Я не якудза
– Ты ужинала?
– Нет.
– Почему?
– Нет желания.
– Всё точно хорошо?
– Если честно… Он снова грубо обращался со мной.
– Отец?
– Нет. Мужчина, который нравится мне.
– И что он опять сказал?
– Сказал, чтобы я не бегала за ним, ведь мы разные. Мне кажется, что у него совершенно нет чувств ко мне. Он ведёт себя так, словно я бесполезная вещь в его гардеробе.
– У меня тоже сегодня произошла неприятная ситуация. Я так задумался, что разбил нос о руль автомобиля.
– Тебе было больно?
– Нет, но кровь долго не останавливалась. Испачкала рубашку и пиджак. Завтра пойду в химчистку.
– С одной стороны смешно, а с другой грустно.
– Я тоже так думаю. Так что, ты будешь ужинать?
– Но…
– Поешь, мне будет легче от этого.
– Правда?
– Да.
– Хорошо.
Девушка вышла из сети на 20 минут.
– Я поела.
– Точно?
– Точно.
– Не обманываешь?
– Нет! Зачем мне это делать?
– Что ты ела?
– Рагу с мясом.
– Я бы тоже это съел.
– Хочешь, я угощу?
– Виртуально?
– Нет. Скажи место, а я принесу туда еду.
– Ты, правда, это сделаешь?
– Конечно. Я приготовлю это блюдо для тебя. Тебе перца побольше положить?
– Нет. У меня желудок слабый.
– Хорошо. Помидор или мяса побольше?
– Мяса и огурец.
– Поняла. Напиши адрес.
– Держи, – я отправил ей свой тайный адрес.
– Я принесу завтра утром. Забери до обеда. Оно будет ещё тёплым.
– Спасибо, для меня ещё никто так не делал.
– Мне тоже никто не дарил 101 тюльпан. Кстати, я люблю красный цвет. Ты угадал это.
– Я рад, что помог тебе стать счастливой, хотя-бы в тот вечер.
– Почему твой ник содержит слово якудза?
– Не знаю, мне нравятся эти иероглифы.
– Ты точно обычный человек? Не бандит?
– Нет. Я мирный гражданин Японии. Ты можешь доверять мне.
– Я попробую.
Отложив телефон в сторону, я посмотрел на часы, сон постепенно накрывал мой усталый разум.
Утро началось с крика отца, который ворвался в мою комнату.
– Подъём!
– Кого – то убили? – Я смотрел на его расплывчатый силуэт, возле зеркала.
– Да. Я же говорил, что сегодня мы идём поминать Абэ – сана. Ты забыл?
– Нет, – потерев глаза, силуэт отца стал более чётким.
– Собирайся, через десять минут, жду в машине.
Из тёмного у меня был только малиновый пиджак, спереди, на кармашке была незаметная надпись "Откосить в нашей жизни можно хоть от чего, кроме смерти. Она сама с косой".
Сев к отцу на передние сидение, я надел чёрные очки.
– Сними, не позорься, – он сорвал их, и швырнул назад.
– Почему?!
– На похороны нельзя приходить в таких очках. Ты на подиум собрался? Где такой костюм откопал?
– Где надо, – я недовольно фыркнул.
Дорога была некомфортная, с моим отцом даже солнечный день, можно считать провалом.
– Приехали. Когда подойдёшь к воротам, поклонись, ниже обычного.
– Как?
– Наподобие sumanai.
– Но этот поклон же…
– Замолчи, и делай так, как говорят взрослые.
– Так точно, господин надзиратель!
– Не корчи рожу, смотреть тошно. А это ещё что?!
– Надпись.
– Надпись?? С ума сошёл такое одевать. Закрой платком, – отец закрепил его на моём кармашке.
Перед тем, как сесть за стол, надо было подойти к портрету покойника и тоже поклониться. Рядом с цветами и венками стояла жена этого мужчины, и два его сына.
– Можно было надпись красивую набить на банке с прахом: "С утра умер – весь день свободен". Как вам?
От моих слов женщина начала плакать ещё сильнее, я хотел её успокоить. Взяв женщину за руку, кто-то сзади схватил меня за шиворот.
– Убери руки от госпожи Абэ, – прозвучал голос охранника.
– Оке – е – ей, – я поднял обе руки вверх.
– Извинись! – Продолжал этот тип.
– Извините, – я поклонился. – Но это же хорошее предложение, не так ли? – я посмотрел ей прямо в глаза.
– Что ты творишь, дурак?! – отец дерзко ударил меня по спине. – Простите, госпожа Абэ. Это мой оболтус. Простите, – он ещё раз низко поклонился.
Мы сели за низкий стол, официант разлил всем сакэ.
– Пап…
– Замолчи, я уже пожалел, что взял тебя с собой.
В зал зашёл пожилой мужчина, он что-то говорил, потом началась минута тишины. Она длилась десять секунд, у меня зазвонил телефон, я хотел незаметно сбросить, но получилось наоборот. В трубку кричал Орибэ. Его речь нельзя было назвать внятной, но некоторые поняли. С восьмой попытки, я сбросил и отключил мобильник.
– Засранец, дома будет серьёзный разговор, – сквозь зубы просипел отец.
– Никто и не понял.
Он надавил мне на ногу, от боли из моих глаз, едва не потекли слёзы.
Я старался не пить много сакэ, а больше есть. Мне очень понравился грибной суп и салат из тунца. Всю закуску со стола съел я. Когда отец отлучился, я остался сидеть один с пятью мужчинами.
– Знаете, Буддизм все-таки не религия. Ничто не может называться религией, пока не повлечет смерть миллионов, – я посмотрел в свою тарелку. Один из мужчин улыбнулся, но остальные сидели с каменными лицами. Тогда, я решил рассказать другую шутку. – Если тебя кто-то напрягает – расслабься и забей. Ногами. До смерти.
– Это же звучит, как тост, – сказал мужчина в синем галстуке, и налил сакэ.
– Цкуру, можно просто Цу.
– Рэма.
Другие тоже выпили с нами.
– Так, ты сын Тикары?
– Ага. Весь и полностью.
– Мы тебя впервые видим.
– Я не часто на такие вечеринки хожу. Кхм, точнее вечера или как там…
– Похороны, – недовольно пробурчал мужчина с длинным хвостом.
– И это тоже.
– Тебе же 18? – Спросил Рэма.
– Ага.
– Молодой. Оружие держал в руках? – спросил мужчина помоложе. – Я Ирата.
– Я буду великим актёром. Мне не нужны пистолеты и ножи.
– Актёром? Якудза актёр? – Усмехнулся Рэма.
– Парень мечтает, я тоже мечтал стать гимнастом, – ответил Ирата.
– Гимнаст? И как? – Рэма снова налил всем сакэ.
– Не получилось. Якудза лучше, чем ходить по канатам.
– Что ж, я балетом до пятнадцати лет занимался.
– Да, ладно. Хироки, это правда? – Спросил Ирата.
– Конечно, у меня и фотографии есть.
– А чего не остался? – Рэма выпил сакэ.
– Ногу сломал.
– У якудза без ноги останешься, – засмеялся Рэма.
– Праздновать дни рождения очень странно: ты получаешь подарки за то, что медленно приближаешься к смерти, – я широко улыбнулся.
– Цу, у тебя явно сложное детство было, – Ирата снял пиджак.
– Не сложнее твоего.
– Если бы ты был обычным японцем, то за такой ответ, я бы сломал тебе нос.
– Так сломай. Или слабо? Отца моего боишься? А?
– Я?!
– Ты!
– Твоего отца?!
– Моего, – я икнул.
– Думаешь, у меня кишка тонка?
– Тонка.
– У меня? – Ирата поднялся из-за стола.
– Да. Кишка тонка, – я повторил его действие.
– Эй, Ирата и Цу, не стоит. Успокойтесь, – сказал Рэма.
– Так что? Слабо?!
После этих слов, я получил удар в нос и упал на соседний стол. Поднявшись, я ударил Ирату ногой в грудь. Он схватил меня за ногу и откинул на другой стол. Набрав соли в левую руку, я подошёл к нему, Ирата пил сакэ.
– Эй! – я кинул ему соль в глаза. – Как тебе такой вариант? Нравится?
– Гад, – Ирата упал на колени, и тёр глаза.
Со всего размаха, я ударил ему по челюсти ногой. Он упал на пол, все начали собираться вокруг нас. Ирата встал, сплюнув комок алой крови, он хотел сломать мне руку, я вовремя заблокировал его удар. Порвав его рубашку, я нанёс ему два удара по голове. Внезапно, у меня потемнело в глазах, Ирата надел кастет и ударил меня в живот. Я упал на пол, он стал бить меня ногами по почкам. Я закрывал голову руками, но это мало помогало в данной ситуации. Из моего носа и рта текла кровь. Ирата прекратил избивать меня, он повернул меня на спину, и приготовился бить по лицу. Возле моей правой руки лежала пустая бутылка сакэ. Я разбил её о голову Ираты. Он не отключился, как это бывает в фильмах, а наоборот улыбнулся. Все его зубы были в крови. Он ударил меня по лицу и выбил мне два зуба. Отплюнув их, я пырнул его остриём от бутылки. Ирата упал рядом со мной. Кое-как поднявшись из лужи крови, я посмотрел наверх. Надо мной стоял отец.
– Пап, я защищал себя, – после этих слов, я упал без сознания.
Очнувшись в больнице, оказалось, что я не приходил в себя пять дней. Из последних новостей, что рассказал мне Нибори: Ирата жив, он лежит в соседней палате. Так что никакой я не убийца. Покой длился недолго, в палату зашёл мой отец.
– У деда чуть инфаркт не случился. Ты поставил меня в неловкое положение. Одевайся, мы едем домой.
Глава 2
Тихиро
Безответная любовь, как смысл жизни
– Повторю свой вопрос ещё раз, – отец скрестил руки за спиной. – Зачем ты выходила из дома? Куда ты ходила?
– Это не важно.
– Не важно? Не важно?! – отец стал повышать голос. – Хуже тебя нет никого! Что ты за дочь?! – он поднял руку, чтобы ударить меня, я зажмурила глаза. – Боишься? А знаешь, почему? Потому что, женщина всегда боится и не может постоять за себя. Никчёмное создание. Ошибка жизни. Лучше бы у меня родился сын, чем такая дочь.
– Тогда, роди себе сына. Сам, без помощи "никчёмного существа", – я сжала руки в кулаки.
– Чертовка! – отец ударил кулаком по столу. – Ещё раз такое скажешь.., – он подошёл ко мне.
– Убьёшь меня, как маму? Да?! Лучше умереть, чем жить с таким монстром, как ты! – Сдерживая слёзы, крикнула я.
– Как ты смеешь так со мной разговаривать?! – отец схватил меня за руку. – Я всё для тебя делаю, без меня ты будешь жить, как нищенка!
– Перестань делать мне больно, я не твоя собственность, – я ударила его по лицу.
– Мерзавка, – он злобно улыбнулся. – Такая же тупая, как мать.
– Где моя мама?! Я хочу жить с ней!
– Ты её никогда не увидишь. Её никто и никогда не найдёт. Ясно?!
– Убийца!
После моих слов, отец небрежно кинул меня на пол.
– Неблагодарная девчонка, нужно было оставить тебя в роддоме.
Я зашла в свою комнату, уведомления от онлайн собеседника не было. В 9 часов вечера, ко мне зашёл отец.
– Злишься на меня? – он сел на мою кровать. – Я понимаю тебя.
– Нет.
– У меня нет времени, чтобы тратить его на глупые ссоры. Завтра, мы поедем на встречу.
– Мы?
– Это не обсуждается.
– Почему бы тебе не поехать одному? Я же только мешаю.
– Поехал бы, но пора показать тебя обществу.
– Своим бандитам? Это грубое общество меня не интересует.
– Оденься прилично, я буду ждать в машине. И, пожалуйста, не опаздывай, – отец ушёл.
Я крепко сжала подушку в руках.
На этом мероприятии был Кума. Я случайно встретилась с ним, когда вышла на улицу. Он курил и смотрел на горизонт.
– Зачем пришла? – Грубо произнёс он.
– Я не имею права сделать это?
– Опять начнём бессмысленный разговор? Почему молчишь? Ждёшь, когда я спрошу, как твои дела? Мне это неинтересно.
– Какие девушки тебе нравятся?
– Фамильярная речь. Ты разговариваешь со мной, как будто мне восемнадцать лет. Не уважаешь меня?
– Уважаю.
– Уйди отсюда.
– Почему?
– И не звони мне. Ясно?
– Нет.
– Что, нет?
– Я совсем тебе не нравлюсь?
– Совсем.
– Кума…
– Тихиро, найди себе другую жертву. Хорошо?
– Я, правда…
– Прекрати. Твои признания мне не нужны. Ты мучаешь себя. Развейся.
– Только с тобой, я хочу быть…
– Не надо. Ты пересмотрела фильмов.
– Возраст, это пугает тебя?
– Возраст? – Кума засмеялся. – Мы разные люди. Иди своей дорогой.
– Хорошо, – я взяла бокал с вином, и специально плеснула на белый пиджак Кумы. – Господи! Я такая неуклюжая. Прости!
Кума округлил свои чёрные глаза, его взгляд стал злым. Я хотела добиться этого от него.
– Так, я пойду? – Я сделала невинный вид.
– Думаешь, я оставлю это? – Он снял пиджак, рубашка тоже пропиталась красным вином.
– Я заставлю тебя влюбиться в меня.
– Кого ты из себя возомнила?!
– Готовься, тебя ждут непростые ситуации. Я буду бороться и доведу тебя до исступления.
– Играть со мной вздумала?
– Ты будешь моим.
– Мелкая…, – Кума стиснул белые зубы.
– Победа на моей стороне.
– У меня никогда не будет чувств к тебе.
– Разве это важно?
– Думаешь, что папочка тебя от всего отмажет?
– Я нравлюсь тебе, я знаю это.
– Такая высокомерная и ненормальная девушка понравится только безумцу.
– Ты дал себе характеристику.
Как и любая встреча бандитов, это мероприятие закончилось дракой. Мой отец был пьян, что совершенно забыл обо мне. Я вызвала такси и доехала до дома, где была квартира Кумы. Отмычкой отца, я открыла дверь, по дороге к нему, я купила красивое нижнее белье красного цвета. Спрятавшись в шкафу, я ждала, когда он приедет.
Около 9 pm., Кума открыл дверь в квартиру. В ванной комнате шумела вода. Он зашёл в спальню. Сняв халат, Кума закурил и сел на стул, возле открытого окна. У него были идеальные широкие плечи, мышцы выпирали, как у модели. На прессе были кубики, тело подтянутое и спортивное. Потушив сигарету, Кума потянулся, убрав руки за голову. Погасив свет, он откинул одеяло, и лёг на шёлковую простынь, чёрного цвета.
Под утро, я положила свою голову, ему на грудь. Кума начал просыпаться.
Правой рукой он потёр глаза, затем его взгляд плавно перекатился на электронные часы.
– Как спалось, любимый? – Я подняла на него свой взгляд.
– Что?! Тихиро?! Как? Что тут происходит?!
Он резко спрыгнул с кровати, прикрываясь подушкой.
– Тебе не понравилось? – Я включила дурочку.
– Ты хочешь обмануть меня?! Как ты проникла в мою квартиру?! Отвечай!!!
– Ты сам меня привёз.
– Сам?! За дурака меня держишь?! Вчера, я приехал домой без капли алкоголя в крови! Так что странная история у нас получается!
– Ночью, ты называл меня своей единственной и желанной.
– Единственной?! Желанной!!! – Кума засмеялся. – Думаешь, что после этой очередной чуши, я влюблюсь в тебя?!
– План сработал, а победителей не судят, – я упрямо смотрела в его бешеные глаза.
– Знаешь, кого ещё не судят?!
– Кого? – Я усмехнулась.
– Психически ненормальных! Пошла вон!
– У меня нет одежды.
– Что?! Ты же вчера была в белом платье и чёрных туфлях.
– Ты запомнил мой образ?
– Память хорошая. Это ничего не значит! Надевай мою рубашку, я вызову такси.
Кума куда-то ушёл. Он не знал, что свою одежду, я положила в пакет, и выкинула из окна.
– Держи, – Кума протянул мне голубую рубашку.
– А завтрак?
– Тихиро, это ошибка. Хватит лгать.
– Отец будет в бешенстве, если я приеду домой в мужской рубашке.
– Он на работе или спит.
– Между нами было…
– Стоп! Не втягивай меня в свои подростковые игры. Договорились?
– Как же слова, которые ты говорил мне ночью? Ты забыл?
– Тихиро, я прекрасно помню, что приехал один. Лёг спать в пустую кровать. Как ты оказалась в моей квартире, я не знаю. И не хочу знать. Одевайся.
– Ты скверный человек, Кума – сан.
Я встала с кровати и подошла к нему.
– Носки, – Кума кинул их на стул. – До такси минута ходьбы, обуви твоего размера нет.
– Воды можно попить?
– Вода? Можно.
Я надела белые носки и накинула на плечи его рубашку. В дверь к Куме, кто-то постучался, он открыл. В коридор зашёл мужчина лет 30 – ти. На нём были светлые штаны кофейного цвета, белая рубашка без галстука. Мы встретились с гостем в упор, когда я вышла из ванной комнаты.
– Кума, у тебя гости, – мужчина улыбнулся.
– Ты про неё? – Кума оглянулся на меня. – Соседка, пришла, она, наверное. Как сказать, у неё закончился, эта, как же… – его речь была отрывистая. Видимо он ещё не придумал, что сказать.
– Повезло тебе с соседкой. Ко мне такие красотки в дорогом белье за солью не заходят.
– Прекрати, она просто…
– Конечно, просто стоит в твоей рубашке. Кума, у меня мало времени, держи, – мужчина протянул ему свёрток. – Пока.
– Будь здоров, до вечера, – Кума закрыл дверь на ключ, и обернулся в мою сторону. – Довольна?
– Не понимаю тебя.
– Застегни рубашку, мне такое бельё не нравится, – Кума нахмурил свои чёрные и густые брови.
– Где моя вода? – Я зашла на кухню.
– Пей и уходи, – он поставил на стол стакан, в нём плавала долька лимона.
– Вкусно, – я сделала глоток.
– Нравится?
– Очень, – я выпила всё до дна.
– Вода не из фильтра была.
Я раздула ноздри, Кума стал уходить в другую комнату. Моё желание кинуть ему в голову стакан прервал звонок в дверь.
– Ну, кто там ещё?! – Недовольно сказал Кума.
За дверью стояла женщина с пакетом, в котором были мои вещи.
– Вчера это выпало у вас из окна, извините за беспокойство.
– Спасибо, – Кума вежливо поклонился.
– Кто это был? – Я аккуратно выходила из кухни.
– Доставка вещей. Ты ещё та проходимка. Одевайся и проваливай. У тебя минута.
– Три!
– Быстро! – Рявкнул Кума.
Я переоделась, но рубашку решила тайком пронести. Завернув её в пакет, я вышла из ванной комнаты.
– Открой мне дверь!
– Не приказывай мне, мелкая лгунья.
Выйдя из подъезда, я подошла к новому "Lexus" Кумы. Моё тело переполняли негативные эмоции. Я сжала кулак и со всей силы ударила ему по капоту. Сработала сигнализация. Но это не так важно, куда важнее то, что хрустнуло у меня в руке. Кума выбежал на стоянку.
– Ты просто уйти не можешь?! Нужно обязательно в душу плюнуть?!
Кричал он, я мало обращала на это внимание. Тогда он подлетел ко мне.
– Я с тобой разговариваю мерзавка! Ты мне капот испортила! Тихиро!!! – Кума начал трясти меня за плечи.
– Больно! – взвизгнула я. – Рука болит.
– Сломала?! Да, что же такое! – он взялся руками за голову. – Что ты за горе, которое свалилось мне на голову. Поехали в больницу, не бросать же тебя здесь.
– Перелома нет, просто сильный ушиб. Скажите своему старшему брату, что всё в порядке, – молодой доктор аккуратно осматривал мою руку.
– У меня нет брата, – недовольно пробурчала я.
– Извините, – доктор неловко улыбнулся. – Я должен зафиксировать ваше обращение. Вам уже есть восемнадцать лет?
– Да.
– Назовите полностью свои инициалы.
– Хирано Тихиро. 2003 год, третье марта.
– Тихиро? – он снял очки. – Твой отец Харукити? Верно?
– Верно.
– Ты такая взрослая стала. Мы не видились лет десять. Когда я уезжал в Америку, ты совсем маленькая была. Помнишь?
– Тадамаса?
– Цукаса Тадамаса.
– А что ты тут делаешь?
– Работаю.
– А почему в Японии?
– Решил вернуться домой.
– А, ну, да.
– Твой знакомый уехал, – Тадамаса посмотрел в окно.
– И чёрт с ним! Надоел.
– Это был Кума?
– Он.
– Ты встречаешься с ним?
– Безответная любовь, как смысл жизни, – вздохнула я.
– Подбросить до дома?
– До кафе, я есть хочу.
– У нас в больнице есть столовая. Позавтракаем вместе?
– Блюда нормальные?
– Мне нравятся.
– Ты так и не женился в Америке. Жаль, – я сделала три глотка какао.
– Нет. Тихиро…
– Что?!
– Ты такая красивая… стала…
– В детстве страшненькая была? На это намёк?
– Нет, извини. Я хотел сказать, что ты стала ещё лучше. Красивая, милая и обворожительная.
– Да?
– Да.
– Красивые слова. Но ты мне не нравишься. Нет! Ты мне всегда не нравился!
– Почему?
– Не знаю, личная неприязнь.
– Ты уже заканчиваешь школу?
– Да, в 2022 экзамены.
– Может быть, станешь врачом?
– Для якудза? Кстати, а ты?
– Я?
– Да. Ты лечишь всех?
– В больнице не знают, что я якудза. Но для своих людей, я всегда свободен и готов прийти на помощь.
– Красный аттестат, красный диплом. Твой отец гордиться тобой. Он моему весь мозг пробил твоими достижениями. А мой отец ненавидит меня. Он говорит, что не хотел девочку.
– Женщина прекрасное создание Бога. Твой отец должен быть счастлив, что у него есть такая принцесса, как ты.
– Принцесса лягушка, – я неловко улыбнулась.
– Что ты делаешь сегодня вечером?
– Ничего. Отец никуда меня не выпускает. Я даже в школу не хожу, только на его дурацкие мероприятия. Тошно от этих бандитов, ненавижу!
– А как ты оказалась вместе с Кумой?
– Долгая история. Если вернусь домой, а отец потерял меня, то будет плохо.
– Позволь мне всё уладить?
– Ну, давай.
– Тихиро, ты никогда не встречалась с парнем?
– Что за вопросы? Словно, я на первом слепом свидании. Тадамаса, успокойся, тебе моё тело не светит.
– Тело? О чём ты?
– О том, чего хотят все мужчины.
– Я не хочу.
– Не издавайся над моей психикой, мне её уже отец сломал.
– Прости, если обидел или поставил в неловкое положение своим глупым вопросом. Это твоя жизнь и у меня нет права копаться в ней.
– Как всегда, у тебя вежливая речь, которая сводит мой тупой мозг с ума. Спасибо, – я вытерла губы салфеткой.
Мы приехали к офису моего отца. На лифте, я и Тадамаса, поднялись до пятого этажа. Подойдя к двери в кабинет, я сильно напряглась.
– Не волнуйся, я поговорю с ним, – тихим и спокойным голосом сказал парень.
Когда отец увидел меня, он схватил со стола какую-то тряпку и подбежал бить меня.
– Вот дрянь! Тебя где носило?! Что мои друзья скажут?! У Харукити дочь, которая ведёт себя, как дурная девушка?! А, ну, иди сюда, – отец хотел схватить меня за руку, но ему помешал Тадамаса.
– Харукити – сан, ваша дочь всю ночь была под моим присмотром, – спокойным тоном произнёс мой спаситель.
– С тобой?! А ты ещё кто? Я вас обоих убью! Что ты сделал с моей дочерью, гадёныш!
– Цукаса Тадамаса.
– Что?! – отец растерялся. – Как? Ты же в Америке живёшь.
– Жил. Я неделю назад прилетел в Токио.
– А как Тихиро… С тобой… У тебя?!
– Вчера вы были пьяны, ваша дочь стояла одна. Поэтому, я решил, что ей лучше будет переночевать у меня. На улице, особенно ночью, не безопасно.
– Да, конечно, – отец кинул тряпку на стул.
Они долго разговаривали с моим отцом, Тадамаса хвастался своими достижениями в медицине. Мой отец хотел такого сына, как он. Видимо, такая дочь, как я, никого не устраивает. Отец всегда кричит и поколачивает меня за любую провинность. Это неприятно, но терпимо.
Пока Тадамаса разговаривал с моим отцом, я успела разглядеть его. На нём была белая футболка, сверху оранжевая куртка, брюки были серого цвета, как и туфли. На шее висела толстая серебряная цепь. В левом ухе были две серьги. Слегка удлинённая чёлка скрывала его длинные и густые брови. Его лицо было асимметричное и гладко бритое, без царапин и прыщей. Кожа была бледно – жёлтая, с розовым оттенком. Жизнерадостный и добрый взгляд, никогда не выдаст того, что он сын свирепого и безжалостного якудза. У Тадамасы привлекательная внешность, яркие и чёткие губы, они всегда были мягкие и пухлые на вид.
Рот был средний, на его лице он был свежий и идеально вписывался. Тадамаса говорил тихо, но в то же время проскальзывал бас. Когда он улыбнулся, я увидела его ровные и белые зубы. Они делали его улыбку щедрой и выразительной. Глаза агатового цвета были яркими и мерцали, словно две звезды. У него была продолговатая форма глаз, веко не так сильно нависало над его глазами. Взгляд всегда был понимающий и смелый. Сдержанность так же присутствовала в них. Нос Тадамасы был ровный, с тонкой и аккуратной переносицей. Его квадратный подбородок не был похож на исконно – японский. Парень был выше меня на двадцать сантиметров (возможно и больше), его плечи были широкие, телосложение, как у спортсмена. Широкая грудь дала мне понять, что он часто посещает спортзал. Несмотря на это, у Тадамасы были длинные аристократические пальцы.
После разговора с моим отцом, он вежливо поклонился. И пошёл к выходу. У него была лёгкая и ровная походка.
– Тадамаса, – крикнул мой отец. – Прогуляйся с Тихиро.
– С удовольствием.
– Верни её до десяти вечера, в противном случае…
– Этого не случится.
– Я запомнил.
Мы снова сели в его автомибиль. Пристегнув ремень, я посмотрела на кадык Тадамасы. Не знаю почему, но эта часть тела всегда волновала меня. Возможно, это связано с тем, что с помощью этой "косточки в горле", я определяла эмоциональное состояние своего отца. И, соответственно, вела себя иначе.