Древние Боги

Савгон положил руку на плечо воеводы, слегка сжал её, и произнёс, глядя на спорящих вождей:

– Я не знаю, о чём вы говорили после Совета, да мне и дела нет до этого, но хочу тебя предупредить, что всё это может повернуться против тебя.

– Вот как? – Изумлённо спросил Рутгер. – Значит, всё это может повернуться и против царя россов, и против Хранителя Очага?

– Тем не менее, это так. Я говорю тебе об одном из вариантов развития дальнейших событий. В годы правления Владыки Альгара виги стали подозрительны. Принятые Новые Законы несправедливы, и уже никто не верит в непогрешимость Мудрого и Справедливого. Разве это может способствовать доверию?

– Так что надо сделать, чтобы вернуть это доверие?

Савгон грустно улыбнулся, посмотрел в глаза воеводе:

– Теперь я понимаю, почему Балвер видел тебя в недалёком будущем Владыкой страны Лазоревых Гор. Ты задаёшь не простые вопросы. Это хорошо. Теперь надо будет найти для них не простые решения. Воевода Рутгер, после тризны приглашаю тебя в свой шатёр. Мне есть, что тебе рассказать о вигах. То, о чём они не знают, и даже не подозревают. Возможно, это поможет стать тебе военным вождём. Помни – вечером, у меня в шатре.

– Ты не пойдёшь на тризну?

– Не забывай, я – харвелл, а по законам страны Лазоревых Гор я не могу там быть. – Вождь клана Стремительной Рыси слегка кивнул головой, и резко повернувшись, быстрым шагом направился между ровными рядами разбитых палаток.

– Что будем делать? – Подошёл ближе Сардейл. – Вожди, похоже, ещё долго не успокоятся. Может послать за Вальхаром? Хотя, он вряд ли сможет приехать.

– Не зачем кого-то, куда-то посылать. Эта весть облетит горы быстрее ветра. – Рутгер нахмурился, и сделал несколько шагов к шатру покойного. Вожди, завидев его, смолкли, и Стальной Барс всем телом почувствовал, как возникло чудовищное напряжение между ними. Казалось, что достаточно еле слышного, случайного звука, чтобы установившаяся тишина взорвалась криками гнева и проклятий. Он был бы даже рад, если бы так произошло. Тогда хоть можно было понять, что делать, но вожди молчали, и только их хмурые взгляды говорили о том, что ему здесь совсем не рады.

Перед ним расступились, освободив вход в шатёр, и Рутгер сделал ещё несколько шагов, с замиранием сердца остановившись перед ложем, где лежало укрытое тёмно-зелёным бархатом, тело вождя. Чуть потрескивали масляные светильники, доносился шум разбуженного страшной вестью лагеря, но здесь было мертвенно тихо, и казалось, что сюда уже проник удушающий запах тлена. За последние несколько дней он видел достаточно смертей, успел привыкнуть к ним, зачерстветь душой, и всё же то, что воевода увидел, больно ударило в сердце. Искажённое мукой, посиневшее лицо, уже ставшее дорогим, скрещенные на груди холодные руки, сжимающие рукоять меча. Единственный, кто мог повести за собой кланы, кто мог изменить страну Лазоревых Гор, теперь лежал мёртвый, отравленный кем-то из лордов. В этом не приходилось сомневаться, потому что для них он был самой серьёзной угрозой.

Хотелось вырвать свой меч из ножен, и издав боевой клич, бежать туда, где находятся шатры лордов. Ворваться туда, и не разбирая, в ярости пустить кровь всем, кто встанет у него на пути. От этого удерживало только благоразумие, и осознание того, что этим военного вождя уже не вернуть. Нужно как-то смириться, и продумать все свои дальнейшие действия, но в голову так ничего и не приходило. В душе было ужасающе пусто, будто вырвали сердце, и не было никакой силы, чтобы осознать всё произошедшее.

Стальной Барс вдруг подумал, что вот так же пять лет назад, покрытый страшными ранами, лежал на ложе и его отец. Он плохо помнил те дни, но этот страшный, ужасающий запах смерти въелся в его тело, казалось, навсегда. Тихо, осторожно шептались соседи, угрюмо молчали воины, а он сидел, и смотрел на восковое лицо убитого Ульриха, чуть тронутое улыбкой, чтобы хорошо запомнить его, чтобы потом он являлся к нему во сне, и, может быть, подсказывал, направлял его на нелёгком пути. Тогда он не мог до конца осознать, что сейчас рушится вся его дальнейшая жизнь, что всё, о чём он когда-то мечтал, может никогда не осуществиться, и он уже никогда не сможет стать тем, кем видел себя в собственных грёзах. Когда же он понял, что больше никто его не потреплет за льняные волосы, и добродушно улыбаясь, со знанием дела выправит длинный, деревянный меч? Когда в его душу вкрадчиво вползло чувство опустошённости, одиночества, от какого хотелось выть в полный голос, и от злости, что уже ничего не изменить, крушить всё, что попадётся под руки?

Кто же мог сотворить это подлое, грязное дело? Где искать убийц, и их вдохновителей? Впрочем, вывод напрашивается сам собой. Несомненно, виновных нужно искать в свите Владыки Альгара, тех, кто ненавидел военного вождя, и жаждал его смерти. Можно ли винить телохранителей Балвера? Они сделали всё, что могли. Защитить от кинжала, меча, или стрелы всегда проще, чем от того, о чём и не подозреваешь. Но кто же мог отравить вино? Как это удалось ему сделать? Можно не сомневаться в том, что воины и близко не подпустили бы незнакомого, подозрительного человека. Предательство? Невозможно. Близ военного вождя всегда были только преданные люди. Скорее они бы позволили убить себя, чем допустили убийство Балвера.

– Воевода Рутгер! – В палатку заглянул Сардейл. – Скоро начнётся тризна, и тебе необходимо присутствовать на ней. Балвер ещё два дня будет здесь лежать. Мы успеем проститься с ним, и воздать почести великому воину, ушедшему от нас.

– Да. Ты прав. – Стальной Барс тяжело вздохнул, и, повернувшись, вышел из палатки, сразу попав в окружение вождей, воевод, и их советников.

Злые взгляды. Хмурые лица. Казалось, что они его подозревают в том, что военный вождь мёртв. Хотя, может так и есть. Савгон предупреждал, что им нужен ничтожный повод, чтобы самим решить, кто виноват в беде, обрушившейся на них. Зная, и поняв их нетерпеливые характеры, можно было удивиться, что Рутгер до сих пор жив. Наверное, их сдерживало только то, что воевода виг, сын давно ушедшего к Очагу Бессмертного Тэнгри, героя, и всегда может потребовать поединка у перекрёстка четырёх дорог, и никто тогда не предскажет, чем кончится этот спор. Что победит: опыт, или молодость, полная сил?

Ещё вчера, они доброжелательно смотрели на него, шутили между собой, искренне, словно после больших трудов, устав убивать с каким-то грубым снисхождением, как позволено старости смотреть на юность, подливали ему вина. Казалось, что за одним столом собрались верные друзья, и между ними никогда не бывало распрей и ссор. Да и как могло быть по-другому? Они знали друг друга с детства, и в дни отрочества, много лет назад, обучались в Храме Бессмертного Тэнгри прекрасно зная, кто на что способен. В дни войны, и военных походов они вставали под одно знамя, бились в одном строю, прикрывая друг друга, забывая про всё, что было ранее, и были готовы умереть за того, кто стоит рядом. Только потом они выказывали своё недовольство, и до хрипоты спорили, отстаивая свою точку зрения.

– О чём вы вчера говорили после Совета Вождей? Что это был за важный разговор, если пришлось ждать, когда все разойдутся? – Зифтер угрюмо посмотрел на Рутгера, из под густых бровей, и на его бородатом лице не было заметно и тени лёгкой, ироничной улыбки. Наоборот, казалось, что в нём копится ярость, готовая вот-вот вырваться наружу, как вырывается пар из котла, слишком плотно накрытого крышкой.

Чувствуя, как стремительно нарастает напряжение, что достаточно одного неосторожного слова, чтобы случилось страшно непоправимое, под тяжёлыми взглядами вождей, чуть дрогнувшим голосом Рутгер ответил, помня просьбу Хранителя и Балвера до времени молчать о походе в Сармейские степи:

– Это не моя тайна. Пройдёт немного времени, и совсем скоро вы всё узнаете.

– Кажется, ты не понимаешь, воевода Рутгер. Вождь Балвер убит, а ты последний, кто был у него, и видел его живым. Нам нужно найти убийцу, и узнать, кто стоит за всем этим.

Барс вздрогнул, и осмотрелся в поисках Савгона. Как же он был прав! В словах Зифтера слышалась неприкрытая угроза, и казалось, что нужно совсем немного, чтобы просто слова стремительно переросли в действо.

Воевода посмотрел в глаза вождя клана Белого Быка, надеясь разглядеть там что-то такое, напоминающее ему вчерашнего добродушного человека, когда-то приезжающего в дом Ульриха, но увидел только решительную ярость, готовую взорваться вспышкой ненависти. Чувствуя, как и в нём самом копится злость на то, что ему не верят, и придётся что-то объяснять, оправдываться, он отступил на шаг, невольно коснувшись рукой оголовка пернача на поясе.

– Вы меня обвиняете в убийстве военного вождя? – Тихо спросил Рутгер, еле сдерживая волнение. Нет, он не испугался, и был уверен в собственных силах. Он не понимал, как в такой день, когда нужно сплотиться, кто-то мог начать свару!

– Пока нет, но всё может измениться.

– Многоуважаемый вождь Зифтер неправильно выразился. – Раздвигая толпу плечом, закованным в доспех, вперёд выступил Халмер. – Мы знаем, кто был для тебя Балвер, и что ты сделал для страны Лазоревых Гор, так что обвинять тебя в убийстве довольно-таки несправедливо, и даже глупо. Мы должны знать, о чём вы говорили, чтобы принять какое-то решение, и понять, что нам дальше делать. Может, твой ответ выведет нас на настоящих убийц? Кто знает, кто здесь замешен? Лорды? Челманы? Или ещё какая-то неизвестная нам сила? Для нас теперь важен любой твой ответ.

Слова вождя клана Большого Орла немного успокоили. Чувство опасности постепенно исчезло, и всё же тревога не покидала его. Он понимал, что это только начало, и последствия могут быть непредсказуемыми. Что он должен сказать? Глубоко вздохнув, Стальной Барс медленно проговорил:

– Сегодня день тризны, и день памяти по погибшим воинам. Мне надо посоветоваться с Хранителем Очага Бессмертного Тэнгри, а завтра, я, может быть, отвечу на ваши вопросы.

Сжав зубы, чтобы не выдать своего волнения, стараясь идти как можно твёрже, воевода надвинулся на толпу вождей, и они расступились. Под прицелом десятков глаз, будто прожигающими его насквозь, он сделал несколько шагов, и гордо подняв голову, пошёл к своей палатке. Он никак не мог осознать, как убелённым сединами воинам могла прийти в голову мысль, что он может быть повинен в смерти военного вождя. Конечно, друг друга они знают достаточно давно, и они вне подозрений, а он человек совершенно новый на Совете Вождей, но разве он не доказал свою преданность стране Лазоревых Гор, и разве не отстоял Волчьи Ворота? Или для них проще искать скрытого врага в близком окружении Балвера?

*       * *

Глава 22.

Лорд Фельмор не торопясь открыл стоящий в углу палатки обитый серебром сундук, и, достав мешочек с золотыми монетами, с улыбкой повернулся к человеку, одетому в такую же чёрную хламиду, что и он сам. Под надвинутом на самые глаза капюшоне, он смог разглядеть лицо, и оно показалось ему смутно знакомым. Он пытался вспомнить, где видел его раньше, и не мог, хотя считал свою память цепкой и гибкой. Он тянул время, и вспоминал.

– Лорд Фельмор всё равно не сможет вспомнить, где видел меня раньше.

А он проницателен! Догадался? Или что-то другое? Может, он умеет читать мысли? Нет, этого не может быть! Этим даром владеют только «тёмные», да и то, не все. Это редко, но случается. Так кто же он? Фельмор вдруг поймал себя на мысли, что, совсем не зная этого мрачного человека в чёрной хламиде, приказал сивдам, телохранителям пропустить его в свою палатку. Что если этот убийца, сейчас выхватит свой отравленный кинжал и вонзит его в грудь повелителю Тайной Стражи?

Не выпуская мешочек с золотом из рук, лорд сел в своё излюбленное кресло, поставил ноги на небольшую, грубо сколоченную скамейку, и, пытаясь вытянуть незнакомца на разговор, спросил:

– Пока секретарь выполняет мой приказ, может, выпьешь вина? Отдохнёшь? Скажи, что ты желаешь?

– Я не пью вина. При моём ремесле это непозволительная роскошь. – Хрипло донеслось из-под капюшона. – Я и так уже слишком долго нахожусь в лагере вигов. Тризна вот-вот начнётся, и мне надо уходить.

– Но я же не могу заплатить за то, в чём не удостоверюсь? Или я не прав? Я должен знать, за что я отдаю золото!

Тень в чёрной хламиде согласно кивнула, и промолчала. Складывалось такое впечатление, что незнакомец считал ниже своего достоинства снизойти до разговора с человеком, значение коего в стране Лазоревых Гор было просто огромным. Лорда это несколько задевало, раздражало, но он решил переступить через свою гордость, и во что бы то ни стало заполучить в союзники пришельца, потребовавшего тысячу золотых за услугу, о какой его никто не просил. Лорд только страстно желал этого, хотя и несколько раз потерпел неудачу.

Он был уверен, что тёмная тень, стоящая чуть в стороне от золотой треноги светильника – ассан. О клане наёмных убийц в народе всегда ходило много слухов, сказок и легенд. Они существовало за много веков до того, как в эти горы пришли предки вигов, и вели долгую, затяжную войну с заулами и харвеллами. Собственно, это трудно было назвать войной. Ассаны наносили внезапный удар, затихали, чтобы потом снова ударить, и от этого они казались ещё более неуязвимее, и таинственней. О них говорили то, что они владеют тысячами способов убийства человека, могут проникнуть куда угодно так, что их не может почуять ни одна собака, убить, и так же тихо, как утренний туман, исчезнуть. Этого никто не мог подтвердить, но и никто не мог опровергнуть. Встреча с ассаном всегда означала смерть, если за твою голову назначена награда. Не поэтому ли о них знают так мало?

Это было почти двести лет назад. Виги уничтожили клан наёмных убийц, или, по крайней мере, убили почти всех, так и не добравшись до главы. Ассаны затихли, и кажется, навсегда исчезли из Лазоревых Гор, однако…

Послышались быстрые шаги, и в палатку ворвался запыхавшийся Бирхор. Незнакомец шагнул в сторону, пропуская секретаря, и Фельмор готов был поклясться, что слышал звук вытаскиваемого из ножен кинжала, хотя руки пришельца скрывала ткань хламиды. Складывалось ощущение, что стоит ему захотеть, то он просто растворится в воздухе, и исчезнет, не прилагая к этому никаких усилий!

Бирхор отшатнулся в сторону, заметив ассана, упал на одно колено, и косясь на него краем глаза, видимо, не на шутку побаиваясь его, еле переводя дыхание, выпалил:

– Ваша милость! Военный вождь Балвер мёртв!

– Что? – Фельмор не поверил собственным ушам. Значит, незнакомец не лгал, и смог в одиночку убить вождя, где вся могучая и разветвлённая сеть Тайной Стражи оказалась бессильной? Лорд нахмурился. Что же это значит? Уже ни для кого не секрет чего добивается Фельмор, если к нему запросто приходят совершенно незнакомые убийцы и требуют деньги за выполненную работу? Это очень плохо. Кланы могут легко установить, кто убил Балвера, и тогда его не спасёт ни один Новый Закон. Воины кланов в гневе страшны. Тогда останется одна надежда на харвеллов, но разве они защита? Их быстро сомнут. Так откуда пришелец знает, про то, что уже несколько раз срывались покушения на военного вождя?

– Ты убил Балвера! Что мне мешает крикнуть стражников, и казнить тебя на месте? Ты оставил страну Лазоревых Гор без военного вождя! Кто теперь займёт его место? Вряд ли среди кланов найдётся такой же могучий человек, как покойный… – Лорду удалось скрыть радость, заставившее биться сердце быстрее. Вместо улыбки и довольного смеха он подозрительно посмотрел на незнакомца. Что он ответит? Как себя поведёт?

– Значит, я не угадал твоё желание. Что ж, может в следующий раз, мне это удастся?

В его словах не было тревоги. Только спокойствие и уверенность в собственных силах. Это невольно внушало уважение, и опасение, что этот человек может при малейшем покушении на свою жизнь пустить в дело нож, а уж он им владел в совершенстве. В этом, почему-то у Фельмора, не было ни малейшего сомнения.

– Да, наверное, в следующий раз ты угадаешь. А зачем угадывать? Ты можешь спросить у моего секретаря, и он укажет тебе, на ком можно заработать немного золота. – Улыбнулся лорд, многозначительно посмотрев на ассана. Он подумал, что судьба, наконец, обратила на него внимание, послав к нему человека из самого загадочного и страшного клана страны Лазоревых Гор. Если бы у него в подчинение было пара десятков таких бойцов! Можно было бы без всяких трудностей захватить власть!

– Именно для этого я и явился к тебе… – Незнакомец слегка кивнул. – Я всегда смогу понять, когда я тебе буду нужен, и появлюсь. Не пытайся меня найти самостоятельно. Это бесполезно. Я – везде, и я – нигде.

Лорд Фельмор не успел что-либо сказать. Наёмный убийца сделал два быстрых шага, неуловимым глазу движением протянул руку, выхватил мешочек с золотыми монетами, и прежде чем повелитель Тайной Стражи что-то сделал, вышел из палатки. Хотелось послать за ним лазутчиков, чтобы они проследили за ним, узнали, куда он направляется, но, всё это бесполезно. Через какое-то время все следопыты будут найдены мёртвыми, а ассан исчезнет, вполне может быть и навсегда. Нет. Не стоит рисковать. Фельмор ещё будет нуждаться в его услугах.

– Бирхор, как тебе это нравится? Ко мне ничего не боясь, приходит ассан, и сам предлагает свои услуги! Неужели все знают, что я хотел убить Балвера? Это может создать нам кое-какие препятствия на пути к достижению нашей главной цели….

– Мой лорд! Вы думаете, что незнакомец был ассаном?! Но ведь это невозможно! Клан наёмных убийц был уничтожен лет двести назад!

– Кто знает, что может существовать в дальних закоулках наших гор? Наш Обитаемый Мир ещё не совсем толком изучен, так что я допускаю, что в горах сохранились не только ассаны, а кое-что и страшнее их. Нас попытаются уличить в убийстве.

– Мой господин, позволю заметить, что для этого нужны доказательства, а их нет. Судя по тому, как действовал наш недавний гость, он настоящий мастер своего дела, и нам его услуги, несомненно, могут пригодиться.

– Да. Ты как всегда прав. Владыка Альгар слаб, и этим нужно воспользоваться. Впрочем, в будущем году заканчивается срок его правления, и виги не проголосуют за него вторично. Стране Лазоревых Гор нужна твёрдая рука. – Фельмор на мгновение задумался. Его глаза превратились в узкие щёлочки, и в них блеснул азартный огонёк. – Как ты думаешь, кто может претендовать на трон Владыки?

По всей видимости, у секретаря уже давно был приготовлен ответ на этот вопрос, и он без запинки ответил:

– После смерти военного вождя, хвала Бессмертному Тэнгри, остались только несколько человек, достойных править страной Лазоревых Гор. Это лорд Мортрей, но он затворился в своём родовом замке, и подозревается в измене. Ещё лорд Сатвел, за какого уж точно никто не проголосует, так как он по своему недомыслию участвовал в заговоре. И, конечно же, вы, мой лорд, сумевший раскрыть этот заговор, и по моим размышлением, имеете неплохие шансы занять трон Владыки на следующий год.

Фельмор улыбнулся. Он не считал слова секретаря грубой лестью, так, как и сам уже думал об этом шаге. Стать Владыкой, конечно, заманчиво, но ещё слишком рано. Нет, ещё не время претендовать на трон. На роль нового Владыки надо найти кого-то слабого, не способного принимать волевые решения, и когда страна скатится в пропасть, раздираемая интригами лордов, явиться перед народом как спаситель, и тогда можно будет диктовать свои условия. Несколько законов, что временно дадут народу почувствовать какую-то свободу, дадут понять, что значит сытая жизнь при новом Владыке, и все будут просто молиться на него! Вот тогда можно будет приступить к осуществлению давней мечты. Мировое господство! Вот ради чего стоит жить! Вот чего он хочет. Избранный путь долог, но он надёжен, как вымощенная камнем дорога, и любое препятствие можно будет своевременно увидеть и обойти.

– Ты забыл о новой фигуре, появившейся на тёмном небосводе политики. Она ещё не ярко горит, и не набрала силу, но в будущем, она может причинить нам много неприятностей.

Бирхор на мгновение растерялся, потом быстро сообразил:

– Мой лорд имеет в виду Рутгера? Стального Барса? Кажется, такое прозвище ему дали воины клана.

– Да. Именно он вызывает у меня беспокойство.

– Я бы так не волновался. – Секретарь улыбнулся, обнажив мелкие, крепкие зубы. – Он ещё слишком молод, и не завоевал никаких почестей. Кто будет его слушать? Одного подвига, обороны Волчьих Ворот, явно недостаточно для того, чтобы его услышали. Вожди кланов готовы перегрызть друг другу глотки, чтобы занять место военного вождя! К тому же теперь у нас есть друг, и он может за небольшую плату устранить все наши препятствия, возникшие на пути. – Бирхор подобострастно поклонился лорду.

Неприятно резануло слух слово «нашему», и повелитель Тайной Стражи быстро взглянул на склонившегося в поклоне помощника. Не слишком ли многое он позволяет себе?

– Да. Возможно, что очень скоро нам придётся воспользоваться его услугами. – Фельмор поймал взгляд секретаря, и нахмурился. Тот, видимо сообразив, что только что совершил какую-то ошибку, неуверенно, слабо улыбнулся, надеясь, что его простят.

* * *

Рутгер не мог в это поверить, но ведь он сам всё это видел, и слышал. Неужели вожди кланов, ослеплённые желанием занять место военного вождя, готовы перегрызть друг другу глотки? Хотя нет, это слишком громко сказано. Они не будут, конечно, воевать с себе подобными, а чтобы сорвать злость, кого-нибудь обвинят в измене, и выместят на нём всё, что накипело. Как сегодня пытались сделать это на Рутгере. Что бы было, если он рассказал о походе в степи? Лучше не думать об этом. Вожди кланов непредсказуемы. Даже не смотря на то, что их общий противник – лорды, они будут кусать друг друга, хотя каждый прекрасно понимает, что этого не следует делать. Что же с ними происходит? Как объяснить их глупое поведение? Что будет происходить дальше? Пока вожди кланов будут выяснять отношения между собой, лорды легко могут взять всё в свои руки, и то, о чём мечтал Балвер, будет невозможно воплотить в жизнь! Неужели они этого не понимают? Неужели им всё равно?

Обуреваемый такими мрачными мыслями Рутгер дошёл до своей палатки, одел доспехи, рогатый шлем, и сунул меч в заплечные ножны. За металлической полумаской шлема так легко спрятать глаза! Казалось, что это может как-то защитить от неприязненных взглядов, и скрыть чувства, острыми когтями разрывающие грудь. Сердце! Разве самодельный доспех сможет защитить от боли, какая с каждым ударом наполняла его до краёв так, что оно было готово вспыхнуть всепожирающим огнём?

По традиции, на похоронах воины должны быть во всеоружии. Такими, какими хотят явиться пред очами своего сурового Бога. Чтобы их узнали ранее погибшие воины, и, пододвинувшись, уступили место у Очага.

Где-то вдалеке слышались грустные, мрачные, древние песни, призывающего Бессмертного Тэнгри оставить место у Очага для ещё не похороненных воинов. Рутгер пытался представить себе, что сейчас твориться на поле перед Волчьими Воротами, и от этого становилось не по себе. О Боги! Сколько же там тел погибших! Разве можно передать словами, сколько там боли, и горечи утрат? Кто сможет объяснить, что чувствуют жёны, сёстры и матери убитых воинов?

В каком-то полусне, он пришёл на поле перед Волчьими Воротами, где были вырыты сотни могил, и выполнил всё, что требовалось сделать воеводе по обряду предков. Трудно было представить, что совсем несколько дней назад здесь всё было по-другому. Что здесь в скалах весело шумел ветер, путаясь в многотравье, где озорно проглядывали синие цветки васильков.

Теперь здесь было царство смерти, и боли. Здесь не было слышно смеха, а только рыдания, и проклятья врагу, погубившему столько славных мужей страны Лазоревых Гор. Воевода смотрел, как несколько десятков женщин в траурных одеждах бродят среди этого кошмара, переступая через окровавленные трупы, выискивая своих защитников, и боялся подумать, что могут чувствовать они, враз лишившиеся всякой опоры, и могущие рассчитывать только на то, что лорды будут выплачивать им ежемесячно некую сумму на содержание семьи. Проклятье! Как же это страшно, знать, и найти своего любимого человека здесь с ужасной раной в груди, залитого кровью, с мёртвыми, остекленевшими глазами, и осознать, что уже больше никогда его не увидишь. А ведь когда-то он входил в дом, и все комнаты сразу наполнялись смехом детей, беготнёй, сутолокой, и казалось, что это никогда не кончится. Ночью их ждали жаркие объятия, то, что никто никогда не выставляет на показ, и уже под утро, обессиленные, они понимали, что другой такой ночи может уже не быть, и Бессмертный Тэнгри призовёт мужественного воина к своему Очагу.