Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные
Болтушек звали Тина и Мина. Кто из них кто, на первый, второй и двадцатый взгляд запомнить не удалось, поэтому, чтобы не ошибиться, младшая Гордон просто вежливо обращалась к обоим «мисс Престон». У них повадки и движения были идентичными. В процессе расспросов чародейка стала замечать, что они неосознанно копируют друг друга: одна коснулась невесомо подвески шатлена, сестра отзеркалила жест, поправила локон – получила копию.
– Алисия, – фисташковое платье с кружевом, по виду похожее на кремовый десерт, «подало голос», и чародейка заставила себя поднять глаза на собеседницу. – А правда, что вы вчера прокляли сына градоправителя?
Элис задумчиво постучала себя по подбородку, словно решая, стоит ли признаваться.
– Вы не подумайте, – фиалковый цвет второй сестрице к лицу, – мы не сплетни собираем. Просто так неожиданно. Эрик Бернар никогда не выказывал расположения господину Стенли, а вчера вечером видели, что он отбывал к нему в поместье…
– Это уже с утра до нас дошли слухи от камеристки тётушки, – «фисташка» кивнула в сторону родственницы, – дескать, из-за ведьмы… и ее проклятия…
А городок действительно маленький. В таких, даже если и лупят дражайшую супругу от любви большой и неземной, то спустя лучину это становится достоянием общественности. И ведьма не знала как реагировать: сказать правду или закрутить каверзу. Памятуя о противном блондине, девушка покусывала губы и сжимала тонкий фарфор чашки с таким многообещающим захватом, что храпящая тетушка собеседниц заметила бы подвох.
– Понимаете, мисс… – тщательно подбирая слова, начала Элис, – мне крайне неудобно было бы обсуждать такие вопросы без самого господина Бернара, возможно он скрывает свои пристрастия…
Тонкий намёк на грани восприятия. Такой, что говорит о двусмысленности предположений. И любимая племянница тётушки Клотильды слишком хорошо усвоила науку интриги, чтобы не воспользоваться таким случаем.
– Тем более… Отношения господина Стенли и трепетного господина Бернара – это не то, что стоит обсуждать в девичьем обществе… – старая родственница всхрапнула, словно подтверждая: не стоит.
Девушки приоткрыли рты. «Фиалка» закатила глаза в скоропостижном порыве лишиться чувств, но, словив шлёпок по ладони, передумала. Элис внутренне скалилась: уж не ей в этой истории оставаться в пролёте. Пусть теперь блондин отмывается от высокого звания охотника за мужскими сердцами.
– Не хотите ли вы сказать…
– Что вы? О таком не говорят в приличном обществе, – заверила ведьма.
–То есть… – продолжила вторая сестрица, – проклятие – всего лишь предлог, чтобы встретиться…
– О-о-о, – выдохнула первая, – это так романтично…
– Хоть и неприлично, – поддакнула Элис, отпивая чай. Но ее уже не слышали. Собеседницы сразу припомнили странное, нетипичное истинному мужчине поведение, подкрепили это нежеланием жениться и факт, что ни с кем у него не было отношений – тоже прибавился в копилку странностей.
Ведьма сидела счастливая, как инкуб, что отгрыз свою порцию любви запретной и теперь упивался сытостью. Сестрицы щебетали, и это так настраивало на благодушный лад, что девушка сама не заметила, как вновь оказалась втянута в разговор.
– А как же слухи о помолвке Хлои Бернар и господина Стенли? – спросила фиалковая девица, заметно понизив голос, а то престарелая матрона стала подозрительно неравномерно храпеть.
Алисия сжала губы. Не то, чтобы ей было интересно про помолвку своего нанимателя, просто как-то внезапно все оказалось. И ее собственная шутка приняла другой оборот. Неприятненько. Но внешне чародейка старалась не подавать виду, что ей это может быть хоть сколь интересно, просто вскользь проронила:
– Возможно, помолвка всего лишь фиктивная… – девицы согласно закивали и вернулись к знойному блондину, что не переживет, если его мужчина сердца свяжет себя узами брака. Элис в нужных местах кивала, соглашалась, тем самым распаляя интерес к нестандартным пристрастиям сына градоправителя. А потом с прискорбием осознала, что пассаж госпожи Бернар сегодня во флигеле лишь намёк на то, что Грегори давно и крепко занят. Что ж. Не больно-то и хотелось.
– Алисия, – шепча больше прежнего, одна из сестёр склонилась над столиком, стараясь говорить как можно тише. – А что вы думаете о своём нанимателе?
– А что я о нем могу думать?
В том, что она подозревает Грегори в подпольной некромантии и ужасном нраве – не стоило озвучивать, поэтому она и юлила, как гюрза под рогатиной.
– Ну, как… – девица замялась и потрепала манжет фисташкового платья. – А вам не страшно с ним жить в одном доме?
Со стороны порядочной девицы должно быть страшно, но оной ведьма перестала быть года эдак четыре назад, поэтому она отрицательно качнула головой и стащила последнюю ягодную корзиночку с блюдца.
– А те истории, которые ходят про господина Стенли? – вторая всплеснула руками, и пожилая родственница активно завозилась в кресле. Все притихли, как застуканные подростки с изданием «Любовного искусства Востока».
Про какие истории идёт речь Элис не догадывалась, но любопытство – это не вторая натура любой чародейки, это – ее суть. Чтобы не спугнуть пикантный разговор, младшая Гордон посмотрела на девиц с немым обожанием бездомного щенка, которого пустили погреться в хозяйские покои.
– Три года назад у господина Стенли пропала… – тут она замялась, видимо подбирая благовидный синоним слову «содержанка». – Избранница!
– Актриска, – перебила сестру «фиалка». – Они познакомились в столице и прожили тут пару месяцев, а потом она исчезла. Господин Стенли так убивался…
Девушки наигранно коснулись щёк и, забыв о скорби, продолжили:
– А потом появилась Ванесса… – песочные кудряшки Мины качнулись в такт ее наклону.
– И пропала?
Элис не хотела насмехаться над таким тонким делом, но вид, с которым близняшки рассказывали тайну, не мог оставить равнодушной. Они, как две маленькие девочки с большими глазами делились секретом со взрослой соседкой.
– Сошла с ума!
Громкий шёпот резанул по нервам. И чародейка передернула плечами. Алисия не относила себя к той категории женщин, что можно напугать историями о призраках в старом склепе. Но вместе с этим она обладала качеством, губительным для ведьмы – мнительностью. И сейчас ей в голову пришло, что завтра она не только ножи спрячет от Грегори, но и зубочистки.
– Это ужасное событие, – раздался низкий голос из-за спины, так, что все присутствующие вздрогнули. Даже тетушка.
На пороге стояла сухопарая, вся какая-то бумажно-хрупкая женщина с волнистыми волосами цвета огня. Она поджимала карминовые губы и растирала узловатые пальцы. На вид хозяйке ателье, а в том, что это именно она – Элис не сомневалась, было порядка пятидесяти лет. Ухоженная, подтянутая, в выгодно подчёркивающем хрупкость фигуры платье, швея разливала по комнате презрение и холод. Такой, что бывает в стылую осень, когда дожди пропитали землю, и та стала рыхлой, ноздреватой от влажности. Алисия прикрыла глаза, отгоняя от себя сырость увядающего леса. Вздохнула, разбирая на составляющие ароматы: выпечка сладкая, ягодная; чай с душицей; ткани, нити; от девушек – ваниль. Ведьма втянула носом воздух, чтобы ощутить на кончике языка привкус сочной морковной зелени, укропа…
В своей жизни Элис привыкла распознавать людей по запахам, отголоскам эфира, тягучести масел. И ей крайне редко встречались экземпляры, которые можно было запомнить по характерным ароматам яда. Цикуты.
Тесса Розенштайн пригласила близняшек на примерку, и через четверть часа девушки покинули лавку, пригласив на чай чародейку. Их общество было необременительным и легким, поэтому Элис приняла приглашение. А модистка, выпроводив покупателей, выдохнула и спросила:
– Протеже или любовница? – морщинка между бровей разгладилась, и женщина словно скинула десяток лет, сменив маску «серьёзной госпожи» на «усталую швею». Ведьма пригляделась внимательнее к визави и пришла к выводу, что вот люди, которые так быстро и умело перевоплощаются, конечно, заслуживают уважения, но вместе с тем, ни капельки не внушают доверия.
– Ассистентка при аптекарской лавке…
– Проходи, ассистентка, – усмехнувшись, словно намекая, где она видела таких ассистентов, пригласила Госпожа Розенштайн.
Элис хоть и любила наряды, но сейчас они казались такой мелочью, что она скомкано мерила одно за другим платья, выбирая уже из готового, и не ощущала никакого наслаждения. Мерки модистка сняла на случай, если девушка все же решится на нечто особенное. Но даже с готовыми нарядами не все сложилось гладко: где-то подол надо подшить, у некоторых увеличить лиф, поэтому чародейка через полчаса ощутила себя подушечкой для иголок, а один раз прочувствовала на себе каково это, когда в тебя впивается тонкий металл. Швея извинялась и посетовала на руки, что теперь не как у неё двадцатилетней. К слову, общительностью женщина не страдала. Она с профессионализмом гробовщика, который на своём веку повидал все, механически подбирала подол, подкалывала рукава и, лишь когда помощница стала упаковывать последний туалет, произнесла:
– Сестрицы Престон обожают сплетни, и не стоит верить всему, что они рассказывают.
– Благодарю, – Элис переодевалась в родное платье и только сейчас ощутила настолько оно не похоже на здешнюю моду: более тяжёлое, строгое.
– Но Ванессу действительно жаль… – швея встретилась с девушкой взглядом в зеркале и в бесцветных, некогда янтарно-карих глазах скользнула печаль. – И если ты все же боишься…
– А с чего вы взяли, что бояться стоит мне, а не меня?
Элис неотрывно наблюдала в зеркале, как в глазах собеседницы сначала вспыхнула злость, потом понимание и лукавая улыбка коснулась карминовых губ.
– Возможно, ты и права…
Женщина отступает за стол и начинает сворачивать ткани, а дверной колокольчик ябедничает о приходе нового посетителя. Элис не надо было оборачиваться, чтобы понять, что в помещение зашёл маг. Она ощутила огненную дорожку между лопатками. Ее рассматривали. С любопытством. Как глядит на редкую бабочку энтомолог-натуралист. Она передернула плечами, и атласные ленты на спине натянулись. Не выдержала и повернула голову в сторону двери.
Да. Грегори смотрел. Во взгляде его металась удерживаемая буря. Очень притягательно. Алисия вскинула бровь. Ей ответили лукавым прищуром и закушенной губой. Ее бросило в жар от неприкрытого интереса. Она поправила рукава и, не теряя достоинства, вернулась к зеркалу, потому что понимала – к этому мужчине у неё накопилось слишком много вопросов. Только вот нет уверенности, что все ответы она готова услышать.
Глава 12
– Я увольняюсь!
Элис плюхнулась на диванчик и расправила по обе стороны от себя юбку. Сама себя она видела кошкой, что подобрал добрый мальчик и она, словно прощупывала почву: гадить ли в любимый розарий, или все же за это можно огрести? Увольняться-то она не планировала, но вдруг повезёт.
– Тебе не нравлюсь я, пироги моей экономки или неограниченные возможности моего банковского счёта? – намекнул на карету покупок Грегори и Элис, нет, не усовестилась.
– Я хочу свободы и канарейку.
– Почему канарейку? Ещё недавно ведь была черепаха…
– За невозможностью дать первого, прицениваешься ко второму?
– Ты и так свободна. За два дня, что мы знакомы, не заметил, чтобы ты была чем-то занята.
Неужели этот маг намекнул, что ведьма бездельничает? Знал бы он, сколько сил и чая потратилось, пока она его тайны узнавала. И плевать, что от знания этого ни тепло, ни холодно.
– Я напишу себе рекомендательные письма от твоего имени. Такие, что меня с канарейкой и черепахой везде возьмут.
– Я их не подпишу.
– Подмешаю в утренний чай белладонны, и подпишешь.
– Напомни мне ничего не есть и не пить из рук мастера ядов и противоядий.
– Напомни мне не раскрывать всех карт за игральным столом.
– Учти, если опоишь меня, я сожру эти пасквили.
– Заворот кишок скоропалительно нагрянет.
– Откачаешь.
Маг сложил руки на груди, а чародейка обидно фыркнула, этим выражая сомнения насчёт своих телоспасительных талантов.
– Зачем я тебе, Грегори?
– В жизни любого порядочного мужчины к тридцати годам должна быть жена, содержанка или дама сердца. За неимением этих трёх, я согласен на ведьму, что будет поддерживать меня в тонусе.
– Давай я поддержу тебе ментально? На расстоянии в несколько городов, так сказать?
– А как же острота ощущений?
Элис скривила губы в усмешке, припоминая разговор с сестричками и то, что у выдуманных чувств градоправительского сынка есть вполне живой объект. Что ж, раз жаждет остроты, пусть получает. Ее сегодня ведьма отвешивает задаром, на сдачу.
И не то чтобы чародейке не нравился маг. Наоборот. И это как раз было большой проблемой, потому что красивый мужик с тайнами – это почти убойная смесь для любой любопытный натуры. Жаль, что иногда разгадка может сильно разочаровать. Тетушка Клотильда, храни боги ее манеру воспитания, однажды посетовала, что страшнее кавалера с прошлым, может быть только оный без будущего. Так, например, в пятнадцать лет ведьма узнала, что некий барон Палмер любит примерять дамское нижнее белье, кастелян, в летней резиденции Его Величества, настолько чтит монарха, что его портрет висит у подданного в туалете, а эрцгерцог Ведисский любит плетки отнюдь не на конюшне. Тетка с ранних лет готовила Элис ко взрослой жизни, не щадя детскую психику и нервы зятя.
Карета прошуршала по гравийной дорожке и затормозила. Грегори выбрался первым, галантно подавая руку.
– Надумала остаться? – спросил мужчина, усмехаясь и продолжая сжимать ладонь девушки.
– Давай хоть канарейку, – печально согласилась Алисия. У неё и выбора-то особо не было, хотя и теплилась надежда, что ей выдадут вольную.
– Мы не настолько близки для канарейки, – он наклоняется к ведьме, – соглашайся на рыжего наглого кота, что приходит пожрать мышей, как меня заверяет Гретта, а на деле – копчёную свинину.
Больше, чем пламенные речи, жаркие ночи и дорогие подарки – женщин сгубила мужская харизма и юмор. Чтобы вот так, с миной полной серьёзности, нести полную чушь, это вам не дракона за хвост в полёте поймать, тут талант нужно иметь. Пожалуй, не будь вокруг мага столько тайн от трупов до сошедших с ума девиц, Элис бы из кожи вон вылезла, лишь бы вскружить голову такому образчику мужской привлекательности.
На полдороги к флигелю наниматель решил аннулировать все свои привилегии одной фразой:
– Алисия, я бы хотел, чтобы ты была более покладиста в общении с клиентами… – ведьма вздёрнула бровь, которая шептала: «Окстись грешник, а то получишь в лоб метлой». Но гримасы не настолько хорошо удавались девушке. – Мы договорились о сотрудничестве. И одним из его пунктов пусть будет просьба не задирать всяких блондинок…
Похабная улыбка удалась на славу.
– Грегори, Хлоя – твоя невеста?
Почему именно этот вопрос вылетел первым? Нельзя было как-то завуалировано начать расследование?
– Нет, – с сомнением признался хозяин поместья, уже чуя стрихнин в утреннем чае.
– Подруга? – теперь приходилось выкручиваться аки циркачка на веревке в дюжине локтей над землей.
– Нет.
– Клиентка, пациентка?
– Элис, к чему эти вопросы? – самообладание мало иметь, надо ещё уметь им пользоваться, но как успела заметить чародейка, терпение – это не добродетель мужчины.
– Тогда ответь на последний, – она шагнула навстречу, упрямо задирая нос. – Если она тебе никто, почему я должна молча сносить ее оскорбления?
В чёрных зрачках больше не плясали огни смеха, там поселилась холодная расчётливость, и если бы не эпичность момента, то девушка бы переступила с ноги на ногу и разорвала зрительную нить.
– Потому что тебе жить и работать в этом городе, – спокойный голос в признание ее правоты. – Не повторяй моих ошибок, не настраивай людей против себя.
– Иначе что? – с вызовом уточнила наследница рода Гордон.
– Ничего… – он разглядывал ее, словно прикидывая, что проще сделать: уговорить или притопить. – Я не ограничиваю тебя: можешь ругаться, устраивать скандалы, топать ногами и бросаться древними манускриптами… Но только со мной…
– Настолько в себе уверен? – Элис фыркнула, склонила голову на бок и тоже присмотрелась на предмет утопления. Не одному магу здесь быть ужасом на крыльях ночи.
– Да, – спокойно отозвался мужчина. В его голосе не было бравады, самолюбования или ехидства. Он констатировал факт своей непробиваемости.
– Как скажете, господин маг, – процедила ведьма и сделала ровно то, на что получила дозволение: топнула ногой по гравию, хлопнула дверью флигеля и бросила в нанимателя детским заклятием, что срезает все пуговицы на одежде. А что? Он сам разрешил. И, видимо, от неоцененного счастья разразился многоэтажной тирадой.
Глава 13
Дом спал. Тем протяжным, тяжёлым сном, коим забывается давно больной старик. Каждый вечер он надеется уйти, но сила, воспоминания и давно осточертевшее, больное тело – не дают. И он вздыхает, ворочается на границе сна и яви, измученный и уставший от жизни. Ему тяжко, муторно. Воздух пьянит от ароматов ромашки и опиума. Постель давно отсырела, камин угас и не приносит тепла. От этого толстые ковры на полу, что прикрывают обшарпанные доски, напитываются влагой.
И это было странно. Неправильно.
Любой дом, это его хозяин. Сейчас молодой, сильный, напрочь лишённый угнетений. И почему его душа, что прячется в стенах старого поместья, такая измученная? Почему здесь нет сочной энергетики власти, пряной жизни и запахов силы? Что не так?
Ведьма всегда замечала, что жилище похоже на мага. Даже у отца везде виделись твёрдые стальные нити решительности, аромат железа и крови, порох. Дом был монументальным, приправленным долей снобизма и снисхождения. Он всем говорил, что за человек хранит его стены. А здесь…
Девушка коснулась сырой кладки. Отдёрнула руку в поспешном желании стереть с ладони вязкую плёнку. Что такого произошло с его хозяином, что все пропиталось тоской и горечью? Элис не понимала, как такое возможно, что днём – это простой дом с хрусткими половицами и розанами в кадках, а по ночам – склеп.
Она отогнала от себя загробные ассоциации и шагнула в кухню, где под потолком летали магические светлячки. Все это выдумки, кто говорит, что жилище ведьмы начинается с фамильяра (они стали запрещены Магической Конвенцией о правах недееспособных существ), котла для зелий или хорошего дымохода (к слову, ведьмы этот способ передвижения забросили с момента появления магической телепортации). Настоящий дом чародейки всегда начинается с чашки для чая. Элис уже смирилась, что ей тут оставаться до полного отцовского прощения, что не преминет случиться не ранее чем через полгода, поэтому озадачилась выбором кухонной утвари. В ящике стояло неимоверное количество посуды. И мелкие фарфоровые и крупные глиняные. Внимание Алисии привлекла здоровенная, не меньше чем на литр, кружка с надколотым краем, в прозрачной глазури, под которой виднелся настоящий узор серой глины. Она пожала плечами и вытащила ее.
А потом раздались громкие шаги по холлу. В кухню вошёл хозяин дома. Переодетый ко сну: мягкие широкие штаны и просторная рубашка. Он немного притормозил на пороге, но потом разглядел, что девушка сидит с чаем.
– Это моя кружка, – хрипло уведомил наниматель.
– Могу ее у тебя купить, – сварливо предложила Алисия, наблюдая, как мужчина направляется к чайнику. Ведьма не заметила особой неприязни от мага после ее выходки с пуговицами, поэтому не трудилась казаться милее, чем есть на самом деле.
– Могла бы просто попросить… – предложил он, и девушка сузила глаза. А Грегори, налив чая и поставив чашку на противоположную сторону стола, пошёл к шкафу.
– Мы уже выяснили, что у меня этим проблемы… – все-таки выдавила она, вытягивая шею и пытаясь в потёмках разглядеть – чем там шуршит маг. Если бы он сейчас вытащил с одной из полок здоровенный тесак, призванный зарезать ехидную чародейку, она бы не удивилась. Но вместо этого на свет появилась жестяная коробка и зажатая в зубах мужчины печенька.
– Что? – прохрустел ее наниматель, присаживаясь напротив. – У меня аллергия на имбирь, и Гретта вечно прячет от меня эти пряники.
Элис недоверчиво разглядывала недокормленного аллергика, а потом сама от себя не ожидая, уперлась локтями в стол, привстала слегка, чтобы оказаться ближе и томно предложила:
– Хочешь эликсирчик тебе сварю… От аллергии?
– Я не настолько стар, чтобы забыть, что ты специализируешься на ядах, – с искрами смеха в серьёзных темных глазах отозвался маг.
– Яды – самая полезная глава в лекарском деле, – наставительно заметила младшая Гордон, возвращаясь на место.
– Может, противоядия?
– Иногда проще дотравить, чем откачать…
Разговор завис, как висельник у хорошего палача: чуток подергивался, но признаков жизни уже не подавал.
Элис все стремилась разгадать тайну своего нанимателя. Да что там, тайну… Ей бы понять, почему он так решителен в плане неё. Ведь проще отослать обратно, высказаться за ее плохой нрав. Ещё проще, просто отпустить на все четыре стороны. Наверно, поэтому она без шуток и смеха просто попросила:
– Отпусти меня… – прозвучало жалобно и как-то совсем по-детски.
– Все же не нравлюсь, – печально резюмировал Стенли и закрыл лицо ладонями.
Девушка из-под ресниц коротко взглянула на Грегори и призналась себе, что нравиться. И пугает одновременно. Но симпатия ещё никогда не застилала ей глаза настолько, чтобы притупилось чувство самосохранения, поэтому она и хотела получить хоть какие-то гарантии своей безопасности.
– Элис, прости, но нет, – твёрдо и без вариантов, – как бы мне самому этого не хотелось…
– Что, все же не понравилась? – зло передернула ведьма.
Он отвёл глаза и дёрнул себя за прядь возле уха. Покрутил в ладонях кружку и решился.
– Ну, посмотри на меня, – как-то чересчур бурно выпалил мужчина. – У меня на все поместье десять слуг и те – больше семья. Я сам справлялся с этими зельями и эликсирами. Мне не нужен секретарь. И помощник – тоже. Неужели ты считаешь, что я воспылал желанием заиметь у себя в штате несносную, капризную девчонку?
Чародейка обижено поджала губы на «несносную» и «капризную», но промолчала.
– А если ты… Вот ты не хотела на меня работать, зачем отдала мне конверт с письмом? Почему просто на словах не объяснила? Я не самый хороший человек, но довез бы тебя до телепортационной станции…
– Так в чем проблема? Сделай это сейчас, – девушка снова посмотрела на мага из-под ресниц и заметила как он нервничает.
– А сейчас я уже не могу…
– Почему, Грегори?
– Я подписал магией договор с твоим отцом.
Слова бухнулись в тишину дома. Алисия сидела и переваривала услышанное: то есть ее отец не просто попросил старого друга, он стребовал с него заверения, подкреплённые силой. И разорвать их теоретически возможно, но проще дождаться истечения сроков.
– Я могу тебя отпустить только обратно к отцу, все остальное, увы… – он развёл руками. – Я должен гарантировать твою безопасность, а позволить тебе уехать куда заблагорассудиться – не могу.
Элис всякое ожидала услышать, но только не это. Не то, что они вдвоём загнанны в магическую ловушку. Но хотя бы за себя можно не опасаться.
– Зачем ты вообще подписал договор?
– Затем, что вчера мы с тобой обо всем договорились, а сегодня ты… Кстати, почему ты передумала?
Потому что ещё вчера чародейка не знала, что господин маг покойниц таскает, потому что вчера ей не рассказали, что от этого мужчины девушки сбегают или сходят с ума. Но вместо всех этих обличительных фактов Алисия проронила:
– Мы с тобой не сработаемся…
Мужчина замолчал. А чародейке стало так неудобно, словно села голой чуйкой неприятностей на ежа. В попытках скрыть нервозность, она отвела глаза, стараясь не соприкоснуться взглядом. Элис хоть и освоила основные приёмы карточного каталы, но столь явно врать собеседнику было на другом уровне шулерства. Или, по крайней мере, визави должен быть незнакомым, тогда ее совесть мирно бы похрапывала.
– Подожди минуту… – Грегори встал из-за стола и быстрым шагом вылетел из кухни. В подсознании сразу всплыли картинки того, как маг сбегал в оружейную за эльфийским арбалетом или ландийским револьвером. Второе предпочтительнее, мороки меньше, первое – эстетичное: Элис, может, мечтала о небанальном упокоении, а что менее банальное, чем двухсотлетнее оружие?
Мужчина вернулся быстро, словно внутри него перевернулись песочные часы и каждая песчинка, как удар сердца, отсчитывала мгновенья. В руках он держал деревянный футляр с выдавленным орнаментом по крышке. Когда маг убрал ее, на мягком бархате, в отдельном углублении для каждого, лежало по пузырьку. С ядом.
Алисия, невесомо касаясь холодного стекла, провела по ним пальцами. Ее любимая белладонна, безвременник, вёх или более распространённое – цикута, клещевина, повилика и волчеягодник. Не такая и редкая коллекция. Более того достаточно скудная. Если примесей в составах нет, то на самом деле, всего два представителя являются по-настоящему опасными: первый и третий. Остальные без должной работы хоть и принесут значительный урон организму, но и нейтрализовать их действие возможно.