Академия: Цвет души

– И вы так просто все оставите? – возмутилась Ева, – Да этого преподавателя надо на кол посадить!

– Поверь, пока его лучше вообще не трогать, – отозвался Рен, – Тем более, что на кону стоит и так пошатанная репутация Августа. А если мы все расскажем и нам никто не поверит, что вполне вероятно, то жизнь Августа вообще уничтожится, ему придется покинуть королевство, так как никто не захочет иметь с ним дел. И быть может, в соседних королевствах тоже.

Ева ничего не ответила, но почувствовала горячую волну гнева, вздымающуюся в груди. Почему таким людям, как тот преподаватель, всегда все сходит с рук? Где справедливость в их королевстве? Спит, что ли?

На дальнейшие расспросы Евы Рен отвечал уклончиво или вовсе не давал ответа. В чем заключалось задание Августа? Как так получилось, что они с тем преподавателем едва не погибли? Получается, Летнее задание может быть опасным? Эти и другие вопросы Рен проигнорировал. На некоторые он отвечал тем, что подробностей сам не знает и вскоре эта тема их разговора завяла на корню.

Они принялись болтать на отвлеченные темы, например, какие устройства успел придумать Рен и воплотить их в реальность. Глаза парня моментально зажглись и он принялся перечислять не только то, что смог сделать, но даже и то, что задумал или для чего наделал кучу чертежей. Разговор этот длился на удивление долго, один раз снова приходила медсестра с едой, но Ева опять не смогла доесть все, борясь с тошнотой. А вечером ее и Рена ждал неприятный сюрприз.

ГЛАВА 2

Солнце начало свою ежедневную посадку за горизонт, бросая тени от деревьев у окна прямо в палату, где находились Ева и Рен. Девушке казалось, что в этот раз солнце недостаточно яркое и хотелось протереть его поверхность, чтобы оно светило получше, но сколько Ева не проводила пальцами по своим векам, ничего не менялось. Рен сидел на диванчике под окном и куда-то задумчиво уставился. Ева посмотрела на него и уже хотела было спросить, что не так с его глазами, почему он видит мир таким тусклым, как внезапно дверь в палату распахнулась и в комнату вошли трое человек. Одного из них Ева узнала моментально, это был тот маленький седой доктор, что приходил утром, а вот других девушка видела впервые.

Помимо доктора, в комнату вошли мужчина и женщина, оба на вид были среднего возраста. У женщины были черные волосы, собранные в пучок и заколотые красивым зажимом, кожа у нее была бледная, а глаза тоже черные, но намного темнее волос. Женщина была высокого роста, чуть ниже мужчины и худенькой с настолько тонкой талией, что, казалось, будто она носила под одеждой корсет. Мужчина был высоким и широкоплечим, со спортивным телосложением. Его каштановые волосы были коротко подстрижены и идеально уложены, а темного оттенка красные глаза с каким-то озорным весельем осматривали все вокруг, хотя мужчина не улыбался. Оба, и мужчина и женщина, были одеты в одинаковую униформу. На женщине была белая блузка с витиеватыми узорами из ткани и пышными рукавами, которые были стянуты черными тонкими лентами на уровне локтей, а также длинная ниже колен черная узкая юбка в крупную красную клетку. По крайней мере, Ева думала, что это был красный, ей было тяжело в теле Рена точно определить этот цвет. По расцветке мужчина был одет похоже – тоже белый верх и черный в красную клетку низ. Только вместо блузки на нем была обычная рубашка с расстегнутым воротом, а вместо юбки – длинные классические брюки.

При виде вошедших Рен вскочил на ноги и подошел ближе к Еве, которая сидела на больничной койке с вытянутой вдоль нее одной ногой в бинтах.

– Это преподаватели Академии, – пояснил Рен и присел рядом, – Зачем они пришли?

Тем временем седой доктор суетливо предложил преподавателям из Академии присесть, но оба отмахнулись от этого предложения, не спуская глаз с Евы, из-за чего ей стало не по себе. Ее как будто раздели, но не одежду, а обнажили душу и осматривали на предмет изъянов.

– Хм, и правда желтые, – пробормотал мужчина, глядя в лицо Евы.

– Глаза немного отличаются, – дама с черными волосами даже пригнулась ближе к пациенту и у Евы ушла вся ее стойкость только на то, чтобы подавить желание отшатнуться, – Приглядитесь, на левом глазу словно бы какой-то дефект.

– Действительно, – кивнул мужчина, тоже придвигаясь ближе. На этот раз Ева не выдержала и отползла дальше к изголовью кровати, насколько позволяла ее неуклюжая забинтованная нога, – Там словно бы белый круг у зрачка.

Преподаватели замолчали, с интересом разглядывая желтые глаза Евы. Рен, сидевший рядом с ней, тоже повернул голову и посмотрел на ее глаза.

– О, они правы, – удивленно произнес он, – У тебя и правда в глазу белый круг. Я не замечал раньше.

Этот дефект на глазах у Евы был с тех пор, как она себя помнила. К счастью, он не слишком бросался в глаза, иначе в детстве ей пришлось бы выслушать гораздо больше дразнилок от соседских детей, чем она наслушалась до этого. Мужчина с каштановыми волосами задумчиво потер подбородок, затем выпрямился. Женщина еще немного поглазела пристально на Еву, но в итоге сделала то же самое. Они с мужчиной переглянулись, а затем повернулись к пациенту.

– Ты знаешь, кто мы? – задала вопрос дама. Голос у нее был громкий и твердый, прямо командный. Но при этом в нем сквозили и мягкие нотки.

– Они преподаватели из Академии, скажи им это, – произнес Рен и Ева повторила за ним. Мужчина хмыкнул.

– Не трудно догадаться по нашей форме, – заметил он.

– Это один из целителей Академии, а она, – Рен указывал рукой по очереди на мужчину и женщину, стоящих у кровати над Евой, – Обучает защитным заклинаниям и чарам в паре с другим преподавателем, который создает подобные техно-устройства. И да, опережая твой вопрос – она некромант, но в Академии специализируется именно на защитных чарах.

Ева повторила все за Реном и преподаватели снова переглянулись между собой, а затем оба синхронно обернулись к седому доктору, который все это время стоял позади них с папкой в руках.

– Кажется, вы говорили, у него амнезия? – спросил мужчина.

– Частичная, – ответил доктор и поправил складку на своем халате, – Частичная амнезия. Мой пациент не все помнит.

– Ох, придется нам молчать на некоторые вопросы, – вздохнул Рен. Ева хотела было тихо спросить, зачем он вообще устроил это представление с амнезией, но потом решила, что шептать что-то в пустоту перед внимательными взглядами преподавателей будет слишком подозрительно, а потому просто послала Рену негодующий взгляд. Да, Рен объяснил ей до этого, для чего он придумал себе амнезию, но на кой ляд ему это понадобилось, Ева решительно не понимала.

Преподаватели еще несколько долгих минут мучили Еву расспросами, иногда простыми, а иногда довольно каверзными. Не на все из них отвечал Рен и в такие моменты Ева делала вид, что не помнит. К счастью, у нее это неплохо получалось, ведь она и в самом деле не помнила, а точнее, не знала того, что происходило с Реном до того, как она заняла его тело. Казалось, преподаватели были убеждены, что перед ними все еще Рен, но с амнезией и другим цветом глаз, но внезапно мужчина достал из кармана брюк некий бесцветный кристалл и Рен пораженно прошептал «Вот оно».

– Что это? – машинально спросила его Ева, но мужчина решил, что вопрос адресовался ему.

– Кристалл, который поможет определить, кто перед нами сидит – все еще Ренат Левински или другая душа.

– Если другая душа попала в тело все еще живого человека, это явно будет новое явление в магическом сообществе, – добавила дама и заложила руки за спину, а затем кивнула своему коллеге. Мужчина поднес кристалл к Еве и попросил взять предмет в ладонь и накрыть сверху другой рукой. Девушка сделала, как требовалось и мужчина с озорными искрами в глазах, но без улыбки на губах объявил, что теперь им нужно немного подождать. Они с женщиной принялись пристально смотреть на Еву, даже седой доктор высунулся из-за их спин и тоже начал любопытным взглядом прожигать в ней дыры.

– И долго мне его держать? – спросила Ева, но преподаватели попросили ее помолчать, пока она держит кристалл. Ева умолкла и уставилась на такие чужие руки, что сейчас держали кристалл, чтобы не видеть пронизывающих все ее новое тело взглядов.

Неожиданно Рен накрыл руки своего тела своими призрачными ладонями. Парень начал без остановки говорить что-то несвязное, попутно объясняя Еве, что он пытается показать кристаллу, что это все еще он в своем теле. Если кристалл по итогу примет серый цвет, как глаза у Рена, то это будет означать, что никакой новой души в его теле не поселилось и никакого переворота в магическом сообществе не случилось. А желтые глаза преподаватели сами объяснят, как уверенно заявил Рен. Однако, если кристалл станет желтым, как глаза Евы, это явно будет означать, что некто чужой занял тело. В таком случае преподаватели решат, что Рена уже нет, а чужака захотят убрать из тела, отправив его душу в Небесную гавань.

– Понимаешь, что для нас с тобой это значит? – спросил Рен, продолжая держать свои руки на руках своего тела, – Мы с тобой умрем. Они наверняка подумают, что меня больше не спасти и не станут слушать никакие твои доводы, даже если ты им скажешь, что моя душа до сих пор связана с телом этой яркой нитью.

Ева удрученно смотрела на руки Рена. Она издала тихий вздох, судорожно пытаясь придумать, что им делать дальше, но мысли, как назло, не шли. Все, на что они сейчас могли рассчитывать с Реном, это чтобы его план с кристаллом сработал и он окрасился в цвет души Рена, а не Евы, хотя девушке в это слабо верилось и она уже даже начала в уме прокручивать фразы, чтобы объяснить преподавателям и доктору, что Рен все еще здесь. Фразы получались корявыми и неубедительными, из-за чего Ева начала паниковать еще больше, хотя внешне старалась оставаться спокойной. Она украдкой посмотрела в лица преподавателей. Несмотря на слова Рена о том, что они ее и слушать не станут, Ева все же подумала, что они дадут ей шанс объясниться. Если нет, тогда они с Реном и правда пропали. Это, конечно, если кристалл загорится желтым.

Спустя несколько молчаливых минут, тянувшихся, словно сонная черепаха, дама наконец разрешила Еве показать кристалл. Рен убрал руки, а девушка, незаметно сделав глубокий вдох, медленно разъединила ладони, показывая лежащий в них кристалл. Ей не хватило духу, чтобы самой посмотреть, какой именно цвет он приобрел. Вместо этого Ева уставилась на лица перед собой, пытаясь по их реакции угадать, что произошло на самом деле. Доктор за спинами преподавателей выглядел немного удивленным, он вскинул свои брови, заползшие ему на складки лба, и неотрывно смотрел на кристалл. Дама впереди него тоже не отрывала взгляда от кристалла, но, в отличие от доктора, лицо ее было полностью беспристрастно и невозможно было понять, сработал план Рена или же нет. Мужчина рядом с ней оставался таким же беспристрастным, хотя озорные искорки в его глазах никуда не делись. Ева с раздражением подумала, как это у него вообще получается – улыбаться без улыбки? Рен рядом с Евой щелкнул языком и девушка поняла, что план его полностью провалился. Она опустила плечи и глянула вниз на кристалл, который все еще держала в руках. К ее удивлению, он оказался серо-желтым, насколько смогла понять сама Ева, которая после пробуждения в теле Рена видела цвета в некотором искаженном восприятии.

– Занятно, – произнесла дама и забрала кристалл у Евы, после чего задумчиво повертела его в руках, прежде чем спрятать куда-то в карман. В ее голосе не было ни разочарования, ни какой либо строгости и прочего. Скорее, чистое любопытство, однако дама не стала как-то по-другому показывать, что ей стало очень интересно, почему кристалл приобрел двойной цвет.

– Очень даже занятно, – отозвался ее коллега. Впервые за все время уголки его губ дрогнули в некоем подобии улыбки, однако мужчина, так же, как и дама до этого, быстро нацепил на себя непроницаемую маску. И только доктор не смог совладать со своими эмоциями.

– Удивительно! – воскликнул он и вышел из-за преподавателей поближе к Еве, – Такого раньше не случалось.

– Мы не смогли полностью обмануть кристалл, – вздохнул Рен, – И кто знает, что теперь решит Академия.

Словно бы в подтверждение его слов преподаватели многозначительно переглянулись между собой. Они словно бы понимали друг друга без слов и вели молчаливый диалог между собой. Ева с интересом наблюдала за ними, напрочь забыв о том, что, вообще-то, сейчас вершится ее судьба. Через минуту преподаватели повернулись к пациенту и дама сперва откашлялась, прежде чем произнести следующую фразу.

– Боюсь, дело гораздо запутаннее, молодой человек. А потому мы решили, что стоит прибегнуть к мнению Директора. Мы ему обо всем расскажем и он решит, что делать дальше.

Несмотря на строгий тон, на секунду на лице женщины отразилось облегчение от того, что ей не придется здесь и сейчас выносить мальчишке вердикт. Мужчина рядом с ней уже заметно улыбался, положив руки на пояс. Из-за его искренней улыбки искорки в его глазах, казалось, зажглись еще ярче.

– Можешь пока выдохнуть, малой, – засмеялся он, – Главное, сильно не расслабляйся, если ты не Ренат Левински.

Ева и правда выдохнула с облегчением, но постаралась сделать это как можно незаметнее. Она поерзала на койке и почесала кожу на ноге рядом с бинтами. Мужчина в это время что-то обсуждал с доктором у окна комнаты, а черноволосая дама продолжала стоять у кровати пациента и задумчиво смотреть на него.

– Так, – начала Ева, но голос ее подвел. Девушка откашлялась и продолжила, – Так вы считаете, что я все еще Ренат Левински? В смысле, со мной ничего странного не произошло, кроме смены цвета глаз?

Дама очнулась от своих мыслей и посмотрела на Еву. И снова это непроницаемое лицо, по которому девушка не могла понять, о чем думает ее собеседница из Академии. Дама вновь завела руки за спину и встала прямо, неотрывно глядя на Еву, отчего той снова сделалось не по себе и она подумала, не спросила ли она глупость и не выдала ли этим себя? Краем глаза девушка заметила, что Рен, как и она, тоже притих и с напряжением ожидал ответа от черноглазой дамы. Она еще с минуту постояла молча, обдумывая ответ, а потом снова пристально посмотрела на пациента.

– Мы пришли к выводу, что в вас пробудилась магия, молодой человек. Как известно, в человеке магический дар может проявить себя в любое время. Именно поэтому в Академии среди студентов-магов такой разброс в возрасте.

Дама помолчала, а Ева с Реном терпеливо ожидали, когда она продолжит. И хотя самого Рена видеть и слышать она не могла, парень все равно сидел тихо и практически не шевелился. Впрочем, Ева делала то же самое, но ей, в отличие от Рена, еще приходилось терпеть на себе пристальный, буквально пронизывающий взгляд черных глаз.

– Что же касается ваших глаз, – продолжила дама, – Возможно, цвет полностью проявил себя только тогда, когда магия пробудилась. Мы допускаем, что истинный цвет глаз был скрыт из-за самой магии, которая оказалась вам подвластна. Вы ведь знаете, какую магию несет в себе желтый цвет?

– Иллюзию, – ответила Ева.

– Именно, – удовлетворенно кивнула дама и Еве показалось, что она вот-вот достанет аттестат Рена и поставит там пятерку, но, разумеется, этого не произошло и женщина продолжила свои размышления, – Мы с коллегой полагаем, что ваша магия иллюзии просто, так сказать, спрятала истинный цвет глаз до момента своего полного пробуждения, поэтому раньше глаза у вас были серого цвета, молодой человек.

Ева слушала ее очень внимательно. Рен был прав и преподаватели сами нашли объяснение другому цвету глаз. Интересная теория, конечно, но только она в корне не верна. Смена цвета глаз объясняется гораздо проще и поначалу преподаватели были правы, когда решили, что в теле Рена другая душа. Но Ева не собиралась им об этом рассказывать. Вместо этого она просто кивнула, когда дама закончила с объяснениями. Однако женщина продолжала пристально смотреть на пациента, отчего Еве сделалось совсем уж не по себе. К ней присоединился ее коллега и доктор, которые до этого вели между собой разговор у окна. Мужчина уже улыбался не только искорками в глазах, но и губами, хотя эта его улыбка была какая-то хитрая, словно бы он все понял, но по каким-то причинам решил ничего не рассказывать своей коллеге. Дама же стояла с непроницаемым лицом, изучая Еву перед собой.

– Однако странно, что кристалл показал два цвета, – через некоторое время добавила черноволосая женщина, – Именно поэтому мы передадим все Директору Академии и он сам решит, что с вами делать, молодой человек.

Без лишних слов дама развернулась на каблуках и покинула палату. Доктор посмотрел ей вслед с каким-то едва скрываемым облегчением. Второй преподаватель задержался у койки пациента на несколько секунд. Он подмигнул Еве и сказал, что теперь, с пробуждением магии, в ее жизни начнется новая глава. Мужчина пожелал пациенту скорейшего выздоровления и возвращения в стены Академии, а затем тоже покинул комнату, не проронив больше ни слова. Доктор постоял еще с минуту у кровати Евы, что-то написал в папке с бумагами, а вскоре и сам исчез за дверью. Только когда все они вышли из палаты и дверь за ними закрылась, Ева и Рен синхронно выдохнули от напряжения, испытываемого ими все это время.

– Я думал, нам конец, – вздохнул Рен и откинулся на подушки.

– Я тоже, – призналась Ева, – Они оба были какие-то… некомфортные.

– В Академии все иначе. Все преподаватели там – мудрые терпеливые наставники. Ну, наверное, кроме того, кто подставил Августа на Летнем задании. А так, они все отзывчивые, даже эта некромантша, которая специализируется на защитных чарах.

Еве было трудно представить строгую черноволосую даму терпеливой и отзывчивой. На ее вопрос, почему же сейчас она не была такой, как в Академии, Рен ответил, что случай перед ними был уникальный и судить им нужно было беспристрастно. Ева провела руками по непривычно коротким волосам и отметила про себя, что преподавателям Академии беспристрастность далась очень легко – вон, ни одного, ни второго невозможно было прочитать по лицу или эмоциям. Казалось, даже сам седой доктор был сбит с толку их непроницаемыми масками.

За то время, что визитеры из Академии проводили опыт с кристаллом и Евой, солнце успело полностью укатиться за горизонт и на улице потемнело, а вскоре и ночь опустилась на это небольшое королевство. Рен устроился на диване, подложив одну руку под голову. Казалось, он о чем-то сильно задумался, уставившись при этом в пол. Или просто спал с открытыми глазами. Ева лежала на койке и смотрела в окно. Свет в палате был погашен, а вместо лампы на потолке горел небольшой светильник, который стоял на прикроватной тумбе. Тусклый свет освещал лицо тела Рена и желтые глаза Евы. Девушка в темноте ночи не увидела бы Академию в небе, если бы не ее многочисленные огни, позволяющие любоваться огромным зданием даже по ночам. Уже отсюда оно казалось просто огромным и Ева, как ни старалась, не могла представить истинных размеров Академии. Она хотела было расспросить Рена об этом, но, глянув на него, тут же передумала. Он слишком глубоко ушел в свои мысли и девушка решила пока оставить его в покое. Она повернулась на бок, насколько ей позволила забинтованная нога, а затем незаметно для себя уснула.

* * *

Проснувшись, Ева обнаружила, что уже было утро. Хоть само солнце и не светило в окно, но его свет все равно разливался по всей палате. Ева села в койке и потянулась, почувствовав странную тяжесть в теле. Она на секунду замерла, не совсем понимая, где она и что происходит, но через секунду вспомнила все события вчерашнего дня. Ева застонала от досады и даже ударила кулаком подушку. Было бы здорово, если бы она так же внезапно проснулась в собственном теле, как вчера в теле Рена. Но чуда не случилось и девушку это почему-то сильно разозлило. Она даже сама этому удивилась.

На диване зашевелился Рен и тоже принял сидячее положение, а затем сладко зевнул и потянулся. Он осмотрелся в комнате и взгляд его наткнулся на собственное тело, с негодованием сидящее на койке. Однако, в отличие от Евы, Рен ни секунды не казался дезориентированным.

– Доброе утро, – произнес он и сонно потер глаза.

– Не думала, что призракам надо спать, – вместо приветствия ответила Ева. Глаза Рена продолжали все видеть в тусклых приглушенных цветах, но девушка уже начала потихоньку к этому привыкать, хотя все еще было непривычно не видеть всей яркости мира.

– Это все из-за нити, связывающей меня и мое тело, – пояснил Рен, затем еще раз зевнул и продолжил, – Я совсем спать не хотел, пока ты не уснула. Тогда меня тоже моментально вырубило. А когда ты проснулась, проснулся и я.

Интересное наблюдение, отметила про себя девушка. Получается, Рен не может бодрствовать, пока Ева спит в его теле? В принципе, логично, он ведь все еще связан со своим телом. А с другой стороны, все равно странно, что он все еще реагирует на потребности своего тела, такие, как сон. Хотя, судя по его словам, самому Рену спать вообще не хотелось, пока Ева не уснула, а потом его просто затянуло в мир сновидений и отпустило только тогда, когда тело проснулось. Ева еще с минуту поразмышляла обо всем этом, но потом поняла, что ничего не понимает и просто оставила эти мысли в покое. В животе недовольно заворчало и девушка почувствовала, что хочет есть. При одной мысли о еде ее снова накрыла волна тошноты и Ева бессильно упала обратно в кровать. И хоть в теле Рена еда на вкус была восхитительной, а не гнилой, девушка ничего не могла поделать с тем, что ее постоянно преследовала тошнота при мысли о еде или при ее виде. Ева пролежала немного на койке, пока ей не стало легче, а затем сделала глубокий вдох. Вместо того, чтобы лежать и бояться притронуться к еде, нужно, наоборот, наедаться от пуза, пока она находится в теле Рена. Когда она вернется в свое тело, ей снова придется питаться с помощью трубок. Ева твердо решила доесть весь сегодняшний завтрак и села в койке, удобно устроив на ней перебинтованную ногу. Рен уже сидел на другом конце кровати и снова о чем-то задумался, подперев подбородок рукой. Еве стало жутко любопытно, о чем он думает и когда она спросила его об этом, парень выпрямился и как-то неловко отвел взгляд.

– Да я просто придумал кое-что, – ответил он.

– Что?

– Я ведь рассказывал, что люблю изобретать разные техно? Нет? Не важно. В общем, я придумал одно и теперь размышляю над его чертежом.

Так вот в чем дело. Ева разочарованно вздохнула. Она думала, Рен смог составить план того, как им вернуться в свои тела, но он вместо этого придумал какое-то техно-устройство. Девушка провела рукой по волосам, понимая, что в такой ситуации они с Реном сами не додумаются до решения их совместной проблемы. Необходима была помощь извне, как, например, предложил Рен прошерстить некие редкие книги по магии в поместье его семьи. Единственное, в чем они оба сходились, так это в том, что не обошлось без вмешательства магии. Иначе как еще объяснить то, что Ева заняла тело Рена, а сам он привязан к нему с помощью нити?

Дверь в палату распахнулась и в комнату вошла та самая медсестра, которая вчера приносила с собой поднос с едой. Сегодня она тоже несла его в руках. Она поставила поднос на столик, мило улыбнулась пациенту, бегло осмотрела его на предмет самочувствия и покинула палату, оставив Еву наедине с едой, если не считать Рена. Девушка придвинулась на кровати к столику поближе, по всей комнате разошелся аппетитный запах каши, хотя Рен вполголоса проворчал, что снова кашу принесли. Но для Евы этот запах был просто восхитительным. Она аккуратно зачерпнула ложкой еду и отправила ее в рот. Не смотря на привычный прилив тошноты, девушка все же проглотила кашу, почувствовав на языке вкус нормальной еды, а не плесени. Когда она вернется назад в свое тело, единственное, по чему она будет скучать в теле Рена, это его способность нормально чувствовать еду. Ева потихоньку доела весь завтрак, удивив этим сначала Рена, а затем и медсестру, пришедшую забрать поднос с тарелкой. Она снова улыбнулась пациенту и покинула палату, оставив Еву с Реном одних.

– А ты сегодня молодец, – похвалил ее Рен, но когда девушка без сил упала на кровать, понял, что поторопился.

– Мне теперь ужасно плохо, – сообщила она, – Но я решила во что бы то ни стало с этого момента съедать всю еду на тарелке.

Рен ничего не ответил, только ободряюще похлопал ее по спине. Им обоим не пойдет на пользу, если Ева будет отказываться от еды по вине своей привычной тошноты и ожидания того, что вкус будет отвратительно несъедобным. Девушка немного полежала на кровати, а когда ей стало получше, снова села и яростно почесала кожу у бинтов.

– Хотела бы я, чтобы бинты уже поскорее сняли. Иногда нога чешется прямо невыносимо.

– Кстати, насчет этого, – произнес Рен и Ева повернулась к нему, – Не про бинты и ногу, а про то, как ты разговариваешь.

– А что не так?

– Посуди сама – странно, если парень говорит о себе в женском роде.