Ладья-UT

– Ну так вот, Валя, – начал генерал – мы предполагаем, что Ладья готова и может использоваться просто исходя из худшего сценария… и некоторых других соображений. А видели мы только четыре запуска вот почему: как ты наверное знаешь, мы наблюдаем космос с помощью Системы Контроля Космического Пространства, так называемой СККП. Система эта состоит из радаров, компьютеров, и оптико-электронных комплексов. Зачем радары – понятно. Компьютеры нужны чтобы траектории спутников считать. А опто-электронные комплексы это… Ну, грубо говоря, это просто красивое название телескопов, смотрящих не на звёзды и всякие там Марсы с Юпитерами, а на спутники на орбитах.

Система эта в первую очередь наблюдает именно спутники, то-есть, объекты на орбитах. Ладья же на орбиту никогда не выходила, Ладья, она ведёт себя скорее как баллистическая ракета, как недо-спутник если угодно, и в поле зрения СККП собственно и не попадала. Понятно излагаю?

Аверин опять кивнул. До сюда всё и правда более-менее просто. Есть у нас система обнаружения спутников, но Ладья – не спутник, вот эта система её и не видела никогда.

– Вот и славно – деловито сказал Шеф – Тогда продолжим. А попадала Ладья в поле зрение СПРН – Системы Предупреждения о Ракетном Нападении. Эта система, как известно, состоит из двух эшелонов – по-простому, из двух подсистем. Первый эшелон – это спутники, засекающие старт ракет с территории США, и с акваторий – в смысле с подводных лодок в океанах. Засечка стартов производится по характерному излучению факела разгоняющейся ракеты.

Второй эшелон СПРН – это наземные радиолокационные станции, которые видят ракеты на подлёте к территории России. И направлены эти радары так, чтобы смотреть на ракето-опасные направления, то-есть туда, откуда что-то может прилететь и по нашей территории ударить. Естественно, никто не будет пытаться на испытаниях запускать Ладью так, чтобы она над нашей территорией пролетела и оказалась в нашем воздушно-космическом пространстве, по-этому и в поле локаторов Системы Предупреждения о Ракетном Нападении она попала только четыре раза, да и то «в краешки». Тревога ни разу не объявлялась, потому что траектория не была направлена в нашу сторону, да и цель не вела себя так, как обычно ведёт себя атакующая баллистическая ракета. Например, не отстреливала ложные цели для преодоления Противо-Ракетной Обороны, да и отделения первой ступени не было. Скажу больше, первые два раза цель эта вообще принималась за помеху, за неисправность оборудования, потому что больше всего это было похоже на ветряную мельницу в космосе. Уж слишком цель была большая, и слишком неправильная. Все четыре баллистических траектории начинались примерно из центральной части континентальных США. Примерные координаты стартов, если понадобится, есть. Заканчивались же траектории в разных, ничем не примечательных местах, конечно же всегда над нейтральными водами. Впрочем, нет, вру. Один раз место всё же было примечательным – траекторий закончилась в Тихом Океане, совсем рядом с Тайванем, и именно она, Валентин, самая неприятная.

Аверин понимающе кивнул, впрочем, довольно слабо представляя себе в чём неприятность именно такой траектории, и надеясь, что продолжение воспоследует. Однако Сергей Петрович не спешил. Круговыми движениями покачивал в руке кофейную чашку, словно стараясь размешать сахар получше, и поглядывал изучающе на Валентина Борисовича поверх очков. Делал вид что с мыслями собирается, а сам наверняка ждал что ученик проявит чудеса смекалки, и сам догадается, в чем же это такая особая неприятность прыжка Ладьи к Тайваню.

И рад бы Аверин порадовать старика, но догадка не приходила. Уж извините, но кому-то – оперативная работа, а кому-то – космические технологии. С оперативной точки зрения появление Ладьи у Тайваня нам вроде бы ничем не грозила. Оставались стратегическая и техническая точки зрения. Шефу-то хорошо, он и сам говорит, что последние двое суток провёл за беседами с военными и людьми из оборонки, вот и видны генералу угрозы от Тайваньского прыжка как на ладони. А вот Валентину Борисовичу ничего не придумывалось. Оставалось сидеть с чрезвычайно внимательным видом, и делать вид что не замечаешь намёки шефа на то, что неплохо бы и самому догадаться и догадку озвучить.

– Как ты наверное знаешь, космические корабли проще запускать с запада на восток – по вращению Земли. Тогда скорость вращения прибавляется к скорости корабля. – наконец-то продолжил генерал. – Именно по-этому все стремятся располагать космодромы как можно южнее, ближе к экватору – там скорость вращения Земли больше всего, ни много ни мало – три скорости звука. Можно конечно стартовать и против вращения Земли, но тогда скорость планеты будет отниматься от скорости корабля, соответственно ракета должна быть мощнее. Так вот, с учётом траектории «Тайваньского прыжка» получается, что Ладья может летать в любую сторону, как по вращению, так и против, мощности у неё хватит. Это значит, что Ладья теоретически может войти в воздушное пространство России с любого направления. Что серьёзно усложняет задачу перехвата. Теперь понятно?

– Понятно. – сказал слегка пристыженный Аверин. – Можно вопрос по ходу? А может Ладья совершать два прыжка подряд? Ну например, прыгнуть к Москве, ударить, и прыгнуть обратно?

– Этого, Валя, мы не знаем. Понимаю почему ты спросил – интересуешься, каким образом Ладья вернулась в Штаты после прыжков? Мы не знаем как вернулась. Обратных прыжков не зафиксировано, то-ли потому что их не было, то-ли потому что траектории этих прыжков проходили за пределами наблюдаемых областей. Однако, даже если Ладья не может совершать более одного прыжка, то наверняка может после единственного прыжка действовать как самолёт, что уже само по себе весьма неприятно. Объяснять надо?

– Нет, Сергей Петрович, это тоже понятно. – ответил Аверин, позаботившись о том чтобы окурок в пепельнице не дымил. Конечно, чего уж понятнее, перепрыгнет эта дрянь противо-воздушную оборону как баллистическая ракета там, где противо-ракетной обороны нет (а её считай нигде нет кроме Москвы) да и начнёт действовать как бомбардировщик. – Ещё маленький вопросик. Мы считаем Ладью носителем ядерного оружия?

– А это, Валентин, и не важно. Судя по габаритам, ядерное оружие Ладья нести может, но не любим мы её как раз в безъядерном варианте. – Сергей Петрович посмотрел на Аверина, и увидев удивленно воздетую бровь, продолжил: – В ядерной войне Ладья ничем не лучше обычной баллистической ракеты, а если и лучше, то не на много. Если уж начнётся обмен ядерными ударами «со всей дури» – уже неважно будет. А вот в обычном конфликте, пока до ядерного смертоубийства не дошло, Ладья очень опасна. Верней, конечно, не одна Ладья, а флот из пары десятков таких. Они смогут прорывать противо-воздушную оборону как баллистические ракеты, а потом уничтожать наши средства ядерного сдерживания обычным оружием, действуя как бомбардировщики, но уже за спиной нашего ПВО. Например, выскочила Ладья из космоса уже где-нибудь в Сибири, и начала жечь «Тополя» Красноярской Ракетной Армии. А там даже местной ПВО нет, потому что на такой расклад никто и не расчитывал, по крайней мере до сих пор. В общем, Ладья и в обычном, безъядерном снаряжении – оружие стратегическое, потому что наше стратегическое оружие уничтожать сможет легко и непринуждённо, оставляя Россию беззащитной перед возможным ядерным ударом. Ещё вопросы по технической части?

– Нет вопросов, товарищ генерал – чётко ответил Аверин, понимая что приблизился самый что ни на есть военный момент – постановка задачи. Однако ставить задачу Сергей Петрович не спешил.

– Прежде чем продолжить, Валя, разреши объяснить тебе тонкости и ограничения этого… этого чрезвычайно деликатного дела. Понимаю, тебя наверное интересует вопрос: «Ладья хоть и стратегическое оружие, но всё же оружие. Так почему этим занимаемся мы, а не ГРУ?»

У Валентина Борисовича если такой вопрос и был, то маячил где-то в подсознании, потому что задачи как-таковой всё ещё не было. Да и вообще, если честно, информации о техническом изделии, какое бы оно ни было стратегическое, для сотрудника политической разведки было уже многовато. Но шеф ответа и не ждал.

– Поясняю: и ГРУ тоже. И вообще буквально все. Указание пришло с самого верха. С самого-самого. – Сергей Петрович многозначительно посмотрел на Аверина. Тот изобразил внимание, свойственное указаниям «с самого-самого верха», впрочем подозревая, что на этом самом «самом верху» решение было принято опять же не без участия Сергея Петровича.

– Дело в том, Валя, что технологии аналогичные Ладье у нас появятся нескоро. Свой аналогичный проект, если не ошибаюсь, «Аякс» мы заморозили в начале девяностых, да там и до прототипа дело не дошло, существовал этот проект исключительно на бумаге – в чертежах. А теперь… Говорил я с экспертами, с учёными из соответствующих НИИ, их оценка – десять лет. При хорошем, вернее, при идеальном раскладе – пять. Даже если мы нашей оборонке принесём прототип на блюдечке с голубой каёмочкой. Мы, конечно, над этим работаем, но, ещё раз, исходя из худших оценок – десять лет. Из тех же худших, пессимистических оценок, у американцев Ладья целиком работоспособна. Вполне возможно, у них уже есть больше чем один аппарат. А если и один – у них есть технологии, значит в ближайшее время они смогут построить столько сколько нужно. Соответственно, выхода у нас два, первый – это вложить сумасшедшие деньги в противо-ракетную оборону, накрывающую всю страну, разориться, и слушать при этом упрёки в развязывании гонки вооружений. Второй выход – запретить Ладью. Да-да, именно запретить – привязать её к грядущему договору по ограничению стратегических вооружений. Знаешь ведь, в следующем году подписание очередного на высшем уровне?

Валентин Борисович кивнул – про подписание договора об ограничении Стратегических Наступательных Вооружений, какого-то там СНВ-с-номером он безусловно слышал.

– Ну так вот, – продолжил Сергей Петрович. – подготовка этого договора, встречи экспертов и дипломатов за закрытыми дверями естественно идут давно. И Ладью (вернее, аэрокосмические системы вцелом) мы в этом договоре вовсю пытаемся учесть. Проблема в том, что американцы отказываются. Утверждают, что у них таких систем и близко нет, фантастика всё это, утопия, типа «Вы бы ещё ограничения на устройства для телепортации войск в договор впихнули». Ну что, Валя, понимаешь к чему я веду?

– Более-менее, Сергей Петрович – осторожно ответил Аверин. – Нужны доказательства существования аппарата?

– Верно! – генерал улыбнулся Аверинской догадливости – Именно так. Нужно добыть доказательства существования Ладьи. Хорошие, качественные доказательства, понятные неподготовленной публике, а не головастикам-экспертам. Чтобы не стоять как Колин Пауэл, и не потрясать пробирочкой с питьевой содой, убеждая ООНв необходимости удара по Ираку. Настоящие доказательства нужны, не вызывающие сомнений даже у какой-нибудь бельгийской домохозяйки. Бронебойные доказательства! А сроку на всё – три месяца!

Сергей Петрович слегка хлопнул ладонью по столу и откинулся в кресле, щурясь в улыбке за толстыми стёклами очков, и всем своим видом показывая что он как раз и есть царь, посылающий Федота-стрельца добыть То-Чего-На-Белом-Свете-Вообще-Не-Может-Быть.

Аверин знал своего генерала достаточно чтобы понимать, что тот держит паузу совершенно умышленно – самое правильное время чтобы жаловаться на судьбу.

– Какие доказательства, шеф? Разбить эту самую Ладью перед сотней западных журналистов? И почему три месяца? Если до переговоров по СНВ больше полугода…

На совершенно неуставную выходку Сергей Петрович совершенно не осерчал, скорее – воспринял как должное. Ребячества со стороны Аверина генерал скорее поощрял. »Вот повзрослеешь, Валя – я тебя мигом на пенсию отправлю» – говаривал он. Генерал считал что на должности Аверина ему нужен не исполнительный служака, а живой и непоседливый авантюрист. Как шеф сам это называл: «сотрудник с персоналией багдадского вора».

– Ох, как непохоже это на Вас, товарищ подполковник. Что же это, изображаете плач Ярославны по поводу жёстких временных ограничений, а покапризничать по поводу труднодоступности места базирования объекта забыли? А , Валя? Или Зона 51 уже и не пугает? – спросил Сергей Петрович продолжая улыбаться. – Ну жалуйся тогда уже на всё сразу, чтобы я тебе мог ответить оптом.

– А я, товарищ генерал, жалобы собираюсь добавлять в порядке эскалации конфликта. – тоже улыбнулся Аверин. – Думал, может и одной хватит. А вообще, у меня всяких жалоб – и не сосчитать!

– Уж в этом-то я и не сомневался. – ответил товарищ генерал, и пригасил улыбку. – Ладно, Валентин, шутки в сторону. Первое – разбивать ничего нельзя. Вообще, нельзя допустить никакого шпионского скандала, это – как раз одно из тонкостей и ограничений. Никаких силовых акций, никаких агрессивных ходов, никаких громких арестов и шпионских скандалов. Лучше не получить никакого результата, чем и результат и скандал одновременно. Впрочем, сам понимаешь, и то и другое – неудовлетворительный результат. А при неудовлетворительном результате меня, Валя, слопают. Претендентов на моё место достаточно. Впрочем, и на твоё тоже.

Аверин, хоть и был защищён все эти годы от «подковёрной борьбы» широкой спиной шефа, прекрасно понимал, что в верхах разведки (как впрочем и любой другой большой организации) вовсю идут аппаратные игрища, и Сергей Петрович в них безусловно понимал толк. Так уж устроен наш мир, если ты – генерал, то скорей всего совсем не потому, что толкаешься локтями успешнее всех. Однако но без минимального умения толкаться локтями на верх не пробиться, а если и пробиться, то наверняка не удержаться наверху надолго. Лосёнок маленький – на всех не хватит. Всегда претендентов на генеральские кресла существенно больше чем самих кресел.

– Итак, Валентин, хочу ещё раз обратить внимание: если выбирать между результатом нулевым, и ненулевым результатом со скандалом, то будем выбирать нулевой, при нём по крайней мере страна не пострадает, и попытку можно будет повторить. Хотя скорее всего повторять попытку придётся другим, а не нам с тобой. Понятно?

– Понятно, Сергей Петрович.

– Вот и славно. Тогда давай поговорим про нужный нам «ненулевой» вариант… – продолжил Сергей Петрович, удовлетворившись ответом. – Для доказательства существования Ладьи минимальный набор – это качественная фотография, лучше несколько. Лучше – высокого разрешения, чтобы легче было доказать их подлинность, смело отринув обвинения в том, что мы с тобой Ладью тут за рюмкой чая на компьютере в Фотошопе нарисовали. Теперь, почему именно три месяца и не секундой больше, хотя до переговоров с американцами больше полугода. Валя, через три месяца начинаются переговоры по обычным вооружениям в Европе.

Сергей Петрович сделал очередную эффектную паузу, убедился, что опять удивил Аверина, и только после этого с некоторой долей самодовольства продолжил объяснение.

– Именно так, Валя. Перед лицом всей европейской братии мы смело бросим на стол доказательства существования Ладьи, и потребуем учесть её боевые возможности в новом договоре. Повторяю: в договоре по обычным вооружениям в Европе. – генерал старательно проговорил «в Ев-ро-пе» по слогам. – Никто Ладью конечно в этом договоре не учтёт. Нам просто начнут вежливо объяснять, что в договоре по ограничению вооружений в Европе как бы странно учитывать оружие, которое находится совсем не в Европе, а в Америке. А когда не смотрим, будут с пониманием переглядываться и пальцем у виска крутить – типа «ох уж эти странные русские…» Ничего, побудем немного странненькими – от нас не отвалится кусочек. Мы чуток пободаемся, поспорим, пообижаемся, да и согласимся с доводами… хмм… партнёров. Переговоры наверняка в очередной раз закончатся ничем. А вот Ладьёй после этого точно заинтересуются все, и пресса о ней заговорит, и на переговорах по стратегическим вооружениям американцам будет уже не отвертеться, не сказать: «А нету у нас никакого аэрокосмического самолёта». Вполне возможно, что мы с европейцами ещё и своими материалами поделимся. Частично конечно. Пусть их разведслужбы тоже полюбопытничают, напрягутся и против Америки поработают. А ведь поработают. Не все конечно, но вот немцы, французы и итальянцы – уж точно.