– По пути в горницу растерял! – едва ли не рявкнул Финист. – Коли у вас со знахарем дружинным столь лепо все слажено, я с тебя, сестрица, глаз не спущу.
– Ну смотри, брат, – в ярости прошипела Радимира. – Убегу с ними, не удержишь!
Финист, уже собирающийся уходить, медленно обернулся, в серых глазах заклубились грозовые тучи. Радимира смутилась, отступила назад.
– Только посмей. Головы все лишатся, кто тебе поможет. И не погляжу, кто зачинщиком станет. А тебя, сестра, запру до замужества. Тебе ведомо, что я правду реку. Слово князя!
Хлопнула дверь.
– А ты внове его злишь, княжна, – беззлобно заметил Леший, закинув руки за голову и потянувшись до хруста в пальцах. – Ничему-то тебя жизнь не научила. Неужто обидел он тебя чем опять?
– За любого идти не дает, чем не обида?! Мыслит, я дурочка какая, сама свое счастье построить не сумею!
– Ежели за ум не возьмешься, княжна, дурочкой и останешься. Твой брат не позволит мне взять тебя в жены. Найди себе уже мужа надежного да родовитого наконец.
Радимира гневно прищурилась:
– Погоди еще, – пригрозила она вполне серьезно, – вот велю тебе голову отрубить за непочтение, что тогда делать станешь?
– Издевки закончились, так грозить начала? И чем? Княжеской плахой? – не сдержал снисходительной улыбки знахарь. – Придумай кой-чего посложнее, ежели истинно напугать порешила.
Радимира обиженно отвернулась, проговорила негромко:
– Ко мне верховный жрец уже дважды сватался. Черномор повелел мне идти с ним под венец. Все, что не дает свадьбе свершиться, это нежелание брата неволить меня. Но как содею что не по нему, так сразу про жреца поминает. Финист зол на меня, и поделом. Ведает он, что я, как и он, все годы прожила в новоградском княжестве, велит правду молвить, а я… не могу.
– Но почему?! – поразилась я. – Почему вы с Парацельсом молчите?! Нам Финист не поверит, это я поняла, но вам?! Ему и нужно-то всего сказать несколько слов.
– И Финист простится с жизнью на этом, – с готовностью подсказала Радимира, поглядела на мои взлетевшие вверх брови и перевела удивленный взгляд на скромно замершего в сторонке Парацельса. – Ты что же, до сих пор не удосужился ей поведать обо всем? Вот учудил.
– Так я ж…
– Ольге не до того было. Она, видишь, в Ирий сбежать торопилась, – мрачно перебил Леший смутившегося грека. – Нынче лишь передумала. Коли заглянула, княжна, сама уж поведай.
– Подумаешь, температурой прибило, чего обзываться-то сразу, – буркнула я, устроилась поудобнее, Парацельс взбил мне за спиной подушку. – Рассказывайте с начала. А то я дурой себя чувствую.
– Сперва ответь мне, княжна, – Радимира уперла руки в бока, – верно ли люб тебе брат мой? Где ты прежде была, его одного оставив и венец Желанне отдав? Отчего, прознав, что княжна ты, не потребовала у брата своего клятву Финиста исполненной признать? Ведь и до того он жизнь тебе спасал не раз. А ты ему чем отплатила?! Из-за тебя у Желанны зелья в руках очутились! А молвишь, будто любишь его!
Я опустила голову. Мда, возразить мне было нечего. Радимира еще по осени не пожелала со мной говорить, когда я стала княжной, и была совершенно права…
– Мила, довольно уже на Ольгу наскакивать, – осуждающе покачал головой Леший, по привычке назвав княжну прежним, новоградским именем. – Али ты нынче не в духе? Кто из нас ошибок никогда не свершал? Видишь же, мы не за отрезами шелка приплыли.
– Не вижу я главного, – подбоченилась Радимира, – правда ли княжна лепше моему брату подходит, нежели дочка купеческая!
И тут я обиделась. Радимира никогда не считала меня достойной парой своему брату, и я с этим смирилась, но сравнить меня с этой жадной стервой, из-за которой он едва не погиб?!
Она говорила правду, я отдала Желанне венец Арконы, самый драгоценный дар, поднесенный мне Соколом, но не сделай я этого, мы бы никогда не спаслись от барона, и Финиста ждала бы мучительная смерть в Царь-граде. Теперь истину знали только я, Финист и Желанна, а значит, не знал никто. И любая попытка оправдаться выглядела бы просто смешно.
Я смахнула злые слезы с глаз – поделом мне за подлость, за те приготовленные в Новограде зелья. Неужели теперь никто никогда меня не простит?
Кто-то легонько тронул меня за плечо – Радимира неслышно приблизилась и встала рядом со мной.
– Прости, – искренне повинилась она. – Я перегнула. Страшно мне за Финиста, веры уже никому нет.
– Я не могу жить без твоего брата, – я умоляюще глянула на княжну снизу вверх. – Без него мне просто нечем дышать.
Радимира вздохнула, присела рядом.
– А ежели твоя любовь приведет его к гибели? – тихо спросила она. – Ежели случится так, что, оставшись, ты убьешь вас обоих?
Я крепко зажмурилась, сжала в руках расшитое одеяло. Если Финист выстрелит в меня и я погибну, что спасет его и великую Аркону? Может ли случиться так, что судьба не свершится? Как бросить любимого один на один с не знающими жалости врагами?
– Кто тебе это сказал? – не открывая глаза, тихо спросила я.
– Жрец верховный, – так же негромко откликнулась Радимира. – Боги ему грядущее открыли. Оно для тебя не тайна, верно?
Как же больно там, где бьется сердце…
– Там, где я жила, в будущем, пели баллады о ваших временах. О том, что великий князь Арконы убил ладожскую княгиню и после погиб сам. Следом под натиском врагов пала и Аркона. Я видела развалины. Просто кусок основания крепостной стены. И ничего больше. Даже памяти о могущественном городе… Сотни людских жизней…
– И все же ты здесь.
Я вздрогнула, покраснела, открыто посмотрела в глаза Радимире. Странно, но рассердившись, я сразу поняла, что хотела ответить ей, жрецу, да и самим богам:
– Я здесь, потому что верю, что судьбу можно изменить. Потому что не могу бросить Сокола одного. Потому что, если я не попытаюсь, я предам свою любовь к нему. Я никогда не причиню ему зла. Если я могу стать причиной его смерти, я уеду домой и больше его не потревожу. И если с другой он найдет свое счастье, я отойду в сторону. Но только если буду знать, что с ним все хорошо. Желанне же нужна только Аркона, и плевать ей, с Финистом или нет.
Я заглянула в свое сердце – да, я сказала истинную правду. Как только я увижу, что представляю опасность для жизни великого князя, сразу же уеду домой. А там уж я и без чужой помощи яд или обрыв найти сумею.
Стало тихо, лишь Леший, позвякивая оружием, отошел к окну и стал задумчиво разглядывать вечереющее небо.
– Мой брат любит тебя более жизни своей, – после долгого молчания призналась Радимира. Я нервно глянула ей в глаза и поняла, что прощена.
– Любил, – грустно поправила я.
– Нет, любит. Ты снишься ему каждую ночь, хоть ему и не разглядеть твоего лица. Но мне-то ведомо, что пред ним стоишь ты. Брата снедает тревога, будто он слово дал да не исполнил. Финист места себе не находит. Тревожусь я, как бы не заболел он часом от своей тоски по тебе и тому, что из памяти стерлось.
– Сказывай с начала, – напомнил Леший. – А ежели что упустишь, так Парацельс добавит.
Радимира помолчала, припоминая.
– Ведомо вам, Финист уплыл с Черномором не по своей воле, – послушно начала она. – Но, пусть боги мне будут порукою, ни о чем ином, кроме данного Ольге слова, брат мой не мыслил. Он твердо порешил вернуться за ней, едва позволят ему раны да данное дядьке слово. Он сам мне о том обмолвился как-то.
– Вернулся, аж три раза подряд…
– Брат не виновен! Едва минул положенный срок, и дядька ему волей-неволей Буян во владение отдал, Финист встал перед ним и молвил, что за тобой, княжна, вернуться намерен. Брат был готов к ярости Черномора, но не ведал он главного – что у дядьки нашего намедни Желанна побывала…
Я знала, что все равно эта стерва вылезет непременно, и не сомневалась, кто подлил Финисту зелье, но к прямому рассказу оказалась не готова и стремительно закипала от переполнявшего меня ослепляющего гнева. Леший покосился на меня краем глаза и хмыкнул:
– Ты б, княжна, поменьше как-то дочку купеческую поминала бы, а то Ольга ей прямо сейчас шейку ломать отправится, не дослушав. Вдруг чего важного упустит. Да и мне за ней в темницу ломиться охоты особой нет.
