Чёрный парад
Двадцать дней без общения… оказалось, это не так весело, хотя раньше я грезила о безлюдной тишине, и чтобы все меня в покое оставили. И из философии того же Лу: некоторые мечты лучше мечтами и оставить, а то в реальности оно как-то не очень приятно. А иногда даже невыносимо.
Актер заявился на двадцать первый день заточения.
Сначала зашла моя охрана, согласно ежедневному распорядку, вот только подносов с едой было три, причем на третьем высилась бутылка вина и два сверкающих бокала. Это заинтересовало, но не настолько, чтобы задать вопрос, я уже поняла и приняла всю тщетность попыток. А потом появился Актер и надобность в вопросах отпала.
– Говорят, ты не даешь парням расслабиться, – вместо приветствия пожурил он и прошел к столу. Деловито снял еду с подносов, расставил тарелки и даже салфетки разложил. Открыл вино, разлил его по бокалам и отодвинул стул, приглашая меня… думаю, отужинать. В последнее время стало сложнее следить за временем суток. Льющийся сверху свет не помогал, иногда мне казалось, что и темнота – это свет. Двадцать дней – мало, чтобы сойти с ума, но что-то со мной определенно происходило. Я злилась, очень злилась, порой даже мысли о побеге не могли унять растущую внутри ярость. Это все от безысходности и заточения в замкнутом пространстве.
Подумав, я прошла и села на предложенный стул.
Хотя изнутри меня разрывало от противоречий: с одной стороны, делить пищу с врагом – себя не любить, и лучше бы бутылку вина разбить о голову этого самого врага, с другой – уж очень хотелось узнать, что в мире происходит. А так уж вышло, что Актер сейчас – единственный источник знаний. Он явно пришел поговорить. И хорошо, я с ним поговорю. И уже потом придумаю, как использовать принесенную им бутылку.
Я схватила бокал вина, чтобы занять руки. Ужин (скорее всего, ужин), как и всегда, отличался изысканностью, в этом плане мой плен тянул на звание королевского. Кормили меня хорошо и всем, что я люблю. Актер, похоже, лично составлял меню, а может, пригнал сюда и повара.
Сам Хал за минувшие дни заметно поправился, сразу видно – его ужины мало чем отличались от моих. Лицо округлилось, он перестал напоминать мумию с запавшими глазами. Расцвел, окреп… к сожалению.
– Еще вина? – спросил Хал, заметив, что мой бокал уже пуст.
Я не ответила, он молча налил мне еще. Мы взялись за еду, и с каждым мгновением ситуация становилась все более напряженной. Хал ел спокойно, не скрежетал вилкой по тарелке, ничего такого, но я точно знала, что он в бешенстве. Со мной творилось нечто похожее: я пила вино, ковыряла рыбу, ничего особенного… но напряжение нарастало. Воздух вокруг загустел, казалось, он вот-вот заискрится. Тишина вокруг уже гудела, давила на уши. Я сжала вилку сильнее… накопленные за дни тишины эмоции требовали выхода.
Хал вдруг протянул руку и положил ее поверх моей. Он смотрел на меня внимательно и грустно, не представляю, о чем он думал, но почему-то его злость ушла на второй план.
– Давай для начала просто поужинаем, – сказал он тихо. – Хорошо?
– Хорошо, – медленно кивнула я. – Но чем мы займемся потом?
– Чем захочешь.
Я посмотрела на вилку в своей руке, а потом на эту невозможную, слишком красивую физиономию Актера, и широко улыбнулась. Думаю, Хал с успехом прочитал мои мысли.
– Все необязательно должно быть так, Ида.
– Ты вечно это повторяешь… а знаешь, что? Пошел ты! – я сбросила с себя его руку и вскочила на ноги. Стул позади жалко скрипнул: – Пошел ты! Ты… я думала, что смогу поговорить с тобой сейчас, раз уж ты заявился, но нет! Пошел ты, Актер! Я тебя ненавижу. Ты двуличная тварь, ничем не лучше Дарлана, так прекрати смотреть на меня печальным взглядом и нести чушь о том, как все должно быть.
– Я понимаю твой гнев, но позволь напомнить…
– Пошел ты! – меня несло, дни заточения обрушились сверху нестерпимым желанием все растоптать. – Ты – сволочь и разрушитель, готов кинуть на растерзание все Мертвоземье ради своего эго! И знаешь, что? Я всегда это видела. Когда что-то идет не по-твоему, все, конец, занавес! Пусть сгорит весь мир. И я, Судьи свидетели, знала, что все закончится цепью и грязным подвалом. Я знала. Надо было уже тогда отправлять тебя в Аннерам. Хотя нет, стоило оставить тебя в Низменности подыхать от пули Меллина.
Хал засмеялся, отодвинулся от стола и сложил руки на груди:
– В тебе погибает прекрасная драматическая актриса, Ида. Кто бы мог подумать? Подвал, цепи… я сам прочувствовал всю невыносимость твоего положения. В подвале и на цепях.
– Уходи, не хочу тебя видеть. Если ты думаешь, что длительное заточение и отсутствие человеческого тепла сделает меня более сговорчивой и открытой к тебе, как к единственному источнику общения, то можешь даже не мечтать.
– Внесу ясность: мне твоя сговорчивость больше не нужна. Судьи свидетели, я пытался, столько раз пытался, наступая на горло собственным принципам, но раз не сложилось… бывает, это жизнь. А здесь я… ты знаешь, почему я здесь. К тому же, каждая наша встреча может стать последней, эта мысль и толкает на странные поступки вроде визита сюда. И пусть мы давно уже друг другу все сказали.
Слова о «последнем визите» снизили градус эмоций.
– Что происходит, Хал?
Он ответил не сразу. Медленно встал, задвинул стул, убрал остатки еды на поднос, даже протер стол салфеткой, так старательно, словно от этого зависела его жизнь. Салфетку Хал тоже забросил на поднос и наконец повернулся:
– Ровно то, что я обещал. Твой принц сдохнет, без вариантов. Возможно, мне даже руки марать не придется, его свои же и придушат. Враги, значит враги, – он взял поднос и подошел к двери: – Боюсь, ты уже не сможешь ничего остановить. Он умрет, ты будешь жить. Мне все равно, где и с кем, и уж тем более я не собираюсь держать тебя здесь вечно… просто хочу, чтобы ты жива была.
– Но Мертвоземье…
– Устоит и зацветет лучше прежнего. Зависимость от Гранфельтских и их необыкновенной крови останется в прошлом.
Он подошел к двери, я бросилась следом и схватила его за локоть:
– Хал, Мертвые Земли – наш дом. Мой и твой. И тысяч других людей, это наша земля. Но нас слишком мало, чтобы устоять против чужаков. Подумай сам: даже если их армии ослабнут, их все равно банально больше. Намного больше. Со всех сторон больше! Что бы тебе ни обещали, это ложь, Мертвоземью все желают только смерти. Нас считают агрессорами, живыми мертвецами или еще хуже… никому не интересно оставлять нас в живых.
– Мертвые Земли не так слабы, как ты думаешь.
– Хал, не затевай войну, – я схватила его крепче, теперь боясь, что он уйдет, не дослушает. Гнев улегся окончательно, я вспомнила, насколько все это неважно. В этом деле слишком много личного, и именно личное привело к столь разрушительным последствиям. Но всегда можно остановиться. – Хал, умоляю. Ради меня. Подумай хорошенько: моя смерть связана с Александром, я пожертвую собой. А ты так упорно создаешь обстоятельства для моей жертвы.
Мою руку он скинул и ушел, больше не сказав ни слова.
Но я надеялась, что Хал задумается, что еще не слишком поздно. Хотя и прекрасно понимала: это попытка схватиться за соломинку, пути обратно уже нет, есть только слабая надежда, что все как-то разрешится, что мы не укатимся в бездну, а свернем где-то по пути. Но сейчас мы катимся напрямую, с огромной скоростью и только вперед. Раньше мы с Дарланом хотя бы пытались как-то извернуться, нам даже казалось, что все получается… но то была иллюзия. Самообман, в точности как сейчас, когда я пыталась вразумить Актера, который давно все решил. А мое мнение его никогда не интересовало.
Чувство бессилия – одно из самых худших.
В комнате стемнело, я легла поверх покрывала. О сне не могло идти и речи, раз за разом я прокручивала в голове минувшую встречу. Теперь, поостыв, я осознала, как глупо себя вела. Накопилось столько эмоций и невысказанных слов, столько сил и злости на собственное бессилие и невозможность сбежать, вот Хал и попал под раздачу. Опять все у нас криво, неправильно. Стоило поговорить с ним по-хорошему, убедить… да хотя бы прийти ко мне еще раз. А там, раз все у нас такое личное, кто знает. Хал не дурак, но там, где царят эмоции, разуму места нет, и я сама тому доказательство, не смогла встретить его с холодным рассудком.
В следующий раз буду готова.
Я предполагала, что он придет снова, просто не знала, когда. Мой повседневный распорядок не слишком изменился: прием пищи, ходьба по комнате и новые попытки совершить побег. Все попытки пресекались на корню.
Через несколько дней Хал пришел вновь, больше я не истерила и поблагодарила его за вино. Разговаривали мы тоже в основном о вине, так я узнала, что Актер предпочитает сухое, кисловатое, многолетней выдержки и желательно с виноградников северной части Даммартена. Полезная информация. В следующий визит мы обсудили погоду Мертвых Земель, а когда Хал пришел еще через день, темы для разговора вроде как закончились. Точнее, я пыталась поговорить о рыбных деликатесах, но Хал хмуро молчал, а после ушел, не попрощавшись. И пропал.
Стало ясно: хваленая женская хитрость – не мое. Один раз чудом схитрила и отправила Актера в Аннерам, второй раз вот не вышло. Интересно, что Хала отпугнуло? Обсуждение рыбных деликатесов или отсутствие скандалов с битьем посуды? Честно говоря, это и неважно, все равно за эти короткие встречи я поняла, что идея с нормальным разговором… скажем так, отличалась амбициозностью. Актер мне больше не доверял, умело выставлял границы, а обманщица я весьма средняя.
В любом случае, это был запасной план.
Зря я, что ли, так старательно готовилась к побегу.
Время пришло.
Мертвая земля умереть не может. Но ее состояние способно меняться под воздействием внешних сил. Это часто использовалось в садоводстве, когда издалека привозилась земля чужеродная, живая, и тонким слоем насаждалась сверху, чтобы мелкие растения чувствовали себя, как дома. Первоначальная реакция всегда была положительной: мертвая земля заражалась жизнью, в ней могли зарождаться процессы гниения, селиться насекомые, черви, но после все они дохли, потому что умирает только живое. И цветы тоже дохли, моментально. Это при первых экспериментах, разумеется. После ботаники Мертвоземья научились продлять жизнь растениям и выяснили, отчего они умирали столь быстро: все дело в контакте мертвого с живым. Этот контакт способен усилить жизненные функции, но при ошибочном использовании – только отнять.
Баланс важен – не зря старый Армфантен, основатель мертвой науки, так часто его вспоминал. Помнится, в учебные времена у нас даже игра была: один зачитывает дневники Хермана Армфантена вслух, другие пьют эль каждый раз, когда звучит слово «баланс». Дальше пары страниц дело редко заходило, ни у кого на свете нет такой выдержки. Даже под гнилостью.
Так вот, о балансе: пора послать его к Судьям.
Я насобирала земли в одну из рубах, щедро все полила кровью (пришлось извернуться, колюще-режущих мне не оставили) и спрятала куль в шкаф. Чуть позже открыла, пощупала землю: все еще влажная, но начала сохнуть. Непорядок, живое должно продержаться достаточно, чтобы создать нужный мне эффект. Я повторила трюк с кровью еще раз пятнадцать, две ночи подряд почти не спала, карауля сухость земли. Задремав под конец второй ночи, проснулась от резкого запаха. Даже глаза открыла с трудом, так воняло. Конечно, это из шкафа.
Баланс нарушился.
Приоткрыв дверь, я сразу ее захлопнула, глаза заслезились с новой силой. Не ожидала я столь мощного эффекта. И запах этот ничем не скрыть, да ладно запах, из шкафа вырвалось вонючее серое облако, отравив воздух. А ведь совсем скоро мне принесут завтрак… надо торопиться.
Я выбрала удобную одежду, переоделась. Разорвала старые брюки, тканью обмотала руки. От греха подальше, ведь кажется, я перестаралась с сюрпризом, себе бы не навредить случайно. Защитив руки, я вновь открыла шкаф, сдерживая тошноту, набрала гнилой уже земли и заняла позицию у выхода.
Долго ждать не пришлось: дверь отворилась.
Что ж, самое время использовать собранные наблюдения. Да и после пятнадцатой попытки побега парни откровенно расслабились, даже в этот раз отреагировали скорее смешками, заметив меня сбоку. Это промедление было мне на руку, ведь я уже не смеялась: что есть силы пнула первого охранника по коленкам (слабое место, не терпит ударов туда, что выяснилось во время седьмой попытки побега), он рухнул вниз и открыл противников следующих. Их слабые места я тоже изучила. В удивленные лица полетела гнилая земля, я оттолкнулась от лежащего внизу охранника и буквально втерла ядовитую субстанцию парням в глаза. Третьего ударила головой и добила уже ногой по тем же коленям.
Все произошло так быстро, что парни и понять ничего не успели, но скоро точно поймут, а терять преимущество я не собиралась. С ноги ударив по голове первого охранника (ему досталось меньше всех, он уже пытался встать), я вернулась в комнату и опять заглянула в шкаф. Неизвестно, есть ли в доме кто-то еще, но лучше считать, что есть. А к потасовкам все давно привыкли, что для меня хорошо, ведь моменты промедления играют на меня.
Зачерпнув горсть земли, я вернулась к парням. Один лежал без сознания, двое катались по полу, пытаясь оттереть глаза, а еще один почти встал. Я толкнула этого силача в грудь, прижала к стене и впихнула гнилую землю ему в глотку. От закашлялся и свалился на пол. Должен выжить. С остальными поступила так же. Взяла остатки земли и наконец покинула тюремную камеру, не оборачиваясь.
Меня держали в просторном двухэтажном доме, после короткого обхода выяснилось, что охранников было шестеро. Но с двумя оставшимися я справилась шутя, они сидели на диване спиной ко входу и нападения не ожидали.
Осталось понять, где я и как добраться до дворца.
Глава 4. Город
Только скалы и мрак. Хочется бежать, но бежать некуда. Земля мертва, начиная еще от прибрежного Аллигома, но настоящее Мертвоземье разворачивается где-то за скалами Аннерама, в этом нет сомнений. Там обитает сама тьма. Там не место даже мертвым.
Из личных дневников альтьера Бреэля Роткирхельта.
Мор. Я в проклятом Море!
Городок я узнала сразу, когда-то по долгу службы мы с Дарланом катались по самым дальним захолустьям, да и при жизни Роксаны многое удалось повидать, даже за пределами Мертвых Земель. И Мор… пожалуй, это самое неудачное место, где можно было оказаться. Мой побег рискует быстро закончиться, ведь Мор – это перевалочный пункт между столицей и городом при тюрьме Аннерамом. Это самая непопулярная часть Мертвоземья и дорога здесь всего одна, прямая, как стрела. И никуда не свернуть, по обе стороны только черная земля и размазанный низкими облаками горизонт. И дорога не только прямая, но и весьма длинная, на такой любого путника видно издалека, а о наезднике и говорить нечего. И нет сомнений: Актер подстраховался и здесь, он не мог не выставить своих людей где-нибудь на дороге, и дело не только во мне, способной сбежать, но и в Дарлане, способном меня найти при желании. В общем, конвой на дороге будет и как-то придется его обходить.
При условии, что меня не поймают в ближайшее время.
Я накинула на голову платок, обернула его вокруг шеи и как могла спрятала лицо. Дом, в котором меня держали, находился в стороне от главных улиц города, вокруг много открытого пространства. Заметить одинокую фигуру – раз плюнуть, и никакой платок не спасет, поэтому я и заторопилась в сторону центральной площади. Там должны быть люди, затеряюсь в толпе и после подумаю, как быть, как отсюда выбраться.
Мне повезло, до спасительной подворотни я добралась без приключений. Встала на углу, прижалась спиной к кирпичной кладке чужого дома и выдохнула. Где-то вдалеке слышались человеческие голоса. Я закрыла глаза, впитывая шум города. Мой плен не назвать ужасным, подвала и цепей не было, но как я радовалась простым городским звукам! До слез радовалась. И надышаться не могла. Запах свободы ни с чем не сравним.
Теперь главная задача – продлить эту радость и не попасться.
В Море кипела жизнь, навстречу мне то и дело попадались люди. На меня смотрели с любопытством, несколько женщин неуверенно склонили головы, приветствуя. Поначалу это испугало: неужели и здесь меня знают в лицо как «женщину Актера»?! Неужели и здесь перед ним трепещут? Но потом до меня дошло: дело в одежде, она с головой выдавала во мне альтьеру. В итоге я свернула на чей-то задний двор, собираясь выпачкаться, но по пути пришла идея получше: зря, что ли, я училась замки взламывать. Правда, и взламывать ничего не пришлось: я понаблюдала за окнами случайно выбранного дома, а после прямо в окно и залезла. Внутри никого не оказалось, я спешно открыла чужой шкаф и переоделась. Выбралась так же через окно, свою одежду свернула тюком и прихватила с собой, чтобы выкинуть по дороге.
Замечать меня сразу перестали, никаких приветствий и заинтересованных взглядов.
На площади что-то происходило. Городское собрание. Человек стоял в центре, у памятника Ромулану Морландеру (не зря город называется Мор) и что-то воодушевлённо вещал, размахивая руками. Я пыталась его расслышать, но до меня долетали лишь отдельные слова, слишком много людей вокруг, все галдели и что-то яростно обсуждали. Вперед тоже пробиться не удалось, ведь таких же желающих оказалось предостаточно.
– Что происходит? – спросила я у стоящей по соседству женщины.
Она на меня даже не взглянула, но ответила:
– Что, что… как всегда, стращают нас. Готовят к худшему, предлагают приютить беглецов из Аллигома. Мол, скоро, совсем скоро они все здесь будут. Вот только что значит «скоро»? Уж столько дней стращают, а никого из Аллигома и нетушки. Странности творятся.
Беглецы из Аллигома? Внутри все похолодело от ужаса. Аллигом граничит с Равнсвартом с одной стороны и с Даммартеном – с другой. Аллигом – самая уязвимая часть Мертвоземья, именно поэтому живущие там всегда были готовы бежать из города, многие дома предусматривали пути отхода. Но это было очень и очень давно. До Роксаны. Я готовилась к похожим новостям, но все равно услышанное застало врасплох.
– Аллигом захвачен?
– Да кто же это знает, милочка. Может, нам все врут? Уж коли на Аллигом наш позарился бы кто, его величество Александр разве сидел бы во дворце сиднем трухлявым? Давно бы Аллигом заполонили мертвые. Как в сказке про бессмертного королевича-повелителя тьмы.
– Это если наш королевич так может, – прошептал стоящий рядом с женщиной старик. – Сколько живу на свете, ни одного мертвого в глаза не видел! Может, и нет их вовсе, мертвецов-то страшнющих? И не встают они воевать по чужому приказу? Если подумать, звучит-то сказочно. И ладно бы мертвые ходили по улицам ежедневно, глазам всегда можно поверить, но одним голым слухам…
За такое заявление старик получил подзатыльник:
– Чего несешь, юродивый?! Ты не видел, а вот мать моя все видела. До самого ухода в Посмертье только об этом и рассказывала, хорошей ей службы… Мать моя все видела: и Роксану, королеву ушедшую, и супруга ее, северного красавца Храбихильдора, и Армию нашу непобедимую, что шла за королевой нога в ногу. И с чего бы сыну отличаться от собственной матери? Нет, Александр наш король, наш повелитель мертвой Армии! Так что поговори мне тут… а мертвые услышат даже твой шепот, дурак ты старый! На Суде, поди, спросят за такое!
– Ну не знаю, не знаю…
Я выбралась из толпы. Вот и новости, коих я так жаждала, сидя в заточении: все плохо. Без сомнений, в Аллигом вторглись. Не знаю, с какой стороны, может, сразу с обеих. Вторжение пока не зайдет дальше, на несколько месяцев чужаки осядут на мертвых землях, чтобы привыкнуть и вернуть способность сражаться. И вот тогда все станет окончательно плохо. Значит, у меня примерно несколько месяцев. Возможно, и меньше, неизвестно ведь, как пойдет адаптация у настоящих воинов. И как давно они на мертвых землях. Вдруг все то время, что я сидела под замком, с той самой театральной ночи? Слухи до Мора могли идти долго, а это значит… времени совсем мало.
Армия принцессы из Дивоса была бы кстати. Интересно, что с ней?
– С вами все в порядке? – чужой голос выдернул из размышлений.
– Да, конечно.
– Уверены? Не стоит плакать, все будет хорошо.
– Я не… – хотела сказать, что не плачу, что еще за глупости, но поняла, что щеки намокли от слез. Я слишком любила Мертвоземье, чтобы принять новости совсем без эмоций, пусть даже эти новости и были очевидны. Но знать, что будет, и услышать – разные вещи.
– Все будет хорошо, – глупо повторила я и улыбнулась незнакомцу.
Он неуверенно кивнул и отошел.
А мне пора выбираться из Мора.
Я вытерла лицо, проверила карманы: из дома, что так щедро поделился со мной одеждой, я вытащила и несколько монет, пообещав, что в будущем верну в десятикратном размере. Монет должно хватить на дорогу до города при тюрьме. Это в противоположной от дворца стороне, но в Аннераме я надеялась встретить кого-то из королевской полиции. С людьми Дарлана добраться до столицы будет проще, чем в одиночестве. И охрана Актера наверняка сторожит въезд в Мортум, к чему им контролировать не самый интересный Аннерам… по крайней мере, на это я надеялась.
Очередной созданный на коленке план.
Монет действительно хватило, уже затемно я ступила на темную землю города при тюрьме. Ветер завывал здесь особенно сильно, до странного гула вдалеке, я схватила себя за плечи и поспешила скрыться в городских проулках. Дорога, полная тревог и страха быть пойманной, изрядно меня вымотала, к тому же, на ночь глядя искать полицейских – плохая затея, можно нарваться на неприятности и себя раскрыть. Я побродила по пустым улицам, думая, как быть, и в конце концов влезла в знакомый дом. Именно здесь я обнаружила альтьеру Биргитт Арфмантен, которая пряталась от людей и подозрительных взглядов. Альтьеру, которая умерла. Кажется, это случилось лет сто назад, не меньше.
Дом пустовал, на это и был расчет. Быстро обыскав кухню, я нашла банку с сушеной гнилостью и через силу проглотила несколько ложек, запив их водой. Тошнота подкатила к горлу, но можно перетерпеть. Сила мне понадобится, кто знает, как все будет завтра… руководствуясь этой мыслью, я поднялась на второй этаж, нашла гостевую спальню и легла. Сон не шел из-за страха быть обнаруженной. И пусть я проявляла осторожность, пусть путь в Аннерам – не самое очевидное решение, но все же… засыпать было страшно.
Я повертелась еще немного и встала. В коридоре и на лестнице рассыпала битое стекло, вернулась в комнату и пододвинула тяжелый комод к двери. Выглянула в окно – все тихо, только ветер завывал как ненормальный. Поспать надо. Я опять легла и заставила себя закрыть глаза, но сама вновь начала прислушиваться к каждому звуку. Уровень тревожности, который Лу бы не оценил, старик всегда выступал за холодный рассудок и выверенные действия. Надо отдохнуть – создаешь необходимые условия, ложишься и отдыхаешь. Потом встаешь и идешь дальше.
Думая о Лу, я наконец уснула.
Проснулась как от толчка, показалось, что стекло в коридоре хрустнуло. Затаив дыхание, я некоторое время лежала на кровати, но хруст не повторился. Значит, точно показалось. Но из комнаты я все равно выходила с осторожностью, готовая биться до последнего, лишь бы не угодить обратно в заточение.
Улицы Аннерама по-прежнему пустовали, даже в окнах домов никто не мелькал. Не хватало только сухой травы, что перекатывалась бы под ногами от сильного ветра, врезалась в дома и катилась дальше.
Встретить людей Дарлана в самом городе я даже не надеялась, сразу отправилась в сторону тюрьмы. Здание, зажатое между суровыми лысыми скалами, более походило на вход в Посмертье, чем на место, в котором могут обитать живые люди. Тюрьма Аннерама и сама напоминала острую неприступную скалу. Во все времена здесь держали сивилл, предателей и убийц знатных кровей, и даже сотрудников Храма, что отвернулись от высшей цели. В городе таким людям делать нечего, слишком легко сбежать, потому и появилось это жуткое строение на краю мира.
На входе никого не было.
У меня сложилось впечатление, что во всем Аннераме из живых только я сама. Впечатление ложное, ведь даже вчера я приехала сюда не одна. Но все равно безлюдность напрягала: вдруг за время моего заточения все изменилось настолько? Вдруг в Аннераме теперь никого и нет? Вдруг…
– Здесь нельзя находиться, – суровый голос раздался справа. Ко мне спешил мужчина в форме тюремной охраны. Его шаги, поначалу глухие, по мере приближения превратились в гулкий грохот, звук отражался от пустых стен и зависал где-то под потолком.
– Зачем вы здесь? – спросил мужчина, оглядывая меня с ног до головы. Почтения на его лице не прибавилось, альтьеру он во мне не признал, спасибо украденному наряду. – Посторонним не место возле тюрьмы.
– Я ищу кого-то из королевской полиции. Срочно.
– В городе есть полицейские. Если на месте никого, дождитесь…