Один шанс на соблазнение

Ее горячность явилась для него приятным сюрпризом. По сути, сюрпризом стало для него все то, что она сделала. Она была прекрасна: шелковистые золотистые волосы, перекинутые на плечо, гладкая кожа, белизну которой подчеркивало голубое платье, пьянящий аромат духов. Ему безумно хотелось прижать к себе эту женщину, но, понимая, что такой возможности нет, он решил действовать по-другому: приоткрыв рот, он языком провел по ее губе.

Стелла на мгновение замерла, а потом разжала зубы. Данте поспешил укусить ее за нижнюю губу, правда, несильно. Просто для того, чтобы узнать, как она поступит.

Она отдернула голову и сердито посмотрела на него. Ее щеки залил румянец.

– Черт бы тебя побрал, – пробормотала Стелла.

– Почему? – хрипло спросил Данте. – Потому, что я не дал тебе сделать то, что ты не хотела делать? Потому, что ты не стала убийцей?

Вместо ответа, Стелла впилась в его губы жарким, жадным поцелуем.

Данте сразу стало ясно, насколько она неопытна, однако, несмотря на это, он почувствовал в этом поцелуе ее гнев и страсть, и от этого его интерес только усилился. Ему и раньше доводилось иметь дело с неопытными девушками, хотя он и старался держаться подальше от них. Доводилось ему сталкиваться и с гневом, и со страстью. Но такого, чтобы все три аспекта – гнев, страсть, неопытность – соединились в одной женщине, еще не было. Причем в женщине, которая едва не пристрелила его.

Хотя все это только усиливало его возбуждение, он сохранял здравомыслие и понимал: неопытность – это признак того, что женщина уязвима, какой бы хладнокровной и сильной она ни старалась казаться. Однако уязвимость не умаляла его интереса к ней. Он пытался понять, почему его упоминание о душе заставило ее опустить пистолет. Еще он пытался понять, почему она, осознав провал своей миссии и впав в ярость, не пристрелила его, а поцеловала.

– Котенок, – произнес он, едва касаясь ее губ, – ты точно знаешь, что ты делаешь?

В ответ она снова укусила его, на этот раз сильнее. Желание, охватившее Данте, было настолько жарким, что у него перехватило дыхание. Он был вынужден признать, что давно женщина не вызывала у него таких эмоций, но, сказал он себе, он не допустит, чтобы она легко получила желаемое.

– Солнышко, если тебе так хочется, придется попросить, – заявил Данте, отстраняясь от нее.

Стелла сердито фыркнула и попыталась снова поцеловать его, но он плотно сжал губы. Она подняла голову. В ее глазах пылал огонь ярости, щеки разрумянились. Она ничего не говорила, просто долго смотрела на него, затем выпрямилась и отошла от кровати.

Данте догадался, что она приняла какое-то решение. Эта женщина с каждой секундой все больше интриговала его, и ему не терпелось узнать, как она поступит дальше, как ответит на его вызов.

Очаровательная тюремщица молча стояла посреди комнаты, затем спустила с плеч бретельки, и шелковое платье медленно стекло на пол к ее ногам. Она предстала перед Данте в белых кружевных трусиках.

Такого он не ожидал. Но он не жаловался на такой поворот событий. Ни капельки.

За свою жизнь он повидал немало красавиц, однако сейчас его ошеломила не красота тюремщицы, а то, как величественно она выглядела: гордо поднятая голова, прямая спина и вызов в глазах. Она словно призывала его разорвать путы и приблизиться к ней. Пасть перед ней на колени.

У Данте учащенно забилось сердце, боль в паху стала нестерпимой. Он едва не задергал руками, но ему удалось в последнюю минуту восстановить контроль над собой.

– Ты так просишь? – осведомился он. – Если это просьба, то очень убедительная.

Стелла промолчала и медленно сняла с себя трусики. Они упали на пол, и она вышла из них.

Данте был потрясен, когда увидел, что внизу живота волосы у нее тоже золотистые. У него даже закружилась голова.

«Да что с тобой такое? Ты на себя не похож. Это не в твоем характере – так желать женщину».

Сейчас ему хотелось ощутить на себе ее руки, почувствовать прикосновение ее обнаженного тела. Оказаться внутри ее. И побыстрее.

Все эти желания озадачили его. Он не хотел чего-либо хотеть. От злости на самого себя он заскрежетал зубами. Ему должно быть безразлично, поцелует ли она его, прикоснется ли к нему! Для него это не должно иметь никакого значения!

«Но если для тебя это не важно, почему ты все еще подумываешь о том, чтобы отказать ей?»

У Данте не было ответа на этот вопрос.

– Слушай, котенок, не стой там без дела, – как можно небрежнее сказал он. – Подойди поближе и дай мне взглянуть на тебя.

Вероятно, Стелла услышала напряженные нотки в его голосе, – на ее лице отразилось нечто сродни удовлетворению. Она неспешно подошла к кровати и окинула Данте изучающим взглядом. Увидев бугор у него под брюками, она очаровательно покраснела, однако глаз не отвела.

Данте будто пронзила молния.

Да что она вытворяет с ним!

– У меня встает на любую женщину, – с деланой беспечностью сказал он. – Так что твоего обнаженного тела мало, чтобы хорошенько возбудить меня.

Она пренебрежительно усмехнулась:

– А кто говорит, что я хочу возбудить тебя? Может, я просто хочу поиграть с тобой.

Вот хитрюга. Значит, сейчас будет борьба за власть? Она видит, в каком он состоянии, и наверняка решила воспользоваться своим преимуществом. Это ясно как день.

Что ж, пусть попробует. Может, ему и будет трудно сохранить хладнокровие, но он мастер в постельных сражениях за власть. Даже прикованный за руки и за ноги.

– Совершенно очевидно, что я не стану возражать, – сказал он. – Только предупреждаю: если тебе так хочется поиграть, ты должна знать, на что идешь.

– А кто сказал, что я не знаю? – Она вытянула руку и погладила его обтянутый тканью брюк бугор.

Данте едва не застонал от сладостного ощущения, но быстро взял себя в руки и бесстрастно посмотрел на Стеллу. Она неопытна, что отлично доказал ее поцелуй. Он обычно не использовал неопытность в своих интересах, однако сейчас, при сложившихся обстоятельствах, нищие, как говорится, не выбирают.

– Ты, дорогуша, должна знать, во что ввязываешься. Маленькому котенку будет трудно одолеть меня.

Стелла опять погладила его возбужденную плоть.

– Ты слишком дерзок для мужчины, прикованного наручниками.

– А ты слишком уверена для девственницы.

Она стала пунцовой и отвела взгляд. Данте был очень доволен собой. Во-первых, его догадка оказалась верной, а во-вторых, он прав насчет ее неопытности. Он наверняка первый мужчина, к которому она прикасается таким вот образом. И вообще, он наверняка первый мужчина, перед которым она разделась.

Он всегда сторонился девственниц, да и девственницы не стремились завязать с ним отношения, однако сейчас ему почему-то было приятно от мысли, что именно эта женщина – девственница. Ему это очень нравилось.

Девственница с пистолетом. Гм… чрезвычайно интригующе.

– Не смущайся, дорогуша, – сказал он, пристально глядя на нее. – Я тоже когда-то был девственником. – Хотя, если честно, он уже не помнил, когда и как лишился девственности.

Она довольно долго молчала, потом вдруг вскинула голову, быстро забралась на кровать и села верхом на своего пленника. Данте даже сквозь одежду ощутил, как горяча ее кожа.

Милый, милый котенок.

Она наклонилась над ним, и у него пересохло во рту, когда он перевел взгляд на ее покачивающиеся груди. В этой женщине не было ни капли робости – во всяком случае, Данте этого не видел.

– Я не смущаюсь. – Она потянулась к верхней пуговице его рубашки. – С какой стати?

Данте улыбнулся.

– Действительно, для этого нет причин. Но если тебе так хочется поиграть со мной, предлагаю сначала выучить правила игры. – Он сделал паузу. – Ты же не хочешь проиграть с первой попытки, ведь так?

На одно короткое мгновение в ее глазах промелькнуло сомнение. И тут же исчезло.

– Но я не собираюсь проигрывать, – холодно произнесла она, расстегивая пуговицы одну за другой. – Пусть я и девственница, но я не тупица. Мужчина – это просто мужчина. – Она оперлась ладонями на его голую грудь. – Вы сами сказали, мистер Кардинали: вы в моей власти. И вы ничего не можете с этим поделать.

Данте от души расхохотался, и Стелла наслаждалась звуком его голоса. Ей нравилось чувствовать под ладонями его крепкое тело, однако она понимала, что это неправильно. Все должно было пойти по-другому. Она кусала его, прикасалась к нему, чтобы подразнить его тем, что ему недоступно. Чтобы доказать ему свою власть над ним и наказать его за то, что она потеряла самообладание.

Однако получилось так, будто она наказала саму себя.

Она не ожидала, что укус разожжет в ней такой огонь. Не ожидала, что его губы окажутся такими мягкими и вкусными, как темный шоколад, или выдержанный виски, или все семь грехов, соединившихся в один.

Она не ожидала, что он будет вот так смотреть на ее обнаженное тело и что она будет пылать под его взглядом. Не ожидала, что прикосновение к его возбужденной плоти будет доставлять ей такое наслаждение.

Не ожидала она и того, что у нее внутри поднимется такая неутолимая жажда.

Чтоб ему провалиться!

«Во всем виновата ты сама».

Это правда. Именно она решила укусить его, потом поцеловать, потом раздеться перед ним и прикоснуться к нему. А сейчас она вообще сидит верхом на нем, подвластная своему желанию.

Такое не должно было случиться. Сексуальное желание – это еще одна слабость, которую она изгнала из своей жизни. Только вот уж больно гладкая у него кожа под ее ладонями, уж больно красиво перекатываются мышцы. И ей ужасно хочется на себе проверить, насколько он силен, хочется впитать в себя его жар.

– Бедный котенок. – Его низкий голос прозвучал хрипло, в нем слышалось удивление. – Ты ведь не понимаешь, да? Это не я в твоей власти. А ты в моей.

Что за дерзость – говорить такое, когда лежишь прикованный к кровати! И все же…

Стелла чувствовала, как его власть проникает в нее, подстегивает страсть и вынуждает ее дать волю этой страсти. Ее дыхание участилось.

«Ты слаба. Ты всегда была слабой».

Стелла выкинула эту мысль из головы. У нее есть только один ответ, и он состоит в том, что она должна быть сильной. Ей придется быть сильной, если она хочет преодолеть то настоятельное желание, подталкивающее ее к капитуляции.

Ведь Данте Кардинали казался таким простым. Ведь она считала, что им движет исключительно поиск удовольствий, что он раб любого милого личика, оказавшегося у него на пути.

Получается, что раб не он. А она.

– Нет, – прошептала она скорее себе, чем ему, – я ни в чьей власти.

– Тогда докажи это. – Его глаза задорно блеснули. – Слезь с меня и отойди от кровати. Надень платье и уйди.

Он приподнял бедра. Стеллу пронзило будто молнией, и она не смогла сдержать тихий стон.

– Давай, – хрипло проговорил он. – Если думаешь, что у тебя получится, – давай.

У нее получится. Обязательно получится.

Данте стал ритмично двигаться под ней, и она вся затрепетала. За прошедшие полгода она во многом отказывала себе, чтобы стать лучше и сильнее, чем та девчонка, что предала собственного брата и способствовала его заключению в тюрьму. Отказывала она себе и в физических удовольствиях. Она считала, что не лишает себя чего-то особенного, но…

«Слезай с него. Уходи. Отвергни его. Ведь ты именно так и собираешься поступить, да?»

Конечно да. И она слезет с него. Вот прямо сейчас.

Только…

Ей хотелось и дальше чувствовать под ладонями его тело, ощущать его ритмичные движения, которые буквально загипнотизировали ее.

«Ты должна что-то сделать».

Он рассчитывает, что она не слезет. Это же очевидно. Он уверен, что она так и будет сидеть на нем, останется в его власти. Что все будет так, как он сказал. Лишь потому, что другого не допустит ее тело. Получается, что она должна сделать что-то еще, чтобы доказать свою силу.

Сдвинувшись немного ниже, Стелла дрожащими руками принялась расстегивать его брюки. Когда ее пальцы обхватили его пенис, большой, твердый и горячий, она ошеломленно заморгала.

– Стелла. – То, как он произнес ее имя, напоминало голодный рык мощного хищника. – На твоем месте я бы этого не делал.

Но было поздно. Назад дороги не было. Если бы она пошла на попятный, вечер превратился бы в еще большую катастрофу, а она бы вскрыла всю глубину своей слабости.

Стелла подняла голову и посмотрела Данте в глаза.

– Что ты хочешь, чтобы я доказала?

Не дожидаясь ответа, она приподнялась над ним и стала медленно опускаться на его пенис.

Ощутив его внутри себя, Стелла испытала непередаваемый восторг. Она не почувствовала никакой боли, лишь небольшое напряжение во влагалище, которое заставило ее издать тихий вскрик.

Улыбка исчезла с лица Данте, и, когда Стелла полностью опустилась на него, он издал горловой звук. Повинуясь наитию, она задвигалась. Желание побуждало ее двигаться все быстрее и быстрее, она приподнималась и опускалась в каком-то чарующем ритме. Данте молчал, его бедра двигались в унисон с ее. Оба, не отрываясь, смотрели друг на друга, и пружина наслаждения внутри их стала стремительно раскручиваться, устремляясь к свободе.

Для Стеллы вселенная сузилась до двигавшегося под ней тела. Она не представляла, что соитие может быть таким, что внутри ее может гореть такой жаркий огонь, что страсть бывает такой сильной. Что желание утолить эту страсть может быть таким непреодолимым.

В помещении было прохладно, однако Стелла покрылась испариной. Она двигалась вместе с Данте, интуитивно подстраиваясь под задаваемый им ритм, и вместе с ним неслась к яркой звезде, которая все время оказывалась вне досягаемости.

– Возьми себя, – проговорил он. – Вот прямо сейчас.

Она без колебаний подчинилась ему и сунула руку между бедер. Новое ощущение подействовало на нее как взрыв бомбы. Закричав, она запрокинула голову и почувствовала, как все ее тело напряглось, и в следующее мгновение ее окатил острый исступленный восторг.

Когда восторг схлынул, Стелла рухнула на Данте. Прижимаясь щекой к его груди, она думала, что он напоминает нагретую солнцем скалу. Закрыв глаза, она вслушивалась в мощные удары его сердца. Биение его сердца почему-то успокаивало ее так же, как мерный плеск морских волн…

– Котенок, – произнес Данте Кардинали.

Успокоение растаяло, как снег, и оставило после себя холод и сомнения. Опершись на дрожащие руки, она приподнялась и заглянула ему в глаза.

«Что ты наделала? Ты же должна была убить его, а не играть с ним в игры. И ты точно не должна была спать с ним».

Стыд навалился на нее и лег на плечи тяжелым грузом. Это было ошибкой. Ужасной, страшной ошибкой.

– Стелла, – сказал Данте.

Она больше не могла находиться в этой комнате, среди руин своей миссии, свидетельств своей слабости.

Быстро скатившись с него, она спрыгнула с кровати, подобрала платье, трусики и маленький клатч и поспешила к двери. Ноги плохо слушались ее, они казались ватными.

– Стелла, – повторил Данте, на этот раз с большей настойчивостью.

Она не обернулась. У нее не было сил смотреть на него.

Открыв дверь, она выбежала в коридор, а Данте все звал и звал ее.