Домой

–А у тебя есть возможность всё это купить? Просто нам …а-а-а… сейчас тоже предстоят значительные затраты,– когда Лёша заводил разговор о деньгах, он становился особенно серьёзным и из-за этого появлялось характерное ему "а-а-аканье".

–Ну, если уж мы решили "заморочиться", то придется и тратиться. Деваться некуда, отступать поздно,– я поднялся с контейнера, на котором сидел и указал на стопки битых стёкол, стоящих возле колонны по центру здания.– Время ещё есть. Надо хотя бы начать их выносить. А то я завтра уезжаю в город, и меня три дня не будет.

К вечеру все разъехались, а мне пришлось опять возвращаться к нашим земельным хлопотам.

Через три дня, когда приехали "городские", состав помощников обновился. Мне помогали мои приятели со станицы, также желающие попасть на мероприятие, какого здесь ещё не видывали.

–У нас хорошая новость,– радостно делился со мной Стас.– Мы заказали в типографии цветные "флаеры". Дали им эскиз, примерный список выступающих. Должно получиться неплохо. А знаешь, как всё это будет называться?

–Как?

–"БОМЖ-PARTY",– торжественно произнёс Лёша.– Надо будет сделать соответствующее оформление, не плохо было бы использовать костюмацию, может быть конкурс на лучший "прикид" устроить. Фаер-шоу даже будет.

–А не слишком ли это как бы, …ну… грубо или вульгарно что ли? Почему именно "БОМЖ-PARTY"?– недоуменно поинтересовался я.

–То, что надо. Отличное название для подобной "тусы". Это чтобы, если кому-то не понравится, можно было сразу возразить: "А чего вы ждали? Это ведь "БОМЖ-PARTY"!

"В принципе, они правы,– подумал я.– Чтобы не задирать высоко планку ответственности и значимости самого мероприятия, а при необходимости оправдаться названием. Да и само сочетание слов прикольное – "БОМЖ-PARTY". Да, название – лучше не придумаешь".

–А что за группы приедут? Кто вообще будет?– не терпелось узнать мне.

–Ещё окончательный список не составлен, чуть позже будет понятно. Будет помимо рок-музыкантов ещё и танцпол с ди-джеями, и суперсвет, и суперзвук. В общем, всё будет отлично,– глаза у обоих горели. Казалось, они идут к осуществлению своей давней мечты.– Ещё заказали большой плакат с логотипом нашего творческого объединения "Сан. Ра. Неадыкват"

–Ого. Круто. А что это такое?

–Трудно объяснить. Это видеть надо. В общем, внутри стилизованного солнца будет эта надпись. Тебе понравится.

–Я не сомневаюсь. Ладно. А работать-то сегодня будем?

–Конечно. Сейчас переоденемся и начнём.

Пацаны внизу выносили стёкла и ящики с бутылками, а я со своими помощниками полез на крышу, заделывать стыки цементом. Чтобы облегчить себе работу, нашел верёвку, которую перекинул через ролик, прикреплённый к железной трубе, и как заправские высотники на "майне-вира" стали поднимать вёдра с песком, водой и цементом. Раствор делали в ванночке наверху и, взяв вдвоём по мастерку, приступили к работе. За день было сделано столько, что если бы делать такое же количество каждый день, то еле-еле успели бы ко дню рождения. А ещё их надо было потом промазывать мастикой. Но каждый день работать возможности, конечно, не было: колледж, "шабашки", сад – всё это отнимало почти всё время. Из-за этого дома почти не появлялся, очень мало времени оставалось, чтобы побыть с семьёй.

Детки росли: Алисе было уже 6 лет, Денису пол года и, конечно же, они постоянно нуждались в моём присутствии. Как радовалась дочка каждый раз, когда я возвращался домой. Она бежала ко мне на встречу с радостным возгласом "Папа приехал", раскидывала в стороны руки, чтобы я подхватил её, и бросалась ко мне, обвив своими нежными, детскими ручками мою шею. Это искреннее, неподдельное проявление её дочерней, чистой и светлой любви заставляло необыкновенно радоваться и гордиться меня тем, что этот маленький человечек так обогатил и насытил нашу жизнь. Глядя в такие минуты в её ясные, смеющиеся глаза и на лучезарную улыбку, я забывал и сразу прощал ей все её капризы, несносное поведение, хлопоты и нервы, связанные с её воспитанием. Раннее проявление своенравного характера уже неоднократно давало о себе знать. Но в то же время она оставалась очень стеснительной, робкой, иногда несобранной и слегка замкнутой малышкой.

Я всегда с интересом и некоторой опаской наблюдал, как она играла со своими новыми и более старшими подружками. Иногда приходилось пресекать их развязное и потребительское отношение к своей дочурке. Если я видел, что её поведение в чём-то неверно, и другие действия в данной ситуации помогли бы ей лучше проявить себя в отношениях с подружками, то я пытался объяснить и посоветовать ей, как можно было поступить и что делать в следующий раз. Очень хотелось избавить её от ненужных переживаний и потрясений, не пускать на самотёк её первый опыт взаимоотношений с окружающим миром. Несомненно, я был строг с ней, иногда даже чрезмерно, но это не мешало мне ясно ощущать в её чувствах к себе не только страх перед наказанием, но и доверие с глубоким, неподдельным уважением и любовью.

И естественно, природой обусловленная тяга дочерей к отцам, а сыновей к матерям нашла отражение и в нашей молодой семье. Полугодовалый Денис, впрочем, как и все грудные дети, не под каким предлогом не хотел оставаться без своей мамочки. Он охотно шёл на руки ко многим родственникам, но только если мама была неподалёку. Было ощущение, что его младенческая привязанность не ограничивается только лишь физиологическими потребностями. Желание видеть её всё время рядом больше походило на страсть любовника, томящегося от сердечных чувств к своей возлюбленной. Было очень интересно наблюдать за его первыми достижениями и сравнивать их с Алискиными. В чём-то он уступал, а в чём-то очень даже опережал. Но это и немудрено: развитие девочек, начиная с грудного возраста, сильно отличается от развития мальчиков в отношении моторики, речи, внимательности, сообразительности.

С грустью осознавая, что я слишком мало времени провожу с ними и не уделяю достаточного внимания, я успокаивал себя тем, что делаю это всё ради нас всех и когда-нибудь обязательно появится возможность компенсировать своё постоянное отсутствие совместным отдыхом, поездками в места развлечений и просто более тесным, частым общением. Заботы, связанные с уходом и воспитанием детей, Алёна стойко и самоотверженно взвалила на свои хрупкие, изящные плечи. Без сомнения, ей очень хотелось, чтобы мы больше времени проводили вместе, и я тоже вносил свой вклад в воспитание детей. Этого безумно хотелось и мне, но бешеный ритм жизни, выбранный мной, не позволял особо расслабиться. Ведь спешившись с коня посреди быстрой реки, ты можешь не удержаться рядом с ним и рискуешь быть смыт течением бурных вод. Также и преждевременная остановка в погоне за счастьем может значительно отбросить назад или и вовсе "убрать с трассы".

* * *

Работа на "фазенде" по подготовке к "Бомж-Party" шла полным ходом. Хоть и не каждый день, но пацаны приезжали со своими помощниками, иногда даже оставались на ночь прямо в "бункере", где находился теннисный стол. Весенние ночи ещё особо не радовали теплом, поэтому чтобы согреться им приходилось топить импровизированные печки – двухсотлитровые бочки, с вырезанными внизу отверстиями для поддува. Дым от этих бочек стелился по потолку, опускаясь со временем всё ниже и ниже. Под утро, если дрова не догорали до пепла или не тухли, дышать было нечем. Спасало только то, что на левой и передней стене здания имелись огромные не заделанные ничем окна, в которые проникал свежий, но с трудом доходящий до внутренностей "бункера", воздух.

Бывало, что по три-четыре дня не появлялись ни они, ни я со своими станичниками. А это ещё сильнее смещало назначенную дату мероприятия. Но как бы то ни было, примерно через месяц значительная часть из того, что намечалось, уже была сделана.

Во-первых, было очищено от всего хлама большое центральное помещение здания. Часть металлолома была сдана, а часть сложена не далеко от здания. Битые стёкла скинули в выкопанные вдоль лесополосы траншеи и прикрыли сброшенным с крыши битым шифером. Мешки с зерном перенесли в третий "бункер", который во время вечеринки предполагался быть закрытым. Практически пятисантиметровый слой грязи с цементного пола также был вынесен на носилках за пределы здания.

Во-вторых, дизайнерское оформление этого помещения, предназначенного для танцпола, требовало творческого подхода и значительных финансовых затрат. У Стаса была возможность иногда пользоваться автомобилем с кузовом "ГАЗель", который он брал на работе у своего отца. Приехав на рубероидный завод на окраине Краснодара и беспрепятственно миновав пропускной пункт, мы втроём загрузили четыре покрышки диаметром два метра и шестьдесят сантиметров в высоту каждое. Такого размера колёс я в своей жизни ещё никогда не встречал. Они были предназначены для основы ди-джейской сцены. На уложенные квадратом покрышки постелили деревянный помост, а сверху, с помощью фортуны и сварки, из имеющихся в достатке железных контейнеров, сконструировали диджейский пульт. Получилось весьма грубо, примитивно, но зато очень оригинально и вызывающе – именно то, чего и добивались.

По бокам этого помоста выстроили колонны из металлоконструкций, которые хаотично обтянули разноцветными флуоресцентными нитями. На стенах были развешаны большие разноцветные картины, также светящиеся под действием ультрафиолета. Там, где их не было, полёт своей творческой фантазии запечатлели на стенах специально прибывшие для этого молодые художники-графитчики. Картины в виде абстрактных узоров, нелепых человеческих форм, смешных животных, оригинально исполненных надписей, очень вычурно и к месту смотрелись на голых панельных стенах.

На противоположной от ди-джейской сцены стороне также были воздвигнуты две симметричные металлоконструкции в виде колонн с такими же крест-накрест переплетёнными светящимися змейками. В дальнем левом углу здания примостился стеллаж с артефактами авангардного искусства. Трёхэтажная минигалерея то тут, то там пестрела разукрашенными старыми виниловыми дисками. Старомодные, давно вышедшие из эксплуатации проигрыватели, составляли пластинкам логичный альянс. Статуэтки различных африканских божеств и шаманов в разноцветных нарядах были, видимо, застигнуты во время совершения ими ритуальных обрядов. Деревянные, пластмассовые и металлические маски где-то злобно, а где-то изумлённо таращились своими пустыми глазницами на всё происходящее вокруг. Особое место на всей экспозиции занимали старые полуразобранные куклы, измазанные жидким гудроном, вытекающим из глаз, струящимся по волосам и телу подобно чёрной крови или нефти. Как будто вышедшая из фильмов ужасов, торчала пугающая голова, надетая на руку одной из кукол.

Так называемое "фаер-шоу", заявленное в пригласительных билетах, было представлено в виде расставленных вдоль окон бочек с ожидаемыми своего часа-огня дровами, сложенными вовнутрь и рядом с самими бочками.

Третьим, не менее значительным и затратным моментом, явилось электро– и светооформление. Я понатягивал на длину всего здания магистральные ветви из крепкой проволоки. Мой знакомый электрик со знанием дела обеспечил нам толковый и экономичный способ подключения. Проложив по полу, вдоль натянутой над головой проволоки, сетевые провода, мы через каждые четыре-пять метров последовательно вмонтировали в них ультрафиолетовые лампы. Потом с помощью стремянки, пассатижей и прихваток закрепили всю эту конструкцию наверху. Несколько прожекторных ламп было развешено по сторонам и углам здания. Чуть позже появилось настоящее профессиональное световое оборудование в виде всеразличных стробоскопов, лазеров и лучевых пушек.

Ещё одно из отделений здания, площадью около двухсот квадратных метров, было отведено под то, что на современном языке принято называть "чилл-аут" – зона отдыха соединённая с баром. На стенах за барной стойкой, также строго выдержанной в стиле "Бомж-Hi-Tech" (перевёрнутые железные контейнеры с обрезанными ножками и накрытые листами плоского шифера), красовались шедевры альтернативной живописи. Натянутые на деревянные каркасы простыни обреченно смирились с изображением гранёных стаканов, бутылок со струящейся из них жидкостью, сосисок с кетчупом, наколотых на вилки и тому подобным. Пол был выстлан кусками плоского шифера. Посреди зала водрузили импровизированный стол с огромной тракторной покрышкой в качестве основания, деревянный щит размером два на два метра, укреплённый сверху, служил столешницей. Всё те же двухсотлитровые железные бочки с дровами (всего по зданию их насчитывалось около десяти штук) и оригинально исполненными вырезами в форме зубов, оскалившись, дожидались приезда гостей.

Нашлось здесь даже место для стоящего ранее в "бункере" теннисного стола. Его разместили с левой стороны под лучами пятисотваттной лампы, которая очень причудливо была задрапирована узорами из колец проволоки и слегка затенена зелёным прозрачным пластиком. Свет от неё струился мягкими, интимными волнами, что придавало особую атмосферу домашнего уюта и раскрепощённости. Ведь помимо мини-бара и тенниса, эта часть интерьера была предназначена ещё и для отдыха. А для этого было сделано следующее: съездив на городскую свалку (всё-таки "Бомж-Party"), мы насобирали самые лучшие и относительно целые диваны где-то с ножками, где-то без них, плотно обтянули и закрепили степлером заранее приобретённую полиэтиленовую плёнку и заставили ими практически всё пустующее пространство зоны отдыха. Получилось довольно не плохо, если исходить из того, что имелось в наличии и что в конечном итоге удалось создать. Главное, всё соответствовало изначально задуманному антуражу и концепции под девизом "Бомж-Party". Осколочные явления непосредственности и хаоса должны были кого-то смутить, кого-то повеселить, но главное не должны были оставить равнодушными и заставить скучать кого-либо из попавших сюда.

Оставалось дело за удовлетворением пространственно-зрелищных потребностей рок-тусовки. Здесь было всё немного проще. Из центрального "бункера", являющегося ранее игровой для нас, а позже штаб-квартирой и ночлежкой для городских организаторов, вынесли всё, находящееся там: барабаны, аппаратуру, инструменты, прочий хлам, сваленный вдоль торцовой стенки. Приведя пол в порядок (а для этого пришлось вынести не менее десятка вёдер с землёй), я приступил к монтажу сцены для выступления. Дело в том, что уровень пола в "бункере" был почти на метр ниже основного уровня пола всего здания. Чтобы туда спускаться, стояли временные ступеньки из наспех установленных железных поддонов. Такой способ проникновения в предполагаемый зал для выступления рок-исполнителей был, естественно, недопустимым. На смену старой узкой лесенке была сделана широкая, прочная, с тремя ступенями, стянутая деревянными досками капитальная лестница, в основе которой были всё те же железные поддоны.

Чтобы не тратить время на дополнительный строительный материал, изначально планировалось оставить сцену прямо внизу так, чтобы и зрители, и исполнители находились почти на одном уровне. Эта мысль мне долго не давала покоя, и уже буквально за пару дней до мероприятия крепкая деревянная сцена была смонтирована мной, установлена и торжественно возвышалась на уровне практически метра от пола. На неё также вела лестница, идентичная той, что позволяла спуститься на уровень пола в "бункере". Всё это было сделано самостоятельно, в отсутствие ребят из города и приятно удивило их, когда они наконец-то появились.

–Ни фига себе! Здорово получилось. Когда это ты успел?– одобрили они, попрыгав, проверяя прочность конструкции,– так-то, конечно, гораздо лучше.

–Дело мастера боится,– не без скромности отозвался я.– А вот с крышей у нас до сих пор не закончено. Надо бы поднапрячься всем вместе, залезть наверх и промазать оставшиеся стыки.

–Сейчас этим и займёмся. Не волнуйся. За сегодня-завтра справимся?– поинтересовался Лёша, явно не предрасположенный к такому виду работы, но, увы, уже не имеющий выбора.

–Если сразу начнём и не будем халявить, то должны успеть.

Переодевшись, все приступили к работе. Примерно за неделю до этого моя мастика была потрачена, и пацанам не оставалось ничего, кроме как прибрести новое пятнадцатилитровое ведро смолы. К сожалению, они не имели представления, что именно надо было покупать и привезли гидроизоляционный состав совсем не той вязкости, которым было удобно работать. Процесс усложнялся тем, что эту смолу надо было растапливать на земле, а точнее, на одной из печек, которую мы когда-то использовали в теплице. Постоянно нужны были дрова, тот, кто следил бы за огнём и поочерёдно прогревал бы вёдра с этой слишком густой мастикой. После этого нагретое ведро поднималось на верёвке на крышу и, чтобы замедлить застывание, смола разбавлялась соляркой. Надев брезентовые рукавицы, чтобы не ошпарить руки, специальными железными баночками с желобками проливали зацементированные стыки, а после этого размазывали их кистями. В те дни, когда мы занимались цементированием стыков на крыше, не редко шли дожди и, чтобы работа не оказалась напрасной, приходилось каждый раз цементный шов накрывать полоской полиэтиленовой плёнки, придавливая её по бокам кирпичами.

Как я и предполагал, работа по подготовке к мероприятию была сущим наказанием и вымотала всех ещё задолго до её завершения. А поскольку дата была уже назначена, приходилось спешить, чтобы уложиться в установленные нами же сроки. Дождливое окончание весны могло серьёзно подпортить картину и омрачить веселье. А стало быть, обезопасить внутреннее помещение здания от проникновения возможных струй воды было нашим священным долгом.

Как это часто бывает, работа идёт вяло и неторопливо, когда кажется что времени предостаточно. Зато, когда сроки начинают поджимать, оказывается, что сделать ещё надо довольно много, и приходится, сломя голову, хвататься за что попало. Про работу в саду на эти полтора месяца мне почти пришлось забыть. Брату это, конечно же, не нравилось, но он – тоже большой любитель рок-музыки, понимал, как для меня важно довести начатое дело до конца и особо не возмущался. Алёна с пониманием и терпением относилась к моему постоянному отсутствию и даже помогала и одобряла, что бы я ни делал. Видя, как горят мои глаза в предвкушении чего нового и связанного непосредственно с моим творческим вкладом, она (и видит Бог, я ей за это бесконечно признателен), на протяжении всей нашей совместной жизни героически и смиренно сопровождала меня во всех моих начинаниях.

Отец был поставлен в курс затевающегося мероприятия, но о масштабах акции он и предположить не мог: так, вечеринка с заехавшими в гости музыкантами. А на самом деле "пиар" и "промоушн" предстоящего "Бомж-Party" активно проводились среди городской молодёжи.

Слухи распространялись быстро, и даже малознакомые мне люди интересовались у меня же в городе, не собираюсь ли я пойти на "какое-то там "Бомж-Party". Естественно, они немало удивлялись, когда в ответ на это я вручал им "флаеры" с анонсом предстоящей тусовки. А выглядел "флаер" действительно впечатляюще: стандартный размер 8 * 14 сантиметров; твердая глянцевая полноцветная бумага; с одной стороны изображение четырех уникальных персонажей, как нельзя лучше подпадающих под определение «бомж»; солнце со словосочетанием "Сан.Ра.Неадыкват" внутри самого солнца; стилизованные вензели "Бомж-Party". На другой стороне был напечатан список участников рок-сцены и танцпола, место сбора, время отправления, но заведомо отсутствовал пункт назначения, чтобы не было соблазна добираться туда своим ходом. Восемьсот "флаеров" – уже одно это говорит о размахе предстоящей "деревенской движухи". Раздачу "флаеров" взяли на себя Лёша со Стасом. Они обошли несколько учебных заведений, несколько увеселительных, не обделили вниманием улицу Красную, ну и, конечно, разношёрстная молодёжная тусовка Краснодара – начиная от полунищих панков до весьма обеспеченных мажоров – была щедро одарена прямоугольными кусками пёстрой бумаги. Около пятидесяти штук были вручены мной лично моим знакомым и знакомым моих знакомых. Понятно, что раздать столько пригласительных и ожидать появления такого же количества людей – вещи абсолютно несовместимые. Но как бы то ни было, три автобуса были заказаны, и наличие "флаера" при посадке давало право на двадцатипроцентную скидку при оплате за присутствие на самой вечеринке.

Помимо затрат на изготовление пригласительных и аренду автобусов, было куплено более ста литров красного и белого вина Таманского винзавдоа, пиво, кофе, а также ингредиенты для бутербродов: сосиски, кетчуп, майонез, зелень, капуста и одноразовая посуда. Был даже приглашен профессиональный бармен – мулат по имени Антонио из популярного Краснодарского бара. Не нужно забывать также о затратах, связанных с приобретением расходных строительных материалов, таких как смола, цемент и песок для крыши, провода и проволока, масса различных саморезов, розеток и всяких мелочей. Отдельная статья расходов – это, конечно же, аренда свето– и звукооборудования. Профессиональная аппаратура мощностью полтора киловатта (больше не было необходимости) была привезена утром в день мероприятия, свет установили заранее.

* * *

И вот – этот день настал.

31 марта 2010 года. Станица Ново…ая . День "Бомж-Party".

Кубань хоть статистически и не является зоной рискованного земледелия, но погода здесь настолько переменчива, что доверять метеопрогнозам дело абсолютно неблагодарное и бессмысленное. Всю зиму может быть плюсовая температура или идти дождь, зато на майские праздники ударят морозы, и погибает урожай раннего картофеля, земляники, ранние плодовые деревья теряют свои завязи.

В этот день была по-весеннему тёплая погода, но опыт прошлых лет подсказывал, что дождь может пойти внезапно, практически из ниоткуда, нагнав дождевые облака. Слава Богу, с ремонтом крыши было покончено и за сухость в помещении можно было не переживать. И даже вопрос с охраной порядка был решён. У одного из студентов, учащегося в колледже Елены Петровны, были знакомые охранники, которые неоднократно отвечали за порядок на подобных мероприятиях: работали на Байк-шоу в Тамани, в Краснодаре, на других крупных и мелких фестивалях. Именно их в количестве четырёх человек я пригласил выполнять знакомую им миссию, приняв участие в нашей вечеринке. Кроме них, два хороших знакомых моего брата, живущие в станице и довольно крепкого телосложения, также не были против покрасоваться в камуфляжной форме, создавая грозный вид и имитацию постоянного контроля, а в случае чего даже успокоить особо буйных и агрессивно настроенных элементов. С руководством совхоза, на территории которого находилось наше владение, тоже было всё улажено и получено разрешение на проезд автобусов через их шлагбаум.

Утром, начиная с девяти часов, стали съезжаться первые музыканты: кто-то с гитарами, кто-то с сумками через плечо, кто-то с рюкзаками, наполненными газировкой и лёгкой провизией. Всем было очень любопытно, куда же это они попали и не спеша осматривали все достопримечательности. Добирались они до станицы из города на маршрутках, а потом сюда два оставшихся километра шли пешком.

Указав дозволенные границы их перемещения, я продолжал заниматься последними подготовительными мероприятиями. Поэтому времени знакомиться с каждым из них не было. Дел было ещё предостаточно, к тому же Лёша со Стасом, привезя с утра барабанную установку, уехали и не возвращались больше вплоть до десяти часов вечера. Справляться со всем приходилось одному: доработать барную стойку, повесить дополнительный страховочный прожектор в "бункер" с рок-сценой, навести окончательный порядок, где была необходимость, дообтягивать диваны в "чилл-ауте" плёнкой, приготовить дрова для бочек и масса других неотложных мелочей.

Барабанщик одной из групп сразу выдвинул условие: надо поднимать помост для барабанной установки выше уровня основной сцены. Пришлось вместе с ним заниматься ещё и этим. В итоге через час барабаны были подняты на помост на высоту тридцати сантиметров от сцены. Но когда другой барабанщик узнал, что его согруппники не удосужились захватить с собой его барабанную педаль, у него случилась настоящая истерика. "Как это так? Я на другой педали играть не смогу! Везите мне мою, мать вашу…!"– и всё в этом роде. На самом деле от чувствительности барабанной педали зависит очень многое, особенно, если играешь быстрые и сложные композиции. Но об этом я узнал значительно позже, когда довелось на собственном опыте вдоволь насладиться барабанным искусством. А тогда его поведение представлялось мне предрассудками, самодурством и капризами чистой воды.

Двое из участников одного из музыкальных коллективов несли пивные кеги. Предположив, что это Лёша со Стасом позаботились о приобретении пива, я сказал несущим, чтобы они несли его в дальнее помещение с баром. Оказалось, что это пустые кеги, и выполняют они роль своеобразного ударного музыкального инструмента и место им не в баре, а на сцене.

Через час я увидел крепкого светловолосого парня в шотландской юбке и с трудом узнал в нём одного из тех, кто нёс кегу. Дело в том, что помимо смены наряда, произошла и значительная перемена в его внешнем облике и поведении. Резкие и уверенные движения сменились вялыми, нерасторопными и неестественно замедленными. Он ходил из стороны в сторону, покачивался взад-вперёд и смотрел на всех безумными бычьими глазами, не произнося ни слова. В конце-концов, он, измождённый и невменяемый под действием какой-то наркоты, уселся на бревно не далеко от здания. Согнув ноги в коленях, он сложил на них руки и уронил свою безжизненную голову. Эксклюзивность этой картины дополнялась тем, что под его килтом не было нижнего белья и его мужское достоинство было выставлено напоказ проходящим мимо, смеющимся над ним парням и девушкам. Позже всё-таки кто-то из друзей уволок его и уложил загорать на травку.