Мёртвые мысли

Вступление

Другие книги автора

Мозг – самый сложный организм в теле человека. Учёные смогли рассмотреть в микроскоп процесс зарождения нейронов и определить, какие участки мозга на что реагируют, но им так и не удалось понять то, что такое память, и где она хранится. Также не удалось им понять и то, как рождается сознание, как появляется мысль, а вслед за ней – и разум, что заставляет сознание заниматься анализом, а впоследствии – и творчеством и т. д.

Уже много времени ведутся эксперименты над объединением мозга и машины. Что это может дать? Во-первых, хранилище, в котором ваша память не будет стирать прошлое, и вы в любое время сможете вернуться в своё детство. Во-вторых, ваш мозг сможет начать работать так быстро, что на решение той задачи, на которое обычный человеческий мозг потратил бы годы, уйдут всего лишь считанные минуты. А в-третьих – вам больше не придётся учиться в школе и институте, – ведь тогда достаточно будет загрузить в ваш мозг учебную программу и…

Однако же, что бы человек ни придумал, он непременно должен оставаться сам собой – иначе в один прекрасный момент, когда выключится электричество, люди станут неимоверно глупыми, и та цивилизация, которую они так долго и старательно строили, в одночасье рухнет.

1. Крушение

Гароа взглянул на циферблат. Его жёлтые зрачки мгновенно сузились, а редкие ресницы от возбуждения задрожали. Обычно в его стране Лон пользовались популярностью механические – те, что вешались на стену, и только в редких случаях тот, кто мог заплатить пару золотых, имел честь носить с собой часы карманные. Но те часы, что были у Гароа, принадлежали самим богам.

Ярко-зелёная цифра пятнадцать беззвучно сменилась на шестнадцать. «На этот раз, – эта мысль как искра обожгла его сознание, и, вздрогнув всем телом, он посмотрел в сторону горизонта, – боги не обманули». Подумав так, Гароа с чувством удовлетворения начал убирать прибор в карман.

Видневшуюся вдалеке точку можно было принять за парящего орла, однако же объект скользил между холмами слишком быстро для птицы. Обычно космические челноки летали высоко – хотя чего, казалось бы, стоило бояться богам?

В распоряжении таких, как Гароа, могла быть только пищаль, а в лучшем случае – неповоротливая пушка. Однако же сейчас он держал в руках оружие богов – длинную трубу с прозрачным экраном. На нём загорелась надпись, смысла которой он не понимал. Но главное – надпись была зелёного цвета, а это означало, что оружие готово к стрельбе.

– Простите меня, – пробормотал он потрескавшимися губами, имея в виду тех, кто находился в челноке, – но так надо.

После этих слов, уверенный в себе, Гароа взвалил трубу на плечо.

Челнок уже появился в прицеле. Прибор пискнул, две точки на экране соединились – и в то же мгновение палец стрелка нажал на спусковой крючок. Ствол дёрнулся. Что из себя представляло это оружие, Гароа не знал, однако же ему хватило мужества не рухнуть на землю после того, как из ствола вылетело «копьё богов».

– Матерь Божия! Прости меня… – на всякий случай прошептал Гароа.

На самом деле были и другие времена – такие, когда его рука с лёгкостью резала глотки рабам из Юли, вонзала клинки в сердца воинов из Ерцы и потрошила животы наглым лайдейцам… Однако же сейчас Гароа посмел атаковать железную птицу самих богов.

От бурных переживаний его зрачки стали ярко-жёлтыми. Он внимательно следил за голубым шлейфом, который оставлял за собой выпущенный им снаряд. Секунда-другая – и «копьё» вонзилось в борт космического челнока, но корабль, похоже, даже не заметил «укуса»: как летел, он так и продолжал лететь дальше. Гароа скривил лицо. Его и без того тонкие губы сжались, превратившись в подобие старого шрама. Не такой, совсем не такой мощи ожидал он от оружия богов…

Впрочем, через несколько мгновений челнок всё же покачнулся, и площадка его нижнего гравитационного двигателя перекосилась.

– Теперь уж ему не уйти, – донёсся явно довольный голос, и от серых камней отделился такой же серый Оркац.

Несмотря на серьёзные повреждения, полученные от ракеты, челнок продолжал лететь. Он резко соскользнул в сторону земли, но через секунду, задрав нос, уже вновь попытался набрать высоту. И тем не менее гравитация планеты – а с ней поспорить было невозможно – всё же стаскивала корабль вниз, словно стальной поводок.

– Уйдёт! – видя, что челнок уже пролетел холмы, прорычал Эгун. Тощее тело воина взобралось на огромный камень. Приложив руку к бровям, чтобы свет не резал глаза, он стал наблюдать за удалявшимися бортовыми огнями.

«Неужто и правда уйдёт?!» – мысли Гароа затряслись, как хвост его гончей в те минуты, когда она чувствовала, что добыча от неё ускользала. Но разве командиру было ведомо то, как челнок летал, и то, какая у него броня?.. Как-никак, этот космический корабль также принадлежал богам – равно как и то оружие, выстрел из которого Гароа только что произвёл.

Бортовые огни челнока исчезли из поля зрения. Гароа заметил, что появился жёлто-синий туман. Командир прекрасно знал о том, что слизняки тксори, проживавшие в тропических болотах, с лёгкостью поедали плоть любого хищного зверя, который ненароком решил из них напиться. Вот так же и этот туман: он мог сперва парализовать, а после этого – убить.

Жёлто-синий сгусток коснулся его ног. Даже сквозь толстую одежду, их прикрывавшую, Гароа ощутил холодное прикосновение. Он вздрогнул и крепко стиснул зубы – зная, что потребуется минут пять для того, чтобы привыкнуть к тому зуду, который туман вызывал. Главное – это не поддаться инстинкту и не начать чесать тело, – а иначе появившиеся раны начнут разбухать, и туман, коснувшись их, быстро проникнет в тело, и тогда уже к утру всё будет кончено…

Где-то за горами вспыхнуло чёрное небо. Гароа сразу понял, что это могло означать, и самодовольно улыбнулся.

– Даже боги иногда падают, – прошипел серый Оркац.

– Все смертны, – подтвердил Эгун и стал спускаться с камня.

– И что, на этом всё? – едва шевеля губами, поинтересовался Лукен.

Долговязый, как насекомое, палочник Лукен мало у кого вызывал симпатию. Его вспыльчивый характер однажды крепко ему отомстил.

Дело было так. Три года назад палочник участвовал в осаде крепости у берегов бурной реки Ициар. Местный гарнизон был небольшим, но находившиеся в нём воины – опытными, так что взять невысокие стены с наскока не удалось. Одна из зажигательных гранат, брошенных защитниками, отскочив от наскоро сколоченного тарана, врезалась Лукену в щёку. Может быть, от долгого хранения у неё отсырел фитиль, – а может, просто от неумелого применения, – но граната только пшикнула. Этого было достаточно, чтобы разорвать ему щёку. Лукен заорал – и в этом не было ничего удивительного: сквозь зиявшую дыру можно было запросто разглядеть его глотку.

Лукену хватило ума прекратить штурм и вернуться в лагерь, где юный Эскуин на живую – так, словно прохудившийся ботинок, – соединил и сшил края раны.

Лукен в том бою выжил, однако же разорванные мышцы его щеки так и не срослись. С тех пор его рот всегда был наполовину открытым, отчего сам Лукен стал смахивать на идиота из долины Нахия. Чтобы скрывать свои увечья, ему приходилось носить кожаный шлем с широкими лямками, которые удерживали его челюсть.

Гароа снял заплечный мешок и, достав из него спутниковую рацию, нажал оранжевую кнопку. Оркац, стоявший рядом, оттолкнул в сторону Эгуна, чтобы тот не пялился и не отвлекал начальника своими вопросами. Пришлось дождаться того, чтобы на экране наконец появилось сообщение, и замигал зелёный сигнал.

– Ждём, – сообщил Гароа членам своей команды и, переведя взгляд, увидел, что жёлто-синий туман уже почти что полностью всех их поглотил.

* * *

Аалона восседала на своём гравитационном кресле и плавно покачивалась – так, словно бы плыла в лодке по спокойным перламутровым водам залива Эйнеки. Заседание верховных Икика – так их называли простые смертные – только началось. Получив сигнал, она мельком взглянула на персональный экран, и её палец коснулся дисплея, отменяя вызов.

– Верховный! – произнёс человек в белом комбинезоне, стоявший в середине зала, двумя метрами ниже парившей в воздухе Аалоны. – Завод на астероиде KLQ25Di исчерпал свои запасы. Мы планируем его переместить за пределы орбиты Ола.

– А разумно ли это?.. – восседая на таком же гравитационном кресле и чуть наклонив голову вперёд, поинтересовался Кеони.

– Расход топлива на его перемещение… – подхватил диалог член совета Моук – и также склонил голову к стоявшему внизу.

– …Составит двенадцать процентов… – добавил Пелек и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла, которое едва заметно качнулось в воздухе.

– …А с учётом дефицита топлива бакин…

– …Нам не удастся сохранить стабильность…

– …А в дальнейшем…

– …Расчёты показывают, что…

– …Они точны…

– …И ответ будет таков…

– …Дождаться гравитационной волны…

– …Планета Ола поможет…

– …Она вытолкнет завод за пределы своей орбиты…

– …И тогда…

– …Расход топлива не превысит одну целую и две десятых…

– Одну целую и две десятых, – повторил слова Аалоны Кеони.

– Да-да, именно так, – подтвердил эти расчёты Моук, и его длинный подбородок в знак согласия закивал.

– Следуйте экономии…

– Экономии…

– Экономии…

– Я так и сделаю. Благодарю за ваш совет, – человек, стоявший в центре помещения, склонил голову в знак почтения к верховным и, отступив на несколько шагов, удалился из зала заседания.

– Однако на ожидание гравитационной волны у нас уйдёт три месяца, – и Аалона провела прозрачными пальцами по своей длинной шее, а после этого развела руки в стороны – так, словно собиралась поплыть.

– Это немного, – прошептал Кеони и заёрзал на подушечке, которую под себя подложил.

– Совсем немного, – согласился с ним Пелек и повернул голову в сторону вошедшего в зал секретаря.

– Есть ещё вопросы? – обратился Моук к секретарю.

– Никак нет, уважаемый, – отозвался тот.

– Тогда на этом мы заканчиваем обсуждение, – произнесла Аалона, после чего перед ней тут же появился дисплей, и её пальцы застучали по экрану.

– Да, заканчиваем, – согласился с ней Кеони, и его гравитационное кресло заскользило к выходу.

– Заканчиваем, – довольным голосом произнёс Пелек и на своём кресле последовал за коллегой.

Через минуту в зале заседаний осталась лишь одна Аалона. Она дождалась, когда закроется дверь, и только после этого дотронулась до кнопки, чтобы возобновить оборванный сигнал.

– Слушаю, – стараясь контролировать свои эмоции, произнесла она и, переключив консоль на службу безопасности космической станции «Алвилда», одобрительно закивала.

– Я всё сделал, – донёсся из устройства голос Гароа. – «Копьё богов» поразило челнок, и он разбился в горах. Всё кончено.

– Ты сам лично видел, как он разбился? – с тревогой в голосе переспросила Аалона. Её пальцы между тем уже пролистали первый отчёт службы безопасности. Так что она уже знала о том, что ей известно о крушении челнока, на котором летел Лико.

– Нет, – признался Гароа. Врать богам он не осмелился. – Челнок улетел за границу – туда, где смыкаются горы.

– Значит, ты точно не знаешь, все ли погибли? Не так ли?

– Не знаю, – последовал короткий ответ.

«Час, максимум два – и спасательная бригада будет на месте», – подумала Аалона. Ей, хоть и относившейся к избранным, – тем, кто знал ответы на все вопросы, – тем не менее пока что не дано было просчитать точное время.

– Следуй туда. Убедись, что все мертвы. А если нет… – она на секунду замешкалась. А после этого продолжила: – Убей! Тебе ясно? – и пальцы Аалоны нервно застучали по консоли.

– Сделаю, – стараясь подавить дрожь в голосе, ответил Гароа.

Кто именно с ним разговаривал, он не знал, – но это уж точно был не еркилиец. Гароа поднял голову и посмотрел на звёзды. «Боги…» – это было единственным, о чём он мог подумать.

Спутниковый телефон замолчал. Зелёная точка на экране мигать перестала. Не говоря ни слова, Гароа отключил прибор, аккуратно завернул его в ткань и так же молча спрятал в заплечный мешок. После этого он, выпрямившись во весь рост, посмотрел в сторону гор – туда, куда упал челнок.

– Это за рекой. За границей, – поняв, что собирался сделать его хозяин, проговорил Эгун.

Его серое лицо было покрыто глубокими язвами. Они появились после того, как пару лет назад Эгун подцепил лихорадку и чуть было не отправился к святому Итерри, который провожал всех смертных в последний путь. Однако же умелые руки старой Джэйон смогли перерезать нить, тянувшую его в загробный мир, и вернуть Эгуна к жизни. Впрочем, за это пришлось заплатить высокую цену. Об этом Эгун узнал лишь тогда, когда пришёл в себя и увидел счёт за лечение. Гароа его оплатил, и теперь, в соответствии с законом о выкупе, Эгун принадлежал командиру до тех пор, пока не выплатит весь долг. Это не означало, что Эгун стал рабом. Он по-прежнему оставался воином и имел такое же право голоса, как и Сема, который готов был в каждом селении увязываться за любой юбкой, за что его объявили в розыск уже в трёх округах Ерцы. Другими словами, он был точно таким же бойцом, как и Ердин, и Паткси, и ещё два десятка смелых, проверенных в боях воинов из клана Гароа.

– А стоит ли? – настороженно спросил Эгун.

Голова его хозяина молниеносно повернулась. Глаза Гароа вспыхнули – так, словно бы они принадлежали совсем не еркилийцу, а смертельно опасной птице эли.

Гароа и сам знал, что всего несколько лет назад был подписан мирный договор между страной Лон, к жителям которой он себя причислял, и княжеством Бибайн за рекой, славившимся обширными лесами с богатой дичью. Границу между ними можно было пересекать только через заставы, стоявшие на дорогах и мостах. Тот же, кто проходил мимо и не уплачивал дорожного сбора, приравнивался к бандитам, за головами которых шла вечная охота.

Эгун икнул и смиренно склонил голову.

– Выдвигаемся, – приказал Гароа.

Одного этого слова было достаточно для того, чтобы улей воинов загудел. Ердин вскочил на ноги. Он с рождения был проводником и мог с закрытыми глазами найти путь обратно и провести через запутанный лабиринт ущелья. Впрочем, порой и к нему удача поворачивалась задом. Так, однажды путь Ердина пересёкся с самкой животного зузен. Что она делала в горах и почему так далеко ушла со своим детёнышем из леса, выяснить так никто и не смог. Её панцирь был чрезвычайно толстым, а материнский инстинкт превратил зузен в истинное чудовище, – и лишь только благодаря восьми клинкам зверя удалось одолеть. Сняв с убитой самки панцирь и шкуру и набив мешки мясом, воины не забыли поймать и детёныша, которого потом выгодно продали в долине.

Ердин, не спрашивая о том, что делать дальше, пробежал вперёд, а за ним, выстроившись в вереницу, словно утята за уткой, последовали и остальные.

Минут через десять жёлто-синий туман стал невероятно густым. Чтобы не потеряться среди валунов, которых на пути встречалось всё больше и больше, каждому из воинов пришлось положить руку на плечо впередиидущего. Но Ердин знал своё дело – и неотступно вёл команду к реке, шум которой в тумане с каждым шагом становился слышен всё отчётливее.

– Вода, – внезапно остановившись, сообщил проводник.

– Перейти сможем? – спросил подошедший к нему Гароа и сразу же после этого спустился к реке.

– Дожди уже месяц как прошли, – отозвался Ердин. – Поток достаточно спокойный и дно ровное. Но будет по пояс или даже больше. Так что может унести. Нужна связка.

– Слышали? – командным голосом выкрикнул Гароа и, взяв конец верёвки, которую протянул ему Ердин, стал подвязывать её к ремню.

То же самое сделали и остальные. Два воина, которые несли оружие богов, подняли его над головами и, стараясь не поскользнуться на камнях, вошли в воду.

2. Испытание

Юная Идоя всю жизнь скрывала свои рыжие волосы. В стране кедров – Юли – этот цвет считался признаком несчастья. Так, чтобы войти в город, её заставили сбрить локоны, а в стране гейзеров – Ерце – принудили надеть цепь с медальоном с отметиной зверя и демонстративно носить его поверх одежды.

Не лучше дело обстояло и в стране Лайд, которая славилась тысячью вод. Там Идое пришлось натянуть на голову чёрный берет, и лишь только оставшись одна в своей комнате, она имела право его снимать. Такую, как она, – меченую адским пламенем, – никто бы не посмел взять в жёны.

Лишь только в княжестве Бибайн к ней отнеслись со снисхождением – накормили, напоили и пристроили в монастырь, при котором был университет. В праве стать послушницей ей отказали, однако же, дав девочке кров, её усадили за стол и стали учить грамоте. В монастыре Идоя прожила с десяток лет и выучилась не только писать буквы, но ещё и охотиться. Однако же, чтобы доказать, что она – не просто готовая к оплодотворению самка, но ещё и воин, – а они всегда были в почёте и стояли по рангу выше, чем ткачи и каменщики, – Идое пришлось согласиться на испытание.

Старый монах, уже давно не видевший белого света, потому что его глубоко больные глаза уподобились оранжевым яйцам, отпуская Идое грехи, поделился с ней секретом о том, что лишь половина из тех, кто спускался в ущелье Неай, возвращались. Именно там девушке и предстояло пройти испытание.

«Пусть так», – вздохнув, подумала Идоя. От услышанного она не вздрогнула, а даже обрадовалась – ведь, если она сможет пройти весь этот путь и добыть клыки тварей, то её признают равной.

В тот же день Идоя отправилась в аббатство за разрешением пройти обряд. Под тем, что испытание пройдено, понималось только возвращение с трофеем – с клыками зверя харица. Как правило, эта тварь была небольшой – чуть выше колена. Страшно было другое – то, что охотились харицы только стаей. Так что при встрече с одной из особей всегда становилось понятно, что это наверняка разведчик, и что где-то совсем рядом – ещё десятка два или три, а то и вовсе добрая сотня подобных исчадий ада.

Ущелье Неай было широким. Оно напоминало холмистый перешеек с лесами, скалами, реками и ручьями; при этом в нём встречались даже глубокие озёра. Именно это ущелье соединяло две части суши – Элорри, древний лес с вековыми деревьями и смоляным запахом, от которого кружилась голова, – и долину Лирнию – с ядовитым отливом её зелени. Обойти ущелье стороной, конечно же, было возможно, но для этого потребовалось бы около двадцати дней пути, да и то – в случае благоприятной погоды.

Ущелье несколько раз пытались заселить жители Бибайн. Они даже возвели в нём каменные крепости и построили постоялые дворы, больше напоминавшие гарнизоны, чем гостевые дома для путников, однако эта затея многократно проваливалась: зверь хариц всякий раз брал верх. Его стаи всегда шли по следам путешественников, и многие из них пропадали… Даже солдаты, сопровождавшие караваны, – и те погибали от клыков зверя.

При этом охотиться харицы предпочитали не на двуногих жителей княжества Бибайн, а на травоядных гарби, в большей степени напоминавших бизонов, нежели чем оленей. К зиме их мех становился плотным и выступал в роли панциря, а вот летом – после линьки – их тела становились уязвимыми для клыков хищников.

Загоняя молодняк в центр, гарби передвигались стадами. Они знали, чем грозил им переход через ущелье Неай. Однако же, чтобы добраться до равнины, им приходилось рисковать своими жизнями. И так было каждый год. С приходом тепла гарби покидали лес, а с наступлением холодов – возвращались обратно.

Рыжеволосая Идоя изготовила сеть и установила с десяток ловушек – сделала всё в точности так, как её учили. Однако же ни одна приманка не сработала. Твари харицы, словно обладая разумом, обошли завуалированные ямы, обогнули петлю и даже не дотронулись до мяса, лежавшего поверх ям.

Слившись воедино с большим камнем, охотница наблюдала за тем, как крался зверь. А ведь Идою предупреждали – много раз предупреждали о том, чтобы она никогда не смотрела вперёд, а всегда – только назад.

Похоже, звери уже давно заметили девушку. Понятно, что взрослые харицы запросто могли бы на неё напасть, но, поскольку у каждого из них была на охоте своя роль, то они предоставили эту возможность молодняку. Мол, смотрите – к нам пришла живая игрушка, и сейчас мы вас, детки, научим тому, как её напугать и как погнать, чтобы она бежала и бежала без оглядки, а после этого мы цапнем её за лодыжку. Нет-нет, мы её не убьём. Мы просто перекусим ей сухожилья, и тогда наша игрушка поползёт и зарыдает. И это будет очень хорошо: пускай рыдает! Пусть молит своих богов, – но ведь их всё равно на свете нет! И вот тогда стая молодых зверей, у которых ещё не выпали молочные зубы, набросится на эту человеческую дичь и в считанные секунды её разорвёт…

Всё это Идоя хорошо знала.

Внезапно девушка услышала за спиной хруст веток. Звери хрустели ими специально – чтобы она оглянулась и, увидев с десяток пар глаз, бросилась бежать. Охотница так и сделала. Если бы она хоть на секунду замешкалась, то её сердце бы уже не билось.

– Проклятье! – крикнула Идоя от страха и, перепрыгивая с камня на камень, устремилась к тому дереву, на котором приготовила себе укрытие.

Однако охотницу опередили: одна из тварей уже поджидала её возле тропы. Так что Идое пришлось резко поменять свои планы – выхватив клинок, отпрыгнуть в сторону от тех, кто её уже догонял, а после этого броситься наутёк.

Этого ли хотели твари, девушка не знала. В какой-то момент она всё же запаниковала. Вроде бы ею было всё предусмотрено – даже готов другой план отступления, но только вот звери не дали ей им воспользоваться. И теперь Идоя задыхаясь бежала.

Расчёт делался на ноги – кто быстрее. При этом для девушки главным спасением служили скалы – и ещё раз скалы. Поднявшись на них, она смогла бы обеспечить себе тыл, а там уже можно было бы и принять бой – и, карабкаясь по камням, постараться уйти от верной смерти.

Идоя слышала рассказы о том, как охотники-одиночки, попав в расставленную тварями ловушку, отсиживались на дереве или на холодных скалах целыми неделями. Главным в этом деле было – не спать, потому что спустя несколько дней харицы теряли интерес к той добыче, которую им было не достать, и уходили на поиски новой.

Удача отвернулась от рыжеволосой девушки. Твари прыгали на неё, рычали, клацали зубами, а спасительные скалы находились ещё слишком далеко. Были ли в провале испытания виноваты её рыжие волосы или же что-то иное, Идоя не знала. Зато девушка точно знала другое: стоило ей хотя бы единственный раз пропустить зверя, как его клыки вцепились бы ей в ногу. Тогда она начала бы отбиваться и неминуемо бы отвлеклась, – а именно этого и ждали бы взрослые харицы. Секундное замешательство Идои – и вторая тварь прыгнет ей на спину, третья вцепится в руку, а четвёртая – уже в горло. И тогда всё будет кончено. Абсолютно всё.

В пространстве ущелья раздался протяжный рёв. Твари в страхе прижались к земле. Охотница этим воспользовалась и что есть мочи бросилась бежать дальше. Заметив это, харицы приготовились было преследовать свою живую игрушку, но рёв, исходивший с небес, повторился. Даже Идоя на мгновение замерла – чтобы понять, откуда он исходил. Когда же рёв повторился в третий раз, она увидела сгусток пламени, летевший прямо на неё.

– Вот чёрт! – заорала девушка и, перепрыгивая через тварей, бросила бежать.

Спасаясь, Идоя случайно наступила на одного из зверей. Хариц взвизгнул, но даже не подумал её укусить, поскольку и сам был напуган.

Рёв между тем становился всё громче, а пламя – всё ближе и ближе. «Тебя спасёт огонь с небес», – да, именно это ей напророчила её бабка, чьё тело уже давно сгорело на погребальном костре.

– Огонь с небес! Огонь с небес! Огонь с небес!.. – задыхаясь, всё повторяла и повторяла девушка, продолжая убегать всё дальше и дальше.

И вдруг земля содрогнулась. Идою подбросило вверх, после чего воздушная волна закружила её тело, как листик, и швырнула на те самые скалы, к которым она так быстро бежала.

Рёв – мощный, до звона в ушах – повторился, а за ним последовала вспышка. Девушка – как слепая, нащупывая руками камни, – отчаянно старалась найти безопасный путь. Достигнув земли, пламя мгновенно разбежалось во все стороны. Идоя внезапно почувствовала боль и, отдёрнув руку, прижала её к груди. Донёсся скрежет рвущегося металла, а после этого вой – не то зверей, не то богов, пришедших за душами умерших. Всё это продолжалось несколько минут, а затем внезапно стихло.

Идоя забыла все молитвы, которые знала, – настолько сильно ею овладел страх. Лишь только некоторое время спустя её обожжённая рука, дав о себе знать, вернула девушку в реальность.

– Меня спас огонь с небес?!. – вытянув шею, охотница выглянула из-за скалы.