Невыносимый
Впрочем, мрачная картина изменилась несколько в лучшую сторону после того, как наш микроавтобус въехал под гостеприимно поднявшийся шлагбаум.
На огороженной территории я увидел два бетонных здания поменьше недостроенного великана. Было очевидно, что они недавно ремонтировались – металлопластиковое остекление и газоны перед входами говорили сами за себя. В просвете между зданиями я разглядел электрическую подстанцию большой мощности. Когда-то – когда только я учился на офицера КГБ – меня учили определять такие вещи по величине трансформаторов и количеству изоляционных тарелок на линиях электропередач, так что ошибиться сейчас я не мог.
Признаюсь, вид подстанции меня приободрил: стало быть, какая-то производственная деятельность здесь всё же теплилась.
– Что это за катакомбы, Серёжа? – не сдержал я своего любопытства.
Имелось у меня опасение, что Серёжа из соображений конспирации уклонится от ответа, но я ошибся – тот простодушно брякнул:
– Да не знаю я точно. Это площадка какого-то института, то ли Физической Химии, то ли Химической Физики. Наша компания выкупила у них. А может, в аренду взяла… Не могу сказать точно.
Машину он остановил перед одним из отремонтированных зданий и кивком указал кивком на крылечко:
– Заходи, Глеб, там тебя встретят.
Никаких вывесок или указателей возле дверей я не увидел. Дверь большая, стальная, из цельного листа, подле – переговорное устройство. Впрочем, переговариваться мне ни с кем ни пришлось – замок щелкнул при моем приближении. Стало быть, тут меня ждали.
Небольшой холл оказался украшен несколькими фикусами и пальмами, вдоль стен стояли новые кресла.
Налево – гардероб, ныне запертый за ненадобностью, прямо – проход вглубь здания. Там пост охраны, П-образные ворота металлодетектора, свободное пространство забрано хромированными поручнями так, что мимо этих ворот никак не пройти и не протиснуться. Я сразу же отметил пару камер видеонаблюдения, установленных таким образом, чтобы видеть холл и металлодетектор. Возле поста охраны, привалившись поясницей к хромированным поручням, стоял Павел Михайлович.
Он приветливо махнул рукой, подзывая:
– Пойдёмте, нас уже ждут.
Проходя мимо охранника, как раз вышедшего из дежурного помещения навстречу, я механически поздоровался. Тот поздоровался в ответ и пристально поглядел на меня. Лишь спустя несколько секунд я понял причину этого взгляда – охранника этого я знал, впрочем, как и он меня. Восемнадцать лет назад он преподавал нам минно-взрывное дело. Память без затруднений выдала мне нужные имя и отчество: Дмитрий Павлович, да именно так, Алтухов Дмитрий Павлович. Я подавил возникший было порыв подойти и пожать ему руку, поскольку сейчас явно не оставалось времени на общение, да и не следовало раскрывать здесь свои прежние знакомства. Как я уже понял из вчерашнего инструктажа, в инновационной компании «Высокомощные магнито-гистерезисные машины» горизонтальные связи между сотрудниками отнюдь не приветствовались.
Мы прошли до конца коридора, повернули за угол и Павел Михайлович толкнул одну из дверей. Мы оказались в помещении, похожем спортивную раздевалку – металлические шкафы вдоль стен, две пары длинный скамеек. В некоторых из шкафов торчали ключики, в других – нет.
– Ваша ячейка под номером семь, – проговорил Павел Михайлович. – Внутри комплект одежды. Полностью переодевайтесь, даже трусы и носки смените. Переобуйтесь, там внизу стоят ботинки. Свою нынешнюю одежду оставьте в ячейке, потом переоденетесь обратно. Ключ заберите с собою.
Мой начальник вышел из помещения, но я не сомневался в том, что без пристрастного внимания оставлен не буду. Две видеокамеры в противоположных углах не оставляли в этом никаких сомнений.
Что ж, по крайней мере теперь происходившее входило в нормальное русло. Павел Михайлович явно не хотел, чтобы я пронёс с собою сотовый телефон или диктофон, для этого и затеивалась вся эта бодяга с переодеванием вплоть до носков. Плевать, главное, чтоб денежки заплатили, а я уж изображу стриптиз, если кому-то интересно…
Процесс переодевания не потребовал много времени – уже через пару минут я вышел из комнаты, засовывая ключик от металлического шкафа в нагрудный карман. Одежда, в которую я облачился, представляла собою типичную военизированную форму чёрного цвета, какую можно обычно видеть на частных охранниках: широкие штаны с накладными карманами и подрезиненным поясом, благодаря чему их можно носить без ремня, разгрузочный жилет с множеством кармашков, под ним – футболка. Хороши оказались ботинки – настоящие бундесверовские, для прыжковой подготовки, с жёсткими, почти стальными задниками, стилизованными парашютами на язычках и чернёными металлическими крючками для шнурков. Что меня по-настоящему приятно порадовало в экипировке, так это тонкая чёрная шапка-балаклава с прорезями для глаз и две пары нитяных перчаток. Для снайпера и первое, и второе – вещи чрезвычайно важные; аккуратно свернув, я до поры рассовал их по карманам.
Павел Михайлович, придирчиво оглядев, неожиданно хлопнул меня по плечу:
– Ор-р-рёл! Ван Дамм нервно курит последнюю сигарету в углу и мысленно прощается с жизнью!
Ничего более он не сказал. Молча мы прошли в конец коридора и там мой провожатый без стука открыл последнюю дверь.
– Здравствуйте, господа… – заговорил он с порога. – Хочу вам представить нового члена вашей группы.
Я шагнул в дверной проем следом за ним. В помещении, похожем на обычный школьный класс, в два ряда стояли письменные столы, по четыре в каждом ряду.
Прямо перед ними находился еще один стол с раскрытым ноутбуком. Столы были обращены к стене, на которой висела обычная стеклянная школьная доска. А перед доской, частично ее загораживая, помещался большой жидкокристаллический телевизор, подключенный к ноутбуку на столе.
В помещении находились пятеро человек, каждый сидел за своим столом. Все оказались одеты точно также, как и я. Народ выглядел хотя и помоложе, но явно пожиже. Пять пар глаз внимательно уставились на меня, не выражая никаких эмоций. Примерно так смотрит селёдка на своего потрошителя…
– Это ваш новый охранник. Отменный ночной стрелок, – продолжил между тем Павел Михайлович, широким жестом указав в мою сторону. – Он побеспокоится насчёт того, чтобы вам не мешали.
Невысокий молодой мужчина, лет тридцати, не старше, сидевший ближе всего к двери, вышел из-за стола и протянул мне руку.
– А я – Первый, – представился он и без лишних проволочек стал называть остальных. – Этот мужчина с контактными линзами – Второй, за ним сидит мужчина с «клубной» бородкой, который откликается на Аз, а последний в этом ряду носит почетное имя Буки.
Я, признаюсь, даже и не понял, что мужчина, названный Вторым, носил контактные линзы. Выглядел он настоящим ботаником и явно таскал на животе и бедрах килограммов восемь лишнего веса. Он дружелюбно махнул мне рукою, привстав со стула. На лице сидевшего позади него Аз действительно красовалась изящно выстриженная бородка клинышком, соединявшаяся с усиками-ниточкой. Что-то педерастическое почудилось мне в его облике, хотя впоследствии я понял, что впечатление это оказалось совершенно ошибочным.
Буки же, напротив, выглядел очень обыденно: конопатое лицо, светлые волосы коренного жителя северной России, крепкие крестьянские запястья. Такие обычно имеют люди, с детства знающие о трудовой усталости не понаслышке. Буки сразу располагал к себе своей внешностью, чувствовалось, что мужчина он надёжный, работящий, без дури в голове и лишних закидонов.
– На втором ряду сидит Веди, – продолжил между тем Первый. – Тоже, говорят, отменный стрелок, хотя он очень это скрывает и постоянно мажет!
Присутствующие заулыбались. Видимо, говоривший апеллировал к чему-то такому, что все понимали, но я ввиду своей неосведомленности шутки не понял.
– Ну, а тебя мы будем звать… – Первый запнулся, подбирая мне псевдоним, но я живо подсказал:
– Ять!
– Точно, Ять! Буква «Глаголь» к человеку с таким лицом не подходит, а уж «Добро» – тем более. Очень такая характерная буква – Ять, вашу мать! – и всем сразу всё ясно. Ну что, господин народ, утверждаем новый псевдоним? – Первый с улыбкой обратился к присутствующим и те дружно закивали: нехай, дескать, будет. – Вот и хорошо, садись Ять, куда хочешь, послушаешь маленькую установочную лекцию.
Я сел за стол позади Веди, а сзади у стеночки стал Павел Михайлович; он, стало быть, тоже решил прослушать лекцию.
Первый выключил свет в помещении, отчего сразу же сделалось очень темно, и присел к столу с ноутбуком. Компьютер и телевизор, стоявший перед доской, оказались заблаговременно включены и стоило только Первому раскрыть ноутбук, как экран телевизора осветился.
Телевизор подключался к компьютеру через видеовыход последнего, так что все мы получили возможность видеть манипуляции Первого на рабочем столе. Тот последовательно раскрыл несколько вложенных папок и, найдя нужную, заговорил.
– Итак, господин народ, сейчас мы посмотрим, как говорят простые сибирские мужики, изучающие английский язык, «позишен намбэр ван»: горизонтальную проекцию интересующего нас места, – Первый открыл картинку, которую я, признаюсь, поначалу совершенно не понял.
Практически в центре изображения находился большой квадрат, пересеченный двумя диагоналями. Вокруг квадрата шла сплошная толстая черная линия. Справа от квадрата был нарисован прямоугольник, испещренный то ли прожилками, то ли какими-то ходами. Больше всего этот прямоугольник напоминал плату на которую должны напаиваться микросхемы. Пониже этого странного прямоугольника находился еще один небольшой квадрат, пересеченный диагоналями. Все три упомянутых элемента находились внутри прямоугольника, нарисованного сплошной толстой черной линией. Однако, этим изображение вовсе не исчерпывалось. Справа от внешнего прямоугольника, вплотную примыкая к нему, находилось еще нечто такое, что опять-таки походило на плату для микросхем, только размером гораздо крупнее той, что помещалась внутри. Помимо сплошных черных линий, на рисунке имелись и штриховые красные, все они находились внутри самого большого квадрата в центре экрана, лишь немного выступая за его верхний край. Смысла изображенного я понять не мог.
– Задача, стоящая перед нами на этот раз не простая, а очень простая. – продолжил между тем Первый. – Перед нами развитый пирамидный комплекс, в котором наибольший интерес представляет самая крупная из пирамид. В отличие от всего того, что мы видели раньше, эта пирамида окружена двумя стенами: наружная окружает заупокойный храм, вспомогательную пирамиду и основную пирамиду, а внутренняя стена, гораздо большей толщины – лишь саму пирамиду. Внутренняя стена идёт по самому краю нижнего ряда кладки, её появление обусловлено землетрясением; возведением стены строители постарались придать конструкции бoльшую жёсткость.
Курсор, двигаясь по телевизионному экрану, обвёл прямоугольник, нарисованный жирной черной линией, а затем такую же черную линию, охватывавшую самый большой квадрат. Я стал понимать рисунок: квадраты, пересеченные диагоналями, изображали пирамиды, а то, что мне показалось похожим на платы для микросхем, являлось горизонтальным сечением зданий. Первый назвал одну такую штуку «заупокойным храмом» – очень хорошо, пусть так и будет… Всё это было совершенно непонятно, но интересно, так что слушал я внимательно.
– Как все вы понимаете, подходить мы будем с запада. – последовало новое движение курсора, обрисовавшее пустое место в левой части рисунка. – Охранникам нашим придется занять места на наружной стене из теменоса…
– Стене из чего? – не понял я. – Прошу прощения, что перебиваю…
– Из теменоса, кирпича из необожженой глины. – пояснил Первый. – Веди займет место на северо-западном углу наружной стены. Ему придется внимательно следить за двумя пирамидами севернее и западнее, там имеются свои заупокойные храмы, хотя и небольшие, и может быть охрана. – курсор указал на место, который должен был занять снайпер. – Ять пройдет по стене в восточном направлении и займёт место ближе к северо-восточному углу. Ты будешь видеть внутренний двор и контролировать его. Твоя задача не допустить того, чтобы в промежуток между наружной и внутренней стенами кто-то вошел со стороны заупокойного храма. Задача ясна?
– Так точно, – синхронно ответили я и Веди. Но последний тут же добавил:
– Что там у нас с естественной освещенностью?
– Луны не будет, если ты об этом…
– Ясно.
– Очень хорошо! Чем мне нравятся наши охранники, так это тем, что им всегда всё ясно, – в сумраке было видно, как Первый, улыбаясь, кивнул. – Теперь рассмотрим, так сказать, «позишен намбэр ту», то бишь вертикальную и горизонтальную проекции подземелий.
На экране появился следующий рисунок, который изображал все те детали, что на первом рисунке обозначались красной штриховой линией.
– Входим мы с уровня земли, – продолжил Первый. – На пирамиду лезть не придется. Ранее вход находился под небольшой молельней, но после землетрясения её разобрали, проложив поверх внутреннюю стену. Поднимаем плиту-заглушку и попадаем в коридор, спускающийся под углом двадцать пять градусов. Длина его шестнадцать метров. Посередине расположена гранитная порткулиса. За коридором – вестибюль. Это наша первая цель. За вестибюлем – горизонтальный коридор длиною тридцать восемь метров. В нем три порткулисы, перегораживающие коридор и разбивающие его на несколько отсеков. В коридоре будет много всякого, думаю, вы это понимаете и без меня. Но мы пойдем дальше. За длинным коридором находится небольшое помещение, условно называемое прихожей. В левой стене, если смотреть по ходу нашего движения, будет находиться вход в погребальную камеру.
Первый примолк, давая возможность присутствующим переварить услышанное.
– Всего-то делов… – пробормотал задумчиво Аз. – Четыре гранитные порткулисы… как два пальца об забор вытереть!
– Вопросы по тексту, господин народ, будут? – поинтересовался Первый.
– Да чего там мудрить-то! – подал голос Буки. – Всё просто. Поехали, что ли!
2
Дальше становилось лишь интереснее. Все мы спустились в подвал, где попали в помещение, служившее одновременно и ружейной комнатой, и складом хозяйственных товаров. Там я получил свою ВСС – винтовку специальную снайперскую – ту самую, что пристреливал предшествующие дни, ночной прицел и десять снаряженных обойм. Последние быстро рассовал по карманам разгрузочного жилета и получил возможность понаблюдать за тем, как экипировались остальные члены нашей команды.
Я оказался не единственным, кому выдали оружие. Такой же БСК, что и у меня получил Веди. Кроме того, бесшумный спецназовский ПСС – пистолет специальный самозарядный – пожилой кладовщик вручил Первому. Таким образом, из шести человек вооружены оказались трое. Затем Первому дали очень странного вида рюкзачок, узкий и длинный, словно в него был засунут чертёжный тубус. Все, кроме охранников повесили на плечи внушительного вида рюкзаки, а кроме того, Аз и Буки взяли треноги, похожие на штативы для фототехники. Только предназначались эти «штативы» для чего-то совсем иного, поскольку выглядели куда более мощными, рассчитанными на значительно больший вес. Второй же взял у кладовщика складную титановую лестницу, знатную такую, затейливо сделанную, мне прежде видеть такую довелось лишь однажды – на выставке передовых технологий в сфере безопасности в нашем питерском экспоцентре лет шесть назад. Лесенку демонстрировали, как это не покажется удивительным, бельгийцы – народ далёкий, в общем-то, от титановых технологий и передовых приблуд для спецслужб.
Процесс экипирования на этом не закончился. Первый получил у кладовщика инфракрасный прожектор от обычного, уже весьма старого стрелкового прицела ППН-2, собранного в положение «для переноски». Прожектор он отдал Веди, со словами «возьми, соберёшь на месте». Затем Первый получил шесть японских радиостанций «yasu» с наушниками-таблетками и шесть небольших фонариков. Всё это богатство он раздал нам и распорядился: «Повключайте, проверьте, работаем на шестом диапазоне».
Некоторое время ушло на возню с наушниками и включение радиостанций. Защёлкали фонарики. Я с удивлением заметил, что лампочки там стоят необычные, дающие насыщенный фиолетово-белый свет. Похоже было на то, что их светимость нарочито сдвинута в голубую область спектра, правда, я не мог понять для чего это сделано. Не сдержав любопытства, поинтересовался у Первого:
– Я так понимаю, фонарики с ультрафиолетом… Для чего?
– Покажу на месте, сам поймёшь, – со странной полуулыбкой ответил тот. К его манере разговора следовало привыкнуть: он не то, чтобы насмехался, а словно бы находился в перманентно благостном состоянии. Укуренный, что ли? Хотя это вряд ли… Амфетаминами, может, объелся или обкололся и прижизненно постиг законы мировой гармонии?
Всё, выданное нам, работало отменно; признаться, другого я от этой компании и не ожидал.
Павел Михайлович немо наблюдал за происходившим. Лишь когда всё необходимое оказалось роздано, надето на плечи и взято в руки, он жестом указал на скамьи, стоявшие вдоль стен, и лаконично предложил:
– Присядем на дорожку.
Все сели. Даже седой кладовщик, отделённый от нас решёткой от пола до потолка, уселся на стульчик в своём загоне.
Помолчали.
– Вода и шоколад… – негромко пробормотал Первый, так что и непонятно было то ли напомнил он, то ли спросил.
– В «яйце», – также негромко отозвался Павел Михайлович.
Посидели немного, затем синхронно поднялись и двинулись на выход. Только пошли не наверх, а далее вглубь подвала. Миновали его быстро – здание-то было не очень большим – и уперлись в железную дверь. Павел Михайлович открыл её, приложив карточку с микрочипом к поверхности считывателя на стене, после чего отдал карточку Первому, а сам отступил в сторону, освободив тем самым проход.
– Ни пуха, ни пера, – пожелал он нам в русской традиции и Первый без затей ответил ему:
– Идите к чёрту, Пал Михалыч!
Спрятал карточку-ключ в кармашек разгрузочного жилета, потянул дверь на себя и шагнул в образовавшуюся щель. За ним, топоча тяжёлыми ботинками, последовали остальные. Я двинулся последним, стараясь не выказать недоумения, всё более и более охватывавшее меня.
За дверью оказался небольшой тамбур, который с другой стороны тоже запирался массивной металлической дверью, сейчас открытой. Я прошёл сквозь тамбур и оказался на самой обычной лестничной площадке, только находилась она не внизу лестницы, а наверху. Другими словами, лестничный пролёт от неё вёл вниз. И мои спутники по нему спускались.
Недоумение моё только возрастало. Если мы хотели направиться куда-то за границы России, следовало ехать в аэропорт, а для этого надо было подняться наверх. Что же может означать вся эта чертовщина?
Первый пролёт, второй, третий… Десятый, одиннадцатый… Это ж какая глубина? Даже если каждый пролёт позволяет спуститься всего на полтора метра… В метро мы, что ли, идём? Какое метро может быть в Пушкине?! Девятнадцатый пролёт, двадцатый, двадцать первый… Бред какой-то, может, я уже сплю? Они здесь – что? – высотный дом закопали в землю? Как такое может быть?!
Двадцать четвёртый пролёт стал последним. Мы очутились на небольшой площадке, выход с которой блокировала железная дверь в точности повторявшая дверь перед тамбуром наверху. На стене рядом оказался укреплён точно такой же считыватель чипов в чёрном пластиковом корпусе. Со своего места наверху лестницы я видел, как Первый открыл дверь, приложив к считывателю ключ-карту, полученную от Павла Михайловича.
Видимо, почувствовал на себе мой взгляд, Первый неожиданно обернулся. Глаза наши встретились и он ухмыльнулся:
– Ну что, Ять, ты понял, как глубоко мы залезли? А прикинь, каково обратно подниматься! Да причём, не одну ходку сделать придётся.
Я ничего не ответил. А что на это можно было ответить?
Пройдя в дверь, я оказался в точно таком же тамбуре, что и наверху. Ещё пара шагов – и я почувствовал, что стены словно раздались; теперь я стоял в каком-то тёмном и просторном помещении. Не увидел – в полнейшей темноте я ничего такого видеть не мог – а именно почувствовал. Дверь за спиной захлопнулась. На секунду вся наша небольшая команда растворилась в разлитых в воздухе чернилах.
Клаустрофобией я не страдаю и темноты не боюсь. Но снайперскую винтовку на всякий случай с плеча спустил.
Впрочем, через секунду начал зажигаться свет и я понял, что мы находимся в большом – размером со спортивный зал – помещении. Очень странном, надо сказать, помещении, похожем то ли на сборочный цех авиационного завода, то ли на научную лабораторию, то ли на внутренности громадного радиоприёмника. Огромные, в три моих роста высотой, соленоиды, мешали обзору, однако, я мог видеть мостовой кран под потолком, пучки силовых кабелей, распределительные щиты, тельферы и много всякого другого оборудования. Но не это заинтересовало меня больше всего – из-за соленоидов выглядывало нечто по-настоящему необычное, стоявшее в центре зала.
Когда мы приблизились к этому странному изделию, я понял, о каком «яйце» упомянул Павел Михайлович несколько минут назад. То, что я увидел в самом деле напоминало огромное посеребрённое яйцо, лежавшее на боку. Находилась эта странная машина на рифлёном блюдечке, изготовленном из точно такого же блестящего материала.
– Ну-с, Ять, как тебе наш пепелац? – повернулся ко мне Первый.
– Хорош, только дымовой трубы не хватает. – отозвался я.
– А его не надо топить дровами, он – на педальной тяге! – хохотнул Первый.
Лишь подойдя ближе к этому необычному сооружению, я в полной мере оценил его размеры. Здоровенный! Настоящий эллипсоид, точно отлитый из ртути, ни единого шва на поверхности. В высоту метров шесть, никак не меньше, а в длину – двенадцать, а то и тринадцать метров. Настоящий автобус. Как же его затащили сюда? Неужели прямо на месте собирали?
Я поднял глаза вверх, ожидая увидеть зев шахты над головою, через которую «яйцо» опустили на этакую глубину. Но ничего похожего на шахту не увидел. Зато пропустил момент, когда Первый открыл яйцо…
Да-да, острый нос зеркального эллипсоида разделился на две половинки, которые беззвучно разошлись вправо и влево, открыв освещённую тусклым светом внутренность странной капсулы. Из-за округлости «яйца» люк оказался на довольно приличной высоте от пола – метра полтора, если не больше – так просто не запрыгнешь. Второй, который находился ближе всех к люку, запустил руку куда-то внутрь и загремел узким металлическим трапом.
Мои спутники по-одному стали взбираться по этой лесенке. Я ожидал, что «яйцо» качнётся под воздействием нагрузки, всё-таки каждый из нас оказался прилично нагружен и этот вес должен был вывести аппарат из равновесия – но не тут-то было! Зеркальная посудина стояла не шелохнувшись, точно изваянная из камня. Интересно, сколько же эта дура весит?
Меня тронул за локоть Первый.
– Проходи, садись в самом конце. – негромко проговорил он. – Выходить будешь последним. А здесь последним всегда захожу я.
И перехватив мой недоумённый взгляд, пояснил:
– Без меня аппарель не закроется.
– Понятно. – я полез по трапу внутрь «яйца».
Внутри горели всего-то две двадцативаттных лампочки, света они давали не больше, чем в холодильнике, его хватало лишь на то, чтобы только нос не разбить о колени соседа. Внутри оказалось неожиданно тесно, видимо, посудина имела толстые стенки. Интересно, для чего? Под водой, что ли плавать? Типа «йеллоу сабмарин», что ли?
Сиденья располагались по обе стороны в шахматном порядке. Всего их оказалось десять штук, некоторые так и остались незаняты. Над креслами располагались широкие сетчатые полки, предназначенные для груза. К тому моменту, когда я залез внутрь, туда уже оказались уложены лестница, треноги и рюкзаки всей нашей команды, благодаря чему проход оказался свободен.
Я прошёл в самый конец «яйца» и сел на заднее сиденье. Обычное автомобильное сиденье, причём отечественное, без всяких изысков, в точности, как на одиннадцатой «Ладе». Кто-то из ныне живущих помнит отечественную «Ладу» одиннадцатой модели? Я вот, например, помню, будучи в «наружке» я покатался на этом шедевре автопрома достаточно, а потому сиденье узнаю наощупь с завязанными глазами как поясницей, так и местом крепления ног. Имелся тут и ремень безопасности, в точности, как в автомобиле – от плеча к пояснице. Поскольку все сидели пристёгнутые, я тоже, устроив свой зад должным образом в кресле, пристегнулся.
Первый тем временем затворил дверь в носу – я проглядел, как именно он это сделал – и сел в кресле передо мной. Место его оказалось оборудовано особым образом: на откидном штативе помещался жидкокристаллический дисплей, не очень большой, дюймов одиннадцати в диагонали. По виду это был ударостойкий военный дисплей в металлическом корпусе, такие можно видеть в самолётах и вертолётах. Я видел, как повернув пластину дисплея к себе, Первый ввёл пароль, после чего на экране возникло меню с большим количеством кнопок. Со своего места я не успел прочитать их названия – Первый принялся нажимать на кнопки, легко прикасаясь к экрану пальцами.