Голоса слышались повсюду, отражаясь эхом от невидимых стен. Звуки и шумы менялись, постепенно замедлились, фигуры начали исчезать с тихим скрипом. Шорохи так же быстро исчезли, угаснув в темных углах комнаты.
«Это просто сон, дурной сон», – успокаивала себя Анна.
Оглядевшись, она уже ничего не видела. Все вокруг исчезло, в пугающей тишине слышалось только ее сердцебиение. До сих пор она чувствовала чье-то присутствие, хотя комната была абсолютно пуста. Все звуки расползлись, как змеи, в темные углы. Анне потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Она с осторожностью принялась всматриваться в темноту, изучая все углы комнаты, подмечая в тени очертания фигур. Ее не оставляла мысль о том, что кто-то наблюдает за ней. Неожиданно в комнате за шторой снова началось движение. Еле уловимое свечение исходило из темной фигуры вдалеке.
«Что это? Похоже на электрические разряды. Хоть бы это были просто проблемы с проводкой», – молила она.
Постепенно вся комната начала заполняться светом, шум вокруг начал нарастать. Резко жужжание прекратилось, Анна услышала тихий щелчок у левого уха, после чего воздух сотряс ужасающий грохот, вдалеке появилось темное облако. Оно поднялось перед ее глазами, и ей вдруг показалось, что чье-то дыхание развевало ее волосы. Она продолжала неподвижно сидеть на кровати, боясь даже моргнуть.
«Может, я схожу с ума?» – промелькнуло в ее голове.
Анна медленно повернула голову к окну, к той самой занавеске, где происходили странные явления. Картина почему-то покачивалась на стене и, не успев вернуться в неподвижное положение, с невероятной силой сорвалась с гвоздя и упала. Стекло тут же вдребезги разбилось на мелкие кусочки. Тишина. Над головой Анны ощущалось давление, которое так же быстро и бесшумно испарилось.
Женщина в ужасе начала настойчиво будить мужа, который казался оглушенным. Через пару минут мужчина все-таки вернулся в сознание. Видимо, только Анна и некто были в контакте в этот странный промежуток времени. Для мужа же эта ночь была совершенно обычной. Не успев до конца проснуться, Алекс услышал тихую, но отчаянную просьбу жены.
– Мы должны уехать из этого места. И поскорее. Мне очень страшно, Алекс! Нам лучше поспешить с переездом, – все это время она не умолкала, прося о помощи. Муж, который все еще находился в полудреме, до конца не понимал, что от него требуют. Но, увидев страх в глазах любимой, понял, что дело серьезное.
* * *
Тихо открылась и закрылась дверь. Скрип стульев, шелест бумаги. Лучи солнца проникали своим золотистым светом сквозь опущенные шторы в бежевых и зеленых тонах, придавая рабочей обстановке атмосферу тепла и уюта. На кресле сидела скромная женщина средних лет, брови ее были сдвинуты, губы плотно сжаты. Глаза постепенно наполнялись слезами, безжизненный взгляд устремился вдаль. Анна встала и приоткрыла окно, сквозь которое женщине стал виден великолепный парк. Смахнув предательскую слезу, она, тоскливо улыбнувшись, наблюдала, как местные дети резвились на площадке. В кабинете было тихо, лишь звуки с улицы немного разряжали обстановку. Само время будто помогало одинокой женщине выйти из депрессии, она продолжала наблюдать за детьми в парке.
Еще некоторое время Анна наблюдала за опечаленной пациенткой. Сама Анна не сказать что была эталоном красоты, но была женственной и невероятно легкой, воздушной, временами будто неосязаемой. Шифоновое черное платье с белыми кружевами подчеркивало ее изящную фигуру. Но больше всего запоминались ее зеленые глаза. На фоне фарфорово-белой кожи они выглядели глубокими и таинственными. Манящий взгляд мог не только очаровать человека, но и успокоить саму его душу. А нежный и спокойный голос Анны мог затронуть самое сокровенное, резонировать и отозваться где-то очень глубоко внутри.
Однако сейчас, по мнению Анны, лучшим лекарством для ее гостьи будет не жалость и не советы. Глядя в окно на просторную детскую площадку и пруд неподалеку, где утки размеренно плавали от одного края к другому, женщина думала о переменах, которые за эти тридцать лет произошли в ее жизни. Теперь ей пятьдесят, она осталась совсем одна. Она недоуменно приподняла брови, ее бесконечный и глубокий взгляд на мгновение, казалось, остановился. Проезжавшая мимо автомашина на секунду замерла, летящая птица вдруг неподвижно зависла в воздухе. Отпустить близкого человека было для нее самым сильным из страхов. Какое-то время женщина напротив не могла прийти в себя. Затем движение возобновилось. И на ее глазах машина рванула вперед, а зависшая в воздухе птица стремительно понеслась дальше. Листва зашевелилась и зашуршала. Минуты с тиканьем продолжали вести свой счет. Она не могла даже пошевелиться в удобном кресле с высокой спинкой и сидя продолжала наблюдать за внешним миром. Анна молча наблюдала за ней, не вмешиваясь в ее мыслительный процесс.
– Что я здесь делаю? Неужели я не могу без чьей-либо помощи справиться со своими проблемами? Боже, какая я стала беспомощная, – женщина подняла взгляд, чтобы слезы не потекли из ее уже переполненных глаз, – и жалкая…
– Обращаться за помощью – это не слабость, – поспешила успокоить ее Анна, – напротив, думаю, это признак силы – признаться самому себе в наличии проблемы и обратиться за помощью, вместо того чтобы заниматься самолечением или искать истину в вине, – Анна покосилась на женщину, а та стыдливо отвела взгляд. – Каждый способ имеет право на существование, но никогда не стыдитесь обращаться за помощью.
– Вы правы. Но все же я не понимаю, как я смогла все так сильно запустить? Дети со мной по душам уже не разговаривают, мужу я неинтересна. Всю жизнь строила семью, а в итоге осталась одна у разбитого корыта. Ну что со мной не так?
Анна дружелюбно улыбнулась.
– Дети начинают свой индивидуальный путь в своей жизни, они делают первые самостоятельные успехи. Вы можете радоваться и гордиться ими, вы воспитали сильных личностей.
– Звучит не так уж плохо, – женщина вздохнула и взяла стакан с водой, но не для утоления жажды, а скорее для успокоения дрожи в руках.
– С детьми разобрались. Уже хорошо. С мужем все, я так понимаю, посложнее.
– Не то слово. Он уже давно начал отдаляться от меня, я просто не придавала этому значения. То на работе задержится, то внеочередную смену возьмет, то у друзей ночевать останется. Я поначалу списывала все это на его занятость, а потом начала осознавать, что он просто не хочет возвращаться домой, не хочет возвращаться ко мне. Это дом сделал меня неинтересной серой мышью? Почему так? В загсе он клялся, что будет рядом и в горе, и в радости, а оказалось, что даже с мелким бытом мы справиться не в состоянии. Конечно, я сейчас немолода. Я мать двоих детей, которая вместо фитнеса делает уроки с внуками, готовит и стирает на всю семью. И как я должна была оставаться ему интересной? Я хорошая мать и хорошая жена, что ему еще от меня нужно?
– Ну, на этот вопрос я вам ответить не смогу. Не смогу хотя бы потому, что при такой постановке вопроса на него невозможно найти правильный ответ. Вы хотите услышать слова утешения, ждете, что, если вы будете ругать себя и причитать, я брошусь вас разубеждать?
– Я понимаю, извините.
– Извиняться не стоит. Просто старайтесь задавать правильные вопросы. А что касается мужа, – тут Анна задумчиво отвела взгляд, – возможно, мне это только кажется, но ваши слова звучали так, будто вы боитесь потерять не мужа, а свой статус хорошей жены.
Женщина отпила воды из стакана, помолчала немного, прикусив губу, и спросила:
– Это плохо, что я хочу быть хорошей женой?
– Отнюдь. Быть хорошей женой, как и быть хорошим человеком в целом, – хорошая и светлая цель. Вот только достигать этого нужно самостоятельно и критерии выставлять также самому. Никто лучше вас не знает, какая вы жена и какая вы мать. Любой взгляд со стороны, пусть даже это ваши близкие люди, будет субъективен. Ваше мнение, конечно, тоже предвзято, – Анна улыбнулась, – но все же это ваша жизнь, вы можете себе это позволить. Но тут вот какое дело, – Анна посмотрела на женщину своим глубоким взглядом, от которого все вокруг будто замирало и само время останавливалось, – помогать людям хорошо, но вот требовать за это благодарность – это уже дело сомнительное, я бы даже сказала, весьма эгоистичное. В психологии есть такая вещь, называется треугольник Карпмана. Это модель взаимоотношений между людьми. Если в двух словах, есть три ролевые модели – Преследователь, Спасатель и Жертва. Это как бы разные роли, которые люди примеряют на себя, когда взаимодействуют с обществом или отдельными людьми. Так вот, мне кажется, что вы блуждаете по этому треугольнику и никак не можете найти для себя место, потому что каждая из ролей приносит вам дискомфорт и боль.
– Звучит интересно, но я не совсем понимаю вас, извините.
– Когда вы общаетесь с детьми, вы принимаете роль Спасателя – вы всячески помогаете им с уроками, домашними делами, ограждаете их от всех проблем и невзгод, готовы приложить все имеющиеся у вас силы, лишь бы им было хорошо. Хотя они уже взрослые ребята, им приятно ваше внимание, но они уже в состоянии выполнить все свои дела самостоятельно. Потом, почувствовав свою, как вы говорили, бесполезность, вы бежите к мужу в надежде проявить себя с ним. Тут вы уже примеряете маску Жертвы. Вам неприятно, как он с вами общается, он холоден и безразличен, часто груб, вы чувствуете, что он обманывает вас, перестает уважать и ценить. Но, подобно жертве, вы терпите все это ради неведомого счастливого «завтра», в котором он поймет, что был неправ, и вы вновь будете счастливы вместе, как двадцать лет назад. Словно бедняжка со стокгольмским синдромом, вы безнадежно влюблены в своего карателя и покорно терпите все невзгоды, не принимая на себя ответственность за происходящее и не предпринимая попыток что-либо изменить. Но как только вы видите его неблагодарность, вы мгновенно становитесь Преследователем. Вас сводит с ума навязчивая идея, что вы знаете, как ему лучше, а, по вашему мнению, лучше ему в браке с вами, и вы всеми силами, по большей части манипуляциями, привязываете его к себе. Но это замкнутый круг. И вам решать, продолжать бегать в нем, как изнуренный хомячок в пластиковом колесе, или выйти из него и начать выстраивать свою жизнь вне контекста ваших близких, развивать и совершенствовать себя не ради детей или мужа, а ради себя самой, чтобы улыбаться своему отражению в зеркале и понимать свою роль в мире, который куда больше вашей квартиры. Это не значит развестись и бросить детей, ни в коем случае. Просто попробуйте эксперимента ради иногда поставить свои желания и цели в приоритет. Начните с мелочей. Например, что вам мешает приготовить ваш любимый пирог и угостить соседей, о которых вы уже давно позабыли? Подарите им ваше тепло, ведь они тоже нуждаются в общении. Все эти мелочи скрасят вам жизнь, ведь весь жизненный путь состоит из мелочей.
Женщина едва заметно кивнула и, немного подумав, ответила:
– Не могу сказать, что я вижу в этом какую-то необходимость. Но если вы считаете, что эти мелочи жизни мне могут помочь, я попробую.
– Не тратьте свое время на боль, оно слишком драгоценно.
Анна подвела сеанс к концу с улыбкой. Женщина напротив с неохотой поднялась из кресла и направилась к двери. Обернувшись, уходящая женщина улыбнулась, в ее глубоких печальных глазах заблистал теплый огонек. Мрак, который сгущался и предвещал опасность одинокой женщине, в какой-то момент стал рассеиваться; в ее голове, где-то далеко, звучало слово «жить».
– Постараюсь найти себя в детях, внуках и в окружающих людях. Я в кромешной тьме и жду знака, паря в этой неопределенности, словно облако благовонного дыма в храме, – бормотала женщина отрывисто, покидая уютный и теплый кабинет, который два раза в неделю давал ей надежду на искру жизни. – Спасибо вам. Я этого совершенно не видела и не понимала, но, кажется, в этом что-то есть. Мне стоит над этим подумать какое-то время.
Анна взглянула в ежедневник – оставался последний пациент. Не успела она налить чашку чая, как тут же постучали в дверь. На пороге стоял мужчина средних лет. Увидев Анну, он вздохнул с явным облегчением. Обеспокоенный чем-то, мужчина, суетясь, прошел в кабинет, осмотрев бегло просторный кабинет, он явно растерялся, не зная, куда ему присесть. Растерянный пациент неожиданно повернул голову к Анне, в его темной глубине глаз была какая-то странная тоска, которую Анна заметила уже с порога. Она улыбнулась и пригласила жестом сесть напротив нее. Увидев пациента взволнованным, прежде чем начать сеанс, Анна предложила выпить уже приготовленный зеленый чай. Темные глаза мужчины были по-прежнему устремлены на ее лицо. Мужчина кивнул, видимо, ему не помешает насладиться кружечкой чая. Его лишняя суета бросалась в глаза, было видно, что ему уже хотелось с нетерпением начать выговариваться. После Анна с улыбкой на лице сказала:
– Теперь вы можете расслабиться.
Немного успокоившись, возбужденный угрызением совести, он хотел начать свою историю жизни. И снова погрузился в задумчивость.
– С чего начать? – неуверенно взглянул мужчина в глаза Анны.
– Начните с детства, – неторопливо сказала она.
Он заколебался, немного помолчав, сказал:
– Я могу рассказать о мальчике, которого не захотела воспитывать тетка, мама умерла в автокатастрофе.
Горечь зазвучала в его голосе.
– После меня отправили в приют. Отца я никогда не знал.
Мужчина вдруг внезапно оборвал свою речь. Наклонив голову, он тяжело вздохнул, и тут же слезы покатились из его глаз. Анна сочувственно нахмурилась, протянула ему сухие салфетки, что стояли напротив. Через некоторое время, немного успокоившись, он продолжил.
– Я ничего не могу поделать, я не вижу радости, несмотря на то что я спасаю людей так же, как и вы. Но и это не приносит мне чувство удовлетворенности. – Тут же он добавил: – Я спасаю людей в экстренных случаях при пожарах, наводнениях, ураганах. Недавно врачи поставили мне диагноз – порок сердца. Мне пятьдесят, честно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем жить, – продолжал он. – Есть много вещей, которые я люблю, но есть но!
Мужчина, видимо, был глубоко задет детством. Анна возразила, покачав головой:
– Должно быть, есть решение вашей ситуации. Вы спасаете людей, но не можете спасти самого себя. Когда в последний раз вы дарили себе чуточку счастья? Время не стоит на месте, вы согласны? – но, не дав ему ответить, Анна настойчиво продолжала: – Переживания и страдания могут послужить лучшим и быстрейшим средством для понимания определенных вещей. Не чьи-то рассказы, а личный опыт человека – лучший его учитель! Насколько я могу судить, есть много вещей, которые вы любите, кроме себя.
– Не знаю, наверно, так и есть, – неуверенно согласился он.
– Если вы не любите себя, это не жизнь, – добавила Анна.
– А что же это тогда? – удивленно переспросил мужчина.
