Херувимы. Поэзия

В Ленинске-Кузнецком жили в общежитии на Лапшиновке. Работали на строительстве шахты им. Ярославского. Поработал мотористом под землёй. Шахтёрская тема коснулась меня и дважды чуть не убила. Случай был: по заданию горного мастера послали меня записать номера оставленных в новом штреке электродвигателей, в конце этой выработки. Чисто. Стойки новые. Вдруг – как удар по голове; качнуло вправо на стойки. По ним тихо-тихо, перебирая одну за другой, вышел обратно на вентилируемый откаточный штрек. Сижу на ленте, а меня всего трясёт от испуга. Ведь упади тогда от удара бескислородия, я бы погиб. Подошёл горный, спросил бумажку с номерами. Объяснил ему ситуацию – его затрясло. «Давай доски найдём, крест поставим» – давно не проветривали штрек…

Второй случай. Чуть не попал под вагонетку. Шёл по уклону вниз. Вагонетка загрохотала сзади. Еле успел заскочить в сбойку, как она прогрохотала по уклону. Плохо была закреплена при спуске. Потом под давлением родителей (писали в письмах: учись, учись, институт кончай) поступил в Кемеровский пединститут на заочное отделение. Потом в 1966 году поехал учительствовать в Топкинский район, в село Усть-Сосново. Там через два года сложилась ситуация для нас нехорошая. Директор зачислил в первый класс идиота: нужен был для счёта. Этого идиота старшие стали натравливать на моего сына, учившегося в том же классе. Наши опасения за здоровье своего ребёнка дирекцией школы игнорировались. Пришлось уехать в село Усть-Колба. Там была восьмилетка. Директор – заслуженный боевой офицер, но вскоре вышел на пенсию, а новый директор, алкаш, мои уроки немецкого языка отдал своей жене, малограмотной немке. Так через год мы переехали в Мариинский район. Там я был директором в двух школах (два года в средней в Белогородке и восьмилетней в Обояновке), но жизненная ситуация опять сложилась не в пользу наших детей. Сын поступил в техникум в Кемерове, а дочь хотели в другое село в интернат определить, так как в нашей восьмилетке учеников мало осталось. Пришлось ради детей вернуться в Ленинск-Кузнецкий. Детей уберегли. Вынянчили внуков. Сейчас вот пишу эти мемуары и ничуть не каюсь. Для нас главным в жизни было уберечь детей. Задача выполнена – мы довольны. Только очень жаль трёх мальчиков, потерянных при родах. Душа моя плачет…