Имперский союз: В царствование императора Николая Павловича. Разминка перед боем. Британский вояж
– Александр Павлович, – спросил царь, – я обратил внимание, что в этом, как вы говорите, фильме ваши солдаты почему-то ходят без строя и не в ногу. Неужели у вас никогда не проводят парадов и смотров войск?
Шумилин с трудом скрыл усмешку. Он знал, что больше всего Николаю Павловичу нравилась парадная, чисто декоративная сторона военной службы. Все это потом в конечном итоге и довело русскую армию до неудач в Крымской войне. Одно дело, лихо делать ружейные приемы, щелкать каблуками и, вытягиваясь в струнку, есть глазами начальство, и совсем другое дело – метко стрелять из этих ружей, быстро их перезаряжать, стараясь при этом укрываться от огня противника.
Но он решил отложить разговор об армии на потом и потешить душу любителя шагистики. Шумилин загрузил в плеер диск с записью майского военного парада в Москве на Красной площади в честь юбилея Победы.
Увиденное Николаю очень понравилось. Тут он был в своей стихии. Император прямо расцвел, когда услышал столь любезные его сердцу команды: «Парад, равняйсь! Смирно! К торжественному маршу…»
Заиграл оркестр, грянул марш, и началось прохождение частей, участвующих в параде. Когда по брусчатке Красной площади проходили суворовцы, Николай поинтересовался:
– Александр Павлович, а это кто, ваши кантонисты?
– Нет, ваше величество, – ответил Шумилин, – это что-то вроде ваших кадетов – подростки, которые получают среднее образование и одновременно привыкают к военной службе. А потом, после окончания суворовского училища, они поступают без экзаменов в военные училища.
– Суворовского училища? – задумчиво произнес царь. – Это интересно… Значит, вы еще не забыли князя Италийского и графа Рымникского. Похвально…
А тем временем по Красной площади, чеканя шаг, шли пехотинцы, моряки, летчики. Оркестр исполнял марши, некоторые из которых Николаю были незнакомы, но очень ему понравились. Особенно пришелся императору по душе марш «Артиллеристы, Сталин дал приказ…». Он заулыбался, когда Александр сказал ему, что это марш артиллеристов. И попросил ноты, заявив, что теперь пешая артиллерия будет ходить на парадах по Царицыному лугу именно под этот марш.
А вот прохождение боевой техники потрясло его. Особенно танков Т-90, САУ «Мста-С» и систем залпового огня «Смерч». А при виде межконтинентальных баллистических ракет «Тополь-М» Николай просто впал в ступор.
– Что это? – спросил он у Шумилина, облизывая пересохшие губы. – Это орудие такого огромного калибра?
– Нет, ваше величество, – ответил Александр, лихорадочно соображая, как доступно объяснить самодержцу, что такое баллистическая ракета.
– Это не орудие, – наконец сказал он, – это самое страшное оружие нашего времени. Одна такая машина способна уничтожить огромный город, а то и не один. Выпущенный же из нее снаряд может поразить цель на огромном расстоянии, даже на другом континенте.
Николай настороженно посмотрел на Шумилина. Возможно, что до него только сейчас дошло – насколько могущественны потомки и каким страшным оружием они обладают.
Неизвестно, до чего он додумался бы еще, но в этот момент дверь в бокс открылась, и на пороге появилась Ольга Румянцева с Сергеевым-младшим. В руках у них были сумки с одеждой.
– Ваше величество, – сказала Ольга, – можно переодеваться и отправляться в новый для вас мир. Он ждет вас…
Кто вы, господа?
Проводив в будущее царя и «сопровождающих его лиц», Сергеев и князь Одоевский отправились к ожидающему их неподалеку экипажу. По дороге они освободили агентов III отделения, которые уже пришли в себя и безуспешно пытались развязаться. Но пластиковые стяжки – штука надежная, и зубами их не перегрызешь и не распутаешь.
Правда, вместо благодарности наши доброхоты выслушали проклятия и угрозы сыщиков. Похоже, что они уже догадывались о том, что их плен – дело рук приятелей князя Одоевского. Впрочем, приведя себя в порядок, филеры поспешили скрыться. Им еще предстоял неприятный разговор с начальством. Ведь свою задачу они так и не выполнили – государь ушел от слежки, причем при весьма странных обстоятельствах.
По дороге домой Виктор и Одоевский обсудили события этого вечера и пришли к единодушному мнению, что в самое ближайшее время им придется иметь дело с графом Бенкендорфом. И оказались правы.
На следующее утро, едва князь и Сергеев закончили свой скромный холостяцкий завтрак, в дверь гостиной постучал испуганный лакей и сообщил «их сиятельству», что «к ним пришли». Ранним визитером оказался не кто иной, как сам Александр Христофорович Бенкендорф, генерал от кавалерии, граф и, самое главное, глава III отделения СЕИВ канцелярии. Человек, между прочим, весьма неоднозначный.
Старый вояка – по здешним временам, а по меркам XXI века еще достаточно бодрый 58-летний мужчина, – выглядел сильно взволнованным, хотя и старательно скрывал свои чувства. Он был при полном параде – в лазоревом жандармском мундире с шитыми золотом эполетами, и со звездами высших российских орденов на груди. Под мышкой он держал треуголку с пышным султаном из петушиных перьев.
– Господа, – сказал он, непроизвольно поглаживая свои рыжеватые с проседью усики, – прошу извинить меня за то, что я явился к вам ни свет ни заря, но обстоятельства, которые привели меня сюда, настолько важные и безотлагательные, что я был вынужден забыть об этикете. Одним словом, – сказал генерал, видимо посчитав, что пора уже закругляться с политесом, – я хотел бы спросить у вас – где сейчас находится государь?
После этих слов граф Бенкендорф пристально посмотрел на Сергеева, словно догадываясь, что все странные события, происходящие в последнее время в Петербурге – дело рук неизвестных, поселившихся в квартире князя Одоевского.
Виктор усмехнулся про себя. Нет, не зря все-таки царь назначил Бенкендорфа на такую ответственную должность. Свое дело этот человек знал. «Но и мы тоже не лыком шиты», – подумал Виктор.
– Ваше высокопревосходительство, Александр Христофорович, – сказал Сергеев, – вы только не волнуйтесь, с государем все в порядке. Просто он отправился в одно приватное путешествие и будет отсутствовать в Петербурге не более двух-трех дней. Свидетель моих слов – князь Владимир Федорович. Надеюсь, его честного слова будет для вас достаточно?
Одоевский, внимательно слушавший беседу Бенкендорфа и Сергеева, кивнул в знак подтверждения.
Шеф III отделения немного успокоился, хотя и продолжал настороженно посматривать на Виктора. Ему явно что-то не нравилось в поведении этого, неизвестно откуда взявшегося человека. Взглянув еще раз на невысокого крепыша – наметанный глаз Бенкендорфа сразу определил, что этот человек в свое время носил (или до сих пор носит) военный мундир, – граф вдруг понял, что именно его так насторожило. Незнакомец ничуть не боялся его! Александр Христофорович давно уже привык к тому, что даже министры и придворные посматривают на него с некоторой опаской. А тут человек, по всей видимости не принадлежащий к правящему классу и из нетитулованных – представителей российской знати Бенкендорф практически всех знал лично, – смотрит преспокойно ему в глаза и даже улыбается. Что-то тут не так…
– Князь, не могли бы вы представить мне вашего гостя, – неожиданно попросил Одоевского генерал, – мы, кажется, раньше с ним не встречались.
– С большим удовольствием, – ответил Владимир Федорович и, повернувшись к Виктору, произнес: – Отставной майор Виктор Иванович Сергеев, – а потом неожиданно для Бенкендорфа добавил: – Граф, я хотел бы, чтобы вы подружились…
Бенкендорф машинально кивнул и попробовал вспомнить, приходилось ли ему раньше что-либо слышать о майоре Сергееве. По его ведомству Сергеев не числился – это точно.
– Александр Христофорович, – сказал Виктор, словно прочитав мысли главы российской тайной полиции, – вы вряд ли слышали обо мне раньше. Мало ли в России майоров – ведь вы не обязаны всех их знать в лицо. Скажу только, что государь сам захотел совершить некое секретное путешествие, о чем он вам в самое ближайшее время расскажет. Если, конечно, – тут Виктор с улыбкой посмотрел на внимательно слушавшего его графа, – захочет это сделать…
– Господин майор, – в голосе Бенкендорфа зазвенел металл, – не забывайтесь! Вы все же разговариваете с генералом от кавалерии…
– Ваше высокопревосходительство, – почтительно, но твердо ответил ему Сергеев, – я наслышан про ваши заслуги перед Россией и с уважением отношусь как к вашему чину, так и к орденам, заработанным вами в сражениях с неприятелем. Еще раз хочу сказать, что с государем в настоящее время все в порядке, и он занят делом важным и полезным для России. Когда он вернется, я думаю, вы первый узнаете об этом.
– Виктор Иванович, – тихо сказал Бенкендорф, – смотрю я на вас и никак понять не могу – кто вы и откуда… Уж очень много странного стало происходить в Петербурге с вашим появлением. Вы словно из другого мира. Скажите мне всю правду, коль вы с таким почтением отзываетесь о моих заслугах перед государем и Отечеством…
Сергеев несколько минут размышлял. В конце концов, им все равно пришлось бы как-то налаживать контакт со структурой, которая в XIX веке отвечала за безопасность Империи и просто обязана была знать все, что происходило в России. Иначе грош ей цена в базарный день. Из-за ненужных подозрений у гостей из будущего со временем могли бы возникнуть недоразумения со служащими III отделения и жандармами. А они были явно ни к чему…
Вздохнув, Виктор посмотрел на князя Одоевского. Тот едва заметно кивнул ему. Хорошо, значит, начнем официальное представление…
– Уважаемый Александр Христофорович, – сказал Сергеев, – то, о чем сейчас я вам расскажу, поначалу покажется вам бредом сумасшедшего или детской сказкой. Словом, повествованием о том, чего просто не может быть. Но оно есть, поверьте мне… А пока успокойтесь, пожалуйста, и присаживайтесь, ибо, как говорят в народе, в ногах правды нет.
Граф Бенкендорф, кивнув, присел на предложенный ему стул, и Сергеев продолжил:
– В общем, Александр Христофорович, вы угадали – мы действительно из другого мира. Точнее, из другого времени. Если у вас сейчас на дворе одна тысяча восемьсот сороковой год от Рождества Христова, то у нас – две тысячи пятнадцатый год. Начало третьего тысячелетия… Оттуда мы и пришли к вам.
Ошарашенный граф с изумлением посмотрел на Виктора. Он как человек трезвого ума и занимающийся сугубо практической работой не мог поверить в то, что говорил ему сейчас этот странный человек. Но в то же время события, факты, а главное, таинственное исчезновение государя – все это подтверждало сказанное.
– Так государь… – неожиданная догадка ошеломила Бенкендорфа. – Он что, отправился к вам, туда – в двадцать первый век?
– Да, именно так, Александр Христофорович, – с улыбкой ответил Виктор, – государь захотел своими глазами посмотреть на будущее. И мы не могли отказать ему в этой просьбе.
– Не будет ли подобное путешествие опасным для жизни и здоровья государя? – с беспокойством спросил Бенкендорф. – Ведь даже конная прогулка в Петергофе может закончить неожиданным падением, ушибом или переломом. А тут – прыжок через годы, через века?!
– Никакой опасности нет, – успокоил Виктор графа, – спросите у Владимира Федоровича, он уже был у нас в гостях и подтвердит вам, что подобное путешествие не связано с риском для жизни и здоровья.
– Так вы, князь, уже были в Петербурге будущего? – с изумлением воскликнул Бенкендорф. – Расскажите мне, прошу вас, как там живут-поживают наши потомки!
– Обождите пару минут, граф, – улыбнувшись, ответил ему Одоевский, – сейчас я вам расскажу обо всем по порядку.
Он вышел из гостиной, но вскоре вернулся, держа в руке пакет с фотографиями, сделанными во время его первого вояжа в будущее.
– Вот это, граф, Невский проспект, – Одоевский достал из пакета первую фотографию. – Так он выглядит в году две тысячи пятнадцатом… А вот Дворцовая площадь и Зимний… А вот Летний сад…
Бенкендорф, не отрываясь, смотрел на цветные фотографии. На его лице были смешаны удивление и восторг. Виктор усмехнулся – похоже, что у них появился новый и сильный союзник. Такой умный и проницательный человек, как Александр Христофорович Бенкендорф, уже, наверное, понял, чем могут быть для него полезными пришельцы из будущего. И своего он точно не упустит.
Глава 5
Большая перемена
Я хочу знать все
Николай подозрительно осмотрел одежду, которую Ольга достала из своих необъятных сумок.
– Хм, господа, а вы уверены, что именно это я должен надеть? – с сомнением сказал царь, разглядывая тонкие светлые брюки, летнюю клетчатую рубашку с короткими рукавами и серую жилетку-разгрузку.
Окончательно его добили летние туфли без задников, именуемые в народе «ни шагу назад». Не сумев точно установить размер обуви императора – Николай категорически отказался от услуг Ольги, попытавшейся измерить его ступню, – «кузина белошвейка», не мудрствуя лукаво, решила купить безразмерные туфли. Благо погода стояла в Питере теплая, и ходить в подобной обуви было очень даже приятно.
Но Александр и Ольга сумели убедить императора в том, что именно в такой одежде он не будет бросаться в глаза прохожим. С грехом пополам, с помощью Шумилина, Николай переоделся и переобулся.
Скажем прямо – атлетическая фигура, гордая осанка и правильные черты лица делали царя весьма привлекательным для особ женского пола. Зная слабость Николая к амурным приключениям, Шумилин решил не спускать с него глаз, чтобы какая-нибудь смазливая красотка не вскружила голову монарху и не завлекла его в свои сети.
Когда переодевания закончились, все вышли из бокса. Переступив порог, Николай застыл в изумлении. Его окружал незнакомый и удивительный мир. Ведь одно дело – наблюдать на экране ноутбука за самобеглыми повозками, именуемые у потомков автомобилями, и совсем другое дело – самолично лицезреть их. Предметы эти были для XXI века вполне заурядными, а вот для века XIX – вершиной технической мысли. Но помимо автомобилей присутствовали также дороги с асфальтовым покрытием, по которым эти самые автомобили сновали туда-сюда в огромном количестве, и пригородная электричка, промчавшаяся с шумом и свистом по железнодорожному полотну, совсем рядом с авторемонтной мастерской.
– Проходите, ваше величество, – пригласил Сергеев-младший царя, галантно распахивая перед ним дверцу своей легковушки. Николай неловко втиснулся в салон, поворочавшись, разместился на сиденье, а потом в автомобиль загрузились Александр, Антон и Ольга. И путешествие императора Всероссийского в будущее началось…
Автомобиль по Торжковской доехал до станции метро «Черная речка», потом, перемахнув через Большую Невку, помчался по Каменоостровскому проспекту. Николай с удивлением крутил головой, удивляясь увиденному. Вот слева от них, на Аптекарской набережной, вознеслась в небо гигантская телевизионная башня, а вот за чугунной решеткой и зеленью деревьев мелькнул знакомый красно-кирпичный силуэт храма Иоанна Предтечи.
– Помните, ваше величество, – спросил Шумилин, указывая на храм, – именно здесь мы встретились с вами пару часов назад, или сто семьдесят пять лет тому назад – это как считать…
Николай машинально кивнул, продолжая с любопытством разглядывать проносящиеся перед ним виды Северной столицы. У Петропавловки они попали в небольшую пробку. Машины еле ползли, самые нетерпеливые водители сигналили. Пользуясь случаем, царь стал с Троицкого моста рассматривать панораму Невы со снующими по ее глади речными трамвайчиками и катерами.
– А все-таки красивый город Санкт-Петербург, господа, – сказал он, любуясь раскинувшейся перед ним картиной, – только этих вот ваших авто, по-моему, слишком уж много…
– Что поделаешь, государь, – ответил Шумилин, – сие есть издержки технического прогресса. За все приходится платить… Порой цена бывает слишком дорогой.
С грехом пополам они выбрались, наконец, из пробки и по набережной Кутузова доехали до Литейного моста, свернули на Литейный проспект, а с него на Кирочную улицу. Здесь в своей холостяцкой квартире проживал Шумилин. И его гостем на ближайшие два дня станет император Николай I.
Дом, в котором жил Александр, находился неподалеку от Таврического сада. Он был еще дореволюционной постройки, но после «олимпийского» капремонта, имел все удобства. Поднявшись по лестнице на третий этаж, Шумилин и его августейший спутник вошли в квартиру и перевели дух. Первым делом хозяин включил напольный вентилятор, который закрутил своими огромными лопастями и стал гонять по квартире воздух. Александр открыл окна, и дышать стало еще легче.
– Вот, ваше величество, – сказал он Николаю, с любопытством осматривавшему квартиру, – это мое жилище, располагайтесь в нем и чувствуйте себя как дома. Если есть желание, то можете принять ванну или помыться под душем.
Александр проводил царя в ванную комнату и объяснил Николаю, как следует пользоваться смесителем. Потом дал ему шампунь, чистое полотенце и махровый халат. Из ванны Николай вышел посвежевший и довольный. Шумилин предложил своему гостю полистать какой-то толстый иллюстрированный журнал, валявшийся на столе, и сам тоже отправился в ванну.
Вернувшись, он увидел, как Николай с большим удовольствием и интересом разглядывает фотографии сексапильных красоток в журнале, наряженных в весьма откровенные пляжные костюмы. Александр усмехнулся про себя, вспомнив о несколько странном хобби Николая I – коллекционировании картинок и предметов эротического и порнографического содержания. Говорят, что за долгие годы он сумел собрать огромную коллекцию, которую сейчас стыдливо прячут от посетителей в запасниках Эрмитажа. Шумилин решил, что перед отъездом надо будет зайти с царем в ближайший секс-шоп, чтобы тот пополнил свою коллекцию.
Увидев, что Шумилин уже сполоснулся и застал его за не совсем приличным занятием, Николай немного сконфузился и положил глянцевый журнал на стол.
– Ничего, ваше величество, смотрите, – с улыбкой сказал Александр, – у нас подобные картинки считаются вполне приличными. Есть, конечно, и другие, не совсем пристойные. Но я их у себя в доме не держу.
Заметив некоторое разочарование на лице царя, он решил сменить тему и предложил Николаю попить чаю.
Налив воды в электрический чайник, Шумилин включил его, а сам, достав жестяную коробку с заваркой, насыпал крупный листовой чай в заварной чайник. Николай с любопытством наблюдал за его манипуляциями.
– Господин Шумилин, – сказал царь, – вот вы все делаете сами и обходитесь без кухарки и горничной… А почему вы не наймете их, ведь, как я понял, вы не из самых бедных людей в Петербурге?
– Ваше величество, – ответил Александр, – денег у меня вполне достаточно для того, чтобы нанять прислугу. Только мне это ни к чему. После смерти Маши мне уже не хочется видеть у себя в доме других женщин. Сын мой уже взрослый и живет отдельно от меня. Да и с домашними делами я сам вполне справляюсь…
Николай задумчиво покачал головой. Впрочем, он понимал, что у людей будущего свои привычки и свои взгляды на жизнь.
– Ваше величество, – сказал Шумилин царю, после того как они попили чая и Николай съел свой традиционный соленый огурец, – если я буду дальше продолжать титуловать вас как самодержца в присутствии незнакомых с нашими делами лиц, то это будет выглядеть весьма странно и подозрительно. А посему, если вы не возражаете, я буду называть вас при посторонних по имени и отчеству – Николай Павлович…
Император немного поморщился, но, подумав некоторое время, улыбнулся и кивнул.
– Тогда, уж и мне, господин Шумилин, позвольте именовать вас по имени-отчеству. Тем более что и отчества у нас с вами схожие, – пошутил царь.
– Ваше величество… – начал было Александр, но царь улыбнулся и погрозил пальцем, – …виноват, Николай Павлович – давайте решим с вами, с чего мы завтра начнем? Что именно вы хотите увидеть в первую очередь?
– Александр Павлович, – ответил, немного подумав, император, – давайте начнем с Зимнего дворца и Петропавловского собора. С тех мест, где рождались русские цари, и где они находили свое последние упокоение.
А пока, если вы пока еще не собираетесь ложиться спать, расскажите мне о том, что произошло в России за эти годы…
Шумилин вопросительно взглянул на императора.
– Николай Павлович, это будет не совсем приятный для вас рассказ. Ведь в нашей истории произошло немало трагических событий…
– Я понимаю, – тихо сказал Николай, – но ведь это было… Возможно, если я узнаю обо всем плохом, что случилось у вас, то в нашей истории это плохое удастся предотвратить…
– Ну, если так, то я готов, – сказал Шумилин, – только в этом случае нам вряд ли придется сегодня ночью поспать.
– Ничего страшного, – улыбнулся царь, – я порой ложусь спать в два, а то и в три часа пополуночи. Знаете, сколько вопросов приходится мне решать лично, сколько документов прочитать…
– Тогда я схожу на кухню, заварю крепкого кофе, и мы начнем, – сказал Шумилин…
* * *– …А начнем мы с того, что произойдет в самое ближайшее время, – сказал Шумилин, разливая по чашкам ароматный кофе и, с согласия Николая, добавляя в напиток немного бальзама «Старый Таллин».
– На будущий год, – продолжил Александр, сделав глоток, – Российско-американская компания продаст гражданину Мексики швейцарского происхождения, некоему Иоганну Зуттеру, Форт-Росс в Калифорнии со всеми прилегающими к нему землями. Продажа, кстати, будет убыточная для нас – по условиям сделки, Форт-Росс продадут за 42 857 рублей и 14 копеек серебром. Эти деньги должны быть выплачены в четыре этапа: первые две выплаты хлебом, а последние две – деньгами. Но Российско-американская компания реально получит только 5 373 рубля. А потеряет она при этом… Знаете, сколько она потеряет? – спросил Шумилин у царя.
– Где-то 37 484 рубля, – быстро подсчитал в уме Николай, – но ведь это настоящий грабеж!
– Полностью согласен с вами, – сказал Шумилин, – это самый настоящий грабеж, только и это не самое страшное. Дело в том, что через семь лет после продажи в окрестностях Сан-Франциско, неподалеку от Форт-Росса, будет найдено золото. Причем в больших количествах. Начнется настоящая «золотая лихорадка». Десятки тысяч людей забросят все свои дела и помчатся промывать грунт, рыть шахты, надеясь разбогатеть. В порту Сан-Франциско будут стоять у причалов брошенные командами корабли, экипажи которых сбежали на берег.
Всего же за время золотодобычи в Калифорнии будет добыто драгоценного металла на сумму более пятидесяти миллионов долларов! Вы можете представить – как велика эта цифра?
Николай удрученно посмотрел на своего собеседника.
– Александр Павлович, – сказал он, – поверьте мне, я всего этого не знал. Мне и так уже прожужжали все уши, рассказывая о том, что наши владения в Америке приносят лишь убытки, и чем быстрее мы от них избавимся, тем будет лучше.
– Эх, Николай Павлович, – ответил Шумилин, – хорошо, если советчики говорили все это исключительно по своей глупости. А если по злому умыслу? Если бы вы знали только, какие богатства мы потеряли, отказавшись от этих самых «убыточных» заморских владений. Кстати, не из ведомства ли господина Нессельроде были эти советчики?
И еще – вы, наверное, помните, как несколько лет назад Фердинанд Петрович Врангель, будучи в Мехико, вел переговоры с правительством Мексики о том, чтобы заключить между нашими странами торговый договор. Мексиканцы предложили признать законным нахождение российских подданных на территории Калифорнии и даже не возражали против того, чтобы расширить границы территории, которой владела Российско-американская компания. Ну, а если еще приплатить им… Словом, была реальная возможность получить во владение огромный кусок плодородной земли, удобной для земледелия и скотоводства. К тому же с золотом, лежащим в ее недрах. Для того чтобы сделка состоялась, требовалось лишь одно – установить дипломатические отношения с Мексиканской республикой. Но вы на это не согласились…
Николай даже покраснел от возмущения.
– Помилуйте, Александр Павлович, да как же такое возможно – признать власть мятежников, которые отделились от Испанского королевства, выступив с оружием в руках против своего монарха.
– Николай Павлович, пожалуйста, успокойтесь, – Шумилин говорил с царем тоном человека, вразумляющего непослушное и капризное дитя, – а зачем нам надо было быть большими испанцами, чем сами испанцы? Если Испания смирилась с потерей своей заморской провинции – кстати, Мексика отделилась от Испании еще за пятнадцать лет до того, и испанский король давно уже махнул на нее рукой, – то почему мы должны не признавать ее?
– Ну, знаете, Александр Павлович, – угрюмо сказал Николай, – этак вы можете до самых опасных мыслей дойти…
– Помилуй Бог, Николай Павлович, – парировал Шумилин, – у меня наоборот – все мысли направлены на укрепление державы и монархии. Только делать это все можно по-разному…