Сад камней

– Я, пожалуй, останусь здесь… Пока. Но я не говорю, что принимаю условия этого Шереметьева!

– Передо мной вы вообще можете не отчитываться, – пожал плечами адвокат. – Вы – свободный человек. Если вы решите уехать, вы можете вызвать такси, или я кого-нибудь пришлю за вами.

– Да, я поняла… спасибо.

Она проводила Мирина до выхода, но сама так и не покинула дом. Над лесом уже сгущались сумерки, и Кире срочно нужно было понять, как быть дальше.

Уехать или остаться?

Отказаться от всего или бороться за то, что не должно принадлежать ей, но почему-то принадлежит?

Все это было слишком сложно, поэтому Кира пока отстранилась от наследства и сосредоточилась на Шереметьеве. Ей нужно было понять, почему он выбрал именно ее, и тогда, возможно, станет ясно, можно ли брать его деньги.

В доме были фотографии покойного хозяина, так Кира и узнала, как выглядел ее неожиданный благодетель. На нее не похож, совсем… Но дядька симпатичный. Высокий, чуть полноватый, смуглый и с пепельно-серыми волосами. Взгляд спокойный и умный, совсем уж не подходящий для того, кто в последней вспышке безумия готов сломать жизнь незнакомой девушки.

Да и потом, он действительно умер, это Кира уже перепроверила несколько раз. О смерти известного бизнесмена Константина Шереметьева писали все, кому не лень, – а теперь одна за другой начали появляться новости об обиженных наследниках. Имя Киры в этих светских сплетнях пока не мелькало, но долго ли это продлится? Мирин, конечно, хороший адвокат, однако и он не всесилен, рано или поздно дотошные журналисты пронюхают, кому оставил свои миллионы Шереметьев.

И в этот момент ей лучше быть здесь, под защитой крепости.

– Почему я? – спросила Кира, не сводя глаз с портрета на стене. – Почему именно мне? Мог бы объяснить!

Но старая фотография ей, естественно, не ответила.

К этому моменту вернулся нагулявшийся Супчик. Выдержка щенка пока оставляла желать лучшего, да и не рисковал он далеко отходить от своей спасительницы. Он-то как раз не сомневался, ему «Сад камней» нравился! Кира многое бы отдала за такую же беззаботность.

Бродить по этому дому она пока не рисковала, боялась заблудиться. Поэтому Кира взяла инструкцию и устроилась с ней на диване, усадив на колени Супчика.

– Не хочу даже знать, сколько луж ты уже сделал, – фыркнула она. – Хотя тебе тут, конечно, будет лучше, чем в Москве… и мне лучше. Найти бы хоть какой-то смысл во всем этом, и вообще красота была бы!

Первые два разворота были отданы схеме дома – с указанием всех комнат. Кира с удивлением обнаружила, что в «Саду камней», при всей колоссальности его размера, всего четыре спальни: одна хозяйская и три гостевые. Но это и не удивительно, если Шереметьев собирался сделать из дома свое убежище.

Ночевать в спальне покойника Кира точно не собиралась, так что ей предстояло выбрать одну из трех гостевых комнат, если она все же решит остаться. И вот теперь, рассматривая их на плане, она обнаружила нечто странное: одна из комнат была отмечена.

Ее не обводили кругом, не ставили на ней большой красный крест, и все же, если присмотреться, можно было заметить, что возле цифры 1 стоит точка. Что это, случайность? Или намек, которого она так ждала?

Если Шереметьев действительно хотел оставить ей послание, он не мог ожидать, что она обыщет весь дом – тут целый отряд нужен! Он должен был оставить ей подсказку.

– Как думаешь, Суп, с нами играют или все это действительно что-то значит? – задумчиво произнесла Кира.

Песик зевнул, не собираясь даже раздумывать над такой ерундой, важной разве что для людей.

Но от его присутствия все равно было легко, просто от того, что рядом с ней живое существо и она не одна здесь. Чем темнее становилось на улице, тем меньше сказочного оставалось в «Саду камней». Огромное поместье казалось ей покинутым, переданным призракам. Как будто конец света уже произошел! Все, нет больше никого и ничего, только она и этот дом-остров.

В игре теней ей виделось движение, в шуме ветра слышался шепот неживых голосов. Кира снова и снова повторяла, что это просто ее воображение, что в ее возрасте стыдно в такое верить. Но у ночи свои правила, и то, что днем казалось нелепым, с заходом солнца вдруг обретает пугающую силу. Засыпает цивилизованное, просыпается первобытное. Можно сколько угодно напоминать себе, что двери заперты, темнота за окнами все равно пугает больше. Там ведь может скрываться все, что угодно!

И только мирное посапывание Супчика ее успокаивало. Говорят ведь, что собаки чувствуют нечистую силу! А если этот пузырь спокоен, то и опасности никакой нет, так?

Проблемой стало еще и то, что она пока не разобралась в сложной системе освещения усадьбы. Это в обычной квартире можно щелкнуть выключателем – и проблемы нет. Тут попробуй найди его, выключатель этот!

Поэтому Кира поспешила уйти из холла: ей было неуютно рядом с высокими, во всю стену, окнами. На этот раз в руках она держала инструкцию, а Супчик семенил следом, не слишком довольный тем, что ему не дают отдохнуть.

Нужную спальню Кира нашла без труда, и вот там выключатель был самый обычный: кнопка у двери. Один щелчок – и комнату наполнил теплый свет, позволяющий рассмотреть изящную кованую мебель, книжные полки, светлые обои и элегантные шторы на окнах. Спальня не казалась гостевой, слишком уж много здесь было мелочей, которые обычно выдают присутствие хозяина… и все эти мелочи подходили Кире!

Она читала книги, собранные на полках. Ей нравились свечи, стоящие на туалетном столике – она бы и сама такие купила! Картины на стенах были похожи на те, что она помнила в доме своего детства. А на письменном столе…

– Это же мое! – пораженно прошептала Кира.

Она не ожидала обнаружить здесь свою вещь, но увидела. На деревянной столешнице устроился зеленовато-кофейный ангел, вырезанный из оникса, милая статуэтка, подаренная ей когда-то дедом. Это было так давно… и сам подарок, и день, когда он исчез.

После смерти деда проблемы с деньгами не заставили себя долго ждать. Мать уносила из дома все, что можно продать, и безделушки из камней были первыми на очереди. Киру никто ни о чем не спрашивал, она была слишком мала, чтобы остановить это. Просто однажды она вернулась из школы – а статуэтки уже не было. Как и многих ее вещей…

Тогда она проплакала всю ночь, убежденная, что никогда больше не увидит ангела. Но вот он здесь, стоит, ждет ее – вопреки всем законам логики!

Хотя нет, логика тут как раз есть, ангел – очередное доказательство, что Шереметьев следил за ней, причем много лет. Этот ангел, знание ее привычек, ее отпечатки пальцев… За кем так следят? Почему? Зачем это нужно было Шереметьеву, если она – не его дочь?

– Суп, все стало слишком странным.

Щенок на всякий случай вильнул хвостом и отправился к пушистому коврику, который интересовал его куда больше, чем ониксовый ангел. Кира же медленно подошла к столу, разглядывая статуэтку. Та самая, сомнений нет: рисунок камня уникален, его невозможно повторить!

Преодолев шок, она взяла статуэтку в руки, чувствуя пальцами привычную гладкую прохладу полированной поверхности. Надо же… Кира не знала, что и думать, как она теперь должна поступить.

Однако на этом странности не закончились. Когда она подняла ангела, под ним обнаружилась небольшая щель – слишком ровная, чтобы быть трещиной, и едва заметная на фоне естественного узора дерева. Присмотревшись внимательней, Кира обнаружила, что это еще одна полка, совсем маленькая и едва заметная.

Что ж, она ждала от Шереметьева хоть какого-то намека, а он превзошел ее ожидания.

В полке хранилось письмо в запечатанном конверте. Надписей на нем не было, да и зачем они? И так понятно, кому оно предназначалось.

Забрав конверт, Кира присела на кровать, возле которой уже мирно спал Супчик. Одиночество сейчас давило, и такой момент хотелось разделить хоть с кем-то – а ей даже позвонить было некому! Раз Шереметьев не передал письмо через Мирина, значит, адвоката это не касается.

Придется справляться самой, а всякие «страшно» и «не хочется» на время просто позабыть. Письмо было написано от руки, незнакомым почерком, и все равно это пока была первая и единственная связь между ней и загадочным Константином Шереметьевым.

«Здравствуй.

Я рад, что ты зашла так далеко. У тебя всегда было (и будет) право отказаться от того, что я тебе предлагаю. Я могу представить, как ты удивлена сейчас, с каким недоверием относишься ко всему, что происходит. Я долго думал о том, как подготовить тебя к этому, и решил, что никак. Ты или справишься, или нет. Но если ты так же сильна, как твой дед, как твой отец, я уверен, что ты сможешь».

Кира ненадолго отвела взгляд, ей нужен был перерыв, пауза, чтобы свыкнуться с тем, что это – по-настоящему. Шереметьев не обращался к ней лично, не упоминал ее имя, однако для этого наверняка были свои причины. Кира чувствовала, что это все для нее.

«Даже сейчас я не могу прямо сказать тебе, что и почему произошло. Я знаю, какие вопросы ты хочешь задать мне, я тоже задал бы их. Но не все сразу, иногда прямых ответов просто недостаточно, некоторые вещи нужно узнавать постепенно, чтобы не только понять, но и прочувствовать их. Понимаешь? Чувствовать так же важно, как понимать.

Поэтому у тебя будет такая возможность. Оставшись в этом доме, ты поймешь, что и почему произошло. Послушай моего совета, включи сигнализацию, так тебе будет спокойней. Для понимания тебе не нужна связь с внешним миром, все, что нужно, уже внутри и ждет тебя.

Ты уже знаешь, кто считает себя моими законными наследниками? Нет? Я скажу тебе. Моя приемная дочь Соня. Ее муж, Антон Мысленко. Моя бывшая жена Татьяна. Дети моего партнера по бизнесу Виктор и Надежда Завьяловы. Все или почти все они будут кричать о том, что у них есть право на эти деньги. Они будут доказывать, и порой их доказательства покажутся весьма убедительными. Но тебе лучше держаться подальше от этих людей, даже если в какой-то момент они покажутся тебе заслуживающими доверия и уважения.

Правда не всегда на виду. Я уже не смогу раскрыть ее, но ты сможешь. Я не могу заставить тебя что-то делать, но я могу попросить тебя, и я прошу. Сначала разберись во всем, выясни, что происходит сейчас и произошло раньше. Пойми, почему именно ты! А потом уже суди, был я прав или нет.

Прости за все, что я не сделал для тебя или сделал не так. В начале жизни мы все мечтаем о высоком, светлом, хорошем, а под конец вдруг оказывается, что эти мечты исказились и привели совсем не к тому, чего мы хотели. Но если не удается все исправить, можно хотя бы попытаться… Если ты решишь послушать меня и разобраться во всем, ищи подсказку в том, что в детстве ты любила больше всего. Если же нет, я желаю тебе удачи и надеюсь, что твоя жизнь будет легче, чем моя.

Вот так-то. Он знал о ней если не все, то очень многое. Его последняя воля была головоломкой, с которой Кире никак не хотелось связываться. Даже сейчас, пока она мало что знала, от этой истории веяло реальной угрозой!

И все же…

– Суп, похоже, нам придется тут задержаться, – вздохнула Кира.

Она вышла из комнаты и направилась к одному из датчиков со сканером – она уже заметила, что такие устройства были установлены на каждом этаже. Пролистав инструкцию, она нашла запуск сигнализации и ввела нужную команду.

Дом будто ожил. Во всех комнатах и коридорах, до этого пугающе темных, загорелся неяркий свет, с мягким шелестом двинулись роллеты, закрывавшие окна, а на дверях загорелись зеленые лампочки. Пара минут – и дом был полностью изолирован от окружающего мира. От этого, возможно, должно было стать страшнее, но Кира почувствовала себя спокойнее.

«Сад камней» превратился в ее маленький мирок, где ей никто не сможет навредить.

Она позвонила Мирину и сообщила о своем решении. Потом она и Супчик убедились, что запасов еды здесь хватит на маленькую армию. Поиском подсказки Кира решила заняться завтра, за этот день она слишком устала и вскоре после ужина направилась спать с полной уверенностью, что в ближайшие недели ей не придется ни о чем беспокоиться.

А посреди ночи ее разбудил вой сирены, предупреждающий о том, что она больше не одна в доме.

1990 год.

В гараже было дымно и душно. Одинокая лампочка, покрытая многолетним слоем пыли, давала не больше света, чем подарила бы свеча. Его, рыжего, будто грязного, едва хватало, чтобы различить лица трех мужчин. Двое из них сидели на деревянных ящиках, один нашел где-то крепкую табуретку. Они молчали – потому что до этого говорили слишком долго и поняли, что порой от слов нет толку.

Бесполезно доказывать, кто прав, кто виноват. Все уже случилось, беда зависла над ними, как хищная птица, она кружила в воздухе, выбирая жертву. А они, наивные, все не могли поверить, что убежать уже не получится.

– Информация точная? – спросил Костя.

– Пять минут назад я уже говорил тебе, что да, – мрачно отозвался Андрей. – За нами придут, все уже решено.

– Но это же… Черт… Я не знаю, так не должно быть!

– В этой стране много чего не должно быть, – криво усмехнулся Валера Солодов. – Когда мы начинали всю эту байду с кооперативом, мы сразу понимали, что можем погореть.

– Но мы ведь не погорели! – возмутился Костя. – Да, мы говорили о том, что есть риск… Да я сам вам об этом говорил, первым! Но то, что произошло, – это не риск и не наша ошибка. Это подстава чистой воды!

– А ты как хотел?

– Не так нагло!

– Как есть!

Костя не мог поверить, что это случилось, просто не мог. Они никому не переходили дорогу, никому не мешали, всегда старались действовать честно! Он не надеялся, что это вынудит конкурентов тоже вести себя честно. Однако он не ожидал, что их втянут в такое серьезное, опасное преступление.

В очередной партии товара, который они готовились распространять по Москве, нашли наркотики. Причем произошло это уже на складе, Кости там не было, и он не представлял, кем, почему и как проводился обыск. Они бы не узнали об этом до самого ареста, если бы не какие-то там связи Андрея! Костя до сих пор не знал подробностей, но его предупредили, что есть риск сесть надолго. Без вины, да еще сейчас, когда у них только-только начало получаться что-то хорошее, нужное!..

Что толку теперь об этом говорить? Кому доказывать свою невиновность? Может, и не было никаких запрещенных препаратов, и что? Есть бумага о том, что их якобы нашли.

– Посадят! – объявил Андрей. – Отошлют туда, откуда не возвращаются!

– Может, еще и докажем, что не наше это, где мы, а где препараты… – неуверенно предположил Костя.

– Сам-то себе веришь?

– Нет, но что еще остается? Бежать?

– Да не убежишь ты от этого, – поморщился Андрей. – Некуда!

– И то верно, они нас везде достанут, – кивнул Валера.

Сигаретного дыма вокруг них было столько, что слезились глаза. Реальность ускользала.

– Выход должен быть! – убежденно сказал Костя. – Он всегда есть!

– Выход, может, и есть, но такой, чтоб всем понравился… Такого нет и не будет, – вздохнул Андрей.

– В смысле?

– Да есть у меня один вариантик… Но, боюсь, если я о нем скажу, вы меня сами убьете!

– Говори уже, – поторопил Валера. – Хуже, чем есть, не будет.

– Это да, но может быть лучше. Смотри, от самого бардака мы уже не отделаемся, но зачем идти на дно всем троим?

– В смысле? – удивился Костя.

А вот Валерка, как ни странно, его понял.

– Ты хочешь, чтобы ответственность за ту муть взял на себя кто-то один?

– Верно, – кивнул Андрей. – Мол, один решил подзаработать, а остальные – не в теме. Кому-то придется сесть, это без вопросов. Но можно сделать так, чтобы сел один, а не все трое.

– Даже не обсуждается, – отрезал Костя. – Понятно, что никто из нас этого не хотел. Но раз вляпались вместе, разбираться будем тоже вместе!

– Ты это… учитывай, что срок на троих не поделят поровну! Просто все получим одинаковый срок.

– И все, что мы делали, развалится, – подхватил Валера.

– Оно и так развалится!

– Э, нет! Если удастся убедить их, что это устроил только один из нас, у остальных двух еще все может получиться. Да и одному признаваться выгодней: типа, первый раз, бес попутал, легких денег захотел…

Версия была дикая. Да, они ни в чем не виноваты, все трое. Но разве этим планом они не делали ситуацию еще более чудовищной?

Косте казалось, что и обсуждать здесь нечего, но остальные двое продолжали настаивать.

– Смотри, если один сядет, то его еще могут освободить! Другие останутся на свободе и будут доказывать, что он ни в чем не виноват, что нас подставили. А так мы все трое станем преступниками и все – крышка, с концами!

– Ага, замечательный план, только одно не учли, – не выдержал Костя. – Если мы принимаем его, кто сядет? Это не на недельку, это надолго!

Теперь уже они были не так разговорчивы. Андрей и Валера отводили взгляды, потому что эта часть плана, самая трудная, и им казалась чудовищной.

– Ну, я так точно не могу, – наконец сказал Андрей.

– Отлично, ты предложил – ты и не можешь, умно!

– Нет здесь ничего умного… Думаешь, мне это нравится? Но Карина беременная ходит, забыл? Седьмой месяц уже! Я не могу ее сейчас бросить, я ж этого ребенка не увижу тогда! А если и увижу, то уже взрослым, я так не могу…

Тут уже Косте нечего было возразить. Из них троих, только Андрей был семейным. Они были на свадьбе, знали его жену – как они могли смотреть Карине в глаза после того, как отправили ее мужа на нары?

Для Андрея риск изначально был самым большим.

– Ладно, тогда я это сделаю, – вздохнул Костя. Слова казались ему тяжелыми – он будто чувствовал их вес! Но иначе уже не получалось. – Раз уж речь пошла о том, кто что теряет, но я крайний оказываюсь… Мне терять нечего.

– Тебе терять нечего, но тебя терять нельзя, – возразил Валера. – Ты прекрасно знаешь, что без тебя все рухнет.

– Да оно уже рухнуло…

– Зато с твоими мозгами можно восстановить с нуля! – указал Андрей.

– Сомневаюсь, что я вообще хочу что-то восстанавливать после такого! Но если не я, то кто тогда?

– А кто остался? – горько улыбнулся Валера. – Метод исключения не подводит!

– Тебе туда нельзя!

– Туда никому не хочется, но нельзя… Да нет, нету у меня никаких оправданий, чтобы не принять это.

– Ты же с кем-то встречаешься, – напомнил Костя.

– Да там так, несерьезно все… Мы жениться не собирались даже, без меня ей, может, и лучше будет. Нет, там не так, как у Андрюхи! И ребенка у меня нет.

– Это не повод отказываться от жизни!

– Я не отказываюсь от жизни, – возразил Валера. – Я даю вам шанс все исправить! Найдите того, кто нас подставил, докажите, что я не имею к этому никакого отношения. Думаешь, я хочу там сидеть? Нет. Но я в вас верю! Вот поэтому я и хочу, чтобы на свободе остался ты, а не я. Ты ж умный у нас… гений! А я – нет. Ты сделаешь то, на что я не способен.

Жестко, но верно. Костя никогда не кичился своим умом, однако и не отрицал, что он умнее своих товарищей. И все равно, он не мог принять такую роль, взять на себя такую ответственность!

Задымленный подвал вдруг показался ему залом суда – и не земного, а потустороннего. Он и Андрей стали высшими судьями, которые держали в руках чужую жизнь. Они точно знали, что Валерка Солодов ни в чем не виноват, однако это не мешало им приговорить его.

А худшим сейчас было то, что Костя, даже понимая неправильность происходящего, не мог возразить.

– Хорошо, – сдался он. – Пусть будет по-вашему! Это дурная идея, но… Пускай будет так, пока я не смогу все исправить!

К такому Илья был не готов. Он не сомневался, что двери будут заперты, окна – тоже. Так ведь ему не привыкать! Он умел справляться и с замками посложнее. Вот только эта проклятая сигнализация спутала ему все карты.

Не было никакого предупреждения, вот что хуже всего. Он, разумеется, знал, что кто-то прибыл в особняк – он слышал, как подъехала машина, потом зазвучали голоса. Это его нисколько не волновало: в «Саду камней» можно было хоть роту солдат разместить так, чтобы они неделю не встречались друг с другом.

Поэтому он и не паниковал, остался на месте, дожидаясь темноты. Он уже готов был бежать, когда дом вздрогнул и изменился. Блокировка дверей, роллеты, горящие повсюду огоньки камер… Да уж, удача явно работала не в его пользу!

И все равно он не боялся. Илье случалось выпутываться и из худших ситуаций, разве могли какие-то роллеты его сдержать? Он выждал пару часов после того, как сработала сигнализация, но это, скорее, была подстраховка. Он не знал, кто остался в доме, видел только, что горит свет, и не хотел нарываться. Когда в особняке стало тихо, он направился к выходу.

Возиться с дверью он даже не собирался, решив использовать окно. Он выбрал спортивный зал, потому что был уверен: уж туда-то ночью никто не сунется. Да и окна там были большие, удобные, выходящие в сторону леса. Все должно было получиться!

Но – нет, не вышло, не сложилось. Он почти поверил, что уж сейчас роллеты поддадутся, когда его ударило током. И это не было случайностью, слишком уж вовремя это произошло! Похоже, вот так бесцеремонно создатель сигнализации охранял своих клиентов.

Удар был такой силы, что на несколько секунд у Ильи потемнело в глазах. Он почувствовал, что летит – да он и не надеялся после такого удержаться возле окна. Изменить он уже ничего не мог, ему только и оставалось, что надеяться на лучшее.

Выбор зала сыграл против него. Если бы он просто упал с такой высоты или свалился на какой-нибудь столик, все было бы не так плохо, однако его отшвырнуло прямиком на металлические полки с гантелями. Под его весом они обрушились, разбивая зеркало, раздался оглушительный грохот, и на Илью посыпался град из осколков. Была боль, острая, резкая, и он, частично оглушенный, даже не сразу понял, где, и все равно закричал… как будто это что-то могло изменить!

Он боялся, что потеряет сознание, но нет, шум утих, и он понемногу начал приходить в себя. Тогда-то Илья и обнаружил, что дела его плохи. Даже в легком освещении, которое теперь наполняло всю усадьбу, он мог разглядеть, что в его тело вонзились десятки осколков. Каждый из них был небольшим, но вместе они могли привести к серьезной кровопотере. А он даже двинуться не мог, потому что ноги ему придавило металлической полкой и гантелями! Кости, вроде, уцелели, но какой от этого толк? В таком положении он все равно не смог бы освободиться.

Илья не привык поддаваться страху – он привык решать проблемы. Но что делать, если решения просто нет? Остатки треснувших зеркал безжалостно отражали озеро крови, окружавшее его. Оно, поначалу незаметное, просто контур вокруг его тела, все расширялось, увеличивалось, забирая у него саму жизнь. Он чувствовал нарастающее головокружение, а место страха занимала сонливость, граничащая с апатией. Как бы он ни старался, ему не удавалось сдвинуться с места, он только тревожил свежие раны, и в какой-то момент ему захотелось прекратить все это, закрыть глаза, не двигаться…

А потом в зале вспыхнул яркий свет, на миг ослепивший его – но вместе с тем, отогнавший апатию. Илья слышал, как где-то совсем близко вскрикнула женщина, а потом залаяла собачка, похоже, совсем мелкая. Пустой гулкий зал эхом разнес шаги, а спустя пару секунд над Ильей кто-то склонился, однако из-за света он не мог разглядеть, кто это.

– Живой! – произнес рядом с ним женский голос. – Потерпи чуть-чуть, я сейчас вызову «скорую»!

Только этого ему не хватало…

– Не надо «скорую»… – еле слышно произнес он.

Он знал, что вот-вот потеряет сознание, это чувство было знакомым, такое с ним уже случалось. Илья не мог это отменить, однако ему нужно было сказать ей, сделать все, чтобы она поняла.

– Слушай, парень, ты с ума сошел? Ты же кровью истечешь!

– Просто порезы. Неглубокие. Я… я вор. Мне нельзя в больницу, меня ищут…

Только это он и успел сказать. Потом шок и потеря крови сделали свое дело, погружая его в темноту.