стояла рядом с такой же маленькой бутылкой уксусной эссенции. Я потом слышал версию событий из уст тёти Саши, когда был приглашён понятым при составлении протокола. Добрые полицейские успокаивали:

– Не переживайте, тётя Саша, напишем, как надо!

– Я просто сослепу перепутала бутылочки. Налила ей в рюмку уксуса. Она уже хорошо выпившая была – одним махом в себя его опрокинула, и всё. Пока скорую я вызвала – по дороге умерла Зоя…

Оценив ситуацию, полицейские составили протокол, что бутылочку перепутала сама баба Зоя, и сама себе же налила. Получился несчастный случай по неосторожности.

Понятые, с пониманием, подписали протокол. Я подумал, что такая интерпретация гибели бабы Зои была верной – из-за нелепой смерти выпивавшей бабульки губить ещё одну человеческую жизнь было бы реальным преступлением. Такой грех на душу не собирался брать никто – ни мы – понятые-соседи, ни полиция.

Потом прошло положенное время, объявившиеся родственники бабы Зои сначала пытались удержать квартиру в чьих-то конкретных руках, но, после судебных баталий и смертельных обид, выставили её на продажу по дешёвой цене.

Я вошёл внутрь квартиры, осмотрелся – теперь здесь будет выполнен косметический ремонт, и ничто не напомнит о бабе Зое, прожившей в этой норке долгую жизнь.

Посреди зала стоял стол, рядом – несколько кухонных табуреток – всё наследство бабы Зои, которым пренебрегли родственники. Кровать и старый шифоньер я уже успел изломать, и вынести.

Только я присел на табуретку и кинул сумочку на стол, дверь квартиры отворилась, и вошёл высоченный – больше двух метров, худющий небритый субъект. Звали его Серёга, погоняло во Дворке – Апатия.

– Хо-хо! Вот тебя увидеть не ожидал! – с радостным смехом отозвался я.

Серега тоже обрадовался, заявил тоненьким детским голосом:

– Апатия приходит всегда неожиданно!

– Здорово, Серёга!

Апатия весь как-то скукожился и, совсем пискляво, проныл фразу, которую любили произносить почти все мужчины Дворка:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.