Если бы…

– О!– маленький рот снова округлился, и тут они оба неожиданно рассмеялись. Это уже становилось их личной традицией, начинать одновременно хохотать совершенно без повода.

– Ладно, пошли,– решилась она.

Они решили пройтись до ближайшего кинотеатра пешком. По дороге Сергей рассказывал смешные истории из их с Вованом детства. Рассказал, как они однажды вместе были в пионерском лагере. Вован с большим трудом уговорил мать отправить его вместе с Сергеем в обычный лагерь, в котором отдыхали дети простых советских граждан, а не высокопоставленных партработников, дипломатов и писателей. Алина Николаевна, предварительно взяв с Сережи клятвенное обещание, что он будет присматривать за ее сыном, и Вовчик вернется домой живой и здоровый, с тяжелым сердцем, но согласилась.

К концу первой смены пребывания Володи Телянина в лагере, начальник, Федор Борисович, грузный, лысый дядька, успел превратиться в невротика и параноика, опустошил все запасы лагерного медпункта на предмет успокоительных и сердечных лекарств, потерял сон и аппетит. И, когда приехавшая на служебной машине мужа Алина Николаевна, заявила, извиняющимся тоном, что, к сожалению, ей придется забрать «своих детей». Так как мужу неожиданно дали отпуск, и они все едут в санаторий на море, Федор Борисович, прямо на глазах, помолодел лет на десять и только, что колесом не прошелся на радостях. Видя его волнение, Алина Николаевна, не желая обижать милого и приятного человека, так переживавшего, что двое его воспитанников покинут лагерь и не останутся на вторую смену, что бы как то успокоить его и подбодрить, правда с большим сомнением, сказала: «Может быть на третью смену…» Федор Борисович пошел пятнами и начал ловить воздух ртом и успокоился только тогда, когда мать ненавистного ему Телянина, сказала: «Хотя вряд ли получится в этом году. У нас планы… уж извините, Федор Борисович. Может на будущий год…» Федор Борисович страстно облобызал ей ручку, совершенно искренне заявляя, что какие уж тут обиды. Он все понимает.

Потом он, самолично запер лагерные ворота за их отъезжающей машиной, видимо, что бы собственными глазами убедиться, что маленькое чудовище покинуло вверенную ему территорию.

Еще Сергей рассказал, как в шестом классе Вован влюбился в девочку из параллельного класса Иру Лаврову. Она пару раз сходила с ним в кино, а потом, переметнулась к более-старшему мальчику, в которого были влюблены почти все девчонки из их школы. У него был мопед и, когда он заехал за Иркой после уроков, Вован заявил ей: «Лаврова, если ты сейчас с ним уедешь, я из окна выпрыгну!» Ирка засмеялась, считая это пустой болтовней и сказала: «Да прыгай, мне-то что!», села на мопед и укатила. А Вован поднялся на третий этаж и, войдя в первый попавшийся класс, открыл окно и сиганул вниз. Что тут началось! Учителя бегают, за голову хватаются. Скорая приехала, милиция. Алина Николаевна прибежала, а потом Родион Петрович прикатил на своей шикарной служебной машине. Директор школы ни жив, ни мертв, трясется стоит. Больше всего гнева Алины Николаевны боится. В общем, целое свето-представление. А, виновник всего этого переполоха, Вован только руку вывихнул и об кусты поцарапался. Про Ирку он никому не сказал, а чего-то там наплел про проверку возможностей человеческого организма, что он эксперимент проводил. Но впервые за все время, что его Сергей знал, он видел, как Вован плакал. Ему мать жалко стало и стыдно перед ней, что ей из-за него такое пережить пришлось. И он очень долго просил у Алины Николаевны прощения и руки ей целовал, и обещал исправиться и вести себя как нормальные дети. И целый месяц после всей этой истории вел себя примерно. Потом Ирку Лаврову ее принц бросил, и она к Вовану прибежала. Ты говорит мой герой, даже в окно из-за меня выпрыгнул. А Вован посмотрел на нее с удивлением и говорит: «Дура ты, Лаврова! С чего бы я стал из-за тебя в окно прыгать? Я просто эксперимент ставил. Ты тут вообще причем?» Ирка в слезы, а Вован с тех пор даже не смотрел в ее сторону.

Рассказал, как в детстве он сам был просто болен футболом, а Вован не любил футбол, но ходил с ним на все тренировки и на все игры и, сидя где-нибудь в сторонке, рисовал. Рисовал все, что видел – людей машины, дворовых кошек, небо, деревья. Потом, когда Сергей уже совсем серьезно заниматься стал и ходил в школу футбола, ездил на межреспубликанские игры, он получил очень серьезную травму колена, долго лежал в больнице, считая, что жизнь его закончилась, потому, что закончилась, едва начавшись, его футбольная карьера. Вован приходил к нему в палату каждый день. Иногда даже прогуливал школу и приходил с раннего утра, сидел целый день на широком больничном подоконнике и рисовал. Сергей в те дни ни с кем не хотел говорить. И Вовка Телянин, который в принципе не умел спокойно сидеть и тем более молчать, сидел и молча рисовал, и молча показывал некоторые из своих рисунков, которые считал наиболее удачными, а потом говорил: «До завтра»– и шел домой.

Какое-то время Сергей шел молча, полностью погрузившись в воспоминания. Прикосновение Вериной руки вернуло его к реальности.

– Извини, задумался,– смущенно улыбнулся Сергей.

– Смотри!– Они проходили мимо школьного стадиона, и Вера с улыбкой показала ему на мальчишек, бегающих за мячом по футбольному полю.

– Ну, что покажешь этим салагам как нужно играть?

Сергей с удивлением посмотрел на нее. Предложение было настолько неожиданным, что он даже растерялся:

– Да ладно! Ты чего, это же мальчишки!– засмеялся он. Но Вера видела, как загорелись его глаза, как он весь подобрался, готовый ринуться вперед, на поле.

– Я буду там…– она махнула рукой в сторону импровизированной трибуны для зрителей, на которой сидело, лузгая семечки, несколько юных болельщиков. Время от времени они выкрикивали, что-то в адрес игроков.

Не дожидаясь ответа, Вера направилась к дырке в заборе, проделанной как раз рядом с трибунами. Сергей, отбросив сомнения, как в детстве, перемахнул через забор и, снимая на бегу куртку, направился к маленьким футболистам.

Мальчишки сначала настороженно отнеслись к появлению взрослого дяденьки среди них. Но после того как Сергей ловко отбил несколько атак, и особенно когда команда, к которой он присоединился, забила два гола подряд, благодаря его умелым передачам, они забыли о разнице в возрасте. Он стал для них своим. В какой-то момент Сергей оглянулся, ища глазами Веру, и увидел ее, сидящей среди пацанов болельщиков. Она грызла вместе с ними семечки, смеялась, угощала их жвачкой, которой в больших количествах, регулярно снабжал ее Телянин. Так же как и мальчишки, Вера вскакивала с места и кричала: «Давай! Давай! Давай! Бей! Гол!». Потрясая в воздухе маленькими кулачками. Раскрасневшаяся, взволнованная она выглядела не на много старше их, как будто старшеклассница забрела на школьное поле поболеть за младшего братишку.

После того как были сыграны две игры, к великому сожалению мальчишек, Сергей, пожелав им удачи и спортивных успехов, пошел к Вере. Он тяжело дышал, рубашка промокла насквозь от пота, и он слегка прихрамывал, перетрудив, с непривычки, больное колено. Но его лицо озаряла счастливая мальчишеская улыбка. Глаза горели возбуждением и азартом.

– А ты, оказывается, заядлая болельщица!– поддразнил он Веру, которая, с очень довольным видом, пробиралась к нему, прощаясь со своими юными знакомцами.

Сергей протянул руку и помог ей спуститься на землю.

–Да нет.– Вера засмеялась.– Я сегодня вообще первый раз смотрела футбол. Ну, так, что бы действительно следить за игрой, болеть, переживать.

На душе было, почему-то, очень радостно.

– Знаешь, у меня в последние два дня столько важных событий: в первый раз напилась, в первый раз мучилась похмельем, в первый раз смотрела футбол.

Смеясь, она взяла Сергея под руку.

«Да, у меня тоже важное событие – взял и влюбился, можно сказать, с первого взгляда»– подумал Сергей. Но озвучивать свою мысль не стал. Глупости это все. Его спутница без пяти минут замужняя дама. Сергей разозлился, главным образом на себя самого. Что вообще ему лезет в голову? Вера почувствовала перемену в его настроении, обогнав его на полшага, она вопросительно заглянула ему в лицо. Вообще, она обычно чувствовала некоторую неловкость с малознакомыми людьми. Но с Сергеем, ей, почему то, было легко. Наверное, он человек такой. Есть же люди, с которыми ты просто на одной волне.

– Ты чего?– спросила она.– Что то случилось?

Он уже взял себя в руки.

– Все нормально. Ой, мы же в кино собирались!– он только сейчас вспомнил об их первоначальном плане.

– Да ну его!– Вера беспечно махнула рукой.– Мне больше понравилось болеть. И мальчишки эти такие смешные!

– Ты их всех очаровала,– улыбнулся Сергей.– Уверен. Они все за это время успели в тебя влюбиться. Мальчишки, в этом возрасте, любят более-старших девочек.

– В меня в седьмом классе влюбился мальчишка младше меня. Он ходил за мной везде. Он срывал мне свидания. Сидел под дверью квартиры. Звонил, писал записки.

– Ты была жестокая сердцеедка?

Вера засмеялась.

«Я больше не должен с ней встречаться.– Неожиданно подумал Сергей.– Провожу ее сегодня, попрощаюсь и все».

– Когда ты уезжаешь?– спросила Вера, выбрав самый неподходящий момент для своего вопроса.

– Сегодня четверг? Значит через пять дней.

Ей стало грустно. С ним было хорошо. Ну, что уж там ходить вокруг да около. Он ей нравился. Ну и, что? Ей просто приятно с ним общаться. Он просто очень хороший… Вера мысленно одернула себя. Хорошо, что он уезжает. Вообще неправильно было идти с ним, не важно, куда. Она не должна была соглашаться сегодня. Может она правда слишком легкомысленная?

Разговор не клеился. Они шли погруженные, примерно, в одни и те же мысли относительно друг друга.

Хорошо, что уже все решено. Он уезжает. Она выходит замуж. Просто случайная встреча. Маленькое, безобидное романтичное приключение. С кем не бывает?

Они доехали до Вериного дома, обмениваясь, в основном, ничего не значащими фразами. Возникшее между ними чувство близости было глубоко запрятано, на смену ему пришла несколько неестественная сдержанность.

Было еще светло, и Сергей не стал подниматься с ней до квартиры, простились на улице. Сергей поблагодарил за приятный вечер, пожелал всего хорошего. Она пожелала ему удачной поездки, тоже поблагодарила за вечер. Все как положено у хорошо воспитанных, ничего не значащих друг для друга людей.

Вера поднялась по ступенькам крыльца подъезда. Сергей повернулся и пошел в сторону станции. Все было кончено.

– Вера!

Она обернулась. Сергей подошел к ней.

– Я завтра еду к другу в деревню. Он только вернулся из армии, и мы давно не виделись. А теперь вот я уезжаю. Нужно встретиться.– Сергей помолчал.– В пятницу я вернусь. Мы можем встретиться?

«Я почти уже замужем. Конечно, мы не можем встретиться. Я должна сказать нет».

– Да.– Сказала Вера. Ужасно радуясь, сама не зная чему.

«Как жалко, что он не может меня поцеловать»– подумала она.

Когда Сергей и Вован учились в девятом классе, к ним пришла новенькая, Лара Липницкая. Высокая, красивая девочка сразу поразила воображение Сергея, даже не столько красотой, а скорее необыкновенно уверенной манерой держаться. На фоне остальных одноклассников, неуклюжих, угловатых подростков, Лара выглядела царственной особой в окружении челяди. Обожание Сергея проходило на расстоянии. На переменах он украдкой бросал на нее взгляды, во время уроков влюбленно смотрел на ее спину со спускающейся по ней длинной, светлой косой. Во время школьных концертов, на которых Ларе всегда поручали читать стихи, он сидел замерев на месте, не сводя с нее восторженного взгляда. Лара читала громко, с выражением, красивым великолепно поставленным голосом. Глядя на нее, Сергей чувствовал, как его сердце бешено стучит в груди от переполняющего его чувства. Дома, лежа по вечерам в кровати, он представлял, как на Липницкую нападают хулиганы, а он спасает ее, и Лара с благодарностью улыбается ему и целует его в щеку. Дальше его фантазии не заходили. Вован неоднократно говорил другу:

– Да чего ты, Серег! Да пригласи ты ее в кино или еще куда-нибудь. И дело с концом. Хочешь, отец билеты куда-нибудь достанет, что бы уж поразить ее совсем.

Сергей так и не решился. В конце концов, Вован отстал. Не хочет и не надо. Может человеку нравится просто так, издали, страдать. Сам он выбор Сергея не одобрял, считая Лару надменной задавакой, но свое мнение держал при себе, уважая чувства товарища.

Так Сережа страдал и вздыхал два года, до окончания школы. Во время выпускного, он, наконец, отважился приблизиться к объекту своего обожания и пригласил Лару на танец. Он чуть не задохнулся от волнения, когда маленькие изящные руки легли ему на плечи. Собрав всю смелость в кулак, он пригласил Лару на свидание.

– С чего это вдруг?– кокетливо спросила она. И Сергей решился, сейчас или никогда.

– Ты мне два года нравишься.– Признался он, боясь, что и Лара и весь зал услышит, как бухает сердце в его груди. Лара рассмеялась.

– И куда же мы пойдем? В кафе мороженое или в кино?

– Куда хочешь,– смущенно сказал Сергей.

– Не трать время зря, Кречетов. Ничего не получится,– усмехнулась Лара.

– Почему?– чужим, глухим голосом спросил Сергей, почувствовав как сердце, бухнув в последний раз, теперь проваливается в бездонную пропасть.

– Да потому. Ты бесперспективный, понимаешь? Вот сейчас ты школу закончил, в институт пойдешь, а потом? Будешь всю жизнь где-нибудь инженером работать, свои 180 рублей получать. И что? Неужели ты думаешь, что я о такой жизни мечтаю. Вот если бы меня Телянин пригласил, я бы подумала. Хоть он и придурок, конечно, но у него папа в Министерстве работает, так, что сынок, наверняка дипломатом будет ну или еще кем-нибудь с хорошей должностью. Понимаешь? Жизненная перспектива!– Лара рассмеялась своим чистым звонким смехом. Видимо от выпитого шампанского ее обычная сдержанность уступила место желанию поговорить. – Но знаешь Кречетов, в жизни ведь всякое бывает. Если, вдруг, выбьешься в люди, тогда поговорим. Шанс у тебя есть, внешне ты мне всегда нравился,– игриво взглянув на Сергея, закончила она.

Сергей ошеломленно смотрел на свою собеседницу. В милых нежных устах молоденькой девушки эта циничная речь, расчетливой торговки звучала настолько вульгарно и отвратительно, что он буквально оцепенел, и лишился дара речи. За два года он создал в своей душе чистый, светлый образ возлюбленной, возведя ее, почти, до ранга святой и теперь, в один миг, этот образ рассыпался, превратившись в прах, и на его месте осталась болезненная пустота.

Сергей осторожно снял девичьи руки со своих плеч и, не оборачиваясь, пошел к выходу из зала.

– Эй, Кречетов, ты куда? Сергей! Ладно, уговорил, схожу с тобой в кино,– донесся до Сергея голос Лары. Он не обернулся, не ответил. Выйдя из здания школы, он долго бродил по ночным Московским улицам.

После этого у него были и хорошие, и милые девушки. Но ни разу не екнуло в груди, ни разу сердце не начало колотиться как сумасшедшее. Не возникло чувство того, что поскорее бы дожить до следующей встречи. Не из-за Лары Липницкой, растоптавшей его первую, чистую, детскую любовь, а просто от того, что не встретил еще ту самую. Единственную.

27.09.1990г.

В деревне осень была значительно заметнее, чем в Москве. Деревья стояли совсем голые. Было холодно. Дороги развезло. И, пока добрались до дома Филимона, чуть ли не по пояс вымазались в раскисшей глине.

Филимон радостно доставал из рюкзака водку и закуски, купленные в деревенском магазинчике. Расставляя все это богатство на столе, он рассказывал Сергею деревенские новости и сплетни.

Сергей с Филимоном, который был на самом деле никакой не Филимон, а Димка, просто фамилия Филимонов, знали друг друга почти с пеленок. Мать каждое лето отправляла Сергея к бабушке в деревню. Филимон был на два года младше Сергея. Он родился в деревне. Когда Сергей приезжал погостить, они были не-разлей вода. Их дружба стала менее тесной только после школы – сначала Сергей ушел в армию. Потом Филимон. За последние пять лет они виделись всего-то раза три. Филимона призвали на Морфлот, и он служил три года. И в отпуске за это время был только один раз. Именно поэтому, Сергей не мог уехать, не повидавшись с только, что вернувшимся другом детства.

Вечером истопили баню. Напарились. Мать Филимона напекла пирогов, наготовила в настоящей русской печке всяких вкусностей.

После бани пили водку. Разговаривали. В маленькой комнатке было жарко натоплено. После бани и от выпитого, разговор получался неспешный, тягучий. Клонило в сон.

– Я, Серега, в Москву в феврале уезжаю,– сообщил Филимон.– В школу милиции. Учиться.

– Ментом будешь?– поддразнил друга Сергей.

– Буду. Здесь ловить нечего. А там карьеру можно сделать.– Филимон налил еще по одной.– Давай, Серег! Чтоб наши с тобой планы осуществились!– чокнулись, выпили. Сергей поднялся.

– Мне завтра на первом автобусе уехать надо,– сказал он.

Филимон рассмеялся:

– Сдурел? Куда тебе торопиться? Отдыхай. Воздух, природа, закуска, водочка.– Он подмигнул.– Красота, Чего тебе еще надо?

– Не, Филимон. В другой раз. Может, летом приеду. Ты ж тоже на каникулы вернешься сюда?

Филимон, хитро улыбаясь, смотрел на Сергея:

– У тебя там девчонка в Москве?! Угадал? Давай колись!

– Не знаю,– честно ответил Сергей.

Филимон развеселился:

– Ну, ты чудак человек. Не знаешь, есть девчонка или нет?

Сергею не хотелось обсуждать это сейчас. Он действительно ничего не знал.

– Филимон, давай, мы потом поговорим. Я спать пошел.

– Ладно.– Согласился Филимон.– Потом так потом.

26.09.1990г.

Вера вернулась домой в полном смятении чувств и в неприлично приподнятом настроении.

– Ты чего так поздно?– показалась из кухни сестра и тут же снова скрылась, у нее там что-то шкварчало и шипело.

Вера переоделась в домашнюю одежду и тоже отправилась на кухню, на поиски еды.

– Мы в пятницу едем на дачу к друзьям.– Сказала сестра. Мы – означало она и молодой человек, с которым у них был вялотекущий роман, все никак не перетекавший в брак, что очень огорчало сестру. Ей было уже 26 лет, и она болезненно переживала, что ее избранник никак не решится на предложение руки и сердца.

– Хочешь, поехали с нами. Большая компания собирается. Будет весело.

– Охота была со старичьем сидеть.– Вера демонстративно сморщила нос, поддразнивая сестру.

– Можешь Севу с собой взять,– продолжала уговаривать та.

– Нет.– Сказала Вера.– Мне заниматься нужно.

Это было вранье, и они обе это знали.

– Какое рвение к учебе!– ехидно восхитилась сестра. Потом внимательно посмотрела на Веру и, усевшись за стол, напротив нее, спросила нормальным человеческим голосом, голосом старшей сестры, переживающей за младшую:

– Вера, что с тобой происходит?

– Я не знаю,– честно ответила Вера, а потом, улыбнувшись, добавила.– Я натура сложная, противоречивая.

– Дура ты, а не сложная натура. Вертихвостка.– Сказала сестра, но не сердито, а так как говорят о чем-то, что уже есть и ничего тут не поделаешь.

Сестры. Все детство они ссорились, орали друг на друга, обзывались и не хотели уступать ни в чем и никогда. Доходило до драк, до таскания за волосы. Обидные слова были почти единственной формой общения. Младшая ябедничала и вредничала, старшая отвешивала подзатыльники и безжалостно прогоняла ноющую, желающую во всем участвовать младшую. Редкие дни обходились без слез.

– И зачем я хотела, что бы ты родила эту дуру?– в слезах спрашивала Соня у матери, держа, очередную, изрисованную разноцветными карандашами школьную тетрадь.

– Сонька сама дура! Чего она обзывается?– вопила Вера и тут же получала очередной подзатыльник от Сони.

Эта нескончаемая война длилась до тех пор, пока Вере не исполнилось лет десять. Соня стала совсем взрослой, а у Веры появились другие увлечения, помимо приставания к старшей сестре и нескончаемого «Ах ты так! Тогда я тебе тоже так!». В доме воцарился мир и покой. Ссоры иногда вспыхивали, но теперь они не носили столь бурный и столь масштабный характер. Теперь это, скорее были короткие словесные перепалки, причем довольно редкие и довольно сдержанные. А когда Вера уже совсем подросла, они с Соней даже начали как-то понимать друг друга. Не во всем и не всегда, но отношения перешли на новый уровень умеренно-доверительно-уважительный. Были тут свои тонкости: Соня считала Веру легкомысленной вертихвосткой, а Вера Соню – занудной и слишком правильной. Но общение между ними стало наконец-то дружеским.

Родители Веры и Сони разошлись, когда Вера была еще совсем маленькой. Разошлись по обоюдному согласию, мирно, интеллигентно. Вера этот момент из семейной биографии помнила плохо, а Соня была на восемь лет старше и перенесла развод родителей болезненно. Переживала.

Отец вскоре обзавелся новой семьей, а потом и вовсе уехал работать за границу. А мама, мужественно пережив войну сестер, несколько лет назад тоже вышла замуж во второй раз, за военного и уехала с ним, по месту его службы, далеко от Москвы. Время от времени наезжая к своим девочкам, проведать их. Конечно, это было довольно рискованным шагом оставить без присмотра двух юных особ женского пола. Но, слава богу, на панель никто не угодил и к наркотикам не пристрастился. Все как-то сложилось более-менее нормально.

Соня, наделенная от природы повышенным чувством ответственности, старалась, по возможности, приглядывать за своей бесшабашной, склонной к авантюрным приключениям, младшей сестрой. А Веру, порой, раздражали чрезмерная опека и внимание, которыми окружила ее старшая сестра. Она воспринимала это исключительно как занудное посягательство на свою свободу и всячески пыталась оградить собственную независимость от Сониного вторжения, с ее советами и нравоучениями.

Соня надеялась, что, поступив в Архитектурный институт, Вера окунется в учебу с головой, станет серьезной, образумится. Но Вера, хоть и училась с удовольствием, продолжала скакать как стрекоза по каким-то вечеринкам, свиданиям, причем не серьезным свиданиям, а так развлечения-ради. Соня сама была другой, жила совсем другой жизнью и поэтому ей было так тяжело понять непоседливую, вечно витающую в облаках, живущую в мире грез сестру. Так же как слишком правильная, размеренная жизнь Сони казалась Вере скучной и однообразной. Ей казалось, что немного огня, немного безрассудства совсем не помешали бы старшей сестре. И она даже немного жалела «несчастную Соньку», ведущую такое тоскливое, на ее взгляд, существование.

28.09.1990г.

На первый, шестичасовой, автобус Сергей опоздал. Они с Филимоном проспали. Проснувшись в начале девятого, Сергей начал трясти друга, пытаясь узнать, во сколько будет следующий автобус.

Филимон долго не мог понять чего от него хотят. Потом так же долго пытался вспомнить расписание автобусов. И, в конце концов, зная, что Сергей не отстанет, кое-как умылся, надел телогрейку и пошел к соседке узнавать расписание. Вернувшись, он сообщил, что следующий автобус только в двенадцать и снова завалился спать. Сергей прикинул, что он как раз успеет заскочить домой, помыться и переодеться, а потом доехать до Вериного института к концу лекций. В десять часов он начал снова тормошить Филимона. Нужно было выйти почти за час, остановка была далеко, а дороги почти непроходимые. Филимон разразился потоком матерной брани, но потом все-таки встал и к одиннадцати часам был вполне готов сопровождать, друга.

Когда прошли половину дороги Филимон предложил срезать путь через небольшой лесочек, в котором они в детстве собирали орехи и ловили ежей.

– Чего тащиться по грязи? Щас мы через лесочек раз и уже почти на остановке.– Заявил он.

Свернули к лесу. Грязи там было не меньше, но путь, насколько помнил Сергей, действительно был короче. Шли друг за другом по узенькой тропинке, вдыхая сырой холодный воздух. Голова у обоих гудела, после вчерашнего, поэтому прогулка пошла на пользу.

– Я щас с тобой до соседней деревни доеду,– сказал Филимон,– там магазин большой открыли. Водки куплю, а то голова чугунная.

В это время, как из-под земли, навстречу Сергею и Филимону вышли трое молодых парней и один мужик уже в возрасте, сделавший на своем веку явно не одну ходку на зону.

– Здрасте!– широко улыбаясь и немного пришипетывая щербатым ртом, сказал он, подходя развязной походкой и загородив дорогу.– А куда это мы идем?

– Куда надо,– сказал Сергей, который шел впереди.– Дай пройти.

– Ой, какие мы грубые, какие не разговорчивые!– плаксивым голосом сказал щербатый и заржал.

Двое молодых тоже подошли и встали вплотную к своему товарищу. Краем глаза Сергей заметил, что третий парень, сойдя с тропинки, продвигается между деревьями, обходя их с Филимоном сзади. А еще он заметил, что у молодых, из-под курток, торчат обрезки металлических труб и понял, что добром эта встреча на лесной тропинке не кончится.