И почему так несправедливо устроен мир? Когда она тайком ела морковку в кладовке, никто не зашёл и не увидел, а как хотела присвоить такую нужную ей вещицу, так сразу закричали:
– Стой!
Как же, нашли доверчивую, пока не поймали, не воришка. Летта, теперь уже не скрываясь, подхватила добычу рукой, подобрала юбчонку и кинулась наутёк. Уж что-что, а по части быстрого отступления среди дворовой ребятни ей не было равных. Правда, бежал за ней сейчас совсем не Шондик-увалень и ни кто другой из дворовых. Кажется, это был Феррес Доррей – младший сын графа Доррея, тот самый, который должен был вскоре отправиться в Долину предков за духом-покровителем. А это уже совсем плохо. У хозяев с попавшимися на воровстве слугами разговор короткий, за такое могут и до смерти запороть. Несчастливая находка была отброшена в сторону, а девочка бросилась в парк – единственное место поблизости, где можно было надёжно скрыться и надеяться, что обретя потерю, младший Доррей не будет искать незадачливую воришку.
***
– Стой, кому говорю. Поймаю, зашибу!
Вот же настойчивый какой попался, и чего гнаться, ведь вернули ему уже его цацку. Бежит так, как будто последнее украли. У Дорреев тех кинжалов да другого оружия несколько оружейных комнат. Сама Олетта не видела, кто ж её пустит в господские хоромы, но все же говорят.
Пожалуй, в парк бежать не стоит. Оно конечно, и после весенней уборки осталось несколько местечек, где худенькой девчонке можно схорониться, но если призовут на подмогу собак, то отыщут беглянку без труда. То, что от собак не спрятаться, маленькая хитрюга знала прекрасно, был у неё уже в жизни такой печальный опыт. А значит, бежать нужно за территорию замка, там все четыре стороны в её распоряжении. Тем более, так удачно открылись ворота, пропуская очередной обоз с провиантом.
Олетта ловко прошмыгнула между громоздкими телегами и, гулко прошлёпав босыми пятками по деревянному настилу моста, припустила прочь.
Крики за спиной затихли. Угомонился? Вот и хорошо, а то ведь мог приказать обозным задержать беглянку.
Как же хорошо, что решила пробежать ещё немного. Надо же, какой упорный. И чего бежит? Ведь вернула кинжал. Пришлось припустить. Кажется, графский сын пошустрее Шондика будет. Ещё бы, гоняют знатных деток на плацу, что надо, каждое утро бегают кругами. Раньше всё думалось, что эти тре-ни-ров-ки блажь богатеньких, ан нет, теперь виден их смысл. Это для того, чтобы и без коня загнать беглеца. Ещё и юбки мешают. Хорошо хоть, босая, не то, что преследователь, тому, чай, тяжко в сапогах-то. Пожалуй, бежать нужно в лес. Только там и найдётся спасение. Лес для тех, кто рядом живёт, что дом родной: и накормит, и согреет, и спрячет, если нужда будет. Летта в ближайших его окрестностях почти каждый кустик изучила. Сызмальства туда за грибами-ягодами ходила. А то и поиграть удавалось сбежать. Знала она один дуплистый дуб, жаль далековато он. Ну да ладно, и помимо дуба там много мест, где можно затеряться.
Уже замелькали первые тонкие деревца, надо бы немного снизить скорость, а то неровен час… Только Олетта так подумала, как зацепилась за упавшую ветку и полетела носом вперёд. Поцарапала ладони? Не беда, ободранные ладони бежать не мешают, беда, что и колени поранила, ещё и ветхая юбчонка опять порвалась. Да не до юбки сейчас совсем. Поначалу на боль не обратила внимания. Первый раз, что ли. Но вскоре начала прихрамывать. А вот это уже плохо, не добежать ей в таком состоянии до того дуба. Значит, нужно искать убежище где поближе. Есть неподалёку небольшой ложок. Придётся схорониться там.
Нет, не добежать ей и до ложка, разбитая коленка всё больше давала о себе знать. Идти бы оно, конечно, можно, но вот бежать тяжело. Придётся забираться на дерево. А что ещё остаётся делать.
Приняв решение, Олетта выбрала дерево пораскидистее, и ловко, насколько это возможно с ободранными ладонями и повреждённой ногой, полезла по ветвям вверх. Забралась повыше, устроилась на крепком суку и затихла. Теперь можно и дух перевести. Скоро уже стемнеет. Не будет же молодой Доррей искать её всю ночь. Тем более, у него дело есть важное, завтра в Долину предков отправляться с ещё двенадцатью такими же претендентами, за духом-покровителем. Это куда как важнее наказания дворовой девчонки. Ведь ради этого события все празднества и затеваются. Ежели сынок не явится ко времени, его светлость и выпороть его может, старый граф, он такой.
Духи предков не челядь, опоздавших ждать не будут. Только четыре ночи отпущены в году для того, чтобы живые могли войти в ту Долину и убедить духа оказать покровительство. Войти и главное, выйти оттуда по-прежнему живыми. Завтра наступает одна из таких ночей – ночь Лихолета, самая короткая ночь в году.
Хрустнула ветка. Надо же, всё ещё преследует! И что же он такой упёртый-то! И как только выследил? Не по запаху же. Хотя, старый граф маг, и не слабый. Правда, про способности его младшенького Летта ничего не слыхала. Но, если те способности есть, то она крупно попала. Маг и без лука бросит в неё заклинанием, и останется ему только отойти в сторонку, чтобы добыча, падаючи, не зашибла его.
Остановился под деревом. Кабы ещё немного времени прошло, то и стемнело бы совсем, а так ещё сумерки не полностью накрыли лесную чащу. Присмотрелся к траве под деревом, потом к коре. Точно! И как сама не догадалась, пятна крови от содранных ладошек выдали с головой. Посмотрел вверх. Заметил. Вот же глазастый.
– Слезай! Я узнал тебя. Ты – дочка Ташки-прачки.
Ха! Нашёл наивную! Не для того она столько бежала, чтобы сейчас прямо в ручки слезть. Не-ет, Летте и на дереве хорошо. Она лишь крепче обхватила ствол руками. Нужно немного подождать, сам уйдёт. Его, небось, и обыскались уже. Точно старый граф сыночку плетей выдаст. Это хорошо. Плохо, что молодой рассмотрел её и узнал, а она-то думала, что хозяевам нет никакого дела до детей замковой челяди. Вроде и не лезла никогда на глаза раньше.
Вечер и ночь – время силы тёмных магов. Сможет бросить заклинание или нет? Если сможет, то лучше самой слезть. Плети всяко лучше, чем лететь с дерева и сломать себе что-нибудь. Летта и так уже достаточно пострадала. А ну как шею свернёт? А то есть ещё такие заклинания, что сразу убивают, и уже неважно, сломаются кости при падении или нет. Как страшно-то. Она ещё молода, чтобы в Тёмные пещеры к предкам отправляться.
– Ну что ж, если не желаешь спускаться сама…
Склонился. Тьму собирает? Нет, всего лишь снял сапоги. Он что, на дерево лезть собрался? Точно. Поплевал на ладони и полез. Эх, так хорошо сиделось! Придётся забираться выше. Коленка отозвалась острой болью. Что ж так день-то не задался. Скорее бы уж он заканчивался. Ведь всем известно, коли преследуют неудачи, нужно просто лечь спать. Уйдёт дух человека в сонные дали, бесы-неудачи его и потеряют. Точно так же, если в игре карточной не везёт. Нужно прерваться, удача и сделает кульбит. Говорят, давным-давно даже богиня такая была – Удача, но Великий Первопредок всех старых богов победил и изгнал. А всё потому, что были те боги злобные да неразумные. Им человека съесть, как муху раздавить. Так и получается, что богов нет, а их вотчины остались. Хоть та же удача, хоть война, ведь и у войны тоже свой бог был. Много раньше было тех богов, да кто же их теперь помнит. Все сейчас единому Первопредку молятся, хоть тёмные, хоть светлые, хоть даже те же силезидцы и рингольцы. А как ещё, все люди от одного предка пошли, тут уж и спорить никто не спорит. На этом, собственно, все познания Олетты в теологии и заканчивались, да и не пригодятся дворовой девчонке подобные заумствования, вот умение лазить по деревьям, это да. Тут ведь не только руки-ноги переставлять нужно, но ещё и знать, ветки какого дерева крепкие, а какие и пробовать не стоит. Эта вот наука нужная, жизненная.
За размышлениями не заметила, как добралась до совсем тонких ветвей. Пожалуй, стоит остановиться. Глянула вниз. Можно было и не смотреть, по возмущённому пыхтению и скрипу веток и так понятно, что преследователь от своей цели не отступился. Сбросить бы сейчас на него что-нибудь. Только вот что? Ни обувки на ней никакой, ни ещё чего. Отломать ветку? Толку-то, запутается та ветка ещё вверху.
Остановился. Ага! Где ему, такому здоровому, по деревьям лазить, и пусть лет ему было не больше двенадцати, так же, как и самой Летте, но разве ж сравнишь хозяйского сына и дворовую девчонку, его ж самыми лучшими яствами кормят, вот и вырос такой здоровый. Нет, не толстый, как Шондик, а именно здоровый – высокий да широкий в плечах. Как раз сейчас это и хорошо, не сможет тэйн Феррес дальше лезть, не выдержат его ветки. Вон уже и дерево шатается.
– Эй-эй, тэйн, куда же вы лезете. Упадём ведь, – забеспокоилась Олетта.
– Слезай по-хорошему, тогда и не упадём.
– Не-а.
Нашёл дурочку, ей ещё жить хочется.
Молодой Доррей ругнулся и, не сводя с добычи взгляда, переставил ногу. А это он зря, смотреть, на что опираешься, нужно всегда. Летта вот заметила, что та ветка не покрылась листвой, значит, сухая она да хрупкая.
Раздался ожидаемый треск. Будь ветки, за которые держался Феррес руками, потолще, может, и удержался бы он, но, знать, не на его стороне сегодня удача, обломились сразу обе, и графский сын полетел вниз. С земли раздался сдавленный стон. Ещё бы, столько пролететь. Живой? Если стонал, значит, живой. Только чего же он не встаёт? Чего не понять, переломал кости, вот и лежит, болезный. Хорошо? Вроде бы и хорошо, уж теперь-то от него убежать труда не составит. Олетта стала осторожно спускаться вниз, в любой момент ожидая, что графский сын подскочит и схватит её за ногу. Последняя ветка.
– Эй, тэйн, ты чего?
Ответа не последовало. Острый слух уловил, как парнишка втянул сквозь зубы воздух. Живой, значит. Живой и гордый. Не плачет, не стонет, но ему точно больно, просто так сквозь зубы не шипят.
Спустилась на землю. Отскочила в сторону. Точно не притворяется, вон, как неестественно вывернута нога. Если бы глаза младшего сына графа были закрыты, Олетта бы преспокойно убежала. А что здесь такого? Это не она его преследовала. Она даже вернула ему то, что честно нашла. Вины её здесь нет. Сам полез, сам упал. Да, нужно уходить, так будет правильнее.
Но взгляд. Взгляд, полный боли и безнадёжности. Он понял, что его здесь бросят, и не собирался просить помощи. Шондик уже давно бы верещал. А этот гордый. Всё же, не зря говорят, что господа совсем другие. И что его гордость? Помогла?
Олетта резко развернулась на пятках и скрылась за деревьями. В лесу быстро темнело. Если сам не помрёт, дикое зверьё своё дело знает, даже мелкое безбоязненно нападёт на беззащитного. Летта припустила что есть мочи, как будто не она совсем недавно поранила колени и осталась почти без сил.
***
Окна замка сияли праздничными огнями. Веселятся господа. А господский сын, один из тех, кто завтра должен был пойти в Долину предков, доживает последние часы.
Спать. Можно спокойно пойти спать, в бельевой уже точно к этому времени никого нет, чего там работницам в потёмках делать.
Олетта постояла у двери во владения прачек, успела порадоваться, что там тихо, и развернулась. Подошла к разряженному лакею, замершему у входа в коридор, ведущий в господскую часть замка, и буркнула:
– Скажи господам, что их младший сын в лесу. Ранен.
Всё, можно спокойно уходить и ложиться спать, её совесть чиста.
Олетта даже не успела дойти до бельевой, как её нагнал один из стражников и куда-то потащил. В другой раз она обязательно бы рассмотрела богатое убранство коридоров, которыми её вели. Да тут даже зеркала есть! Вот бы остановиться да заглянуть хотя бы в одно. Куда там, совсем не для того, чтобы любоваться в зеркалах, тащили дворовую девчонку в господские комнаты. Вот знала же, что нужно молчать, а теперь ничего хорошего и ждать не стоит.
– Где он? – тэйн граф лично удостоил Олетту высокой чести. – Где мой сын?!
Как же в туалет захотелось. Вспомнился дурачок Ловс. Может, сделать лужу? Здесь и сейчас верилось, что от страха это можно очень даже запросто. Даже язык шевелиться отказывается. Стражник толкнул пойманную жертву в шею, отчего девочка пролетела вперёд и упала на четвереньки. Слегка подсохшие ранки на ладонях опять принялись кровоточить, пачкая богатый хозяйский ковёр. Теперь точно пришибут.
Его светлость подскочил к Олетте, склонился, протянул руку. Какие же у него кулачищи. Здесь сжимайся, не сжимайся, ничего не поможет. И без магии убьёт. Не ударил.
– Где мой сын? Говори!
– В-в-в л-лесу, – это всё, что удалось выдавить.
– Сильно ранен?
– Н-не знаю.
– Вели приготовить коня, – это тэйн граф приказал уже стражнику. – Покажешь дорогу, – а это, можно не сомневаться, было сказано Олетте.
Да чтобы она хоть ещё раз связалась с господами! Нет, если выживет, то на господские территории ни ногой. Ни на плац, ни даже в парк. Спрячется на кухне и днями и ночами там будет пропадать, лучше уж Тощая Ингра, чем господа.
