– Это единственное, что её отличает от остальных?
И я откликаюсь эхом:
– Да.
Сейчас ещё кое-что происходит впервые. Я – всего на секунду – чувствую себя му*аком. Всё ведь было просто. Лена принимала меня таким, какой я был, да мне было это удобно, но и ей я представлял полную свободу действий. Выходит, ошибался, и эта самая свобода ей была не нужна?
– Я трахалась с Кравцовым, – неожиданно переводит она тему, заставляя меня приподнять брови. Не потому, что я удивлён – знал и так. Просто как-то внезапно вдруг её прорывает на откровенность.
– И? – уточняю на всякий случай.
Лена считала Кравцова моим другом, я – считал его падлой. Не потому, что он пару раз разложил мою жену, просто был гонд*ном по жизни.
– И он предложил втроём переспать.
Следующие слова застревают в горле. С кем интересно? Я, он и Лена? От этой картины меня начинает подташнивать.
– Мне не понравилось, – продолжает Лена, и до меня доходит, что видимо, Кравцовская жена была тоже весьма свободных нравов. – Но если ты захочешь…
Не совсем понимаю, к чему она ведёт. Намекает на секс втроём, чтобы в нём поучаствовали я, Тоня и Лена? Я даже не подозревал, что до этого когда-нибудь может дойти.
– Лен… – усмехаюсь, растирая лицо ладонью. – Ты гипертрофируешь. У нас с тобой всегда были свободные отношения, так?
– Так.
– Нас обоих это устраивало. Так?
– Так.
– Сейчас тебя перестало устраивать, я прав?
Она задумывается. Вижу, как на лице эмоции сменяют одна другую. Как закусывает губу, видимо, подбирая ответ. И тяжело вздыхает.
– Ты прав. Но не в этом. Я действительно всё усложняю.
Лена поднимается из-за стола, подходит ко мне и обнимает за шею. Наклоняется и шепчет на ухо:
– Я просто люблю тебя, Горский. Помни об этом.
– И я тебя люблю, – вру жене, скользнув губами по её щеке. – Поэтому давай не будем делать трудным то, что того не стоит. Окей?
– Окей. Ладно, я в салон. А потом… может на пару дней к родителям скатаюсь.
– Хорошо. Поехать с тобой?
– А ты хочешь?
– Хочу. Но надо поработать.
Я снова вру. С гораздо большим удовольствием останусь дома и просто побуду в тишине. Но если жена сейчас скажет, чтобы я ехал с ней – придётся ехать.
– Хорошо, тогда работай. Мне лучше без тебя побыть и голову проветрить.
Больше в этот день я Лену не вижу. Она уезжает через час, а я планирую провести время наедине с собой. Что в итоге сделать не удаётся, но я этому только рад.
Вечером в сотый раз просматриваю в сети то единственное, что удаётся найти по Тоне. Какая-то сраная страница в соцсетях, которую нашёл лишь чудом. И там – единственная фотография. Она сидит на подлокотнике дивана, полуобернувшись к камере. Не позирует, видно, что выцеплена объективом случайно. В этот момент в голову приходит совершенно дурацкая мысль о том, почему я так на неё запал. Она настоящая, вот в этом всём. И в страхе её, и в покорности, которой я от неё добился, и на фотке этой тоже естественная.
Я всегда окружал себя совсем иными женщинами. Крашеными сучками, готовыми за лишнюю сотню сделать что угодно и как угодно. Тоня тоже была со мной из-за денег. Только вот я был уверен – не нуждайся она в них так остро, хер бы мне обломилось хоть что-то.
Стук в дверь раздаётся так неожиданно, что я инстинктивно захлопываю крышку ноутбука, будто едва не попался с поличным.
– Кирилл Дмитриевич, к вам посетительница, – объявляет домработница Надя, робко заглядывая в приоткрывшуюся щель.
– Кто?
– Не знаю. Она не назвалась. Сказала, что пришла вернуть вам долг.
Б*я. Наверняка Тоня. Притащила бабки, и сейчас скажет, что больше так не может, бла-бла и прочая хрень.
– Сказать, чтобы её впустили?
– Она что, за воротами?
– Ну, да.
Мля.
Оттолкнув Надю, мчусь из дома, под ливень, который зарядил как нельзя некстати. Возле ворот действительно стоит Тоня, прижимает к себе пакет с деньгами. Промокла до нитки – тушь потекла. И кажется, она изрядно под шафе.
– А! Кирилл… а я к… к вам! – говорит она с вызовом, пытаясь сразу же впихнуть мне деньги. – Пришла вернуть. Я немного забрала там…
– И немного перебрала, – констатирую я очевидное, грубо схватив Тоню под локоть. Тащу её к дому, а она шагает следом и даже не думает сопротивляться. Когда втаскиваю её в холл, сам промокаю до нитки.
– Правильно. Я отработаю. Что мне нужно сделать тысяч на двести?
Хочется ругаться. Громко и матом. Руки Тони, ледяные и красные, тянутся ко мне, пытаются начать расстёгивать рубашку, но последнее, чего мне сейчас хочется – трахаться с ней.
– Я не сплю с чужими женщинами в доме, где живу с женой, – чеканю холодно, откидываю пакет с деньгами в сторону и начиная стаскивать с Тони мокрую одежду.
Она замирает. Смотрит непонимающе, после чего усмехается. Не идёт ей это всё – показная надменность, вытравленная изнутри лживая покорность. И насмешки фальшивые тоже не идут.
– В душ иди. Простынешь.
Только когда в ванной, куда силой впихнул почти что голую Тоню, начинает литься вода и слышатся то ли всхлипы, то ли приглушённые рыдания, отправляюсь к себе, чтобы переодеться. Никогда не любил бабские истерики, прямо не переносил на дух, до спазмов рвотных, но в этот раз всё иначе. Это и не истерика даже, больше похоже на предсмертную агонию бабочки, которая угодила в паутину. Вот только я себя пауком не считал, и не думал, что настолько могу быть противен Тоне, что она один раз возьмёт у меня в рот и прискачет едва ли не ночью с деньгами наперевес.
Она выходит минут через десять. Косметику смыла, а вместе с ней и то выражение, которое она на лицо надеть пыталась всё это время. Закутанная в огромное махровое полотенце, с влажными после душа волосами, снова кажущаяся такой беззащитной и напуганной, что я начинаю подумывать о том, не нарушить ли сегодня одно из главных своих правил, она стоит и смотрит в пол, пока я жадно пожираю её взглядом.
– Ты чего приехала, Тонь? Бабло перестало быть нужным? – спрашиваю тихо, опираясь бедром на стол. Руки засовываю в карманы спортивок, будто мне нужно это сделать, чтобы удержаться и не натворить дел.
– Не перестало. Но я так больше не могу, – выдыхает она.
– Как не можешь? Спать со мной?
– Когда так грязно – не могу.
Не удерживаюсь от улыбки. Она даже не знает, что значит, когда по-настоящему грязно. Или её так покоробил тот факт, что это происходило в сортире? В следующий раз всё будет иначе. Я его уже даже придумал, этот следующий раз.
– А секс вообще часто бывает грязным. Если ты ещё этого не поняла, значит когда-нибудь поймёшь.
Я уже собираюсь подойти к ней, когда лицо Тони вдруг начинает кривиться и она всхлипывает. Раз, другой, пока не проглатывает первое рыдание. Но оно снова подступает к горлу, и Тоня зажимает рот рукой.
– Кирр-рилл Дмитриевич… я не знала, что всё так выйдет. Не думала, что так мерзко от самой себя будет. Думала, что смогу… но я ошиблась.
Чёрт, она что, вздумала извиняться за то, что больше не хочет раздвигать передо мной ноги?
– Я там… взяла двести тысяч, они совсем срочно были нужны… но я отдам. Обязательно отдам.
– Для чего тебе так срочно нужны деньги?
Вместо того, чтобы спросить, как именно она собирается возвращать мне бабло, я интересуюсь тем, что меня совсем не должно трогать. Тоня сомневается несколько секунд прежде чем всё же признаться:
– Мне угрожают. И отцу тоже.
– Кто?
Закусывает губу с такой силой, что та белеет. Ну не пофиг ли мне на то, кто ей угрожает? Должно быть срать с высокой колокольни, но я понимаю, что это не так. Мне не всё равно. Этого уже достаточно, чтобы задуматься, чем в итоге всё может завершиться.
Пока она думает, беру приготовленную рубашку, подхожу ближе и стаскиваю с Тони полотенце. Не удержавшись, жадно ощупываю её всю взглядом.
Она только сначала инстинктивно вскидывает руки, но после опускает их. Дыхание становится прерывистым, я не трогаю, просто смотрю. На выступающие ключицы, на маленькую острую грудь с розовыми сосками, от вида которых рот наполняется слюной. Вроде не холодно, а они на моих глазах становятся похожими на два камешка.
Живот подтянутый, с аккуратной ямкой пупка. А ниже – тонкая полоска светлых волосков на лобке. И идеальные ноги – длинные и стройные. Хочется раздвинуть их и рассмотреть её всю, но я лишь только скольжу пальцами по шее, задеваю сосок, и Тоня вздрагивает. После чего накидываю ей на плечи рубашку и застёгиваю наглухо, чтобы спрятать от себя соблазн.
– Так кто? – уточняю будничным тоном, будто ничего из ряда вон не случилось. Будто каждый день Тоня раздевается передо мной, и это уже стало обыденностью.
– Коллекторы.
– Ты задолжала банку?
– Не я. Отец. И не банку.
Киваю на диван возле кухонного стола и говорю безапелляционно:
– Садись и рассказывай.
История оказывается незамысловатой и в некотором роде банальной. После смерти Тониной матери её отец начал пить. Потерял работу, а на водку хватало не всегда. Сначала ему из жалости и страха давала Тоня, но когда поняла, сколько бабла на это уходит, прекратила финансировать алкоголизм бати. Он сначала поугрожал, а потом нашёл выход – займы в микрокредитных или бог весть каких организациях. Везде давали охотно и максимальные суммы, на которые потом капали огромные проценты.
Потом у отца и вовсе созрел «гениальный» план. Взять в долг в одном месте, чтобы частично перекрыть в другом. И это всё копилось, как снежный ком, пока не достигло огромных размеров.
– Три ляма – это всё долг в эти конторы? – уточнил я, садясь напротив Тони и протягивая ей стакан воды. Она пару раз всхлипнула, пока рассказывала всё это, но в целом держалась неплохо.
– Да. И я надеюсь, что это действительно весь долг.
– То есть, ты хочешь отдать туда деньги и… всё?
– А что я ещё могу сделать? Они угрожают. Звонят, приезжают. Пишут такое, что у меня волосы дыбом.
– Ты сейчас заплатишь, а через пару месяцев твой отец снова наберёт у них в долг. И что будет? Станешь снова искать деньги? Без проблем, я дам тебе их снова.
Я усмехнулся, когда Тоня поджала губы. Мне нравилось её задевать и видеть реакцию такого плана. Когда глаза опускала и на щеках едва заметный румянец появлялся. И хоть сейчас это было совсем неуместным, не смог себе отказать в такой мелочи.
– Кстати, что с баблом? – Я кивнул в сторону прихожей. – Оно больше не понадобится?
Она опустила голову ниже, вцепилась в стакан воды, будто это была единственная вещь на свете, способная удержать её на месте. И если бы не этот хрупкий хрусталь, Тоня бы уже сорвалась с места и сбежала бы куда глаза глядят.
– Понадобится, – выдавила из себя и тут же вскинула подбородок: – Вы не передумали насчёт…
– Секса?
– Да.
– Неа. И не передумаю. Я, девочка моя, буду трахать тебя часто, долго и с фантазией. И уверяю – тебе понравится. Но если ещё раз увижу такую выходку, за себя не ручаюсь. А теперь давай в койку.
– В смысле? Вы же сказали…
– Спать будем. Ты в гостевой, я у себя. Кстати… откуда ты узнала, что Ленки нет дома?
– Она сама мне позвонила. И я решилась.
Решилась она. Я вздыхаю и растираю лицо снова, как будто нужно наваждение стряхнуть. Видеть Тоню здесь, такую домашнюю, естественную, в моей рубашке… это соблазн, от которого очень сложно отказаться. Перед глазами так и встают картинки того, как усаживаю её на обеденный стол, устраиваюсь между ног и трахаю.
Интересно, какая она на вкус? Везде.
– Окей. Давай спать, пока я не передумал.
Поднимаюсь с постели и киваю в сторону коридора.
– Вторая дверь справа, найдёшь там всё, что тебе нужно.
И ухожу к себе.
В эту ночь долго не могу уснуть. От осознания, что рядом в одной из комнат – спит Тоня, член мгновенно каменеет. Приходится даже подрочить, будто я подросток, который впервые посмотрел порнушку. Но и это не избавляет от настойчивых фантазий, когда представляю, что сделал бы с Тоней, если бы не это моё сраное правило, заложником которого и стал.
Казалось бы, какая, к херам, разница? Лена наверняка поймёт, что в нашем доме была чужая женщина – у баб на это особенный нюх. Так какого чёрта я тут изображаю из себя супергероя? Просто ли Тоня спала у нас или стонала подо мной до утра… Но мне почему-то не насрать.
Засыпаю только под утро, надеясь, что Тоня не свалит, когда проснётся по трезвяку и вспомнит, где именно оказалась в ночи.
Меня будит какой-то шкварчащий звук и аппетитный запах. Не сразу соображаю, что ночевал не один, а когда всё же понимаю, глаза удивлённо распахиваются. Значит, не только не смоталась, но ко всему ещё и решила приготовить мне завтрак. Если это, конечно, не Лена, вернувшаяся раньше и решившая поиграть в примерную жену, что само по себе звучит абсурдно.
Когда вхожу в кухню, Тоня обнаруживается возле плиты, на которой что-то сосредоточенно готовит. Судя по запаху – оладьи. Не могу отказать себе в том, чтобы не понаблюдать за ней, прислонившись плечом к дверному косяку.
На ней всё ещё надета моя рубашка. Когда нагибается, осторожно приоткрывая дверцы шкафчиков в поисках бог знает чего, ткань приподнимается, едва не обнажая округлую попку.
– Это самое сексуальное, что я видел за последнее время, – хриплым ото сна и возбуждения голосом говорю я, и Тоня испуганно ойкает и роняет сашет с ягодным джемом.
– Извините… я тут похозяйничала немного. У вас еды никакой в холодильнике.
Она права. Мы с Леной питаемся вне дома, потому что жена предпочитает «не быть кухаркой», а из жранья – только несколько упаковок сраного салата, от которого меня уже давно тошнит.
– Молодец, – пожимаю плечами, как бы говоря, что ничего необычного в этом не вижу. – Я в душ, и когда выйду, давай уже на «ты». Я со всеми женщинами, которые мне минет делали, стараюсь не фамильярничать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги