Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание, 1962 г.

Часть 1

Аура 1962 года

Несмотря на все негативы, которые нам подсовывает судьба, нужно, перешагнув через них, продолжать жить дальше. А дальше – 1962 год…

Какой он был? Яркий, обогревающих всех, как солнце. Новостей много, а самая главная – 12 апреля прошлого 1961 года – человек в космосе!!!… В этом – 1962-м радость от этого события ещё не остыла и переполняла всех людей гордостью за страну и наших космостроителей и космонавтов.

Но к сожалению – всегда для равновесия к позитивным радостям добавляется негативная реальность.

Я имею ввиду – трагические события в Новочеркасске. Слухи об этом всё равно просачивались сквозь завесу замалчивания. Не все, но многие слушали "Голос Америк". Правда, поймав станцию, не всё можно было понять, так как голос диктора старались задавить глушителями. Услышанное – тихонечко рассказывалось хорошим знакомым, и так далее…

А сегодня, в свободном плавании – интернете, и не только, а и в общедоступных СМИ, спокойно публикуются любые материалы, рассказывающие о советском прошлом…

В том числе и о событиях, произошедших в 1962 году в Новочеркасске.

Новочеркасск – небольшой провинциальный городок, в котором из 145 тысяч жителей – двенадцать тысяч человек работали на заводе имени Будённого. С начала года во всех цехах завода началось снижение расценок оплаты труда на 30–35 %. А 1 июня по радио объявили о повышении цен на 35 % на мясо, молоко и другие продукты.

Рабочие в цехах не собирались бастовать, но горячо обсуждали бедственное положение своих семей. Прилавки в магазинах пустые, а на рынке – бешеные цены. Как выживать? Узнав о недовольных, директор завода Курочкин пришел в цех, и вел он себя, скажем – не совсем правильно… Как на грех, в это время подошла торговка пирожками, и Курочкин кинул фразу, ставшую нарицательной – "Нехватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером". Рабочие возмутились. Одна группа во главе с Виктором Власенко пошла в компрессорную завода и включила гудок. Впоследствии его и ещё пятерых осудили на 10 лет. Другая группа рабочих пошла по цехам, призывая к забастовке. Бросив работу, люди выходили на площадь у заводоуправления. Обстановка накалялась. Чтобы привлечь внимание Москвы, был остановлен поезд "Саратов – Ростов", вследствие чего движение на этом участке было перекрыто. Появились лозунги: "Мясо, масло, повышение зарплаты", "Хрущёва на мясо" и другие…

Сначала утихомирить людей пробовали дружинники. Не получилось. Днём на машинах, со стороны города Шахты появились машины с сотней милиционеров. Они встали в шеренгу по двое, но увидев надвигавшуюся на них толпу, ретировались, и, догнав уезжающие машины уехали назад.

К вечеру к месту забастовки прибыли первые отряды воинских подразделений Новочеркасского гарнизона без оружия. Но произошло братание забастовщиков и солдат.

Позже на площади появились бронетранспортёры с офицерами. Но и они вынуждены были уехать под натиском толпы.

На следующий день в городе начались массовые беспорядки. Но как оказалось, уже в 12 часов ночи завод был окружен вооруженными солдатами. Возле завода и станции Локомотивстрой стояли танки. К пришедшим к заводу людям, добавлялись рабочие с других заводов – Нефтемаша и электродного. Колонна демонстрантов направилась к городу.

На мосту через реку Тузлов им преградили дорогу два танка и солдаты. Но и они пропустили демонстрантов. В городе – улица Московская, проспект Подтелкова и вся площадь перед зданием администрации были заполнены народом. Сюда пришли и дети и пенсионеры и студенческая молодёжь.

Начался митинг. Е. П. Левченко сообщила, что ночью многих забастовщиков арестовали и при этом избивали. Возмущённый народ ринулся к горотделу милиции. На площади перед людьми появилось оцепление солдат. Один из офицеров вышел к ним и объявил, что получил приказ стрелять в толпу, а потом застрелился. Однако огонь всё-таки был открыт. Сначала грянули выстрелы в воздух. Толпа дрогнула, но отступить под натиском напиравшей сзади толпы, отступить не могла. Второй раз выстрелы были направлены по деревьям, и к ужасу всех, оттуда посыпались расстрелянные дети, залезшие на деревья. И уже потом грянули выстрелы по толпе. Уже в начале 90-ых годов, военной прокуратурой было установлено, что солдаты не стреляли по толпе. На крыше сидело 10 снайперов, и там же было установлено два пулемёта. Вся площадь была залита кровью, смыть которую на следующий день ничем не удавалось. Пришлось положить новый асфальт. Погибших срочно вывезли из города.

Член Президиума ЦК КПСС – Микоян А. И., член Президиума ЦК КПСС Ф. Р. Козлов, командующий войсками СКВО генерал армии Плиев, и член Военного Совета СКВО Л. Ф. Ильичев пять часов решали вопрос – что делать с трупами? В результате по предложению Микояна их было решено похоронить их тайно на разных кладбищах, что и было сделано.

3-го июня рабочие волнения стали утихать, но в городе был введён комендантский час. Начались аресты… Демонстративно жестоким был судебный процесс над 140-ью участниками забастовки и демонстрации в воинском гарнизоне. 7 человек из 14 Верховным судом РСФСР под председательством Л. Н. Смирнова с участием прокурора. А. А. Круглова были приговорены к расстрелу. Они обвинялись в бандитизме по ст. 77 и массовых беспорядках по ст. 79 УК РСФСР. Их имена были рассекречены лишь много лет спустя. Есть сведения, что всего осуждено было не менее 105 человек, почти все сроком на 10–15 лет.

В октябре 1991 года в Новочеркасске, в сквере, перед площадью, на которой произошли трагические события, установлен памятный знак – камень из белого мрамора с лаконичной надписью – "1962 год" и православным восьмиконечным крестом. В это же время на НЭВЗе установили мемориальную доску с надписью: – "Здесь началось стихийное выступление доведённых до отчаяния рабочих, закончившееся 2 июня 1962 года расстрелом на центральной площади города и последующими репрессиями"

Правительство России приняло закон – "О реабилитации жертв политических репрессий"

Были неприятные события, которые касались всей страны и имели в этом году – не временный, а длительный характер.

Продуктов в магазинах становилось всё меньше и меньше. В первую очередь это коснулось мясных и молочных продуктов. Затем стали дефицитом – растительное масло, хлеб и крупы. Встал вопрос, как в военное время – о введении карточной системы на продукты питания. В некоторых районах страны так и сделали – ввели карточки на некоторые виды продовольствия.

С 1 июня правительство подняло цены на сливочное масло и мясо.

Масло вместо 2 руб. 25 коп. за кг. стало стоить 3 руб. 50 коп. Цена говядины раньше была – 1 руб. 50 коп. за кг., а стала – 2 рубля.

Народ не был готов к такому повороту событий. Сначала была допущена экономическая ошибка – деноминация денег, которая вызвала крупный продовольственный кризис. Следом последовала политическая ошибка – повышение цен. Неподготовленное к такой мере население страны откликнулось острой реакцией на эти события.

В Москве и городах Московской области, в Ленинграде, в Донецке и других городах появились листовки с требованием снизить цены на продукты. На дефицит мяса, конечно, повлияло запрещение иметь в пригородных посёлках и некоторых сёлах скот. Коров порезали – не стало телят. Не стало мяса у тех, кто его держал, и, соответственно, на рынках для горожан.

Что ещё могло запомниться из того, что произошло в 1962 году? Как ни странно, но то, что должно было бы стать особенно памятным, скрывалось от нас, всех живущих, за замком секретности.

Вторым важным событием 1962 года является – возникшая осенью угроза третьей мировой войны. Разгорается Карибский кризис.

Кризису предшествовало размещение в 1961 году Соединённым Штатами в Турции ракет средней дальности «Юпитер», напрямую угрожавших городам в западной части Советского Союза. Этот тип ракет доставал до Москвы и основных промышленных центров СССР. Кроме того, США планировали размещение стратегических ракет в Японии и Италии, что могло бы изменить пропорциональность ядерных зарядов и их носителей в отношении 17: 1 в пользу США.

Советские специалисты просчитали, что разместив ракеты на Кубе, можно достичь некоторого ядерного равновесия. Советские ракеты средней дальности на кубинской территории, имея дальность стрельбы до 4000 км (Р-14), могли держать под прицелом Вашингтон и около половины авиабаз стратегических ядерных бомбардировщиков стратегических ВВС США, с подлётным временем менее 20 минут.

К июню 1962 года Генеральный штаб СССР разработал операцию прикрытия под кодовым названием «Анадырь». Руководил операцией маршал СССР Ованес Хачатурович Баграмян. Место назначения ракет, естественно, было засекречено. Все сопровождающие груз думали, что они направляются на Чукотку.

Для переброски войск выделили 85 кораблей. Ночью 8 сентября в Гаване была разгружена первая партия баллистических ракет средней дальности. Вторая партия прибыла 16 сентября. Штаб Группировки советских войск на Кубе (ГСВК) расположился в Гаване. Основные войска были сконцентрированы вокруг ракет в западной части острова. Несколько крылатых ракет и мотострелковый полк были переброшены на восток Кубы недалеко от Гуантанамо. К 14 октября на Кубу доставили все 40 ракет.

Американцы предполагали, но не располагали доказательствами размещения на Кубе советских ракет. Плотная облачность и ураганы в бассейне Карибского моря способствовали этому.

В свою очередь Вашингтоном был разработан специальный план по ликвидации правительства Фиделя Кастро под кодовым названием «Мангуст». Планом предусматривалось: в августе-сентябре – подготовить и начать антикастровское «повстанческое» движение на Кубе. С этой целью, в августе, близ берегов Кубы были проведены крупномасштабные военно-морские маневры.

До 5 сентября самолёты ВВС США с ведома ЦРУ облетали Кубу дважды в месяц. Затем эти полёты перешли под контроль ВВС. 14 октября самолёт-разведчик Lockheed U-2 пилотируемый майором Ричардом Хейзером, взлетел в 3 часа ночи с авиабазы Эдвардс в Калифорнии. Полёт до Мексиканского залива занял у него 5 часов. Хейзер облетел Кубу с запада. Вернувшись на базу, Хейзер вручил плёнку ЦРУ. В этот же день до высшего руководства США было доведено, что на плёнке зафиксированы советские баллистические ракеты средней дальности. После этого по приказу Кеннеди полёты над Кубой участились в 90 раз: с двух раз в месяц до шести раз в день.

Кеннеди объявил по американскому радио и телевидению об обнаружении на Кубе советских ракет. Президент Кеннеди собрал особую группу советников (исполнительный комитет) на секретное совещание в Белом Доме. Комитет предложил президенту три возможных варианта:

– уничтожение ракет точечными ударами,

– проведение полномасштабной военной операции на Кубе,

– введение морской блокады острова.

Немедленный бомбовый удар был отвергнут сразу. Президенту министр обороны Р. Макнамара сказал, что он не может гарантировать стопроцентное уничтожение батарей ПВО при воздушном ударе.

Было принято решение – военно-морская блокада и ультиматум или полномасштабное вторжение.

Ситуация накалялась…

22 октября Кеннеди обратился к американской публике и советскому правительству. В своём обращении Джон Кеннеди подтвердил присутствие советских ракет на Кубе и объявил военно-морскую блокаду в виде карантинной зоны в 500 морских миль (926 км.) вокруг берегов Кубы.

Никита Хрущев заявил, что блокада незаконна и что любой корабль под советским флагом будет её игнорировать. Он пригрозил, что если советские корабли будут атакованы американскими, ответный удар последует немедленно.

Блокада вступила в силу 24 октября. 180 кораблей ВМС США окружили Кубу. Однако, у них был приказ ни в коем случае не открывать огонь по советским судам без личного приказа президента.

Одновременно с этим Президиум ЦК КПСС решил привести вооруженные силы СССР и стран Варшавского договора в состояние повышенной боеготовности.

Можно считать, что все в эти дни находились, как на пороховой бочке…

24 октября Хрущеву пришла короткая телеграмма от Кеннеди с призывом проявить благоразумие и соблюдать условия блокады.

Президиум ЦК КПСС собрался на заседание. В результате Хрущёв направил Кеннеди письмо, о том, что тот ставит трудновыполнимые условия, обозвав блокаду – "актом агрессии, толкающем человечество к пучине мировой ракетно-ядерной войны". Кеннеди ответил письмом на письмо, в котором указал, что – "советская сторона нарушила свои обещания в отношении Кубы и ввела его в заблуждение…".

На этот раз Хрущев, понимая, что политические игры стали весьма опасными, решил не идти на конфронтацию, и начал искать возможные выходы из сложившейся ситуации… Он объявил членам Президиума, что практически невозможно хранить на Кубе ракеты, не вступая в войну с США.

26 октября Никита Хрущёв в очередном письме Кеннеди предложил американцам вариант демонтажа установленных на Кубе ракет и возвращения их в Советский Союз. В обмен он требовал гарантий того, что Соединённые Штаты не вторгнуться на Кубу. Кроме того, по радио, в открытом обращении, было передано ещё одно условие США – вывести американские ракеты из Турции.

Наступила суббота 27 октября, которую потом американцы назовут "чёрной субботой".

Все события этого дня как бы взгромоздились друг на друга.

Кастро узнал о новой позиции Советского Союза и начал писать Хрущёву письмо, чтобы подтолкнуть его к более решительным действиям. В это же время глава резидентуры в Гаване известил Первого секретаря о том, что по мнению Фиделя Кастро, интервенция неминуема, и произойдёт она в ближайшие 24–72 часа. В это время Малиновский получил донесение от командующего советскими войсками на Кубе генерала И. А. Плиева об усилившейся активности американской стратегической авиации в районе Карибского бассейна. И, о ужас! В этот же день зенитной ракетой во время разведывательного полёта был сбит американский самолёт разведчик У-2. Его пилот Андерсон погиб. Обстановка накалилась до предела.

Кеннеди ситуацию расценил, как решимость СССР не отступать перед угрозами США, даже с риском начала ядерной войны. Он понял, что только дипломатические переговоры и компромиссы могут разрешить кризис.

В ночь с 27 на 28 октября брат Кеннеди – Роберт встретился с советским послом в здании министерства юстиции. Роберт заявил, что США готово дать гарантии о ненападении на Кубу и – "Если в этом единственное препятствие к достижению упомянутого выше урегулирования, то президент не видит непреодолимых трудностей в решении вопроса".

На следующее утро в Кремль пришло сообщение от Кеннеди, подтверждающее о согласии с условиями достигнутой договорённости.

Далее перечислялись условия, которое Советским руководством были приняты. В этот же день Малиновский послал приказ Плиеву о начале демонтажа стартовых площадок «Р-14». Через три недели демонтаж ракетных установок, погрузка их на корабль и вывод с территории Кубы был закончен, после чего 20 ноября блокада Кубы была прекращена. А ещё через несколько месяцев из Турции были выведены и американские ракеты, как "устаревшие".

Все выдохнули с облегчением от сознания, что в середине ХХ-го века человечество, пройдя по краю ядерной бездны, благополучно миновало третью мировую войну.

15 января – Министр обороны Р. Я. Малиновский издал приказ о наборе 60-и человек, в том числе пяти женщин, в отряд советских космонавтов. В группу № 1 вошли: Жанна Дмитриевна Еркина, Татьяна Дмитриевна Кузнецова, Валентина Леонидовна Пономарёва, Ирина Баяновна Соловьёва и Валентина Владимировна Терешкова.

В феврале 1962 года по предложению Королёва С. П. началась подготовка к совместному полёту двух космических кораблей. Это предложение Королёва было активно одобрено Устиновым. Стимулом к такому полёту послужили первые успехи американцев. Джон Гленн 20 февраля совершил трёхвитковый полёт на космическом корабле «Меркурий» после семи неудачных попыток старта.

Устинов поспешил доложить о предложении Королёва – Хрущёву, который попросил всячески ускорить подготовку такого полёта, чтобы ещё сильнее "утереть нос" американцам.

Продолжалось соревнование между СССР и США за первенство в освоении космоса. Гагарин и Титов первыми проложили дорогу в космическое пространство. Последующие полёты уже не могли удивить мир также, как – первые. Советские космонавты стали летать в космос с завидным постоянством, всё время выполняя усложнённые задания. Но полёты первых четырёх космонавтов повергли весь мир к их подвигу.

В первых числах августа, на Байканур слетелись представители многих организаций, ведомств и предприятий. В Тюратао стояла жара. Но не только от жары накалялся воздух, но и от ожидания очередного полёта космонавтов по новой программе.

Впервые график пусков предусматривал непрерывную работу на старте в течении трёх дней. Первый день – подготовка к пуску Николаева. Второй день – осуществление пуска и начало подготовки к пуску Поповича. И третий день – пуск Поповича. Без отдыха предстояло работать трое суток. Но никто не роптал.

11 августа 1962 года в 11 часов 30 минут был запущен космический корабль «Восток-3». Пилотировал корабль Андриян Николаев.

Дублёром был – Валерий Быковский и запасным космонавтом – Борис Волынов.

После выхода на орбиту А. Г. Николаев приступил к выполнению сложной и насыщенной космической программы полёта.

12 августа в 11 часов 02 минуты 33 секунды, стартовал космический корабль «Восток-4» с космонавтом Павлом Поповичем. Дублёр – Владимир Комаров. Запасной космонавт – Борис Волынов.

Начался первый в мире групповой космический полёт двух пилотируемых советских кораблей «Восток-3» и "Восток-4".

Андриян Григорьевич Николаев родился 5 сентября 1929 года, в Чувашии, в деревне Шоршелы Мариинско-Посадовского района Чувашской АССР, в семье колхозников.

Отец – Николаев Григорий Николаевич, работал конюхом в первом в районе колхозе. Мать Анна Алексеевна Алексеева-Николаева, доярка на молочной ферме. У Андрияна – два брата и сестра. Старший брат – Иван, младший – Пётр, и сестра – Зинаида.

Андриян в 1947 году окончил лесотехнический техникум. Работал по распределению мастером треста «Южкореллес». В 1950 году был призван в Советскую Армию. В 1951 был принят во Фрунзенское военное авиационное училище лётчиков. После окончания, в 1954 году служил в авиационных частях в Подмосковье. В 1960 году был зачислен в отряд советских космонавтов. Прошел полный курс подготовки к полётам на кораблях типа Восток. Являлся в 1961 году дублёром Г. С. Титова.

На момент первого своего полёта был холост, числился завидным женихом.

Павел Романович Попович родился 5 октября 1930 года в селе Узин Узинского района Киевской области, Украина.

Отец Павла Поповича – Роман Порфирьевич был простым узинским крестьянином. Окончил два класса церковноприходской школы, работал на земле. С появлением в Узине сахарного завода стал кочегаром. Стахановец.

Мать – Попович (Семеновская) Феодосия Касьяновна родилась в зажиточной семье. За Романа Порфирьевича вышла замуж по любви.

Семейное положение Павла Поповича:

Женат. Первая жена – Марина Лаврентьевна Попович (Васильева) – лётчик-испытатель.

Дочери от первого брака: Бережная Наталья Павловна (1956 г. рождения) и Оксана Павловна Попович (1968 г.).

Внуки: Татьяна (1985 г. рождения), Майкл (1992 г.) и Александра (2005 г. рождения).

Вторая жена – Алевтина Фёдоровна Попович (Ожегова).

В 1951 году Павел окончил Магнитогорский индустриальный техникум и Магнитогорский аэроклуб.

В 1951–1952 годах Павел Попович окончил первый курс Сталинградскго военного авиационного училища лётчиков, и был направлен на Дальний восток в 52 ВАУЛ. Центральный военный аэродром располагался у посёлка Возжаевка Амурской области. Павел же оказался на аэродроме поменьше, у посёлка Поздеевка. Аэродром был особого назначения. Там обучали корейцев полётам на Ла-9 и Пе-2. После короткой программы обучения они на этих же самолётах улетали на родину.

Группа, с которой прибыл П. Р. Попович, была первой русской группой курсантов на аэродроме. Попович становится старшиной эскадрильи курсантов в звании сержанта. Училище он не окончил из-за его расформирования.

С 21 декабря 1953 года по 25 декабря 1954 года он служил курсантом Военной офицерской авиационной инструкторской школы ВВС в городе Грозном.

После окончания обучения, до 1957 года Павел Попович – лётчик 265-го истребительного авиационного полка (ИАП) 336-ой истребительной авиационной дивизии (ИАД) 22-ой воздушной армии (ВА).

С июня 1957 года – адъютант эскадрильи, старший лётчик там же.

С 1958 года направлен в 772-й ИАП 26-ой ИАД 22-й ВА.

С 31 января 1959 года назначен адъютантом эскадрильи.

В 1960 году Павел Попович зачислен в отряд советских космонавтов (группа ВВС Љ 1). Прошел полный курс подготовки к полётам на кораблях "Восток".

После первого полёта Павел Попович продолжил подготовку в отряде космонавтов. Проходил подготовку к плёту по «лунной» программе, а после её закрытия готовился к полётам на кораблях типа «Союз» и орбитальной космической станции типа "Алмаз".

Космонавтам А. Г. Николаеву и П. Р. Поповичу в совместном полёте предстояло выполнить много разного рода исследований и экспериментов, таких, как: изучение влияния длительности космических полётов, влияние невесомости на космонавтов, возможности согласованных действий двух экипажей, и многие другие.

Космонавты А. Г. Николаев и П. Р. Попович в процессе группового полёта осуществляли проверку работы всех бортовых систем, проводили медицинский самоконтроль, производили ориентацию кораблей в пространстве с использованием ручных систем управления и т. д.

Впервые в космосе работала интернациональная команда – чуваш и украинец.

Вспоминает П. Р. Попович.

"Андрей первым связался со мной:

– Беркут! Я – Сокол. Как слышишь меня? Прием.

Я – ему:

– Андрюша! Я тебя не только слышу, но и вижу. Ты летишь у меня справа, как маленькая Луна.

Николаев мне:

– Та чего? Я же Сокол. Ругаться будут.

Я – Николаеву:

– Да кто нас ругать будет? Они не доберутся до нас!

Вот так мы и переговаривались: «Андрюша» и «Паша». "Сокола" и «Беркута» не использовали.

Ещё до полёта решили некоторую информацию кодировать – не сообщать же на всю вселенную в космосе – «обделался», что у него болит голова или началась рвота. В этом случае на землю необходимо передать кодовое слово – «ромашка» – оно означало "болит голова", «гроза» – у космонавта рвота. Сообщать на Землю метеообстановку над Мексиканским заливом не входило в мои задачи, я передавал эту информацию как текст для исследования прохождения длинных волн, но совершенно упустил из виду, что обеспокоил руководителей полёта своим здоровьем. С других точек орбиты волны не проходили. Земля не могла их принять, а тут очень отчётливо: – "Над Мексиканским заливом ГРОЗА". В ЦУПе переполох – у Поповича плохое состояние, его – тошнит! Стали меня допрашивать о самочувствии и предполагаемых причинах расстройства. Они меня о «ГРОЗЕ» расспрашивают, а я им подробно – о молниях, совершенно выпустив из памяти кодировку неприятных ситуаций. Только, когда вступил в связь с Хабаровским, и Михаил Петрович Кадушкин, штурман из ЦПК, монотонным голосом спросил:

– "БЕРКУТ!" Я – «ВЕСНА-2»! Так какую ты видел грозу? – до меня дошел весь трагизм ситуации – ведь прервать полёт могут! Я заорал: – "Метеорологическую! Самочувствие нормальное! Всё отлично!".

Но на Земле уже приняли решение сажать П. Поповича. У руководства была причина для такого решения – понижение температуры в корабле могло привести к отказу бортовых батарей.

Ещё до полёта, горячие споры разгорелись по вопросу длительности полёта Поповича. Вылетев на сутки позже Николаева, он мог и посадку совершить на сутки позже. То есть оба находились бы в космосе по четверо суток. Сначала все пришли к согласию сажать космонавтов по программе: Николаева после четырёх суток, на 65-ом витке, а Поповича после трёх суток, на 49-ом витке. В вопросе – летать ли Поповичу лишние сутки – ни Смирнов, ни Королёв не решились взять на себя ответственность, и доложили Хрущёву. Хрущёв ответил, что, если по технике и самочувствию Поповича нет замечаний, то – "……почему мы должны его обижать? Запросите и, если он желает и может летать дальше, разрешите ему полёт на четвёртые сутки".

Таким образом, ответственность временно переложили на Хрущёва. Аналогично поступил и маршал Руденко. Он доложил маршалу Гречко, который тоже не возражал против четырёх суток.